Кейс №3. О проблеме срока исковой давности и сомнительных доказательствах в споре о выделении через 12 лет супружеской доли (акций) после смерти бывшего супруга / или почему два круга оказалось недостаточно для правильного разрешения спора
Фабула спора
В 2008 году супруги развелись. В период брака были приобретены акции в ЗАО. Акционером был зарегистрирован супруг. Соглашений о судьбе акций после развода не обнаружено.
В 2020 году бывший супруг, который на протяжении с 2011 года являлся единственным акционером ЗАО умер. Вскоре после смерти сын наследодателя внезапно меняет регистрацию с московской на региональную и получает в СОЮ нового региона от своей мамы (бывшей супруги наследодателя) иск о выделении супружеской доли из наследственной массы и признании за ней права на выделенные акции. Поскольку корпоративный контроль при таком раскладе полностью отходил к одной группе акционеров, минуя последнюю волю наследодателя в завещании, другие наследники с иском не согласились.
Началась многолетняя «война» в судах: с передачей дела по подсудности из-за судебного туризма; с возращением дела обратно в регион; с удовлетворением иска; с отменой в апелляции решения и исправлением многочисленных недочетов (назначение экспертизы, истребования доказательств и пр.); направлением дела окружным судом на новый круг в апелляцию; с «исправлением» апелляции, оставившей решение в силе.
Наследники-ответчики ссылались на пропуск срока исковой давности. Истица доказывала, что срок не пропущен, ссылаясь на: (1) свое одностороннее заявление после развода (без доказательств отправки) в адрес ЗАО о том, что она договорилась с бывшим супругом о сохранении акций в совместной собственности; (2) на свои односторонние согласия единственному акционеру-бывшему супругу голосовать на очередных собраниях определенным образом (при наличии в ЗАО единственного акционера!); 3) на протоколы общих собраний, в которых фигурирует единственный акционер и истица, как совместно владеющая с акционером акциями; 4) на односторонне подписанные истицей листики, о получении дивидендов от бывшего супруга за несколько лет.
Мы подключились к спору на втором круге в окружном суде, не имея возможности по работе с доказательствами, но с поставленной задачей показать суду вопиющие материальные и процессуальные нарушения.
Итог рассмотрения дела окружным судом на втором круге🏆🏆🏆
Окружной суд решение и апелляционное определение отменил и направил дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции, согласившись со всеми нашими доводами:
1) одностороннее заявление истицы после развода нужно оценивать с учетом отсутствия в нем подписи бывшего супруга; 2) односторонние согласия истицы на голосование бывшему супругу нужно было оценить с учетом норм корпоративного законодательства, которые такой документ вообще не предполагают; 3) по якобы перечисленным и переданным дивидендам нужно было соотнести эти суммы с объявленными и выплаченными дивидендами (в т.ч. для правильного определения СИД!); 4) суды не могли игнорировать изменения в ГК, которые с 2014 установили определенный порядок удостоверения присутствовавших на собрании лиц и принятых решениях, который, разумеется в представленных протоколах ВОСА не соблюдался, а в большинство дат, когда такие ВОСА якобы собирались истица находилась за пределами России; 5) риск отказа ЗАО представить оригиналы всех документов, на которые ссылалась истица из-за чего невозможно было провести экспертизу давности и полноценную почерковедческую экспертизу не может быть отнесен на возражавших ответчиков с учетом того, что из обстоятельств дела следовало совпадение интересов истицы, ее сына и ЗАО; 6) судам необходимо было дать оценку представленному в дело заключению специалиста, согласно которому ряд согласий был выполнен шрифтами, которые не существовали в период их якобы составления.
Как итог, хочу отметить, что действующее регулирование СИД по разделу общего имущества требует законодательного переосмысления. Эту проблему мы недавно обсуждали на нашем вебинаре, который рекомендую посмотреть всем заинтересовавшимся этой темой.
Фабула спора
В 2008 году супруги развелись. В период брака были приобретены акции в ЗАО. Акционером был зарегистрирован супруг. Соглашений о судьбе акций после развода не обнаружено.
В 2020 году бывший супруг, который на протяжении с 2011 года являлся единственным акционером ЗАО умер. Вскоре после смерти сын наследодателя внезапно меняет регистрацию с московской на региональную и получает в СОЮ нового региона от своей мамы (бывшей супруги наследодателя) иск о выделении супружеской доли из наследственной массы и признании за ней права на выделенные акции. Поскольку корпоративный контроль при таком раскладе полностью отходил к одной группе акционеров, минуя последнюю волю наследодателя в завещании, другие наследники с иском не согласились.
Началась многолетняя «война» в судах: с передачей дела по подсудности из-за судебного туризма; с возращением дела обратно в регион; с удовлетворением иска; с отменой в апелляции решения и исправлением многочисленных недочетов (назначение экспертизы, истребования доказательств и пр.); направлением дела окружным судом на новый круг в апелляцию; с «исправлением» апелляции, оставившей решение в силе.
Наследники-ответчики ссылались на пропуск срока исковой давности. Истица доказывала, что срок не пропущен, ссылаясь на: (1) свое одностороннее заявление после развода (без доказательств отправки) в адрес ЗАО о том, что она договорилась с бывшим супругом о сохранении акций в совместной собственности; (2) на свои односторонние согласия единственному акционеру-бывшему супругу голосовать на очередных собраниях определенным образом (при наличии в ЗАО единственного акционера!); 3) на протоколы общих собраний, в которых фигурирует единственный акционер и истица, как совместно владеющая с акционером акциями; 4) на односторонне подписанные истицей листики, о получении дивидендов от бывшего супруга за несколько лет.
Мы подключились к спору на втором круге в окружном суде, не имея возможности по работе с доказательствами, но с поставленной задачей показать суду вопиющие материальные и процессуальные нарушения.
Итог рассмотрения дела окружным судом на втором круге🏆🏆🏆
Окружной суд решение и апелляционное определение отменил и направил дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции, согласившись со всеми нашими доводами:
1) одностороннее заявление истицы после развода нужно оценивать с учетом отсутствия в нем подписи бывшего супруга; 2) односторонние согласия истицы на голосование бывшему супругу нужно было оценить с учетом норм корпоративного законодательства, которые такой документ вообще не предполагают; 3) по якобы перечисленным и переданным дивидендам нужно было соотнести эти суммы с объявленными и выплаченными дивидендами (в т.ч. для правильного определения СИД!); 4) суды не могли игнорировать изменения в ГК, которые с 2014 установили определенный порядок удостоверения присутствовавших на собрании лиц и принятых решениях, который, разумеется в представленных протоколах ВОСА не соблюдался, а в большинство дат, когда такие ВОСА якобы собирались истица находилась за пределами России; 5) риск отказа ЗАО представить оригиналы всех документов, на которые ссылалась истица из-за чего невозможно было провести экспертизу давности и полноценную почерковедческую экспертизу не может быть отнесен на возражавших ответчиков с учетом того, что из обстоятельств дела следовало совпадение интересов истицы, ее сына и ЗАО; 6) судам необходимо было дать оценку представленному в дело заключению специалиста, согласно которому ряд согласий был выполнен шрифтами, которые не существовали в период их якобы составления.
Как итог, хочу отметить, что действующее регулирование СИД по разделу общего имущества требует законодательного переосмысления. Эту проблему мы недавно обсуждали на нашем вебинаре, который рекомендую посмотреть всем заинтересовавшимся этой темой.
Telegram
НеАланШор
🎤 Делимся записью вебинара "Личное и/или корпоративное? Права наследников и супругов – как избежать наследственных и семейных конфликтов":
RUTUBE
VK Video
СПИКЕРЫ:
➖ Алексей Станкевич, партнёр Orchards, адвокат, к.ю.н.
➖ Вадим Бородкин, советник Orchards…
RUTUBE
VK Video
СПИКЕРЫ:
➖ Алексей Станкевич, партнёр Orchards, адвокат, к.ю.н.
➖ Вадим Бородкин, советник Orchards…
Вопрос доверия между клиентом и юристом/адвокатом имеет архиважное значение. Но это дорога с двусторонним движением. Юрист обязан по отношению к клиенту действовать добросовестно. И клиент по отношению к юристу должен действовать добросовестно. В этом же деле что-то явно пошло не так и наступившее у клиента "прозрение" через 2 года оказания услуг очень подозрительно.
⬇️⬇️⬇️
⬇️⬇️⬇️
Forwarded from Orchards
Кредитор узнал, что компания, которую он нанял для представления интересов в деле о несостоятельности должника, принадлежит арбитражному управляющему, назначенному на банкротную процедуру. Сокрытие этой информации, решили суды, является «обманом и введением в заблуждение» и приводит к двойной оплате юруслуг, так как управляющий получал еще вознаграждение за ведение банкротного дела. В итоге с юрфирмы взыскали 560 тыс. руб., полученные за почти два года оказания услуг. Но теперь дело рассмотрит экономколлегия ВС. По мнению юристов, опрошенных газетой КоммерсантЪ, в этом деле больше морально-этических аспектов, нежели правовых.
Как поясняет Вадим Бородкин, советник Orchards, фактическая заинтересованность АУ может быть основанием для его отстранения от дела о банкротстве, поэтому для минимизации риска юрфирме стоит раскрыть свою связь с таким управляющим.
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Кейс №4. О возможности переквалификации одностороннего отказа от Договора оказания услуг и проблема взыскания платы за односторонний немотивированный отказ от исполнения обязательства(п. 3 ст. 310 ГК РФ).
Фабула спора
Между сторонами был заключен договор оказания услуг по предоставлению вагонов. Заказчик принял на себя обязанность ежемесячно заказывать не менее 5 000 вагонов, а Исполнитель должен был их подавать на указанные Заказчиком станции в определенные в заявках сроки и количестве.
При этом в Договоре была закреплена дополнительная обязанность Заказчика обеспечить направление не менее 3 500 тысяч вагонов по определенному маршруту (на определенную станцию).
Договор являлся долгосрочным, и стороны предусмотрели возможность как немотивированного отказа каждой из сторон от Договора при условии выплаты другой стороне в порядке п. 3 ст. 310 ГК РФ 500 млн. руб., так и отказа от договора в связи с существенным нарушением. Если отказ от договора был совершен во втором случае, то сторона, допустившая существенное нарушение, выплачивает другой стороне штраф за срыв договора в аналогичной сумме 500 млн. руб.
При этом стороны согласовали, что существенным нарушением Договора со стороны Заказчика будет являться приобретение услуг Исполнителя в объеме менее 80% от гарантированного объема.
Стороны в рамках исполнения Договора разошлись в оценке того, что является гарантированным объемом: только общий гарантированный объем 5 000 вагонов или также есть еще гарантированный объем, предполагающий направление 3 500 вагонов по определенному маршруту.
Исполнитель, сославшись на невыполнение гарантированного объема в 3 500 вагонов, отказался от Договора. Заказчик с этим не согласился и посчитал, что отказ является немотивированным, поэтому Исполнитель должен заплатить Заказчику 500 млн. руб., о чем и был предъявлен иск в суд.
Исполнитель предъявил встречный иск о взыскании штрафа с Заказчика в связи с существенным нарушением Договора, которое привело к его расторжению.
Суд первой инстанции согласился, что имело место нарушение Договора со стороны Заказчика. Суд признал Договор расторгнутым, поэтому отказал в первоначальном иске Заказчика, но также судом были отклонены и встречные требования Исполнителя, поскольку, по мнению суда, последний сам допускал нарушения Договора и создавал Заказчику трудности в рамках исполнения его дополнительных обязанностей.
Наши действия
К участию в деле наша команда была привлечена Заказчиком на стадии апелляционного обжалования, и здесь нам предстояло убедить вышестоящие суды в двух вещах: (1) в том, что Исполнитель неправильно истолковал условия, которые говорят о существенном нарушении договора, и (2) что в принципе в рамках спора по договору об оказании услуг можно не только переквалифицировать основание отказа от Договора, но и присудить в связи с этим выплату за немотивированный отказ.
Итог рассмотрения дела🏆🏆🏆
В итоге в апелляции нам удалось доказать, что суд первой инстанции, согласившись с Исполнителем, действительно неправильно истолковал Договор.
Приобретение гарантированного объема касается только заказа 5 000 вагонов.
Также суд согласился с тем, что переквалификация одностороннего отказа (с мотивированного на немотивированный) возможна и в рамках договора об оказании услуг и касается не только подрядных споров (в отношении подряда такой практики достаточно много).
Самый сложный вопрос – можно ли при переквалификации одностороннего отказа одновременно присудить выплату по п. 3 ст. 310 ГК РФ. Суд согласился с нашей позицией о том, что этот риск должен нести Исполнитель, раз он совершает односторонний отказ от Договора, то он должен понимать, что в случае отсутствия оснований и при фактическом прекращении отношений, его отказ будет воспринят как немотивированный, за который он должен заплатить определенную сумму.
В итоге апелляционный суд полностью удовлетворил требования Заказчика, с чем согласилась и кассация. В передаче дела на рассмотрение в Верховный Суд было отказано.
Фабула спора
Между сторонами был заключен договор оказания услуг по предоставлению вагонов. Заказчик принял на себя обязанность ежемесячно заказывать не менее 5 000 вагонов, а Исполнитель должен был их подавать на указанные Заказчиком станции в определенные в заявках сроки и количестве.
При этом в Договоре была закреплена дополнительная обязанность Заказчика обеспечить направление не менее 3 500 тысяч вагонов по определенному маршруту (на определенную станцию).
Договор являлся долгосрочным, и стороны предусмотрели возможность как немотивированного отказа каждой из сторон от Договора при условии выплаты другой стороне в порядке п. 3 ст. 310 ГК РФ 500 млн. руб., так и отказа от договора в связи с существенным нарушением. Если отказ от договора был совершен во втором случае, то сторона, допустившая существенное нарушение, выплачивает другой стороне штраф за срыв договора в аналогичной сумме 500 млн. руб.
При этом стороны согласовали, что существенным нарушением Договора со стороны Заказчика будет являться приобретение услуг Исполнителя в объеме менее 80% от гарантированного объема.
Стороны в рамках исполнения Договора разошлись в оценке того, что является гарантированным объемом: только общий гарантированный объем 5 000 вагонов или также есть еще гарантированный объем, предполагающий направление 3 500 вагонов по определенному маршруту.
Исполнитель, сославшись на невыполнение гарантированного объема в 3 500 вагонов, отказался от Договора. Заказчик с этим не согласился и посчитал, что отказ является немотивированным, поэтому Исполнитель должен заплатить Заказчику 500 млн. руб., о чем и был предъявлен иск в суд.
Исполнитель предъявил встречный иск о взыскании штрафа с Заказчика в связи с существенным нарушением Договора, которое привело к его расторжению.
Суд первой инстанции согласился, что имело место нарушение Договора со стороны Заказчика. Суд признал Договор расторгнутым, поэтому отказал в первоначальном иске Заказчика, но также судом были отклонены и встречные требования Исполнителя, поскольку, по мнению суда, последний сам допускал нарушения Договора и создавал Заказчику трудности в рамках исполнения его дополнительных обязанностей.
Наши действия
К участию в деле наша команда была привлечена Заказчиком на стадии апелляционного обжалования, и здесь нам предстояло убедить вышестоящие суды в двух вещах: (1) в том, что Исполнитель неправильно истолковал условия, которые говорят о существенном нарушении договора, и (2) что в принципе в рамках спора по договору об оказании услуг можно не только переквалифицировать основание отказа от Договора, но и присудить в связи с этим выплату за немотивированный отказ.
Итог рассмотрения дела🏆🏆🏆
В итоге в апелляции нам удалось доказать, что суд первой инстанции, согласившись с Исполнителем, действительно неправильно истолковал Договор.
Приобретение гарантированного объема касается только заказа 5 000 вагонов.
Также суд согласился с тем, что переквалификация одностороннего отказа (с мотивированного на немотивированный) возможна и в рамках договора об оказании услуг и касается не только подрядных споров (в отношении подряда такой практики достаточно много).
Самый сложный вопрос – можно ли при переквалификации одностороннего отказа одновременно присудить выплату по п. 3 ст. 310 ГК РФ. Суд согласился с нашей позицией о том, что этот риск должен нести Исполнитель, раз он совершает односторонний отказ от Договора, то он должен понимать, что в случае отсутствия оснований и при фактическом прекращении отношений, его отказ будет воспринят как немотивированный, за который он должен заплатить определенную сумму.
В итоге апелляционный суд полностью удовлетворил требования Заказчика, с чем согласилась и кассация. В передаче дела на рассмотрение в Верховный Суд было отказано.
Экономколлегия ВС РФ в начале года порадовала очень интересным Определением от 09.01.2025 №305-ЭС24-16398 по делу об оспаривании сделок по продаже недвижимого имущества. Коллегия прошлась по вопросам анализа критериев крупности сделок, притворности, нарушения представителем интересов представляемого, а также по вопросу надлежащей реституции.
Коротко фабула дела такова: представитель по доверенности заключил от имени компаний-продавцов сделки купли-продажи недвижимого имущества с покупателем. Покупатель в соответствии с договорами произвел оплату в пользу третьего лица на счет Александриной В.В. в целях использования данных денежных средств для погашения долга Александриной В.В. перед банком. Сами объекты недвижимого имущества были предоставлены банку в ипотеку в целях обеспечения надлежащего исполнения кредитных обязательств Александриной В.В. Последняя являлась фактическим бенефициаром продавцов.
Участники продавцов обратились в суд с иском об оспаривании договоров купли-продажи, ссылаясь на недействительность сделок по основаниям крупности, притворности, п. 2 ст. 174 ГК РФ. В качестве последствий просили применить одностороннюю реституцию в виде возврата от покупателя объектов недвижимости.
Суд первой инстанции требования удовлетворил, апелляция и окружной суд решение оставили в силе.
Экономколлегия ВС РФ акты отменила, направила дело на новое рассмотрение.
В Определении целый ряд важных и дискуссионных вопросов. На мой взгляд самые интересные правильные и спорные следующие:
⬇️⬇️⬇️
Коротко фабула дела такова: представитель по доверенности заключил от имени компаний-продавцов сделки купли-продажи недвижимого имущества с покупателем. Покупатель в соответствии с договорами произвел оплату в пользу третьего лица на счет Александриной В.В. в целях использования данных денежных средств для погашения долга Александриной В.В. перед банком. Сами объекты недвижимого имущества были предоставлены банку в ипотеку в целях обеспечения надлежащего исполнения кредитных обязательств Александриной В.В. Последняя являлась фактическим бенефициаром продавцов.
Участники продавцов обратились в суд с иском об оспаривании договоров купли-продажи, ссылаясь на недействительность сделок по основаниям крупности, притворности, п. 2 ст. 174 ГК РФ. В качестве последствий просили применить одностороннюю реституцию в виде возврата от покупателя объектов недвижимости.
Суд первой инстанции требования удовлетворил, апелляция и окружной суд решение оставили в силе.
Экономколлегия ВС РФ акты отменила, направила дело на новое рассмотрение.
В Определении целый ряд важных и дискуссионных вопросов. На мой взгляд самые интересные правильные и спорные следующие:
⬇️⬇️⬇️
1) ВС РФ продолжает формировать практику уменьшения роли количественного критерия для квалификации сделки как крупной. Но в отличии от Определения СКЭС ВС РФ от 06.09.2024 №308-ЭС24-3124 по делу №А53-16963/2022 в исследуемом деле ВС РФ фактически уже не признает за количественным критерием самостоятельного значения, сводя его на уровень «в том числе» подтверждающим невозможность осуществления хозяйственным обществом его деятельности, либо существенное изменение видов деятельности юрлица, т.е. подтверждением наличия качественного критерия;
2) Очень важны для практики рассуждения ВС РФ относительно фактических бенефициаров и «соломенных человечков» (т.е. номиналов). Так, ВС указала, что поскольку у фактического бенефициара есть фидуциарные обязанности перед обществом, то и должно быть право на защиту имущественного интереса. Здесь ВС РФ напомнил про дела «Аспект-Финанс», рассмотренные на уровне СКЭС в 2016 году. Там напомню дали право конечному бенефициару оспорить корпоративные решения и сделки. Но это единичные случаи на уровне ВС РФ, которые развития не получили даже тогда, когда к этому были все предпосылки (например, известные споры в рамках конфликта в обществе «Разрез Аршановский»). Возможно, стоит ожидать изменения в практике;
3) Если имеются обстоятельства, свидетельствующие для добросовестного контрагента, что сделка совершается при наличии фактического одобрения или при осведомленности контролирующего участника и/или бенефициарного владельца, то отсутствие формального одобрения не является безусловным основанием для признания сделки недействительной по основаниям крупности. Здесь нужно отметить на мой взгляд определенную непоследовательность ВС в терминологии, связанной со стандартом доказывания. С одной стороны ВС пишет про обстоятельства, подтверждающие «осведомленность» бенефициара, а в следующем абзаце уже про информированное согласие бенефициара на сделку, в т.ч. путем совершения фактических действий, «явно свидетельствующих» о содержании волеизъявления. Это все же нужно признать разные стандарты;
4) Вывод ВС, что в данном деле контрагенту не требовалось проверять устав для определения наличия обязанности получить одобрение на сделку у меня вызывает двоякое восприятие. С одной стороны, я согласен, что на контрагента бремя проверки возлагать по общему правилу нельзя. С другой стороны, ВС в этом вопросе оставил без внимания то, что сделки заключались представителем;
5) ВС не согласился с выводами нижестоящих судов относительно признания сделок купли-продажи притворными, якобы прикрывающими дарение. Казалось бы, как могло быть иначе? Но тем не менее нижестоящие суды проигнорировали исполнение покупателем сделок в пользу третьего лица;
6) Бесспорным представляется вывод ВС в части ошибочного применения односторонней реституции. Если и признавать договоры купли-продажи недействительными, то надлежащим последствием является не только возврат продавцам объектов, но и возврат покупателю денежных средств с одновременным восстановлением задолженности Александрининой В.В. перед банком.
2) Очень важны для практики рассуждения ВС РФ относительно фактических бенефициаров и «соломенных человечков» (т.е. номиналов). Так, ВС указала, что поскольку у фактического бенефициара есть фидуциарные обязанности перед обществом, то и должно быть право на защиту имущественного интереса. Здесь ВС РФ напомнил про дела «Аспект-Финанс», рассмотренные на уровне СКЭС в 2016 году. Там напомню дали право конечному бенефициару оспорить корпоративные решения и сделки. Но это единичные случаи на уровне ВС РФ, которые развития не получили даже тогда, когда к этому были все предпосылки (например, известные споры в рамках конфликта в обществе «Разрез Аршановский»). Возможно, стоит ожидать изменения в практике;
3) Если имеются обстоятельства, свидетельствующие для добросовестного контрагента, что сделка совершается при наличии фактического одобрения или при осведомленности контролирующего участника и/или бенефициарного владельца, то отсутствие формального одобрения не является безусловным основанием для признания сделки недействительной по основаниям крупности. Здесь нужно отметить на мой взгляд определенную непоследовательность ВС в терминологии, связанной со стандартом доказывания. С одной стороны ВС пишет про обстоятельства, подтверждающие «осведомленность» бенефициара, а в следующем абзаце уже про информированное согласие бенефициара на сделку, в т.ч. путем совершения фактических действий, «явно свидетельствующих» о содержании волеизъявления. Это все же нужно признать разные стандарты;
4) Вывод ВС, что в данном деле контрагенту не требовалось проверять устав для определения наличия обязанности получить одобрение на сделку у меня вызывает двоякое восприятие. С одной стороны, я согласен, что на контрагента бремя проверки возлагать по общему правилу нельзя. С другой стороны, ВС в этом вопросе оставил без внимания то, что сделки заключались представителем;
5) ВС не согласился с выводами нижестоящих судов относительно признания сделок купли-продажи притворными, якобы прикрывающими дарение. Казалось бы, как могло быть иначе? Но тем не менее нижестоящие суды проигнорировали исполнение покупателем сделок в пользу третьего лица;
6) Бесспорным представляется вывод ВС в части ошибочного применения односторонней реституции. Если и признавать договоры купли-продажи недействительными, то надлежащим последствием является не только возврат продавцам объектов, но и возврат покупателю денежных средств с одновременным восстановлением задолженности Александрининой В.В. перед банком.
Подтвердил выступление 28.02.2025 на онлайн конференции "Лаборатория корпоративных споров", которую организует Business Way Forum. Тема моего выступления "Регулирование корпоративных отношений и возникновение конфликтов между партнерами". Участие в конференции платное, но, учитывая актуальность заявленных тем, оно того стоит. Направляйте интересующие Вас вопросы и присоединяйтесь!
bwforum.ru
Корпоративные споры в России, 28 Февраля 2025, Онлайн
Влияние геополитических изменений на корпоративное право, судебная практика и тактика, увольнения и сокращения: ошибки работодателей и их последствия, споры с топ-менеджерами и ключевыми сотрудниками, споры о праве собственности на активы компании. Кейсы…
⬆️⬆️⬆️
Судебная практика как она есть…
В судебных актах вышестоящих судов можно встретить разные обоснования правильности спорных выводов нижестоящих инстанций. Но приведенное на фото оправдание просто какой-то бриллиант!
Если коротко, то в рамках дела по иску акционера о взыскании убытков с Гендира в пользу общества истец ссылался на конкретные убыточные сделки. Суд назначил экспертизу. Эксперт пошел дальше заявленных оснований и плюсом насчитал дополнительные убытки по другим сделкам и операциям, которые истцом не заявлялись.
Гендир в числе прочих возражений представил доказательства, что по одному из договоров займа долг с процентами был возвращен (к слову - по другим договорам займа срок возврата на момент рассмотрения дела не истек, но это суд и эксперта не очень беспокоило. Суд соглашения об установлении срока возврата эксперту решил не направлять. Но, как говорится, это «совсем другая история»).
При рассмотрении спора по существу на вопрос суда будет ли истец уточнять свой иск, истец ответил отказом.
Суд иск удовлетворил, из числа убытков возвращенный долг не исключил. Мотивов почему в акте нет.
В постановлении апелляции этот вопрос также был опущен.
И вот окружной суд все же довод решил оценить. Как мне представляется получилось не очень.
Кто там говорит, что экспертиза одно из доказательств? Если эксперт установил убытки в большем, чем указывал истец размере, то нарушения как бы нет. Даже если истец ничего не уточнял.
А то, что возврат долга убыток исключает (нет необходимого состава) - тут даже комментировать нечего.
Судебная практика как она есть…
В судебных актах вышестоящих судов можно встретить разные обоснования правильности спорных выводов нижестоящих инстанций. Но приведенное на фото оправдание просто какой-то бриллиант!
Если коротко, то в рамках дела по иску акционера о взыскании убытков с Гендира в пользу общества истец ссылался на конкретные убыточные сделки. Суд назначил экспертизу. Эксперт пошел дальше заявленных оснований и плюсом насчитал дополнительные убытки по другим сделкам и операциям, которые истцом не заявлялись.
Гендир в числе прочих возражений представил доказательства, что по одному из договоров займа долг с процентами был возвращен (к слову - по другим договорам займа срок возврата на момент рассмотрения дела не истек, но это суд и эксперта не очень беспокоило. Суд соглашения об установлении срока возврата эксперту решил не направлять. Но, как говорится, это «совсем другая история»).
При рассмотрении спора по существу на вопрос суда будет ли истец уточнять свой иск, истец ответил отказом.
Суд иск удовлетворил, из числа убытков возвращенный долг не исключил. Мотивов почему в акте нет.
В постановлении апелляции этот вопрос также был опущен.
И вот окружной суд все же довод решил оценить. Как мне представляется получилось не очень.
Кто там говорит, что экспертиза одно из доказательств? Если эксперт установил убытки в большем, чем указывал истец размере, то нарушения как бы нет. Даже если истец ничего не уточнял.
А то, что возврат долга убыток исключает (нет необходимого состава) - тут даже комментировать нечего.
В спорах об ограничении исполнительского иммунитета нельзя забывать про принципы равноправия сторон и состязательности арбитражного процесса (Определение СКЭС ВС РФ от 22.01.2025 № 305-ЭС24-16011 (2) по делу №А41-90531/2019)
Учитывая высокую актуальность банкротных споров, связанных с ограничением исполнительного иммунитета на единственное жилье, важным для практики является Определение Экономколлегии по делу о банкротстве Горбунова Г.С., в котором ВС напомнил ключевые ориентиры для таких споров, заложенных Конституционным Судом РФ, а также ввел ограничение на повторное инициирование вопроса об ограничении исполнительного иммунитета после разрешения спора по существу.
Фабула спора:
Финансовый управляющий обратился в суд с заявлением об утверждении Положения о порядке, об условиях и о сроках реализации имущества должника, а именно жилого дома (в котором должник проживал с дочерью) и права аренды земельного участка под домом.
Должник в свою очередь обратился с заявлением об исключении указанного имущества из конкурсной массы.
Суд первой инстанции в удовлетворении заявления управляющего отказал, заявление должника удовлетворил, исходя из недоказанности того обстоятельства, что спорный жилой дом имеет признаки роскошности (избыточности).
Апелляционный суд, которого поддержал окружной суд, судебный акт первой инстанции отменил, отказал в удовлетворении заявления управляющего и должника, сославшись на то, что заявление управляющего являлось «преждевременным», «поскольку судом не исследован ряд вопросов, связанных с возможностью его реализации (в частности, об условиях предоставления замещающего жилья). При этом суд апелляционной инстанции согласился с выводами суда первой инстанции об отсутствии оснований для удовлетворения требования финансового управляющего об утверждении положения о реализации имущества, указав, что ни управляющим, ни кредиторами не разрешен вопрос о предоставлении должнику и членам его семьи замещающего жилья».
Экономколлегия с таким подходом, допускающим переигровку фальстарта управляющего и поддерживавших его кредиторов, не согласилась.
Помимо уже неоднократно повторявшихся вопросов, связанных с процедурой и основаниями ограничения исполнительного иммунитета в отношении единственного жилья, ВС обратил внимание на следующий принципиальный процессуальный момент. В подобных спорах на разрешение суда ставится единственный вопрос – наличие или отсутствие оснований для ограничения исполнительского иммунитета в отношении жилого дома, единственно пригодного для постоянного проживания должника и членов его семьи. Бремя доказывания оснований для применения правил об ограничении исполнительского иммунитета лежит на лице, заявляющем такое требование. Все участвующие в обособленном споре лица имеют равные процессуальные возможности по доказыванию своих требований и возражений.
Поэтому если изначально управляющий и поддерживающие его кредиторы не смогли выдержать бремя доказывания, суд не может сослаться на «преждевременность» вопроса и дать второй / третий и пр. шанс, когда управляющий и кредиторы соберутся с мыслями и все же выполнят процедуру и представят суду все необходимые документы.
При этом здесь нельзя говорить о том, что ВС занял «продолжниковский» подход. В действительности ВС как раз исключил процессуальную привилегию финансового управляющего и поддерживающих его кредиторов.
Учитывая высокую актуальность банкротных споров, связанных с ограничением исполнительного иммунитета на единственное жилье, важным для практики является Определение Экономколлегии по делу о банкротстве Горбунова Г.С., в котором ВС напомнил ключевые ориентиры для таких споров, заложенных Конституционным Судом РФ, а также ввел ограничение на повторное инициирование вопроса об ограничении исполнительного иммунитета после разрешения спора по существу.
Фабула спора:
Финансовый управляющий обратился в суд с заявлением об утверждении Положения о порядке, об условиях и о сроках реализации имущества должника, а именно жилого дома (в котором должник проживал с дочерью) и права аренды земельного участка под домом.
Должник в свою очередь обратился с заявлением об исключении указанного имущества из конкурсной массы.
Суд первой инстанции в удовлетворении заявления управляющего отказал, заявление должника удовлетворил, исходя из недоказанности того обстоятельства, что спорный жилой дом имеет признаки роскошности (избыточности).
Апелляционный суд, которого поддержал окружной суд, судебный акт первой инстанции отменил, отказал в удовлетворении заявления управляющего и должника, сославшись на то, что заявление управляющего являлось «преждевременным», «поскольку судом не исследован ряд вопросов, связанных с возможностью его реализации (в частности, об условиях предоставления замещающего жилья). При этом суд апелляционной инстанции согласился с выводами суда первой инстанции об отсутствии оснований для удовлетворения требования финансового управляющего об утверждении положения о реализации имущества, указав, что ни управляющим, ни кредиторами не разрешен вопрос о предоставлении должнику и членам его семьи замещающего жилья».
Экономколлегия с таким подходом, допускающим переигровку фальстарта управляющего и поддерживавших его кредиторов, не согласилась.
Помимо уже неоднократно повторявшихся вопросов, связанных с процедурой и основаниями ограничения исполнительного иммунитета в отношении единственного жилья, ВС обратил внимание на следующий принципиальный процессуальный момент. В подобных спорах на разрешение суда ставится единственный вопрос – наличие или отсутствие оснований для ограничения исполнительского иммунитета в отношении жилого дома, единственно пригодного для постоянного проживания должника и членов его семьи. Бремя доказывания оснований для применения правил об ограничении исполнительского иммунитета лежит на лице, заявляющем такое требование. Все участвующие в обособленном споре лица имеют равные процессуальные возможности по доказыванию своих требований и возражений.
Поэтому если изначально управляющий и поддерживающие его кредиторы не смогли выдержать бремя доказывания, суд не может сослаться на «преждевременность» вопроса и дать второй / третий и пр. шанс, когда управляющий и кредиторы соберутся с мыслями и все же выполнят процедуру и представят суду все необходимые документы.
При этом здесь нельзя говорить о том, что ВС занял «продолжниковский» подход. В действительности ВС как раз исключил процессуальную привилегию финансового управляющего и поддерживающих его кредиторов.
Forwarded from Закон.ру
Автономность юридических лиц, в том числе дочерних обществ, кажущаяся незыблемым принципом корпоративного права, переживает фундаментальный пересмотр в мировой судебной практике. Тенденция поразительно универсальна: от прецедентного права США до континентальных правовых систем. Подробнее - в посте Александра Кирпичева.
Читать
Читать
zakon.ru
Суды разных стран готовы отказаться от идеи автономности дочерних обществ - катастрофа или нет?
Автономность юридических лиц, в том числе дочерних обществ, кажущаяся незыблемым принципом корпоративного права, переживает фундаментальный пересмотр в мировой судебной практике. Тенденция...
Forwarded from Юрист-эсперантист: неочевидное о праве, языках и жизни
Кирпичев_Тупики_правосубъектности_обратное_снятие_корпоративной.pdf
309.8 KB
а вот и сама статья
Уважаемый А.Е. Кирпичев опубликовал на Закон.ру и разместил на своем канале статью по сверх актуальной на сегодняшний день теме по вопросу привлечения к ответственности российских «дочек» по долгам иностранных материнских компаний. Я свои мысли по этой проблематике тоже изложил. Статья будет опубликована в Вестнике арбитражной практики.
Апологеты безапелляционности имущественной обособленности юрлица. - ваш выход🥸
Апологеты безапелляционности имущественной обособленности юрлица. - ваш выход🥸
⬆️⬆️⬆️
КС РФ опубликовал Постановление №3-П по делу о проверке конституционности ст.ст. 12, 209 и 304 ГК РФ и ч. 5 ст. 1 ФЗ «О государственной регистрации недвижимости». Холивары относительно выбранного КС подхода обеспечены. Здесь без эмоций хочу выделить ключевые выводы, а разберем Постановление подробнее в ближайшее время.
Итак:
1. КС разделил два (условно) вида требований о признании права собственности отсутствующим:
(1) в отношении земельного участка, расположенного полностью или частично в границах особо охраняемой территории федерального значения. Иски в отношении таких участков подлежат удовлетворению;
(2) в отношении земельного участка, расположенного в границах лесного фонда. В данном случае КС принял во внимание «лесную амнистию». Также КС отметил, что необходимость сохранения земельных участков в составе лесного фонда при коллизии с правами и законными интересами граждан в российской правовой системе не абсолютизируется. В этой связи во втором случае при установлении добросовестности и / или пропуске срока исковой давности в иске должно быть отказано.
2. Безапелляционно установлено, что если земельный участок (в границах особо охраняемой территории) в силу закона может находиться лишь в публичной собственности, возникновение права частной собственности на этот участок невозможно независимо от способа приобретения (путем предоставления органом публичной власти, по сделке, в силу приобретательной давности и т.п.). То есть, если объект изъят из оборота, то не имеет значения как и почему участок выбыл из собственности публично-правового образования, между публично-правовым субъектом и частным лицом нет спорного материального правоотношения. Иной собственник невозможен априори.
3. В силу изложенного в п. 2 госрегистрация и наличие записи в ЕГРН о праве собственности на такой земельный участок не имеет правовых, в т.ч. конституционных, оснований. Для удовлетворения иска о признании права отсутствующим достаточно установления нахождения участка в границах особо охраняемой территории.
4. При этом в отношении зарегистрированного за гражданином или отраженного в ЕГРН в качестве ранее возникшего у гражданина права на ЗУ на территории населенного пункта, полностью включенного в состав особо охраняемой природной территории о признании права отсутствующим не может являться само по себе нахождение ЗУ в границах особо охраняемой территории. Здесь чисто утилитарный смысл законодательного регулирования. Поэтому такие ЗУ выходят за рамки Постановления №3-П
5. Если ЗУ в части находится в границах особо охраняемой территории, то: (а) если не входящая часть не может использоваться в соответствии с установленным видом его разрешенного использования, то нет смысла в сохранении всего ЗУ на праве собственности; (б) если такая часть может использоваться, то в этом случае право собственности подлежит признанию отсутствующим в отношении части ЗУ, входящей в границы особо охраняемой территории (если гражданин будет с таким вариантом согласен).
6. Если границы особо охраняемой территории были изменены после предоставления ЗУ гражданину и это являлось следствием такого предоставления – то суд должен принять решение, как если бы соответствующий участок относился к особо охраняемой природной территории.
7. Сделанный КС вывод о необходимости, по общему правилу, удовлетворения требования о признании права на земельный участок, которое зарегистрировано за гражданином или отражено в ЕГРН в качестве ранее возникшего у гражданина, отсутствующим применительно к случаям нахождения ЗУ в составе особо охраняемых природных территорий федерального значения не распространяется на случаи нахождения земельного участка в границах земель лесного фонда.
КС РФ опубликовал Постановление №3-П по делу о проверке конституционности ст.ст. 12, 209 и 304 ГК РФ и ч. 5 ст. 1 ФЗ «О государственной регистрации недвижимости». Холивары относительно выбранного КС подхода обеспечены. Здесь без эмоций хочу выделить ключевые выводы, а разберем Постановление подробнее в ближайшее время.
Итак:
1. КС разделил два (условно) вида требований о признании права собственности отсутствующим:
(1) в отношении земельного участка, расположенного полностью или частично в границах особо охраняемой территории федерального значения. Иски в отношении таких участков подлежат удовлетворению;
(2) в отношении земельного участка, расположенного в границах лесного фонда. В данном случае КС принял во внимание «лесную амнистию». Также КС отметил, что необходимость сохранения земельных участков в составе лесного фонда при коллизии с правами и законными интересами граждан в российской правовой системе не абсолютизируется. В этой связи во втором случае при установлении добросовестности и / или пропуске срока исковой давности в иске должно быть отказано.
2. Безапелляционно установлено, что если земельный участок (в границах особо охраняемой территории) в силу закона может находиться лишь в публичной собственности, возникновение права частной собственности на этот участок невозможно независимо от способа приобретения (путем предоставления органом публичной власти, по сделке, в силу приобретательной давности и т.п.). То есть, если объект изъят из оборота, то не имеет значения как и почему участок выбыл из собственности публично-правового образования, между публично-правовым субъектом и частным лицом нет спорного материального правоотношения. Иной собственник невозможен априори.
3. В силу изложенного в п. 2 госрегистрация и наличие записи в ЕГРН о праве собственности на такой земельный участок не имеет правовых, в т.ч. конституционных, оснований. Для удовлетворения иска о признании права отсутствующим достаточно установления нахождения участка в границах особо охраняемой территории.
4. При этом в отношении зарегистрированного за гражданином или отраженного в ЕГРН в качестве ранее возникшего у гражданина права на ЗУ на территории населенного пункта, полностью включенного в состав особо охраняемой природной территории о признании права отсутствующим не может являться само по себе нахождение ЗУ в границах особо охраняемой территории. Здесь чисто утилитарный смысл законодательного регулирования. Поэтому такие ЗУ выходят за рамки Постановления №3-П
5. Если ЗУ в части находится в границах особо охраняемой территории, то: (а) если не входящая часть не может использоваться в соответствии с установленным видом его разрешенного использования, то нет смысла в сохранении всего ЗУ на праве собственности; (б) если такая часть может использоваться, то в этом случае право собственности подлежит признанию отсутствующим в отношении части ЗУ, входящей в границы особо охраняемой территории (если гражданин будет с таким вариантом согласен).
6. Если границы особо охраняемой территории были изменены после предоставления ЗУ гражданину и это являлось следствием такого предоставления – то суд должен принять решение, как если бы соответствующий участок относился к особо охраняемой природной территории.
7. Сделанный КС вывод о необходимости, по общему правилу, удовлетворения требования о признании права на земельный участок, которое зарегистрировано за гражданином или отражено в ЕГРН в качестве ранее возникшего у гражданина, отсутствующим применительно к случаям нахождения ЗУ в составе особо охраняемых природных территорий федерального значения не распространяется на случаи нахождения земельного участка в границах земель лесного фонда.
8. При этом, если в момент предоставления спорного земельного участка та территория, из состава которой он был предоставлен, не была нормативно определена как относящаяся к особо охраняемым природным территориям федерального значения в силу отсутствия системного нормативного обозначения таковых, но фактически таковой являлась и статус этой территории с момента предоставления земельного участка трансформировался в статус особо охраняемой природной территории федерального значения по действующему правовому регулированию, то к разрешению судом требования о признании права на такой земельный участок отсутствующим должны применяться выраженные в Постановлении правовые позиции, относящиеся к таким особо охраняемым природным территориям. В данном случае КС допустил обратную силу последующему нормативному регулированию признания территории особо охраняемой природной территории федерального значения.
9. Для соблюдения принципа справедливости необходимо учитывать поведение ответчика по поводу права на земельный участок, длительность бездействия уполномоченных в сфере защиты федеральной собственности органов и должностных лиц и пр. имеющие значение обстоятельства.
10. Относительно способа защиты КС обратил внимание на следующее. Государственная регистрация права способствует правовой определенности, позволяющей участникам правоотношений в разумных пределах предвидеть последствия своего поведения и быть уверенными в неизменности своего официально признанного статуса, приобретенных прав и обязанностей, направлена на реализацию принципов публичности и достоверности сведений, в частности о правах на объекты недвижимого имущества, и, следовательно, способствует защите прав, упрочению и стабильности гражданского оборота в целом и как таковая отвечает своему конституционному предназначению. При этом действующее правовое регулирование, устанавливающее, что зарегистрированное право на недвижимое имущество может быть оспорено только в судебном порядке, не связывает заявление такого требования с конкретным и обязательно универсальным способом защиты. Разъяснения, касающиеся особенностей разрешения споров, связанных с оспариванием регистрационных записей в ЕГРН, даны в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 29 апреля 2010 года № 10/22.
Иск о признании зарегистрированного права или обременения отсутствующими является исключительным способом защиты, который подлежит применению лишь тогда, когда нарушенное право не может быть защищено посредством предъявления специальных исков, предусмотренных действующим гражданским законодательством.
При этом к искам, направленным на оспаривание зарегистрированного права (1) применяется общий срок исковой давности, предусмотренный статьей 196 ГК Российской Федерации; (2) если, однако, нарушение права истца путем внесения недостоверной записи не связано с лишением владения, на иск, направленный на оспаривание зарегистрированного права, исковая давность не распространяется.
В судебной практике (что имело место и в делах заявителей) иск о признании зарегистрированного права отсутствующим рассматривается на основании последней. Это обусловливает не только неприменение к нему срока исковой давности, но и отсутствие, в отличие от виндикационного иска, учета каких-либо обстоятельств фактического или юридического характера при принятии решения о его удовлетворении в случае установления соответствующего нарушения.
9. Для соблюдения принципа справедливости необходимо учитывать поведение ответчика по поводу права на земельный участок, длительность бездействия уполномоченных в сфере защиты федеральной собственности органов и должностных лиц и пр. имеющие значение обстоятельства.
10. Относительно способа защиты КС обратил внимание на следующее. Государственная регистрация права способствует правовой определенности, позволяющей участникам правоотношений в разумных пределах предвидеть последствия своего поведения и быть уверенными в неизменности своего официально признанного статуса, приобретенных прав и обязанностей, направлена на реализацию принципов публичности и достоверности сведений, в частности о правах на объекты недвижимого имущества, и, следовательно, способствует защите прав, упрочению и стабильности гражданского оборота в целом и как таковая отвечает своему конституционному предназначению. При этом действующее правовое регулирование, устанавливающее, что зарегистрированное право на недвижимое имущество может быть оспорено только в судебном порядке, не связывает заявление такого требования с конкретным и обязательно универсальным способом защиты. Разъяснения, касающиеся особенностей разрешения споров, связанных с оспариванием регистрационных записей в ЕГРН, даны в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 29 апреля 2010 года № 10/22.
Иск о признании зарегистрированного права или обременения отсутствующими является исключительным способом защиты, который подлежит применению лишь тогда, когда нарушенное право не может быть защищено посредством предъявления специальных исков, предусмотренных действующим гражданским законодательством.
При этом к искам, направленным на оспаривание зарегистрированного права (1) применяется общий срок исковой давности, предусмотренный статьей 196 ГК Российской Федерации; (2) если, однако, нарушение права истца путем внесения недостоверной записи не связано с лишением владения, на иск, направленный на оспаривание зарегистрированного права, исковая давность не распространяется.
В судебной практике (что имело место и в делах заявителей) иск о признании зарегистрированного права отсутствующим рассматривается на основании последней. Это обусловливает не только неприменение к нему срока исковой давности, но и отсутствие, в отличие от виндикационного иска, учета каких-либо обстоятельств фактического или юридического характера при принятии решения о его удовлетворении в случае установления соответствующего нарушения.
Иск, основанный на ст. 304 ГК РФ не лишен некоторых оснований. Однако при рассмотрении требования о признании отсутствующим зарегистрированного за гражданином права на земельный участок, предоставленный для личных нужд, частично или полностью находящийся в границах особо охраняемой природной территории федерального значения либо на землях лесного фонда, условия наступления неблагоприятных последствий для ответчика должны определяться с учетом положений ст. 302 ГК РФ. Использование же без учета этого обстоятельства его ст. 304, не предназначенной для решения вопроса о принадлежности имущества и в этом смысле предоставляющей ответчику меньший объем правовых гарантий, создает существенные риски нарушения – вопреки ст.ст. 2 и 18 Конституции Российской Федерации – предусмотренных ее ст.ст. 35 и 36 прав граждан.
При этом КС, обратив внимание на последнюю практику СКГД ВС РФ, в которой содержится вывод о недопустимости использования иска, основанного на ст. 304 ГК РФ, указал, что это не означает, что подобного рода споры непременно должны рассматриваться на основании ст. 302 ГК РФ. Однако присущие виндикационному иску гарантии участникам гражданских правоотношений, такие как необходимость принятия во внимание добросовестности приобретателя, а также применение сроков исковой давности, должны быть интегрированы в механизм разрешения споров по такого рода искам, по крайней мере между гражданином и публично-правовым образованием.
11. Относительно вопроса добросовестности КС указал на отсутствие каких-либо препятствий для применения сформированных на уровне КС РФ подхода к учету добросовестности в спорах, направленных на защиту публичной собственности требований о признании зарегистрированного за гражданином или отраженного в ЕГРН в качестве ранее возникшего у гражданина права на земельный участок отсутствующим. Но одновременно с этим нет и препятствий для применения положений п.п. 3 и 4 ст. 1 и абз. 1 п. 1 ст. 10 ГК РФ, устанавливающих запрет на извлечение преимуществ из недобросовестного поведения.
Особенности спорных объектов гражданских прав также могут налагать дополнительные требования к разумности и осмотрительности поведения лица. Так, нужно учитывать то, мог или должен был гражданин узнать о наличии явных признаков расположения ЗУ на особо охраняемой природной территории федерального значения или наличия на ЗУ леса. Все это нужно принимать во внимание при оценке поведения гражданина на соответствие требованиям разумности и осмотрительности (добросовестности). Одно лишь то обстоятельство, что гражданин, например, полагался на сведения ЕГРН, в совокупности с иными фактическими обстоятельствами при наличии особенностей участка может и не свидетельствовать о его должной разумности и осмотрительности.
То обстоятельство, что ответчик по иску о признании зарегистрированного права на земельный участок отсутствующим не приступил к фактическому использованию участка, хотя и может служить одним из критериев для оценки разумности и осмотрительности его поведения, не является единственным признаком их отсутствия.
При этом КС, обратив внимание на последнюю практику СКГД ВС РФ, в которой содержится вывод о недопустимости использования иска, основанного на ст. 304 ГК РФ, указал, что это не означает, что подобного рода споры непременно должны рассматриваться на основании ст. 302 ГК РФ. Однако присущие виндикационному иску гарантии участникам гражданских правоотношений, такие как необходимость принятия во внимание добросовестности приобретателя, а также применение сроков исковой давности, должны быть интегрированы в механизм разрешения споров по такого рода искам, по крайней мере между гражданином и публично-правовым образованием.
11. Относительно вопроса добросовестности КС указал на отсутствие каких-либо препятствий для применения сформированных на уровне КС РФ подхода к учету добросовестности в спорах, направленных на защиту публичной собственности требований о признании зарегистрированного за гражданином или отраженного в ЕГРН в качестве ранее возникшего у гражданина права на земельный участок отсутствующим. Но одновременно с этим нет и препятствий для применения положений п.п. 3 и 4 ст. 1 и абз. 1 п. 1 ст. 10 ГК РФ, устанавливающих запрет на извлечение преимуществ из недобросовестного поведения.
Особенности спорных объектов гражданских прав также могут налагать дополнительные требования к разумности и осмотрительности поведения лица. Так, нужно учитывать то, мог или должен был гражданин узнать о наличии явных признаков расположения ЗУ на особо охраняемой природной территории федерального значения или наличия на ЗУ леса. Все это нужно принимать во внимание при оценке поведения гражданина на соответствие требованиям разумности и осмотрительности (добросовестности). Одно лишь то обстоятельство, что гражданин, например, полагался на сведения ЕГРН, в совокупности с иными фактическими обстоятельствами при наличии особенностей участка может и не свидетельствовать о его должной разумности и осмотрительности.
То обстоятельство, что ответчик по иску о признании зарегистрированного права на земельный участок отсутствующим не приступил к фактическому использованию участка, хотя и может служить одним из критериев для оценки разумности и осмотрительности его поведения, не является единственным признаком их отсутствия.
12. Не прошел стороной КС вопрос оценки и роли органов публичной власти в создании условий для возникновения таких споров. Так, КС на основании своих ранее выраженных позициях указал на то, что необходимо учитывать возможность ненадлежащего исполнения органами публично-правового образования своих обязанностей, совершения ошибок, а также не отвечающей критериям разумности и осмотрительности реализации ими правомочий в сфере управления имуществом.
Ошибки, допущенные ввиду несогласованности действий уполномоченных государственных органов по ведению реестров, не могут быть поставлены в вину по крайней мере гражданам – приобретателям земельных участков для личных нужд, справедливо и обоснованно рассчитывавшим на соблюдение должностными лицами этих органов требований законности.
Потому в ситуации, когда предоставление гражданам земельного участка для личных нужд в период земельной реформы осуществлено органом публичной власти, не наделенным полномочиями по распоряжению землями и с иными нарушениями – соответствующие обстоятельства должны оцениваться судами в совокупности с другими обстоятельствами дела и не должны с неизбежностью влечь вывод о недобросовестности гражданина.
Однако в случаях, когда публично-правовое образование в лице своих органов или должностных лиц не выражало свою волю, а право было зарегистрировано на основании документов, не имеющих легального происхождения или на основании сговора и пр. мошеннических схем – это также должно приниматься во внимание и не учитываться «в пользу» добросовестности. При этом бремя доказывания умышленных противоправных действий гражданина возлагается на истца, а все неустранимые сомнения должны толковаться в пользу гражданина.
13. Спор о принадлежности имущества – даже если он облечен в форму спора о признании права на земельный участок отсутствующим – не может быть произвольно и необоснованно изъят из-под действия института исковой давности. КС особо отметил, что это актуально и в том случае, если сохранение собственно права на имущество в результате спора не предполагается. В чем в таком случае практический смысл исковой давности не очень понятно, поскольку право ответчик все равно утрачивает, а достижение баланса, о чем будет сказано ниже можно было бы достичь признанием гражданина добросовестным.
Ошибки, допущенные ввиду несогласованности действий уполномоченных государственных органов по ведению реестров, не могут быть поставлены в вину по крайней мере гражданам – приобретателям земельных участков для личных нужд, справедливо и обоснованно рассчитывавшим на соблюдение должностными лицами этих органов требований законности.
Потому в ситуации, когда предоставление гражданам земельного участка для личных нужд в период земельной реформы осуществлено органом публичной власти, не наделенным полномочиями по распоряжению землями и с иными нарушениями – соответствующие обстоятельства должны оцениваться судами в совокупности с другими обстоятельствами дела и не должны с неизбежностью влечь вывод о недобросовестности гражданина.
Однако в случаях, когда публично-правовое образование в лице своих органов или должностных лиц не выражало свою волю, а право было зарегистрировано на основании документов, не имеющих легального происхождения или на основании сговора и пр. мошеннических схем – это также должно приниматься во внимание и не учитываться «в пользу» добросовестности. При этом бремя доказывания умышленных противоправных действий гражданина возлагается на истца, а все неустранимые сомнения должны толковаться в пользу гражданина.
13. Спор о принадлежности имущества – даже если он облечен в форму спора о признании права на земельный участок отсутствующим – не может быть произвольно и необоснованно изъят из-под действия института исковой давности. КС особо отметил, что это актуально и в том случае, если сохранение собственно права на имущество в результате спора не предполагается. В чем в таком случае практический смысл исковой давности не очень понятно, поскольку право ответчик все равно утрачивает, а достижение баланса, о чем будет сказано ниже можно было бы достичь признанием гражданина добросовестным.
14. К течению срока исковой давности нужно учитывать следующее:
• недостаточность ранее существовавших правовых механизмов, ориентированных на надлежащее образование и идентификацию земельных участков, не может сама по себе служить опровержением действительности и актуальности прав граждан;
• однако она приводит к тому, что в отношении таких участков существенно затруднена, в том числе для уполномоченных органов публичной власти, возможность установить, что государственная регистрация права на участок (равно как и отражение в ЕГРН ранее возникшего у гражданина права на участок) затрагивает право собственности публично-правового образования;
• в этой связи, если частное лицо, за которым зарегистрировано право на ЗУ, чье место расположения (границы) не нашло (не нашли) надлежащего отображения при осуществлении государственного кадастрового учета, никак не осваивает его (не проявляет своего присутствия на нем), это – хотя и не влечет, с учетом выраженных правовых позиций, применения правил, установленных взаимосвязанными положениями абз. 5 ст. 208 и ст. 304 ГК, без учета действительного существа соответствующего спора – не позволяет и требовать, чтобы уполномоченными лицами (в том числе должностными лицами органов государственного земельного надзора, муниципального земельного контроля, сотрудниками особо охраняемых природных территорий, лесничеств и т.д.) была обнаружена какая-либо деятельность на участке, которого, согласно имеющимся у них сведениям, в этом месте быть не должно.
Иными словами: для целей исчисления срока исковой давности нет нарушения права публично-правового образования до появления на земельном участке видимых признаков его освоения или в связи с отображением при осуществлении государственного кадастрового учета сведений о расположении земельного участка.
При этом могут иметь место и обстоятельства, с которыми должно объективно связываться начало течения срока исковой давности, даже если он не содержит видимых признаков освоения и конкретные сведения о его расположении не отображены при осуществлении государственного кадастрового учета (например, наличие правового спора, из содержания которого наделенному публичным собственником функциями в сфере управления соответствующим земельным массивом органу или должностному лицу должно было стать очевидным, что в ЕГРН зафиксировано право гражданина на участок, которое нарушает право публичной собственности). Во всех случаях (в т.ч. отмены акта о предоставлении ЗУ) орган или должностное лицо должны сделать все необходимые действия для восстановления права публичного образования. В ином случае срок исковой давности может считаться пропущенным.
Однако в любом случае все это не лишает суд правомочия отказать на основании ст. 1 и ст. 10 ГК в применении к требованиям последствий пропуска срока исковой давности, о котором заявляет ответчик при установлении препятствий со стороны ответчика в предъявлении требования. Кроме того, ЗУ может быть изъят в рамках уголовного преследования.
Если ЗУ не отвечает критериям индивидуально определенной вещи, то в этом случае срок исковой давности не подлежит применению. Если участок накладывается на другой, границы участка определены неточно и т.п., не могут служить основанием для признания того, что земельный участок как объект прав не существует.
• недостаточность ранее существовавших правовых механизмов, ориентированных на надлежащее образование и идентификацию земельных участков, не может сама по себе служить опровержением действительности и актуальности прав граждан;
• однако она приводит к тому, что в отношении таких участков существенно затруднена, в том числе для уполномоченных органов публичной власти, возможность установить, что государственная регистрация права на участок (равно как и отражение в ЕГРН ранее возникшего у гражданина права на участок) затрагивает право собственности публично-правового образования;
• в этой связи, если частное лицо, за которым зарегистрировано право на ЗУ, чье место расположения (границы) не нашло (не нашли) надлежащего отображения при осуществлении государственного кадастрового учета, никак не осваивает его (не проявляет своего присутствия на нем), это – хотя и не влечет, с учетом выраженных правовых позиций, применения правил, установленных взаимосвязанными положениями абз. 5 ст. 208 и ст. 304 ГК, без учета действительного существа соответствующего спора – не позволяет и требовать, чтобы уполномоченными лицами (в том числе должностными лицами органов государственного земельного надзора, муниципального земельного контроля, сотрудниками особо охраняемых природных территорий, лесничеств и т.д.) была обнаружена какая-либо деятельность на участке, которого, согласно имеющимся у них сведениям, в этом месте быть не должно.
Иными словами: для целей исчисления срока исковой давности нет нарушения права публично-правового образования до появления на земельном участке видимых признаков его освоения или в связи с отображением при осуществлении государственного кадастрового учета сведений о расположении земельного участка.
При этом могут иметь место и обстоятельства, с которыми должно объективно связываться начало течения срока исковой давности, даже если он не содержит видимых признаков освоения и конкретные сведения о его расположении не отображены при осуществлении государственного кадастрового учета (например, наличие правового спора, из содержания которого наделенному публичным собственником функциями в сфере управления соответствующим земельным массивом органу или должностному лицу должно было стать очевидным, что в ЕГРН зафиксировано право гражданина на участок, которое нарушает право публичной собственности). Во всех случаях (в т.ч. отмены акта о предоставлении ЗУ) орган или должностное лицо должны сделать все необходимые действия для восстановления права публичного образования. В ином случае срок исковой давности может считаться пропущенным.
Однако в любом случае все это не лишает суд правомочия отказать на основании ст. 1 и ст. 10 ГК в применении к требованиям последствий пропуска срока исковой давности, о котором заявляет ответчик при установлении препятствий со стороны ответчика в предъявлении требования. Кроме того, ЗУ может быть изъят в рамках уголовного преследования.
Если ЗУ не отвечает критериям индивидуально определенной вещи, то в этом случае срок исковой давности не подлежит применению. Если участок накладывается на другой, границы участка определены неточно и т.п., не могут служить основанием для признания того, что земельный участок как объект прав не существует.