Трамп 2.0
Часть 25. Люди против роботов
Дональд Трамп обещает «сделать Америку снова великой» благодаря технологиям. Для этого он собирается максимально упростить жизнь американским корпорациям, которые находятся на острие технологического прогресса, в первую очередь, в сфере ИИ. Второй срок Трампа обещает стать временем невиданного технологического бума, однако этот бум может обернуться не менее масштабными социальными катаклизмами.
«Момент ChatGPT для роботехники уже не за горами. Все нужные для этого технологии уже готовы и в следующие несколько лет мы увидим очень быстрые и крупные прорывы в этой сфере», — говорит CEO Nvidia Дженсен Хуанг. Оригинальный «момент ChatGPT» случился в конце 2022 года, когда OpenAI показали, на что способны языковые ИИ-модели и заразили мир ИИ-лихорадкой.
Nvidia стала главным бенефициаром этой лихорадки, так как именно она делает чипы, необходимые для работы ИИ вроде ChatGPT. За пару лет стоимость Nvidia ($3,6 трлн) превысила ВВП почти всех стран мира, а СЕО компании Дженсен Хуанг вошел в десятку самых богатых людей планеты. Доходы корпораций вроде Nvidia продолжат стремительно расти и во время революции роботов, которые будут так же стремительно заменять людей.
Революция роботов — это следующий этап ИИ-революции, на котором машинный интеллект переходит из мира битов в мир атомов, обрастая материальными оболочками. ИИ-агенты уже начали заменять живых работников в сфере интеллектуального труда, автономные автомобили — водителей на дорогах, а роботы-гуманоиды — людей на заводах.
Индустрия роботов сулит баснословную прибыль в первую очередь их производителям — корпорациям вроде Nvidia, Tesla и Alphabet. Их прибыль будет тем выше, чем больше пользы их искусственные работники будут приносить владельцам других компаний. Однако, чтобы революция роботов реально произошла, их производителям и бенефициарам нужно преодолеть человеческий фактор.
Ситуация с американскими портами хорошо иллюстрирует будущие конфликты вокруг роботизации. Крупнейший профсоюз портовых работников США (50 000 человек) вышел на страйк: они требуют увеличить зарплаты на 77% и полностью запретить роботизацию портов. То есть работники не просто требуют не делать порты более эффективными (не роботизировать их), но еще и фактически настаивают на двукратном уменьшении их эффективности (через увеличение зарплат).
Аналогичная ситуация в ближайшее время может сложиться в индустрии автоперевозок, где автономные машины могут в кратчайшие сроки заменить миллионы американских водителей грузовиков. Если администрация Трампа действительно упростит жизнь технокомпаниям вроде Tesla Илона Маска и разрешит массовое использование ИИ-водителей, это вызовет жесткое недовольство со стороны дальнобойшиков — ядерного трамповского электората.
Человечество не впервые проходит через технологическую революцию, в результате которой много людей теряет работу. Однако ИИ-революция очевидно отличается от всех предыдущих скоростью и масштабом: никогда еще так много людей не становились неконкурентоспособными в такие сжатие сроки. ИИ-революция затрагивает практически все сферы деятельности и займет не десятилетия, а годы или даже месяцы.
Трамп и его соратники находятся в парадоксальном положении. Чтобы дальше сохранять технологическое превосходство США, нужно ускоренно внедрять ИИ и роботов во все сферы деятельности. Однако это возможно сделать, только пожертвовав карьерами и благосостоянием миллионов американцев, в том числе голосовавших за Трампа. Получится ли у него и его правых техноэлит решить человеческий вопрос?
Поддержите мою работу донатом на Patreon
Часть 25. Люди против роботов
Дональд Трамп обещает «сделать Америку снова великой» благодаря технологиям. Для этого он собирается максимально упростить жизнь американским корпорациям, которые находятся на острие технологического прогресса, в первую очередь, в сфере ИИ. Второй срок Трампа обещает стать временем невиданного технологического бума, однако этот бум может обернуться не менее масштабными социальными катаклизмами.
«Момент ChatGPT для роботехники уже не за горами. Все нужные для этого технологии уже готовы и в следующие несколько лет мы увидим очень быстрые и крупные прорывы в этой сфере», — говорит CEO Nvidia Дженсен Хуанг. Оригинальный «момент ChatGPT» случился в конце 2022 года, когда OpenAI показали, на что способны языковые ИИ-модели и заразили мир ИИ-лихорадкой.
Nvidia стала главным бенефициаром этой лихорадки, так как именно она делает чипы, необходимые для работы ИИ вроде ChatGPT. За пару лет стоимость Nvidia ($3,6 трлн) превысила ВВП почти всех стран мира, а СЕО компании Дженсен Хуанг вошел в десятку самых богатых людей планеты. Доходы корпораций вроде Nvidia продолжат стремительно расти и во время революции роботов, которые будут так же стремительно заменять людей.
Революция роботов — это следующий этап ИИ-революции, на котором машинный интеллект переходит из мира битов в мир атомов, обрастая материальными оболочками. ИИ-агенты уже начали заменять живых работников в сфере интеллектуального труда, автономные автомобили — водителей на дорогах, а роботы-гуманоиды — людей на заводах.
Индустрия роботов сулит баснословную прибыль в первую очередь их производителям — корпорациям вроде Nvidia, Tesla и Alphabet. Их прибыль будет тем выше, чем больше пользы их искусственные работники будут приносить владельцам других компаний. Однако, чтобы революция роботов реально произошла, их производителям и бенефициарам нужно преодолеть человеческий фактор.
Ситуация с американскими портами хорошо иллюстрирует будущие конфликты вокруг роботизации. Крупнейший профсоюз портовых работников США (50 000 человек) вышел на страйк: они требуют увеличить зарплаты на 77% и полностью запретить роботизацию портов. То есть работники не просто требуют не делать порты более эффективными (не роботизировать их), но еще и фактически настаивают на двукратном уменьшении их эффективности (через увеличение зарплат).
Аналогичная ситуация в ближайшее время может сложиться в индустрии автоперевозок, где автономные машины могут в кратчайшие сроки заменить миллионы американских водителей грузовиков. Если администрация Трампа действительно упростит жизнь технокомпаниям вроде Tesla Илона Маска и разрешит массовое использование ИИ-водителей, это вызовет жесткое недовольство со стороны дальнобойшиков — ядерного трамповского электората.
Человечество не впервые проходит через технологическую революцию, в результате которой много людей теряет работу. Однако ИИ-революция очевидно отличается от всех предыдущих скоростью и масштабом: никогда еще так много людей не становились неконкурентоспособными в такие сжатие сроки. ИИ-революция затрагивает практически все сферы деятельности и займет не десятилетия, а годы или даже месяцы.
Трамп и его соратники находятся в парадоксальном положении. Чтобы дальше сохранять технологическое превосходство США, нужно ускоренно внедрять ИИ и роботов во все сферы деятельности. Однако это возможно сделать, только пожертвовав карьерами и благосостоянием миллионов американцев, в том числе голосовавших за Трампа. Получится ли у него и его правых техноэлит решить человеческий вопрос?
Поддержите мою работу донатом на Patreon
Трамп 2.0
Часть 26. «We’re so back»
Дональд Трамп официально станет 47-м президентом США 20 января, но он уже поставил на уши весь мир. То он хочет купить Гренландию у Дании, то присоединить Канаду к США и установить военный контроль над Панамским каналом. Казалось бы, после пандемии и войн в Украине и Израиле мир будет сложно чем-то удивить — и все же международная общественность шокирована Трампом, который еще даже не начинал шокировать по-настоящему.
«Никаких игр» — одна из любимых фраз Трампа, которой он подчеркивает, что не любит полумер и относится к делам очень серьезно. Это не значит, что он делает все, что говорит: преувеличения и угрозы — любимые приемы Трампа, которыми он выбивает из оппонентов выгодные для него условия сделки. На дипломатическом уровне Трамп будет беззастенчиво эксплуатировать аналог военный доктрины «шока и трепета» или «быстрой доминации» за счет угроз.
Мы все и так знали, что Трамп — эксцентричный политик, своеобразный трикстер, от которого можно ждать чего угодно. Однако его эксцентричность и напористость приобретает особый смысл сейчас, когда мир находится одновременно в глубочайшем кризисе и на пороге ИИ-революции, обещающей то ли сделать людей богами, то ли превратить всех нас в биомусор.
Фундаментальный кризис в мировой политике связан с двумя факторами: пошатнувшимся статусом США как безусловного мирового лидера и тотальным недоверием людей к властям как таковым. На втором сроке Трамп будет пытаться доказать, что пошатнувшееся лидерство США и недоверие к власти — это вина старых либеральных элит, которые он с помощью новых правых техноэлит попытается разогнать (или хотя бы обескровить).
Трамповская амбициозность и желание расширить территорию США пугают политические элиты, но вызывают восторг и энтузиазм у его коренного электората. В соцсети Х фраза «мы вернулись» (we’re so back) стала одним из самых популярных комментариев на любую экспансивную риторику Трампа или грандиозные планы Илона Маска — американцы жаждут величия, которое им обещали вернуть.
Ради «возвращения величия» техноолигарх Маск перешел в «режим демона» и на пару с Трампом взялся ломать старый либеральный миропорядок, в котором Америка утратила безусловное лидерство. Удачная попытка влияния на американскую политику убедила техномиллиардера: недоверие народа к властям настолько глубоко, что никакой западный политикум не выдержит реальных информационных атак с помощью соцсети Х.
К отчаянию либерального истеблишмента, опросы показывают, что значительная часть европейцев — не против того, что Маск высказывается на счет их политической ситуации и «вмешивается» в их политику. А власти европейских стран, на которые техноолигарх нападает, не могут адекватно отвечать на его нападки, так как не понимают, насколько эта критика исходит от него самого, а насколько — от президента Трампа.
Трамп и Маск подходят к международной политике так же, как Маск подходил к созданию своих стартапов Tesla и SpaceX: сначала все нужно разобрать на базовые элементы, а затем строить нужную конструкцию с нуля, не особо опираясь на предыдущие допущения и схемы. И если смотреть в корень, а не руководствоваться неписаными правилами, то неясно, почему США не могут расширять свои территории и требовать от более слабых стран то, что им нужно.
Поддержите мою работу донатом на Patreon
Часть 26. «We’re so back»
Дональд Трамп официально станет 47-м президентом США 20 января, но он уже поставил на уши весь мир. То он хочет купить Гренландию у Дании, то присоединить Канаду к США и установить военный контроль над Панамским каналом. Казалось бы, после пандемии и войн в Украине и Израиле мир будет сложно чем-то удивить — и все же международная общественность шокирована Трампом, который еще даже не начинал шокировать по-настоящему.
«Никаких игр» — одна из любимых фраз Трампа, которой он подчеркивает, что не любит полумер и относится к делам очень серьезно. Это не значит, что он делает все, что говорит: преувеличения и угрозы — любимые приемы Трампа, которыми он выбивает из оппонентов выгодные для него условия сделки. На дипломатическом уровне Трамп будет беззастенчиво эксплуатировать аналог военный доктрины «шока и трепета» или «быстрой доминации» за счет угроз.
Мы все и так знали, что Трамп — эксцентричный политик, своеобразный трикстер, от которого можно ждать чего угодно. Однако его эксцентричность и напористость приобретает особый смысл сейчас, когда мир находится одновременно в глубочайшем кризисе и на пороге ИИ-революции, обещающей то ли сделать людей богами, то ли превратить всех нас в биомусор.
Фундаментальный кризис в мировой политике связан с двумя факторами: пошатнувшимся статусом США как безусловного мирового лидера и тотальным недоверием людей к властям как таковым. На втором сроке Трамп будет пытаться доказать, что пошатнувшееся лидерство США и недоверие к власти — это вина старых либеральных элит, которые он с помощью новых правых техноэлит попытается разогнать (или хотя бы обескровить).
Трамповская амбициозность и желание расширить территорию США пугают политические элиты, но вызывают восторг и энтузиазм у его коренного электората. В соцсети Х фраза «мы вернулись» (we’re so back) стала одним из самых популярных комментариев на любую экспансивную риторику Трампа или грандиозные планы Илона Маска — американцы жаждут величия, которое им обещали вернуть.
Ради «возвращения величия» техноолигарх Маск перешел в «режим демона» и на пару с Трампом взялся ломать старый либеральный миропорядок, в котором Америка утратила безусловное лидерство. Удачная попытка влияния на американскую политику убедила техномиллиардера: недоверие народа к властям настолько глубоко, что никакой западный политикум не выдержит реальных информационных атак с помощью соцсети Х.
К отчаянию либерального истеблишмента, опросы показывают, что значительная часть европейцев — не против того, что Маск высказывается на счет их политической ситуации и «вмешивается» в их политику. А власти европейских стран, на которые техноолигарх нападает, не могут адекватно отвечать на его нападки, так как не понимают, насколько эта критика исходит от него самого, а насколько — от президента Трампа.
Трамп и Маск подходят к международной политике так же, как Маск подходил к созданию своих стартапов Tesla и SpaceX: сначала все нужно разобрать на базовые элементы, а затем строить нужную конструкцию с нуля, не особо опираясь на предыдущие допущения и схемы. И если смотреть в корень, а не руководствоваться неписаными правилами, то неясно, почему США не могут расширять свои территории и требовать от более слабых стран то, что им нужно.
Поддержите мою работу донатом на Patreon
Трамп 2.0
Часть 27. Трамповские инфовойны
Дональду Трампу удалось убедить большую часть американцев в том, что он — антиэлитный президент. Статус бывшего президента, миллиарды и очевидно элитарный образ жизни не помешали избирателям поверить в его обещание демонтировать и разоблачить старые элиты. Убедительная победа на выборах дает ему возможность устроить маленькую, а может, даже и большую революцию, которой жаждут не только простые граждане, но и новые элиты.
«В 2016 году президент Барак Обама сказал своей команде, что победа Дональда Трампа на выборах — “это не апокалипсис”. Он был прав во всех смыслах. Но если понимать греческое слово apokálypsis в его оригинальном значении как «раскрытие», то Обама уже не может пообещать того же в 2025 году. Возвращение Трампа в Белый дом предвещает apokálypsis секретов ancien regime (старого режима)», — пишет правый техноолигарх Питер Тилль.
Тилль — человек, во многом создавший феномен Трампа, и один из главных героев моей серии «Кремниевая долина правеет». За 10 дней до инаугурации он выпустил статью под названием «Время истины и примирения», в которой между строк обещает либеральным элитам расправу в духе Великой французской революции, к которой много раз отсылает читателя.
«Наш ancien regime, как и аристократия дореволюционной Франции, думал, что вечеринка никогда не закончится. 2016 год пошатнул их веру в непоколебимость их моральной вселенной, и поэтому в 2020 они понадеялись списать Трампа со счетов как отклонение от нормы. Оглядываясь назад, можно сказать, что это 2020 год был аномалией», — пишет Тилль.
Конечно, Тилль не предлагает буквально расправляться с представителями старых элит, как это делали во времена Великой французской революции с помощью гильотины. Вместо этого команда Трампа может опубликовать секретные материалы о недалеком прошлом, в которых вскроются неприглядные действия властей. А дальше роль гильотины исполнит интернет.
Первые звоночки обещанного Тиллем apokálypsis прозвучали в 2022, когда купивший Twitter Илон Маск опубликовал так называемые «файлы Твиттера» — серию внутренних документов соцсети, иллюстрировавших вмешательство байденовского правительства в ее работу. Из «файлов» следовало, что через давление на соцсеть власти тайно подавляли определенные точки зрения и нарративы.
Незадолго до выборов 2024 другой соратник Тилля Марк Цукерберг заявил, что администрация Байдена заставляла Meta цензурировать некоторые темы и публикации. «Люди из администрации Байдена звонили нам, кричали, матерились и угрожали, требуя удалить какие-то посты», — жалуется Цукерберг уже в 2025 году. Вызовы на допросы в Конгресс и заявления Байдена, что Facebook убивает людей, были, по словам Цукерберга, частью цензурного давления.
Репутационная война Трампа и приближенных к нему техноолигархов против старого режима будет проходить под эгидой свободы слова и прозрачности. Публичным разоблачением либеральных элит займутся не только журналисты и расследователи, но и спецслужбы, военные, в конце концов, DOGE Илона Маска. А тайны прошлого про войны, ковид и остров Эпштейна могут стать яркими эпизодами будущих Трамповских инфовойн.
Поддержите мою работу донатом на Patreon
Часть 27. Трамповские инфовойны
Дональду Трампу удалось убедить большую часть американцев в том, что он — антиэлитный президент. Статус бывшего президента, миллиарды и очевидно элитарный образ жизни не помешали избирателям поверить в его обещание демонтировать и разоблачить старые элиты. Убедительная победа на выборах дает ему возможность устроить маленькую, а может, даже и большую революцию, которой жаждут не только простые граждане, но и новые элиты.
«В 2016 году президент Барак Обама сказал своей команде, что победа Дональда Трампа на выборах — “это не апокалипсис”. Он был прав во всех смыслах. Но если понимать греческое слово apokálypsis в его оригинальном значении как «раскрытие», то Обама уже не может пообещать того же в 2025 году. Возвращение Трампа в Белый дом предвещает apokálypsis секретов ancien regime (старого режима)», — пишет правый техноолигарх Питер Тилль.
Тилль — человек, во многом создавший феномен Трампа, и один из главных героев моей серии «Кремниевая долина правеет». За 10 дней до инаугурации он выпустил статью под названием «Время истины и примирения», в которой между строк обещает либеральным элитам расправу в духе Великой французской революции, к которой много раз отсылает читателя.
«Наш ancien regime, как и аристократия дореволюционной Франции, думал, что вечеринка никогда не закончится. 2016 год пошатнул их веру в непоколебимость их моральной вселенной, и поэтому в 2020 они понадеялись списать Трампа со счетов как отклонение от нормы. Оглядываясь назад, можно сказать, что это 2020 год был аномалией», — пишет Тилль.
Конечно, Тилль не предлагает буквально расправляться с представителями старых элит, как это делали во времена Великой французской революции с помощью гильотины. Вместо этого команда Трампа может опубликовать секретные материалы о недалеком прошлом, в которых вскроются неприглядные действия властей. А дальше роль гильотины исполнит интернет.
Первые звоночки обещанного Тиллем apokálypsis прозвучали в 2022, когда купивший Twitter Илон Маск опубликовал так называемые «файлы Твиттера» — серию внутренних документов соцсети, иллюстрировавших вмешательство байденовского правительства в ее работу. Из «файлов» следовало, что через давление на соцсеть власти тайно подавляли определенные точки зрения и нарративы.
Незадолго до выборов 2024 другой соратник Тилля Марк Цукерберг заявил, что администрация Байдена заставляла Meta цензурировать некоторые темы и публикации. «Люди из администрации Байдена звонили нам, кричали, матерились и угрожали, требуя удалить какие-то посты», — жалуется Цукерберг уже в 2025 году. Вызовы на допросы в Конгресс и заявления Байдена, что Facebook убивает людей, были, по словам Цукерберга, частью цензурного давления.
Репутационная война Трампа и приближенных к нему техноолигархов против старого режима будет проходить под эгидой свободы слова и прозрачности. Публичным разоблачением либеральных элит займутся не только журналисты и расследователи, но и спецслужбы, военные, в конце концов, DOGE Илона Маска. А тайны прошлого про войны, ковид и остров Эпштейна могут стать яркими эпизодами будущих Трамповских инфовойн.
Поддержите мою работу донатом на Patreon
Трамп 2.0
Часть 28. Трамп 3.0
Однозначная победа Трампа и еще более однозначный проигрыш демократов и всей либерально-прогрессивной идеологии заложили фундамент для длинной полосы побед республиканцев. Новое правительство Трампа, состоящее из лоялистов, настроено на дальнейший разгром демократического истеблишмента и создание нового класса консервативной MAGA-элиты.
Среди соратников Трампа в последнее время особой популярностью пользуется фигура 32-го президента США Франклина Делано Рузвельта (ФДР), управлявшего страной в 1930-х и 40-х. Это неочевидный пример для подражания, так как ФДР был президентом от демократической партии, которую трамписты, очевидно, не котируют. Однако президентство ФДР обладает рядом особых характеристик, которые очень нравятся сторонникам Трампа.
Во-первых, ФДР, победивший Великую депрессию своим Новым курсом, делал ставку на молодых технократов в правительстве, которым он предоставлял много свободы для проведения реформ. Новая администрация Трампа тоже делает ставку на «молодежь»: средний возраст топ-чиновников в его кабинете — 54 года против 63 лет в байденовской администрации. Есть и помоложе: вице-президенту Джей Ди Вэнсу 40 лет, будущему министру обороны — 44 и т.д.
Во-вторых, ФДР подготовил США ко Второй мировой войне и сделал так, что страна вышла из конфликта мировым лидером. Хотя Третья мировая война еще не началась и не факт, что начнется, но трампистам нравится подчеркивать нависший конфликт с Китаем. Они настаивают, что только Трамп способен подготовить пришедшую в упадок империю для масштабного мирового столкновения.
Ну и в-третьих, Франклин Рузвельт управлял Америкой не четыре и не восемь, а целых 12 лет: с 1933-го года до самой смерти в 1945. ФДР был президентом три полных срока и часть четвертого — чтобы не допустить таких аномалий впредь, США приняли 22-ю поправку к Конституции, ограничивающую президентство двумя сроками. Трамп и его последователи считают, что он вполне может быть, как Рузвельт.
Чтобы Трамп мог баллотироваться в третий раз, необходимо отозвать 22-ю поправку. Для этого сначала две трети Палаты представителей и Сената должны поддержать изменения в Конституции, а затем три четверти всех штатов одобрить их. Даже учитывая решительную победу Трампа на этих выборах, ему вряд ли удастся уговорить демократов голосовать за отмену поправки. Не говоря о том, что концепция «Трамп 3.0» может не понравится и самим республиканцам.
Третий срок Трампа возможен, но маловероятен. Гораздо более вероятен сценарий передачи власти политическому наследнику Трампа — вице-президенту. Если второй срок Трампа будет удачным, а демократы не сумеют вернуть пульс своей партии, то следующим президентом вполне может стать любимец правых техноэлит и MAGA-принц Джей Ди Вэнс.
Вэнс может стать 48-м президентом в 44 года — то есть на 2 года старше самого молодого президента в истории США Теодора Рузвельта (родственника ФДР). К слову, Тедди Рузвельт возглавил США через полгода после того, как стал вице-президентом при президенте Уильяме Мак-Кинли, которого убили в сентябре 1901. Так что технически Вэнс все еще может стать самым молодым президентом, если с Трампом что-то случится.
И напоследок пара слов о шансах Илона Маска стать президентом. По Конституции он не имеет права возглавлять США, так как стал их гражданином только во взрослом возрасте. Однако Конституцию можно исправить: для этого нужно согласие двух третей Конгресса и трех четвертей всех штатов. И я думаю, что у проекта «президент Маск» значительно больше шансов, чем у проекта «Трамп 3.0».
Часть 28. Трамп 3.0
Однозначная победа Трампа и еще более однозначный проигрыш демократов и всей либерально-прогрессивной идеологии заложили фундамент для длинной полосы побед республиканцев. Новое правительство Трампа, состоящее из лоялистов, настроено на дальнейший разгром демократического истеблишмента и создание нового класса консервативной MAGA-элиты.
Среди соратников Трампа в последнее время особой популярностью пользуется фигура 32-го президента США Франклина Делано Рузвельта (ФДР), управлявшего страной в 1930-х и 40-х. Это неочевидный пример для подражания, так как ФДР был президентом от демократической партии, которую трамписты, очевидно, не котируют. Однако президентство ФДР обладает рядом особых характеристик, которые очень нравятся сторонникам Трампа.
Во-первых, ФДР, победивший Великую депрессию своим Новым курсом, делал ставку на молодых технократов в правительстве, которым он предоставлял много свободы для проведения реформ. Новая администрация Трампа тоже делает ставку на «молодежь»: средний возраст топ-чиновников в его кабинете — 54 года против 63 лет в байденовской администрации. Есть и помоложе: вице-президенту Джей Ди Вэнсу 40 лет, будущему министру обороны — 44 и т.д.
Во-вторых, ФДР подготовил США ко Второй мировой войне и сделал так, что страна вышла из конфликта мировым лидером. Хотя Третья мировая война еще не началась и не факт, что начнется, но трампистам нравится подчеркивать нависший конфликт с Китаем. Они настаивают, что только Трамп способен подготовить пришедшую в упадок империю для масштабного мирового столкновения.
Ну и в-третьих, Франклин Рузвельт управлял Америкой не четыре и не восемь, а целых 12 лет: с 1933-го года до самой смерти в 1945. ФДР был президентом три полных срока и часть четвертого — чтобы не допустить таких аномалий впредь, США приняли 22-ю поправку к Конституции, ограничивающую президентство двумя сроками. Трамп и его последователи считают, что он вполне может быть, как Рузвельт.
Чтобы Трамп мог баллотироваться в третий раз, необходимо отозвать 22-ю поправку. Для этого сначала две трети Палаты представителей и Сената должны поддержать изменения в Конституции, а затем три четверти всех штатов одобрить их. Даже учитывая решительную победу Трампа на этих выборах, ему вряд ли удастся уговорить демократов голосовать за отмену поправки. Не говоря о том, что концепция «Трамп 3.0» может не понравится и самим республиканцам.
Третий срок Трампа возможен, но маловероятен. Гораздо более вероятен сценарий передачи власти политическому наследнику Трампа — вице-президенту. Если второй срок Трампа будет удачным, а демократы не сумеют вернуть пульс своей партии, то следующим президентом вполне может стать любимец правых техноэлит и MAGA-принц Джей Ди Вэнс.
Вэнс может стать 48-м президентом в 44 года — то есть на 2 года старше самого молодого президента в истории США Теодора Рузвельта (родственника ФДР). К слову, Тедди Рузвельт возглавил США через полгода после того, как стал вице-президентом при президенте Уильяме Мак-Кинли, которого убили в сентябре 1901. Так что технически Вэнс все еще может стать самым молодым президентом, если с Трампом что-то случится.
И напоследок пара слов о шансах Илона Маска стать президентом. По Конституции он не имеет права возглавлять США, так как стал их гражданином только во взрослом возрасте. Однако Конституцию можно исправить: для этого нужно согласие двух третей Конгресса и трех четвертей всех штатов. И я думаю, что у проекта «президент Маск» значительно больше шансов, чем у проекта «Трамп 3.0».
Трамп 2.0
Часть 29. Золотой век
«У нас есть все: люди, ресурсы, географическая безопасность. Мы — единственная крупная западная экономика, которая растет. Несмотря на проблемы, мы остаемся маяком капитализма и предпринимательства. Самые умные стремятся к нам. У нас есть неограниченное количество природных ресурсов, а наша военная машина — самая мощная. У нас есть все предпосылки для Золотого века», — говорит правый техноолигарх Марк Андриссен.
Вместе с Илоном Маском и Питером Тиллем Андриссен — один из главных бенефициаров победы Трампа. Маск теперь живет рядом с Трампом в Мар-а-Лаго, а Андриссен проводит рядом с президентом половину своего времени. Новую команду президента называют то «администрацией Тилля», то «администрацией Андриссена», так как она переполнена бывшими подчиненными этих двух техномиллиардеров.
Для Маска, Тилля и Андриссена президентство Трампа реально может стать Золотым веком. Все трое были ярыми противниками воук культуры и теперь празднуют победу над ней. Они выступали против государственных регуляций и теперь смогут сократить правительство через Департамент государственной эффективности. Хотели получить зеленый свет для развития своих технологий и получили карт-бланш.
Эти техномиллиардеры считают, что их Золотой век автоматически запустит Золотой век Америки, а, скорее всего, и всей Земли. Маск, Андриссен и Тилль — сторонники философии акселерационизма и выступают за радикальное ускорение развития технологий и капитализма. Неограниченное развитие ведет к ускоренному росту, а рост должен решить все проблемы людей.
Трамп 2.0 обещает стать сказочным периодом для акселерационистов. Президент и правительство не только не будут ограничивать и сдерживать технопрогресс, но и начнут способствовать его ускорению, ведь теперь и среди чиновников много акселерационистов. И вот на такой позитивный фон приходится начало управляемой американскими техноолигархами ИИ-революции, которая обещает стать самым ярким событием в истории человечества.
Протеже Тилля и Андриссена Марк Цукерберг когда-то сформулировал один из основополагающих принципов акселерационизма как «двигайся быстро и ломай вещи». Эта философия подразумевает, что если технопрогресс будет достаточно быстрым, то, скорее всего, он разрушит многие основы общества. Однако, в теории, он почти сразу предложит позитивные решения созданных им же проблем и создаст более совершенное общество взамен разрушенному старому.
Одна из очевидных угроз старому устройству мира, исходящая от неограниченной акселерации технологий, — это массовая замена живых работников роботами. В этом смысле главными бенефициарами точно станут именно технокапиталисты вроде Андриссена и Маска. А вот всем остальным угрожает горький проигрыш, и неясно, кто и как сможет его скомпенсировать.
«В руках нескольких сверхбогатых людей сосредоточена опасная власть. Если эту олигархию не обуздать, она станет угрозой для нашей демократии», — говорит уходящий президент Байден. В своей прощальной речи он уделил много внимания критике Маска, Тилля, Андриссена и Цукерберга, называя их опасным «техно-индустриальным комплексом».
Замечания Байдена звучат вполне резонно: в руках у техномиллиардеров действительно сконцентрировано беспрецедентное количество власти. Однако демократы не смогли предложить никакой реальной альтернативы акселерации правых техноэлит, кроме замедления прогресса и контроля технологий чиновниками, которым никто не верит. Поэтому мы входим в Золотой век техноолигархов.
Часть 29. Золотой век
«У нас есть все: люди, ресурсы, географическая безопасность. Мы — единственная крупная западная экономика, которая растет. Несмотря на проблемы, мы остаемся маяком капитализма и предпринимательства. Самые умные стремятся к нам. У нас есть неограниченное количество природных ресурсов, а наша военная машина — самая мощная. У нас есть все предпосылки для Золотого века», — говорит правый техноолигарх Марк Андриссен.
Вместе с Илоном Маском и Питером Тиллем Андриссен — один из главных бенефициаров победы Трампа. Маск теперь живет рядом с Трампом в Мар-а-Лаго, а Андриссен проводит рядом с президентом половину своего времени. Новую команду президента называют то «администрацией Тилля», то «администрацией Андриссена», так как она переполнена бывшими подчиненными этих двух техномиллиардеров.
Для Маска, Тилля и Андриссена президентство Трампа реально может стать Золотым веком. Все трое были ярыми противниками воук культуры и теперь празднуют победу над ней. Они выступали против государственных регуляций и теперь смогут сократить правительство через Департамент государственной эффективности. Хотели получить зеленый свет для развития своих технологий и получили карт-бланш.
Эти техномиллиардеры считают, что их Золотой век автоматически запустит Золотой век Америки, а, скорее всего, и всей Земли. Маск, Андриссен и Тилль — сторонники философии акселерационизма и выступают за радикальное ускорение развития технологий и капитализма. Неограниченное развитие ведет к ускоренному росту, а рост должен решить все проблемы людей.
Трамп 2.0 обещает стать сказочным периодом для акселерационистов. Президент и правительство не только не будут ограничивать и сдерживать технопрогресс, но и начнут способствовать его ускорению, ведь теперь и среди чиновников много акселерационистов. И вот на такой позитивный фон приходится начало управляемой американскими техноолигархами ИИ-революции, которая обещает стать самым ярким событием в истории человечества.
Протеже Тилля и Андриссена Марк Цукерберг когда-то сформулировал один из основополагающих принципов акселерационизма как «двигайся быстро и ломай вещи». Эта философия подразумевает, что если технопрогресс будет достаточно быстрым, то, скорее всего, он разрушит многие основы общества. Однако, в теории, он почти сразу предложит позитивные решения созданных им же проблем и создаст более совершенное общество взамен разрушенному старому.
Одна из очевидных угроз старому устройству мира, исходящая от неограниченной акселерации технологий, — это массовая замена живых работников роботами. В этом смысле главными бенефициарами точно станут именно технокапиталисты вроде Андриссена и Маска. А вот всем остальным угрожает горький проигрыш, и неясно, кто и как сможет его скомпенсировать.
«В руках нескольких сверхбогатых людей сосредоточена опасная власть. Если эту олигархию не обуздать, она станет угрозой для нашей демократии», — говорит уходящий президент Байден. В своей прощальной речи он уделил много внимания критике Маска, Тилля, Андриссена и Цукерберга, называя их опасным «техно-индустриальным комплексом».
Замечания Байдена звучат вполне резонно: в руках у техномиллиардеров действительно сконцентрировано беспрецедентное количество власти. Однако демократы не смогли предложить никакой реальной альтернативы акселерации правых техноэлит, кроме замедления прогресса и контроля технологий чиновниками, которым никто не верит. Поэтому мы входим в Золотой век техноолигархов.
Трамп 2.0
Часть 30. Мир после Трампа
Новый мировой экономический кризис. Эскалация Трампом торговой войны против Китая и даже небольшая кинетическая война между США и КНР могут стать экономической катастрофой для всего мира. Кроме этого благополучию трамповской Америки будет угрожать непомерно раздутый государственный долг и потенциальное разочарование инвесторов в ИИ, которое может вызвать экономическую депрессию.
Воссоединение КНР с Тайванем. В 2028 заканчивается третий срок генсека КНР Си Цзиньпина, и многие в Китае и за его границей хотят, чтобы после этого он ушел. При этом китайские военные по указанию Си готовятся к присоединению Тайваня военным путем в 2027 году. Тайваньская напряженность может как кульминировать в кинетическую войну между США и КНР, с катастрофическими последствиями для всего мира, так и разрядиться и стать частью большой сделки между Трампом и Си Цзиньпином.
Правая Европа. Трамп и его движение Make America Great Again (MAGA) симпатизируют правым партиям и политикам в ЕС. В начале второго трамповского срока европейские правые в основном находятся в оппозиции, но к концу 2020-х поддержка американского президента может сделать условное движение Make Europe Great Again (MEGA) доминирующей политической силой Евросоюза. В таком случае само существование ЕС окажется под угрозой.
Создание сильного искусственного интеллекта (AGI). Сегодня США — безусловные лидеры в сфере ИИ. Трамп обещает убрать ограничения для развития ИИ-индустрии и обеспечить ее дополнительными финансами и электроэнергией. Однако в затылок американскому ИИ дышит китайский, поэтому США для сохранения лидерства нужен прорыв: им может стать создание сильного ИИ, радикально превосходящего людей и все текущие ИИ-системы.
Первый триллионер. Американские техноолигархи занимают 8 из 10 строк в десятке самых богатых людей мира. Богатейший из них, Илон Маск, уже сейчас имеет больше $430 млрд и радужные перспективы стать первым триллионером в истории. Благодаря близости к Трампу компании Маска Tesla, SpaceX, Starlink и xAi смогут быстрее реализовать смелые проекты вроде автономных машин, многоразовых ракет и роботов-гуманоидов, что может кратно увеличить состояние техноолигарха.
Покушения на Трампа и техноолигархов. Социальное напряжение в политически поляризованной Америке может усугубиться волнами ИИ-безработицы и вызвать всплеск агрессии к власть имущим. Недавняя популярность убийцы главы страховой компании показала, что индивидуальное насилие кажется многим американцев оправданным средством восстановления справедливости.
Экономический бум за счет роботов и ИИ. Новые технологии — это не только угроза массовой безработицей для людей, но и возможность для роста экономики, за счет резкого увеличения производительности. За 4 следующих года множество старых работ отойдет роботам, однако ИИ не только породит новые корпорации, но и создаст целый класс solopreneurs — индивидуальных предпринимателей, на которых работает команда ИИ-агентов.
Подъем левого популизма. Хотя левые демократы с треском проиграли правому Трампу и его MAGA-движению, потенциал для подъема социализма сейчас велик, как никогда. ИИ, скорее всего, усугубит неравенство: лишит работы и ценности миллионы людей и сделает богатых и власть имущих еще богаче и влиятельнее. Это может дать импульс социализму 2.0 — народному движению, требующему, чтобы ИИ принадлежал всем и работал на всех, а не на кучке техномиллиардеров.
Какой прогноз вам кажется наиболее и наименее вероятным?
Часть 30. Мир после Трампа
Новый мировой экономический кризис. Эскалация Трампом торговой войны против Китая и даже небольшая кинетическая война между США и КНР могут стать экономической катастрофой для всего мира. Кроме этого благополучию трамповской Америки будет угрожать непомерно раздутый государственный долг и потенциальное разочарование инвесторов в ИИ, которое может вызвать экономическую депрессию.
Воссоединение КНР с Тайванем. В 2028 заканчивается третий срок генсека КНР Си Цзиньпина, и многие в Китае и за его границей хотят, чтобы после этого он ушел. При этом китайские военные по указанию Си готовятся к присоединению Тайваня военным путем в 2027 году. Тайваньская напряженность может как кульминировать в кинетическую войну между США и КНР, с катастрофическими последствиями для всего мира, так и разрядиться и стать частью большой сделки между Трампом и Си Цзиньпином.
Правая Европа. Трамп и его движение Make America Great Again (MAGA) симпатизируют правым партиям и политикам в ЕС. В начале второго трамповского срока европейские правые в основном находятся в оппозиции, но к концу 2020-х поддержка американского президента может сделать условное движение Make Europe Great Again (MEGA) доминирующей политической силой Евросоюза. В таком случае само существование ЕС окажется под угрозой.
Создание сильного искусственного интеллекта (AGI). Сегодня США — безусловные лидеры в сфере ИИ. Трамп обещает убрать ограничения для развития ИИ-индустрии и обеспечить ее дополнительными финансами и электроэнергией. Однако в затылок американскому ИИ дышит китайский, поэтому США для сохранения лидерства нужен прорыв: им может стать создание сильного ИИ, радикально превосходящего людей и все текущие ИИ-системы.
Первый триллионер. Американские техноолигархи занимают 8 из 10 строк в десятке самых богатых людей мира. Богатейший из них, Илон Маск, уже сейчас имеет больше $430 млрд и радужные перспективы стать первым триллионером в истории. Благодаря близости к Трампу компании Маска Tesla, SpaceX, Starlink и xAi смогут быстрее реализовать смелые проекты вроде автономных машин, многоразовых ракет и роботов-гуманоидов, что может кратно увеличить состояние техноолигарха.
Покушения на Трампа и техноолигархов. Социальное напряжение в политически поляризованной Америке может усугубиться волнами ИИ-безработицы и вызвать всплеск агрессии к власть имущим. Недавняя популярность убийцы главы страховой компании показала, что индивидуальное насилие кажется многим американцев оправданным средством восстановления справедливости.
Экономический бум за счет роботов и ИИ. Новые технологии — это не только угроза массовой безработицей для людей, но и возможность для роста экономики, за счет резкого увеличения производительности. За 4 следующих года множество старых работ отойдет роботам, однако ИИ не только породит новые корпорации, но и создаст целый класс solopreneurs — индивидуальных предпринимателей, на которых работает команда ИИ-агентов.
Подъем левого популизма. Хотя левые демократы с треском проиграли правому Трампу и его MAGA-движению, потенциал для подъема социализма сейчас велик, как никогда. ИИ, скорее всего, усугубит неравенство: лишит работы и ценности миллионы людей и сделает богатых и власть имущих еще богаче и влиятельнее. Это может дать импульс социализму 2.0 — народному движению, требующему, чтобы ИИ принадлежал всем и работал на всех, а не на кучке техномиллиардеров.
Какой прогноз вам кажется наиболее и наименее вероятным?
«Трамп 2.0»
Серия «Трамп 2.0» теперь в одном тексте! Этот материал состоит из 30 частей, в которых я расписал политическую, экономическую и культурную программу второго президентского срока Дональда Трампа.
«Трамп 2.0» рассказывает о том, как 45-й и 47-й президент США Дональд Трамп и приближенные к нему техномиллиардеры видят ближайшее будущее США, которое они уже называют новым Золотым веком Америки.
Бурное развитие ИИ и других передовых технологий, снятие ограничений с американского бизнеса и экономическое давление на другие страны, разоблачение старых политических элит и культурная война против либеральной идеологии, подъем новых правых по всему миру и борьба с Китаем — лейтмотивы «Трампа 2.0».
Этот текст был написан, пока Трамп находился в статусе избранного президента (между его победой на выборах и инаугурацией), перенимал дела у уходящего президента Байдена и не имел реальных президентских полномочий. Однако с первого же дня после инаугурации он начал реализовывать программу, описанную в этих постах.
Буду крайне признателен вам за помощь в распространении текста «Трамп 2.0». Расскажите об этой серии своим подписчикам, зашерьте отдельный пост из нее, напишите, что думаете о материале в целом или о его отдельных частях. Мне ценен весь ваш фидбек на проделанную мной работу.
Если вам понравился «Трамп 2.0» и этот блог — поддержите его дальнейшую работу, станьте моим платным патроном.
Серия «Трамп 2.0» теперь в одном тексте! Этот материал состоит из 30 частей, в которых я расписал политическую, экономическую и культурную программу второго президентского срока Дональда Трампа.
«Трамп 2.0» рассказывает о том, как 45-й и 47-й президент США Дональд Трамп и приближенные к нему техномиллиардеры видят ближайшее будущее США, которое они уже называют новым Золотым веком Америки.
Бурное развитие ИИ и других передовых технологий, снятие ограничений с американского бизнеса и экономическое давление на другие страны, разоблачение старых политических элит и культурная война против либеральной идеологии, подъем новых правых по всему миру и борьба с Китаем — лейтмотивы «Трампа 2.0».
Этот текст был написан, пока Трамп находился в статусе избранного президента (между его победой на выборах и инаугурацией), перенимал дела у уходящего президента Байдена и не имел реальных президентских полномочий. Однако с первого же дня после инаугурации он начал реализовывать программу, описанную в этих постах.
Буду крайне признателен вам за помощь в распространении текста «Трамп 2.0». Расскажите об этой серии своим подписчикам, зашерьте отдельный пост из нее, напишите, что думаете о материале в целом или о его отдельных частях. Мне ценен весь ваш фидбек на проделанную мной работу.
Если вам понравился «Трамп 2.0» и этот блог — поддержите его дальнейшую работу, станьте моим платным патроном.
«Момент DeepSeek»
Китайская компания DeepSeek выпустила свою революционную ИИ-систему DeepSeek R1 аккурат в день инаугурации Трампа 20 января. Этот дроп стал настоящим ударом под дых не только американской ИИ-индустрии, но и администрации нового президента и американской системе в целом.
Техномиллиардер Марк Андриссен сравнивает выход DeepSeek с 1957 годом, когда Советский Союз запустил первый спутник в космос. Сейчас, как и тогда, Америка вдруг обнаружила, что ее главный соперник неожиданно превзошел ее в сфере, где она считала себя безусловным лидером. «Момент Спутника» стал одним из переломных событий первой Холодной войны, а «Момент Глубокого Поиска (DeepSeek)» станет таким событием для второй Холодной.
В чем революционность DeepSeek? С точки зрения пользователя, он не особо отличается от передовых ИИ-моделей OpenAI или Google. Но с технической точки зрения, он намного более эффективен: тренировка DeepSeek обошлась в 20 раз дешевле американских аналогов ($5 млн против $100 млн) и для нее потребовалось в 50 раз меньше процессоров (2000 против 100000).
В отличие от того же ChatGPT, для работы которого нужны большие дата-центры, DeepSeek использует в 4 раза меньше памяти, и его можно скачать и запустить на домашнем компьютере. Как вишенка на торте: DeepSeek был создан командой из около 200 человек — то есть коллективом в десятки раз меньше, чем в OpenAi, Google или Meta.
Традиционно считалось, что США — безусловные лидеры в сфере талантов, поэтому именно американские ученые (многие из которых родом из Китая), совершают фундаментальные открытия в ИИ, а китайцы затем просто копируют их открытия. DeepSeek показал, что китайские ученые вполне способны на прорывные инновации, недоступные их более именитым американским коллегам.
США старались укрепить свое преимущество в сфере талантов через санкции, запрещая ведущим производителям чипов продавать китайским компаниям необходимые для тренировки и работы ИИ микрочипы. Но с помощью параллельного импорта китайцы все же смогли накопить какое-то количество чипов. А то, что этих чипов было мало, только подтолкнуло ученых КНР к мышлению с чистого листа и инновациям.
DeepSeek показал, что дело не железе, как считалось раньше, поэтому основной производитель ИИ-чипов Nvidia потеряла за один день рекордные $589 миллиардов в стоимости (это больше ВВП Израиля или ОАЭ). Скептики вроде Илона Маска говорят, что DeepSeek использовала гораздо больше чипов, чем заявляет, однако это на особо успокоило DeepSeek-панику рынка и индустрии.
«Момент DeepSeek» — в первую очередь, история про психологию, а не про технологии. Само название стартапа, выпуск модели в день инаугурации, подчеркнутая легкость, с которой у китайских инженеров случился прорыв — все это напоминает работу хитрых партийных троллей, атаковавших вашингтонского Пепе в первый же день его президентства.
Хотя технический аспект DeepSeek вполне реален, главная проблема американской техноиндустрии — то, насколько быстро они теряют самообладание и впадают в панику. Китай может организовать еще не один шок (например, атаку на Тайвань), поэтому американцам нужно отставить панику и как можно скорее вернуться к нарративу нового Золотого века.
Китайская компания DeepSeek выпустила свою революционную ИИ-систему DeepSeek R1 аккурат в день инаугурации Трампа 20 января. Этот дроп стал настоящим ударом под дых не только американской ИИ-индустрии, но и администрации нового президента и американской системе в целом.
Техномиллиардер Марк Андриссен сравнивает выход DeepSeek с 1957 годом, когда Советский Союз запустил первый спутник в космос. Сейчас, как и тогда, Америка вдруг обнаружила, что ее главный соперник неожиданно превзошел ее в сфере, где она считала себя безусловным лидером. «Момент Спутника» стал одним из переломных событий первой Холодной войны, а «Момент Глубокого Поиска (DeepSeek)» станет таким событием для второй Холодной.
В чем революционность DeepSeek? С точки зрения пользователя, он не особо отличается от передовых ИИ-моделей OpenAI или Google. Но с технической точки зрения, он намного более эффективен: тренировка DeepSeek обошлась в 20 раз дешевле американских аналогов ($5 млн против $100 млн) и для нее потребовалось в 50 раз меньше процессоров (2000 против 100000).
В отличие от того же ChatGPT, для работы которого нужны большие дата-центры, DeepSeek использует в 4 раза меньше памяти, и его можно скачать и запустить на домашнем компьютере. Как вишенка на торте: DeepSeek был создан командой из около 200 человек — то есть коллективом в десятки раз меньше, чем в OpenAi, Google или Meta.
Традиционно считалось, что США — безусловные лидеры в сфере талантов, поэтому именно американские ученые (многие из которых родом из Китая), совершают фундаментальные открытия в ИИ, а китайцы затем просто копируют их открытия. DeepSeek показал, что китайские ученые вполне способны на прорывные инновации, недоступные их более именитым американским коллегам.
США старались укрепить свое преимущество в сфере талантов через санкции, запрещая ведущим производителям чипов продавать китайским компаниям необходимые для тренировки и работы ИИ микрочипы. Но с помощью параллельного импорта китайцы все же смогли накопить какое-то количество чипов. А то, что этих чипов было мало, только подтолкнуло ученых КНР к мышлению с чистого листа и инновациям.
DeepSeek показал, что дело не железе, как считалось раньше, поэтому основной производитель ИИ-чипов Nvidia потеряла за один день рекордные $589 миллиардов в стоимости (это больше ВВП Израиля или ОАЭ). Скептики вроде Илона Маска говорят, что DeepSeek использовала гораздо больше чипов, чем заявляет, однако это на особо успокоило DeepSeek-панику рынка и индустрии.
«Момент DeepSeek» — в первую очередь, история про психологию, а не про технологии. Само название стартапа, выпуск модели в день инаугурации, подчеркнутая легкость, с которой у китайских инженеров случился прорыв — все это напоминает работу хитрых партийных троллей, атаковавших вашингтонского Пепе в первый же день его президентства.
Хотя технический аспект DeepSeek вполне реален, главная проблема американской техноиндустрии — то, насколько быстро они теряют самообладание и впадают в панику. Китай может организовать еще не один шок (например, атаку на Тайвань), поэтому американцам нужно отставить панику и как можно скорее вернуться к нарративу нового Золотого века.
«Очень немногие бюрократы работают по выходным — это как если бы команда соперников просто уходила бы с поля на 2 дня. Работа по выходным — это суперсила, — написал Илон Маск в воскресенье. — DOGE работает 120 часов в неделю. Наши бюрократические оппоненты работают, в лучшем случае, 40 часов в неделю. Вот почему они проигрывают так быстро».
Маск и его Департамент государственной эффективности (DOGE) перешли в хардкорный режим. Любимый стиль работы Маска, который он приносит в работу правительства, больше характерен для спецопераций военных и спецслужб. И теперь он как будто проводит спецоперацию против государственных чиновников — или даже блицкриг кек.
Wired пишет, что костяк «спецотряда» Маска в DOGE состоит из 6 инженеров в возрасте от 19 до 24 лет. Они не имеют опыта работы в правительстве, зато уже успели поработать в компаниях Маска xAI, Neuralink и Tesla. Минимум двое из них связаны с другом Маска техноолигархом Питером Тилем, который недавно обещал устроить вашингтонским элитам буквально апокалипсис.
«На Илона работает 6 разогретых аддероллом аутичных зумеров технобро, которые спят в офисах DOGE и работают 24/7 над максимизацией эффективности правительства», — написал пользователь Х, которого Маск репостнул со словами «чтобы выигрывать битвы, не нужно много спартанцев». Очевидно, Маск повторяет свою реформу Твиттера, где он с помощью нескольких человек сократил тысячи «лишних» работников.
«Два или три раза в год в Маске нарастает желание устроить масштабный всплеск круглосуточной активности, как он делал на аккумуляторном заводе в Неваде, на заводе по сборке автомобилей во Фремонте и в офисах команды по автономному вождению, а позже — в тот безумный месяц после покупки Twitter. Целью было встряхнуть все и «выдавить дерьмо из системы», как он сам выразился», — написал биограф Маска Уолтер Айзексон.
Цель этого «всплеска активности» — сокращения трат правительства США на $1 триллион. Ради этого Маск ночует в офисе DOGE, считая, что начальник должен заражать подчиненных самоотверженностью. Первый эфир с отчетом о работе департамента он провел в воскресенье в 12 часов ночи. Но гораздо сильнее личного примера на сотрудников воздействует атмосфера надрыва, которую создает техномилиардер. «Маск предпочитает драматичную, жесткую рабочую среду, где фанатичные воины чувствуют психологическую опасность, а не комфорт», — пишет биограф Айзексон.
А теперь самый богатый человек на Земле пытается заразить своим «маниакальным чувством срочности» американскую бюрократию, которая, конечно, воспринимает его в штыки. Однако мучения бюрократов — услада для многих людей, поэтому его противникам будет сложно остановить этот натиск. Посмотрим, до какой степени накала он сможет довести ситуацию.
Маск и его Департамент государственной эффективности (DOGE) перешли в хардкорный режим. Любимый стиль работы Маска, который он приносит в работу правительства, больше характерен для спецопераций военных и спецслужб. И теперь он как будто проводит спецоперацию против государственных чиновников — или даже блицкриг кек.
Wired пишет, что костяк «спецотряда» Маска в DOGE состоит из 6 инженеров в возрасте от 19 до 24 лет. Они не имеют опыта работы в правительстве, зато уже успели поработать в компаниях Маска xAI, Neuralink и Tesla. Минимум двое из них связаны с другом Маска техноолигархом Питером Тилем, который недавно обещал устроить вашингтонским элитам буквально апокалипсис.
«На Илона работает 6 разогретых аддероллом аутичных зумеров технобро, которые спят в офисах DOGE и работают 24/7 над максимизацией эффективности правительства», — написал пользователь Х, которого Маск репостнул со словами «чтобы выигрывать битвы, не нужно много спартанцев». Очевидно, Маск повторяет свою реформу Твиттера, где он с помощью нескольких человек сократил тысячи «лишних» работников.
«Два или три раза в год в Маске нарастает желание устроить масштабный всплеск круглосуточной активности, как он делал на аккумуляторном заводе в Неваде, на заводе по сборке автомобилей во Фремонте и в офисах команды по автономному вождению, а позже — в тот безумный месяц после покупки Twitter. Целью было встряхнуть все и «выдавить дерьмо из системы», как он сам выразился», — написал биограф Маска Уолтер Айзексон.
Цель этого «всплеска активности» — сокращения трат правительства США на $1 триллион. Ради этого Маск ночует в офисе DOGE, считая, что начальник должен заражать подчиненных самоотверженностью. Первый эфир с отчетом о работе департамента он провел в воскресенье в 12 часов ночи. Но гораздо сильнее личного примера на сотрудников воздействует атмосфера надрыва, которую создает техномилиардер. «Маск предпочитает драматичную, жесткую рабочую среду, где фанатичные воины чувствуют психологическую опасность, а не комфорт», — пишет биограф Айзексон.
А теперь самый богатый человек на Земле пытается заразить своим «маниакальным чувством срочности» американскую бюрократию, которая, конечно, воспринимает его в штыки. Однако мучения бюрократов — услада для многих людей, поэтому его противникам будет сложно остановить этот натиск. Посмотрим, до какой степени накала он сможет довести ситуацию.
В моем Instagram новые тексты выходят в виде галерей с фотографиями и инфографикой. Делаю эти картинки информативными, в том числе за счет подписей к ним. Особенно удачно они визуализировали серию «Кремниевая долина правеет», потому что я делал их как раскадровки для будущих видео.
Также в Instagram я активно делаю сториз, где быстро реагирую на разные новости. Там же показываю интересные мне видео, в т.ч. с роботами, которые в последние полгода ускоренно эволюционируют. В целом оказалось, что сториз — очень простой и приятный для меня формат общения.
Так что подписывайтесь на мой Instagram, если вам такой формат и скорость интересны.
Также в Instagram я активно делаю сториз, где быстро реагирую на разные новости. Там же показываю интересные мне видео, в т.ч. с роботами, которые в последние полгода ускоренно эволюционируют. В целом оказалось, что сториз — очень простой и приятный для меня формат общения.
Так что подписывайтесь на мой Instagram, если вам такой формат и скорость интересны.
Тупик демократов
Пока президент Трамп громит своих политических оппонентов и так называемое глубинное государство, демократы никак не могут оправится от проигранных выборов. По их собственному признанию, они не только не знают, как противостоять давлению Трампа, но и перестали понимать, кто они такие, чьи интересы представляют и чего хотят на самом деле.
Хотя первая победа Трампа в 2016 году была еще большим шоком для демократов, тогда их избиратели вывалили на протесты и затопили партию донатами, — и это сразу указало дальнейший политический курс. На этот раз ничего подобного не произошло, и партийцы не могут понять, в чем бо́льшая проблема: в том, что их электорат разочаровался в их лидерстве, или в том, что народ в целом согласен с Трампом.
Январский опрос New York Times показал, что американцев больше всего волнует (в порядке убывания): экономика, здравоохранение, иммиграция, налоги и преступность. А демократическую партию, по их мнению, больше всего волнуют аборты, ЛГБТ-повестка, климатические изменения, состояние демократии и здравоохранение. При одном совпадении интересов с демократами, у опрашиваемых целых три пересечения с республиканцами (иммиграция, экономика и налоги).
Такое расхождение интересов между народом и демпартией во многом вызвано структурой самой партии, где влияние распределено между множеством прогрессивных активистских групп. Эти группы представляют своих либеральных доноров и отстаивают их узкую повестку, не заботясь о том, как она согласуется с интересами других частей партии и, тем более, общества в целом.
В результате такой раздробленности и нежелания согласовывать свои интересы, выработка единой политической линии становится практически невозможной. Принцип «каждый голос должен быть услышан» долго лежал в основе демократической партии, у которой не было одного вразумительного лейтмотива, — и это превратило их политику в какофонию.
Когда на выборах 2024 Камала Харрис поддержала идею бесплатных операций по смене пола для заключенных и задержанных мигрантов, она отстаивала интересы одной из прогрессивных групп. Однако эта позиция не учитывала озабоченность американцев нехваткой денег, преступностью и нелегальной миграцией: чем и воспользовался штаб Трампа, превратив эту позицию в самую эффективную анти-рекламу Харрис.
Сегодня первостепенная цель демократов — затормозить натиск Трампа, который стремительно разрушает глубинные рычаги влияния демпартии, вроде USAID. Для этого им нужно придумать нарратив, убедительный и для партии, и для американского народа. Но как это сделать, если, судя по опросам, этот убедительный нарратив уже занят Трампом, которому демократы вынуждены противостоять?
Предложение Трампа звучит примерно так: «Текущий порядок устарел и не работает, поэтому его нужно разрушить и построить все с чистого листа». Эта позиция вынуждает демократов защищать старый порядок и игнорировать тот факт, что их избирателей он вообще-то тоже не устраивает. Поэтому аргумент «будет еще хуже» не работает, а сказать «мы знаем, как сделать лучше» они тоже не могут — потому что, очевидно, не знают, как. Так что же им делать?
Пока президент Трамп громит своих политических оппонентов и так называемое глубинное государство, демократы никак не могут оправится от проигранных выборов. По их собственному признанию, они не только не знают, как противостоять давлению Трампа, но и перестали понимать, кто они такие, чьи интересы представляют и чего хотят на самом деле.
Хотя первая победа Трампа в 2016 году была еще большим шоком для демократов, тогда их избиратели вывалили на протесты и затопили партию донатами, — и это сразу указало дальнейший политический курс. На этот раз ничего подобного не произошло, и партийцы не могут понять, в чем бо́льшая проблема: в том, что их электорат разочаровался в их лидерстве, или в том, что народ в целом согласен с Трампом.
Январский опрос New York Times показал, что американцев больше всего волнует (в порядке убывания): экономика, здравоохранение, иммиграция, налоги и преступность. А демократическую партию, по их мнению, больше всего волнуют аборты, ЛГБТ-повестка, климатические изменения, состояние демократии и здравоохранение. При одном совпадении интересов с демократами, у опрашиваемых целых три пересечения с республиканцами (иммиграция, экономика и налоги).
Такое расхождение интересов между народом и демпартией во многом вызвано структурой самой партии, где влияние распределено между множеством прогрессивных активистских групп. Эти группы представляют своих либеральных доноров и отстаивают их узкую повестку, не заботясь о том, как она согласуется с интересами других частей партии и, тем более, общества в целом.
В результате такой раздробленности и нежелания согласовывать свои интересы, выработка единой политической линии становится практически невозможной. Принцип «каждый голос должен быть услышан» долго лежал в основе демократической партии, у которой не было одного вразумительного лейтмотива, — и это превратило их политику в какофонию.
Когда на выборах 2024 Камала Харрис поддержала идею бесплатных операций по смене пола для заключенных и задержанных мигрантов, она отстаивала интересы одной из прогрессивных групп. Однако эта позиция не учитывала озабоченность американцев нехваткой денег, преступностью и нелегальной миграцией: чем и воспользовался штаб Трампа, превратив эту позицию в самую эффективную анти-рекламу Харрис.
Сегодня первостепенная цель демократов — затормозить натиск Трампа, который стремительно разрушает глубинные рычаги влияния демпартии, вроде USAID. Для этого им нужно придумать нарратив, убедительный и для партии, и для американского народа. Но как это сделать, если, судя по опросам, этот убедительный нарратив уже занят Трампом, которому демократы вынуждены противостоять?
Предложение Трампа звучит примерно так: «Текущий порядок устарел и не работает, поэтому его нужно разрушить и построить все с чистого листа». Эта позиция вынуждает демократов защищать старый порядок и игнорировать тот факт, что их избирателей он вообще-то тоже не устраивает. Поэтому аргумент «будет еще хуже» не работает, а сказать «мы знаем, как сделать лучше» они тоже не могут — потому что, очевидно, не знают, как. Так что же им делать?
Разгром USAID
Вторая американская революция — так многие сторонники Трампа называют реформы, которые 47-ой президент США начал проводить с первых часов своей инаугурации две недели назад. Революционный настрой трамповских элит говорит о том, что впереди нас ждет множество потрясений, а пока самым громким эпизодом «второй американской» стала история с упразднением Агентством США по международному развитию (USAID).
USAID было основано в 1961 году президентом Джоном Кеннеди, чтобы противостоять международному влиянию СССР и продвигать американские ценности во время Холодной войны. В 2024 году в агентстве работало больше 10 тысяч сотрудников с бюджетом более $40 млрд в год и операциями в 2/3 всех стран мира.
Неделю назад Департамент государственной эффективности (DOGE) под руководством Илона Маска взялся за оптимизацию USAID, что привело к его остановке. Большинство программ агентства перестали существовать, а оставшиеся перешли под прямое управление госсекретаря США Марко Рубио, который планирует оставить на них 290 (из 14000) сотрудников USAID.
Часть бюджета USAID направлялась на гуманитарную помощь, в том числе, на лечение 500 000 детей с ВИЧ. Однако основное направление работы USAID не менялось с момента ее организации в 1960-х и заключалось в продвижении мягкой силы США в развивающихся странах, за что критики считали даже гуманитарные программы агентства «прикрытием для ЦРУ».
«USAID создало огромные запасы политического капитала в более чем 100 странах, где оно работает, — пишет Саманта Пауэр, возглавлявшая агентство в администрации Байдена, — этот капитал повышает вероятность того, что когда США обращаются к лидерам этих стран с тяжелыми просьбами (например, отправить миротворцев в зону боевых действий, помочь американской компании выйти на новый рынок или выдать преступника Штатам) они отвечают “да”».
Пауэр особо подчеркивает роль USAID в сдерживании Китая и ограничении его растущего влияния на развивающиеся страны. В доказательство эффективности борьбы против КНР она ссылается на 20-страничный памфлет, выпущенный китайскими властями, где те пытаются разоблачить программы USAID, а также говорит, что китайцы организовали более 80 пропагандистских кампаний против агентства только за последние полгода.
Трамп пытался ограничить бюджет и влияние USAID еще во время своего первого срока, однако тогда на защиту агентства, кроме демократов, встала неоконсервативная часть республиканцев, поддерживавшая внешнеполитическую программу агентства. Теперь USAID защищают только демократы, так как Трамп жестко ограничил влияние неоконсерваторов на свою новую администрацию и политику в целом.
«Похоже, в USAID и других агентствах украли миллиарды долларов, и большая часть украденного пошла на оплату позитивных историй о демократах в fake news медиа», — пишет Трамп. Он ссылается на распространяемые окружением Маска данные о том, что издания вроде Politico, New York Times и BBC прямо или косвенно получали деньги от USAID и не только хвалили демократов, но и участвовали в информационных кампаниях против самого Трампа.
Трамповские элиты считают, что главное в вопросах мягкой силы — технологии, а не культурные ценности, поэтому деньги USAID лучше потратить на развитие ИИ, спутников и соцсетей. Народу кажется, что неправильно тратить миллиарды на культуру и помощь заграницей, когда миллионы американцев живут в нужде. Ну а Китай видит в роспуске USAID жест доброй воли со стороны Трампа, который, очевидно, настроен на сделку и создание нового мирового порядка.
Вторая американская революция — так многие сторонники Трампа называют реформы, которые 47-ой президент США начал проводить с первых часов своей инаугурации две недели назад. Революционный настрой трамповских элит говорит о том, что впереди нас ждет множество потрясений, а пока самым громким эпизодом «второй американской» стала история с упразднением Агентством США по международному развитию (USAID).
USAID было основано в 1961 году президентом Джоном Кеннеди, чтобы противостоять международному влиянию СССР и продвигать американские ценности во время Холодной войны. В 2024 году в агентстве работало больше 10 тысяч сотрудников с бюджетом более $40 млрд в год и операциями в 2/3 всех стран мира.
Неделю назад Департамент государственной эффективности (DOGE) под руководством Илона Маска взялся за оптимизацию USAID, что привело к его остановке. Большинство программ агентства перестали существовать, а оставшиеся перешли под прямое управление госсекретаря США Марко Рубио, который планирует оставить на них 290 (из 14000) сотрудников USAID.
Часть бюджета USAID направлялась на гуманитарную помощь, в том числе, на лечение 500 000 детей с ВИЧ. Однако основное направление работы USAID не менялось с момента ее организации в 1960-х и заключалось в продвижении мягкой силы США в развивающихся странах, за что критики считали даже гуманитарные программы агентства «прикрытием для ЦРУ».
«USAID создало огромные запасы политического капитала в более чем 100 странах, где оно работает, — пишет Саманта Пауэр, возглавлявшая агентство в администрации Байдена, — этот капитал повышает вероятность того, что когда США обращаются к лидерам этих стран с тяжелыми просьбами (например, отправить миротворцев в зону боевых действий, помочь американской компании выйти на новый рынок или выдать преступника Штатам) они отвечают “да”».
Пауэр особо подчеркивает роль USAID в сдерживании Китая и ограничении его растущего влияния на развивающиеся страны. В доказательство эффективности борьбы против КНР она ссылается на 20-страничный памфлет, выпущенный китайскими властями, где те пытаются разоблачить программы USAID, а также говорит, что китайцы организовали более 80 пропагандистских кампаний против агентства только за последние полгода.
Трамп пытался ограничить бюджет и влияние USAID еще во время своего первого срока, однако тогда на защиту агентства, кроме демократов, встала неоконсервативная часть республиканцев, поддерживавшая внешнеполитическую программу агентства. Теперь USAID защищают только демократы, так как Трамп жестко ограничил влияние неоконсерваторов на свою новую администрацию и политику в целом.
«Похоже, в USAID и других агентствах украли миллиарды долларов, и большая часть украденного пошла на оплату позитивных историй о демократах в fake news медиа», — пишет Трамп. Он ссылается на распространяемые окружением Маска данные о том, что издания вроде Politico, New York Times и BBC прямо или косвенно получали деньги от USAID и не только хвалили демократов, но и участвовали в информационных кампаниях против самого Трампа.
Трамповские элиты считают, что главное в вопросах мягкой силы — технологии, а не культурные ценности, поэтому деньги USAID лучше потратить на развитие ИИ, спутников и соцсетей. Народу кажется, что неправильно тратить миллиарды на культуру и помощь заграницей, когда миллионы американцев живут в нужде. Ну а Китай видит в роспуске USAID жест доброй воли со стороны Трампа, который, очевидно, настроен на сделку и создание нового мирового порядка.
Культ эффективности и силы
Сила и эффективность снова становятся доминирующими ценностями и превращаются в настоящий культ. США — хедлайнер этого культа, так как президент Трамп стремится переделать «устаревший» мировой порядок с позиций мощи, а Департамент государственной эффективности техноолигарха Илона Маска, в лад своему названию, переосмысляет власть правительства в ключе рентабельности и продуктивности.
Культу эффективности и силы сопутствуют чувства беспощадности, презрения к слабости, отвращения к нерациональности, которые еще недавно были табуированы в западной культуре. Инклюзивность, сочувствие, уважение к разнообразию — кажется, что с победой Трампа эти ценности резко утратили актуальность и стали ассоциироваться с избыточностью, которую современный мир себе больше просто не может позволить.
Еще совсем недавно казалось, что основная проблема человечества — это климатические изменения и загрязнение окружающей среды. Для борьбы с ними самая обеспеченная часть мирового сообщества с готовностью отказывалась от «избыточной продуктивности», «культа роста» и «неумеренного потребления». Теперь этот добровольный отказ от силы и эффективности считается безумием, которое привело западную цивилизацию на грань коллапса.
Было бы ошибкой думать, что такая резкая трансформация западного мировоззрения — результат злонамеренной деятельности трамповских элит. Бывшие либералы Трамп и Маск — скорее выразители, а не архитекторы этого культурного сдвига, а их зацикленность на силе и эффективности — не их прихоть, а необходимость с точки зрения самой влиятельной сейчас части западных элит.
У набирающего обороты на Западе культа эффективности и силы есть две фундаментальных причины: превращение авторитарного Китая в сверхдержаву, равную США, и неизбежная тотальная ИИ-революция. Каждый из этих факторов фундаментально меняет мироустройство, в том числе — толкая Запад к обожествлению силы и эффективности.
Изначально Запад во главе с США предполагал, что если коммунистический Китай станет частью мировой капиталистической системы, то вместе с материальным благополучием туда придут и демократические ценности. Однако успех авторитарной системы КНР на мировом рынке оказался настолько оглушительным, что вместо вестернизации Китая произошла китаизация Запада.
Именно беспощадная требовательность, культ успеха и трудолюбия, стремление побеждать любой ценой привели Китай к процветанию. Эти ценности когда-то были основой и западного капитализма, но вместе с ростом благополучия их стали заменять более гуманные и человеколюбивые концепции. Угроза проигрыша Китаю привела к реактуализации этих ценностей и на Западе.
Хотя сейчас концепция человека гуманного проигрывает концепции человека эффективного, обе они , в перспективе, обессмысливаются появлением сильного ИИ и продвинутых роботов. Сама идея искусственного суперинтеллекта, превосходящего всех людей вместе взятых у многих вызывает кризис веры в человечество в целом — и компенсаторное желание стать как можно сильнее и эффективнее.
Сила и эффективность снова становятся доминирующими ценностями и превращаются в настоящий культ. США — хедлайнер этого культа, так как президент Трамп стремится переделать «устаревший» мировой порядок с позиций мощи, а Департамент государственной эффективности техноолигарха Илона Маска, в лад своему названию, переосмысляет власть правительства в ключе рентабельности и продуктивности.
Культу эффективности и силы сопутствуют чувства беспощадности, презрения к слабости, отвращения к нерациональности, которые еще недавно были табуированы в западной культуре. Инклюзивность, сочувствие, уважение к разнообразию — кажется, что с победой Трампа эти ценности резко утратили актуальность и стали ассоциироваться с избыточностью, которую современный мир себе больше просто не может позволить.
Еще совсем недавно казалось, что основная проблема человечества — это климатические изменения и загрязнение окружающей среды. Для борьбы с ними самая обеспеченная часть мирового сообщества с готовностью отказывалась от «избыточной продуктивности», «культа роста» и «неумеренного потребления». Теперь этот добровольный отказ от силы и эффективности считается безумием, которое привело западную цивилизацию на грань коллапса.
Было бы ошибкой думать, что такая резкая трансформация западного мировоззрения — результат злонамеренной деятельности трамповских элит. Бывшие либералы Трамп и Маск — скорее выразители, а не архитекторы этого культурного сдвига, а их зацикленность на силе и эффективности — не их прихоть, а необходимость с точки зрения самой влиятельной сейчас части западных элит.
У набирающего обороты на Западе культа эффективности и силы есть две фундаментальных причины: превращение авторитарного Китая в сверхдержаву, равную США, и неизбежная тотальная ИИ-революция. Каждый из этих факторов фундаментально меняет мироустройство, в том числе — толкая Запад к обожествлению силы и эффективности.
Изначально Запад во главе с США предполагал, что если коммунистический Китай станет частью мировой капиталистической системы, то вместе с материальным благополучием туда придут и демократические ценности. Однако успех авторитарной системы КНР на мировом рынке оказался настолько оглушительным, что вместо вестернизации Китая произошла китаизация Запада.
Именно беспощадная требовательность, культ успеха и трудолюбия, стремление побеждать любой ценой привели Китай к процветанию. Эти ценности когда-то были основой и западного капитализма, но вместе с ростом благополучия их стали заменять более гуманные и человеколюбивые концепции. Угроза проигрыша Китаю привела к реактуализации этих ценностей и на Западе.
Хотя сейчас концепция человека гуманного проигрывает концепции человека эффективного, обе они , в перспективе, обессмысливаются появлением сильного ИИ и продвинутых роботов. Сама идея искусственного суперинтеллекта, превосходящего всех людей вместе взятых у многих вызывает кризис веры в человечество в целом — и компенсаторное желание стать как можно сильнее и эффективнее.
Как не проиграть в ИИ-революции?
«Развитие сильного ИИ обещает нам сногсшибательный экономический рост, и уже можно представить мир, в котором мы вылечили все болезни, получили возможность больше времени проводить со своими семьями и в полной мере реализовать свой творческий потенциал», — пишет в эссе «Три наблюдения» руководитель OpenAI Сэм Альтман.
Альтман — один из главных двигателей разворачивающейся ИИ-революции, благодаря которому на свет появился ChatGPT и теперь появляются ИИ-агенты. Управление самой передовой и дорогой ИИ-компанией OpenAI обязывает Альтмана быть технооптимистом и акцентировать внимание на позитивных сторонах ИИ, что бы он на самом деле ни думал об этой технологии.
ИИ-оптимизм помог Альтману организовать представленный президентом Трампом Проект Stargate, в рамках которого США и их партнеры инвестируют $500 млрд в ИИ-инфраструктуру для OpenAI. Этот же оптимизм помог ему убедить президента Франции Макрона ослабить регуляции в сфере ИИ и запустить аналог Stargate в Европе.
И все же Альтман, пускай довольно робко, но все же вполне отчетливо говорит об опасностях, которые очевидно возникают в связи с наступлением ИИ-революции. «Технологический прогресс не гарантирует, что мы увеличим равенство людей, и решение этой проблемы требует от нас новых идей, — пишет он, — в частности, ИИ легко может нарушить баланс власти между капиталом и трудом, и нам придется вмешиваться в этот процесс на ранних этапах».
«Нарушение баланса власти между капиталом и трудом» — дипломатичный способ сказать, что неравенство между теми, кто владеет ИИ, и всеми остальными быстро станет невообразимо большим. Хотя эта проблема на слуху уже какое-то время, ее масштабы сложно было представить до появления технологии ИИ-агентов, которые по сути являются полноценными виртуальными работниками.
Владельцы ИИ-капитала не просто смогут заменить труд одного человека аналогичным трудом одного ИИ-агента — на месте живого работника скоро появится сотня равных ему виртуальных. Это, условно, позволит капиталу стать в сто раз продуктивнее, и одновременно снизит стоимость труда человека в сто раз. На деле разрыв между ростом производительности капитала и обесцениванием труда людей окажется куда более драматичным.
Другая опасность ИИ-революции тоже связана с нарушением баланса власти, но уже не экономической, а политической и даже физической. «Один из вероятных путей развития событий — пишет Альтман, — заключается в том, что авторитарные правительства смогут использовать ИИ для контроля населения через массовую слежку и лишения людей автономии».
Угроза ИИ-авторитаризма также связана с резким увеличением производительности капитала: если ИИ-системой владеет автократическое правительство, оно может заменить труд одного живого следователя трудом тысячи виртуальных следователей, одного надзирателя — тысячей виртуальных и т.д. А соблазн контролировать личную жизнь людей быстро превратит любой ИИ-авторитаризм в ИИ-тоталитаризм.
Для заблаговременного решения этих проблем нам нужны реально новые идеи. Я думаю, что самое перспективное направление мысли — радикальное увеличение личной агентности человека с помощью ИИ, чтобы эта технология не заменяла, а усиливала нас. А увеличить агентность человека не получится без капитальной проработки его психологии и создания новой философии, соответствующей духу нового времени.
«Развитие сильного ИИ обещает нам сногсшибательный экономический рост, и уже можно представить мир, в котором мы вылечили все болезни, получили возможность больше времени проводить со своими семьями и в полной мере реализовать свой творческий потенциал», — пишет в эссе «Три наблюдения» руководитель OpenAI Сэм Альтман.
Альтман — один из главных двигателей разворачивающейся ИИ-революции, благодаря которому на свет появился ChatGPT и теперь появляются ИИ-агенты. Управление самой передовой и дорогой ИИ-компанией OpenAI обязывает Альтмана быть технооптимистом и акцентировать внимание на позитивных сторонах ИИ, что бы он на самом деле ни думал об этой технологии.
ИИ-оптимизм помог Альтману организовать представленный президентом Трампом Проект Stargate, в рамках которого США и их партнеры инвестируют $500 млрд в ИИ-инфраструктуру для OpenAI. Этот же оптимизм помог ему убедить президента Франции Макрона ослабить регуляции в сфере ИИ и запустить аналог Stargate в Европе.
И все же Альтман, пускай довольно робко, но все же вполне отчетливо говорит об опасностях, которые очевидно возникают в связи с наступлением ИИ-революции. «Технологический прогресс не гарантирует, что мы увеличим равенство людей, и решение этой проблемы требует от нас новых идей, — пишет он, — в частности, ИИ легко может нарушить баланс власти между капиталом и трудом, и нам придется вмешиваться в этот процесс на ранних этапах».
«Нарушение баланса власти между капиталом и трудом» — дипломатичный способ сказать, что неравенство между теми, кто владеет ИИ, и всеми остальными быстро станет невообразимо большим. Хотя эта проблема на слуху уже какое-то время, ее масштабы сложно было представить до появления технологии ИИ-агентов, которые по сути являются полноценными виртуальными работниками.
Владельцы ИИ-капитала не просто смогут заменить труд одного человека аналогичным трудом одного ИИ-агента — на месте живого работника скоро появится сотня равных ему виртуальных. Это, условно, позволит капиталу стать в сто раз продуктивнее, и одновременно снизит стоимость труда человека в сто раз. На деле разрыв между ростом производительности капитала и обесцениванием труда людей окажется куда более драматичным.
Другая опасность ИИ-революции тоже связана с нарушением баланса власти, но уже не экономической, а политической и даже физической. «Один из вероятных путей развития событий — пишет Альтман, — заключается в том, что авторитарные правительства смогут использовать ИИ для контроля населения через массовую слежку и лишения людей автономии».
Угроза ИИ-авторитаризма также связана с резким увеличением производительности капитала: если ИИ-системой владеет автократическое правительство, оно может заменить труд одного живого следователя трудом тысячи виртуальных следователей, одного надзирателя — тысячей виртуальных и т.д. А соблазн контролировать личную жизнь людей быстро превратит любой ИИ-авторитаризм в ИИ-тоталитаризм.
Для заблаговременного решения этих проблем нам нужны реально новые идеи. Я думаю, что самое перспективное направление мысли — радикальное увеличение личной агентности человека с помощью ИИ, чтобы эта технология не заменяла, а усиливала нас. А увеличить агентность человека не получится без капитальной проработки его психологии и создания новой философии, соответствующей духу нового времени.
Что такое агентность?
В тексте «Как не проиграть в ИИ-революции» я написал о необходимости радикально увеличить личную агентность человека с помощью ИИ, чтобы эта технология усилила нас, а не заменила. Многие попросили уточнить, что я подразумеваю под «агентностью» — и я решил уточнить это понятие, прежде чем перейти к рассмотрению нашей агентности в эпоху ИИ.
Агентность — это способность человека проявлять свою волю и действовать намеренно, делать выбор и добиваться поставленных целей. Агентность подразумевает, что человек может менять обстоятельства жизни и оказывать влияние на мир вокруг себя.
В философии понятие агентности тесно связано со свободой воли, но не тождественно ей. Дебаты вокруг того, обладает ли человек свободой воли, сводятся к тому, принимает ли человек решения самостоятельно или же они обусловлены причинами, о которых он может и не знать. А концепция агентности делает акцент на самой способности человека делать выбор и действовать.
Главные вопросы в теме свободы воли — это «есть ли у меня выбор на самом деле?» и «действительно ли мои выборы — мои собственные?». А основной вопрос агентности — «способен ли я действовать в соответствии со своими выборами и добиваться желаемых результатов?»
Агентность в психологии во многом базируется на уверенности человека в своей способности действовать и добиваться поставленных целей. Также важный аспект психологической агентности — это способность человека контролировать свое поведение, мысли и эмоции для достижения целей. Психология считает агентность ключевым фактором мотивации, личностного развития и благополучия.
Агентность в социологии подразумевает, с одной стороны, способность человека делать выбор и действовать независимо от общественных институтов, а с другой — его способность влиять на них. Социология подчеркивает, что решающее влияние на агентность человека оказывает культура, в которой он сформировался, живет и взаимодействует с людьми.
Политология рассматривает агентность человека с точки зрения его отношений с политической властью. Например, демократии делают ставку на агентность людей, культивируя свободу слова и проявления, и призывая граждан участвовать в политическом процессе. Авторитаризм стремится ограничить агентность людей, а тоталитаризм — лишить ее полностью.
В тексте «Как не проиграть в ИИ-революции» я написал о необходимости радикально увеличить личную агентность человека с помощью ИИ, чтобы эта технология усилила нас, а не заменила. Многие попросили уточнить, что я подразумеваю под «агентностью» — и я решил уточнить это понятие, прежде чем перейти к рассмотрению нашей агентности в эпоху ИИ.
Агентность — это способность человека проявлять свою волю и действовать намеренно, делать выбор и добиваться поставленных целей. Агентность подразумевает, что человек может менять обстоятельства жизни и оказывать влияние на мир вокруг себя.
В философии понятие агентности тесно связано со свободой воли, но не тождественно ей. Дебаты вокруг того, обладает ли человек свободой воли, сводятся к тому, принимает ли человек решения самостоятельно или же они обусловлены причинами, о которых он может и не знать. А концепция агентности делает акцент на самой способности человека делать выбор и действовать.
Главные вопросы в теме свободы воли — это «есть ли у меня выбор на самом деле?» и «действительно ли мои выборы — мои собственные?». А основной вопрос агентности — «способен ли я действовать в соответствии со своими выборами и добиваться желаемых результатов?»
Агентность в психологии во многом базируется на уверенности человека в своей способности действовать и добиваться поставленных целей. Также важный аспект психологической агентности — это способность человека контролировать свое поведение, мысли и эмоции для достижения целей. Психология считает агентность ключевым фактором мотивации, личностного развития и благополучия.
Агентность в социологии подразумевает, с одной стороны, способность человека делать выбор и действовать независимо от общественных институтов, а с другой — его способность влиять на них. Социология подчеркивает, что решающее влияние на агентность человека оказывает культура, в которой он сформировался, живет и взаимодействует с людьми.
Политология рассматривает агентность человека с точки зрения его отношений с политической властью. Например, демократии делают ставку на агентность людей, культивируя свободу слова и проявления, и призывая граждан участвовать в политическом процессе. Авторитаризм стремится ограничить агентность людей, а тоталитаризм — лишить ее полностью.
Make Europe Great Again
«После речи вице-президента Вэнса мы боимся, что наши общие ценности больше не такие уж и общие», — заявил председатель Мюнхенской конференции по безопасности Кристоф Хойсген на закрытии трехдневного форума. Под конец выступления Хойсген разнервничался до такой степени, что просто заплакал на средине предложения и под унылые аплодисменты сошел со сцены.
Растеряные слезы немецкого дипломата с 45-летним стажем четко отразили настроение европейских политических элит после речи, которую вице-президент США Джей Ди Вэнс произнес на открытии форума в пятницу. Вместо заверений в том, что Америка будет защищать Европу от России и Китая, Вэнс обрушился с критикой на саму Европу.
«Больше всего Европе угрожает не внешняя угроза, а внутренняя, так как Европа отошла от собственных фундаментальных ценностей, которые она разделяла с США», — заявил Вэнс. Он напомнил, что благодаря ценностям вроде свободы слова Европа и Америка победили в Холодной войне СССР, который «цензурировал диссидентов, закрывал церкви и отменял выборы». Теперь, по словам Вэнса, Европа сама уподобляется СССР.
Вэнс проиллюстрировал отход Европы от демократических ценностей: отмена выборов, на которых победил правый кандидат, арест за комментарии против феминизма в соцсетях, штраф за молитву у клиники абортов. Почти все его примеры касались попыток европейских властей ограничивать правую и популистскую политику и идеологию с помощью законов и силовиков.
Под конец речи Вэнс, по сути, призвал перестать сопротивляться правым течениям в Европе, так как попытка заглушить их сверху только распаляет их и расшатывает демократическую систему. Он предложил европейским элитам перестать считать правый популизм дезинформацией, российской пропагандой или разрушительным влиянием Трампа, а воспринять его как запрос со стороны собственных граждан.
«Игнорируя людей и их проблемы или, что еще хуже, закрывая СМИ, отменяя выборы или исключая людей из политического процесса, вы не сможете ничего защитить», — подитожил Вэнс, — «Примите то, что говорит вам ваш народ, даже если вас это удивляет, даже если вы не согласны. И если вы так сделаете, вы сможете уверено смотреть в будущее, зная, что за каждым из вас стоит ваш народ».
Очевидно, европейским элитам не понравилась речь Вэнса. Вместо «бизнеса как обычно», они получили холодный душ и ультимативное требование делиться властью со стремительно набирающими силу право-популистскими движениями во Франции, Великобритании, Польше, Италии, Австрии и других странах Европы. К слову, в день, когда Вэнс произнес эту речь, он также встретился с лидеркой немецких правых Алис Вайдель — за неделю до выборов в Германии.
Особую значимость этой речи придает то, что ее произнес именно Джей Ди Вэнс — потенциальный наследник Трампа. У Вэнса есть все шансы стать следующим президентом и продлить право-популистскую политику Америки вплоть до 2036 года. Вэнса называют «MAGA-принцем», и его выступление заложило серьезный фундамент для политического течения, которое с недавних пор называют «MEGA» — «Make Europe Great Again».
«После речи вице-президента Вэнса мы боимся, что наши общие ценности больше не такие уж и общие», — заявил председатель Мюнхенской конференции по безопасности Кристоф Хойсген на закрытии трехдневного форума. Под конец выступления Хойсген разнервничался до такой степени, что просто заплакал на средине предложения и под унылые аплодисменты сошел со сцены.
Растеряные слезы немецкого дипломата с 45-летним стажем четко отразили настроение европейских политических элит после речи, которую вице-президент США Джей Ди Вэнс произнес на открытии форума в пятницу. Вместо заверений в том, что Америка будет защищать Европу от России и Китая, Вэнс обрушился с критикой на саму Европу.
«Больше всего Европе угрожает не внешняя угроза, а внутренняя, так как Европа отошла от собственных фундаментальных ценностей, которые она разделяла с США», — заявил Вэнс. Он напомнил, что благодаря ценностям вроде свободы слова Европа и Америка победили в Холодной войне СССР, который «цензурировал диссидентов, закрывал церкви и отменял выборы». Теперь, по словам Вэнса, Европа сама уподобляется СССР.
Вэнс проиллюстрировал отход Европы от демократических ценностей: отмена выборов, на которых победил правый кандидат, арест за комментарии против феминизма в соцсетях, штраф за молитву у клиники абортов. Почти все его примеры касались попыток европейских властей ограничивать правую и популистскую политику и идеологию с помощью законов и силовиков.
Под конец речи Вэнс, по сути, призвал перестать сопротивляться правым течениям в Европе, так как попытка заглушить их сверху только распаляет их и расшатывает демократическую систему. Он предложил европейским элитам перестать считать правый популизм дезинформацией, российской пропагандой или разрушительным влиянием Трампа, а воспринять его как запрос со стороны собственных граждан.
«Игнорируя людей и их проблемы или, что еще хуже, закрывая СМИ, отменяя выборы или исключая людей из политического процесса, вы не сможете ничего защитить», — подитожил Вэнс, — «Примите то, что говорит вам ваш народ, даже если вас это удивляет, даже если вы не согласны. И если вы так сделаете, вы сможете уверено смотреть в будущее, зная, что за каждым из вас стоит ваш народ».
Очевидно, европейским элитам не понравилась речь Вэнса. Вместо «бизнеса как обычно», они получили холодный душ и ультимативное требование делиться властью со стремительно набирающими силу право-популистскими движениями во Франции, Великобритании, Польше, Италии, Австрии и других странах Европы. К слову, в день, когда Вэнс произнес эту речь, он также встретился с лидеркой немецких правых Алис Вайдель — за неделю до выборов в Германии.
Особую значимость этой речи придает то, что ее произнес именно Джей Ди Вэнс — потенциальный наследник Трампа. У Вэнса есть все шансы стать следующим президентом и продлить право-популистскую политику Америки вплоть до 2036 года. Вэнса называют «MAGA-принцем», и его выступление заложило серьезный фундамент для политического течения, которое с недавних пор называют «MEGA» — «Make Europe Great Again».
Революция прозрачности
«Сейчас происходят сразу две революции: ИИ-революция и революция прозрачности. Почему граждане не знают, куда идет каждая копейка государственных денег? ИИ может обработать все контракты и точно выяснить, что случилось и что происходит сейчас», — говорит руководитель ИИ-корпорации Palantir Алекс Карп, комментируя работу Департамента государственной эффективности.
Революция прозрачности витает в воздухе с начала 21 века. Сначала интернет соединил людей и сделал всю информацию мира доступной. Затем соцсети и смартфоны сделали прозрачными жизни людей и позволили нам узнать, что думают и как живут другие. Теперь ИИ может помочь нам переварить и осмыслить всю эту информацию о мире и людях в нем — но хотим ли мы этого?
Прозрачность общества сводится к прозрачности трех его частей: граждан, бизнеса и власти. В авторитарных режимах вроде Китая с его системой социального рейтинга все просто: народ и бизнес должны быть абсолютно прозрачными для власти, однако сама власть остается непрозрачной для людей и капитала — она управляет, а не отчитывается.
Демократии считают, что граждане должны быть прозрачными настолько, насколько они сами решат — поэтому на Западе, особенно в ЕС, много внимания уделяют приватности. На деле граждане демократий вполне прозрачны для технокорпораций и спецслужб, которых от злоупотребления этой прозрачностью сдерживают культурные нормы приватности.
Бизнес в демократиях вынужден быть прозрачным и перед клиентами, и перед государством. Хотя взятки, лоббирование и шантаж власти часто позволяют крупному капиталу оставаться непрозрачным для закона, интернет и соцсети в целом сделали бизнес более прозрачным для общественного мнения и потому более ответственным и конкурентоспособным.
Самая парадоксальная ситуация с прозрачностью демократий складывается в сфере правительства. Хотя, по идее, демократическая власть должна быть максимально прозрачной и подотчетной гражданам, на деле она ведет себя, скорее, как сами граждане, которые имеют право быть настолько прозрачными, насколько захотят.
Если в автократиях непрозрачность власти чаще всего объясняется вопросами безопасности, то в демократиях кроме этого есть и более изощренные способы скрыть правду. Один из таких способов я называю «туманом компетентности», которым правительства покрывают свои спорные дела, ограждая себя от ответственности перед избирателями.
Суть «тумана компетентности» в том, что чиновники якобы лучше граждан понимают, как все устроено, и потому не обязаны убеждать людей в том, что их решения и действия действительно лучшие. В этой логике люди не обладают компетенцией, необходимой для понимания чиновников. А компетентность чиновников в этой логике подтверждается самим фактом того, что они — чиновники.
ИИ способен рассеять туман компетентности, потому что он становится третьим участником в отношениях власти и народа, размывая монополию власти на компетенцию. ИИ может прояснить, что именно в прошлом сделали чиновники и к чему это привело, и, главное, показать, что власть делает сейчас и к чему это приведет.
Демократия давно нуждается в кардинальном обновлении, и в последние годы это очевидно, как никогда. Революция прозрачности может кардинально обновить западный мир, вернув легитимность власти и государственным институциям за счет того, что ИИ сделает их более понятными и подотчетными людям. Без такой революции угроза всем миром скатиться в ИИ-авторитаризм слишком велика.
«Сейчас происходят сразу две революции: ИИ-революция и революция прозрачности. Почему граждане не знают, куда идет каждая копейка государственных денег? ИИ может обработать все контракты и точно выяснить, что случилось и что происходит сейчас», — говорит руководитель ИИ-корпорации Palantir Алекс Карп, комментируя работу Департамента государственной эффективности.
Революция прозрачности витает в воздухе с начала 21 века. Сначала интернет соединил людей и сделал всю информацию мира доступной. Затем соцсети и смартфоны сделали прозрачными жизни людей и позволили нам узнать, что думают и как живут другие. Теперь ИИ может помочь нам переварить и осмыслить всю эту информацию о мире и людях в нем — но хотим ли мы этого?
Прозрачность общества сводится к прозрачности трех его частей: граждан, бизнеса и власти. В авторитарных режимах вроде Китая с его системой социального рейтинга все просто: народ и бизнес должны быть абсолютно прозрачными для власти, однако сама власть остается непрозрачной для людей и капитала — она управляет, а не отчитывается.
Демократии считают, что граждане должны быть прозрачными настолько, насколько они сами решат — поэтому на Западе, особенно в ЕС, много внимания уделяют приватности. На деле граждане демократий вполне прозрачны для технокорпораций и спецслужб, которых от злоупотребления этой прозрачностью сдерживают культурные нормы приватности.
Бизнес в демократиях вынужден быть прозрачным и перед клиентами, и перед государством. Хотя взятки, лоббирование и шантаж власти часто позволяют крупному капиталу оставаться непрозрачным для закона, интернет и соцсети в целом сделали бизнес более прозрачным для общественного мнения и потому более ответственным и конкурентоспособным.
Самая парадоксальная ситуация с прозрачностью демократий складывается в сфере правительства. Хотя, по идее, демократическая власть должна быть максимально прозрачной и подотчетной гражданам, на деле она ведет себя, скорее, как сами граждане, которые имеют право быть настолько прозрачными, насколько захотят.
Если в автократиях непрозрачность власти чаще всего объясняется вопросами безопасности, то в демократиях кроме этого есть и более изощренные способы скрыть правду. Один из таких способов я называю «туманом компетентности», которым правительства покрывают свои спорные дела, ограждая себя от ответственности перед избирателями.
Суть «тумана компетентности» в том, что чиновники якобы лучше граждан понимают, как все устроено, и потому не обязаны убеждать людей в том, что их решения и действия действительно лучшие. В этой логике люди не обладают компетенцией, необходимой для понимания чиновников. А компетентность чиновников в этой логике подтверждается самим фактом того, что они — чиновники.
ИИ способен рассеять туман компетентности, потому что он становится третьим участником в отношениях власти и народа, размывая монополию власти на компетенцию. ИИ может прояснить, что именно в прошлом сделали чиновники и к чему это привело, и, главное, показать, что власть делает сейчас и к чему это приведет.
Демократия давно нуждается в кардинальном обновлении, и в последние годы это очевидно, как никогда. Революция прозрачности может кардинально обновить западный мир, вернув легитимность власти и государственным институциям за счет того, что ИИ сделает их более понятными и подотчетными людям. Без такой революции угроза всем миром скатиться в ИИ-авторитаризм слишком велика.
Чего боится Трамп?
Америка больше полувека была главным военным гарантом безопасности всего демократического мира и, в особенности Европы. Позиция Трампа по урегулированию войны в Украине, его угрозы выйти из НАТО и вывести войска из Европы указывают на то, что даже если США не отказываются от роли гаранта безопасности полностью, то хотят ее радикально пересмотреть. Почему?
Критики Трампа говорят, что его отказ продолжать военную поддержку Украины — это проигрыш США и потеря статуса главной сверхдержавы. Однако трамповские элиты считают, что США уже потеряли этот статус из-за самого факта вторжения РФ в Украину. Поведение Европы и самой Америки за три года войны, их неспособность ни победить Путина, ни договориться с ним только усугубили репутационную катастрофу для США.
За три года информационной войны привычной стала мысль, что США и Европа просто недостаточно серьезно хотели помочь Украине выгнать РФ со своей территории, а если бы они взялись за дело как следует, все бы получилось. Логичным продолжением этой линии стала нынешняя мысль критиков Трампа, что он может победить Путина, но просто не хочет этого делать и идет у диктатора на поводу.
Эти нарративы вытесняют из коллективного западного сознания страшную мысль: а что если выиграть не получилось бы, даже если бы все приложились изо всех сил? Что если у США на самом деле нет ни финансовой, ни военной возможности одновременно вытеснить РФ из Украины; гарантировать защиту Южной Корее и Японии, если на них войной пойдет северокорейский диктатор; помочь защитить Израиль в случае атаки Ирана; а Тайвань уберечь от Китая?
США, по мнению Трампа, даже без войн стоят на грани финансового коллапса, избежать которого можно, только радикально погасив госдолг и организовав новую волну экономического роста. Именно для избежания экономического кризиса работает Департамент государственной эффективности Маска, а министр обороны США готовит военных к тому, что их бюджет ежегодно будет сокращаться на 8% следующие 5 лет.
Проще говоря, по мнению правительства Трампа, у США не хватает денег на роль глобального защитника. Но даже если денег хватало бы, США все равно не смогли бы обеспечить и себя и союзников военной техникой в случае глобальной войны, так как промышленность США ослаблена из-за десятилетий аутсорса промышленности в другие страны (в значительной степени в Китай, представляющий другую сторону конфликта).
Но даже в случае если бы у США было достаточно денег, а промышленность производила бы достаточно военной техники сразу для нескольких войн, остро встал бы технологический вопрос. Только что начавшаяся ИИ-революция быстро меняет характер войны — и на этом переходном этапе военная техника часто устаревает, не доехав до поля боя.
Например, Украина просит у партнеров американские истребители F-16, и партнеры со скрипом поставляют их, заменяя их более новыми F-35, которые США производит гораздо медленнее, чем обещает. При этом сами США теперь считают даже самые новые истребители архаикой, которую должны сменить более дешевые и эффективные дроны-истребители, пилотируемые ИИ.
То есть, с точки зрения трамповских элит, денег на войну нет, промышленность войну не потянет, нужно время на модернизацию армии. Война в Украине обнажила слабые стороны военной мощи США, и теперь Трамп ценой еще больших репутационных потерь пытается выбить для Америки время и ресурсы на то, чтобы за счет новой технологической революции попробовать вновь вернуть США статус мировой суперсилы.
Америка больше полувека была главным военным гарантом безопасности всего демократического мира и, в особенности Европы. Позиция Трампа по урегулированию войны в Украине, его угрозы выйти из НАТО и вывести войска из Европы указывают на то, что даже если США не отказываются от роли гаранта безопасности полностью, то хотят ее радикально пересмотреть. Почему?
Критики Трампа говорят, что его отказ продолжать военную поддержку Украины — это проигрыш США и потеря статуса главной сверхдержавы. Однако трамповские элиты считают, что США уже потеряли этот статус из-за самого факта вторжения РФ в Украину. Поведение Европы и самой Америки за три года войны, их неспособность ни победить Путина, ни договориться с ним только усугубили репутационную катастрофу для США.
За три года информационной войны привычной стала мысль, что США и Европа просто недостаточно серьезно хотели помочь Украине выгнать РФ со своей территории, а если бы они взялись за дело как следует, все бы получилось. Логичным продолжением этой линии стала нынешняя мысль критиков Трампа, что он может победить Путина, но просто не хочет этого делать и идет у диктатора на поводу.
Эти нарративы вытесняют из коллективного западного сознания страшную мысль: а что если выиграть не получилось бы, даже если бы все приложились изо всех сил? Что если у США на самом деле нет ни финансовой, ни военной возможности одновременно вытеснить РФ из Украины; гарантировать защиту Южной Корее и Японии, если на них войной пойдет северокорейский диктатор; помочь защитить Израиль в случае атаки Ирана; а Тайвань уберечь от Китая?
США, по мнению Трампа, даже без войн стоят на грани финансового коллапса, избежать которого можно, только радикально погасив госдолг и организовав новую волну экономического роста. Именно для избежания экономического кризиса работает Департамент государственной эффективности Маска, а министр обороны США готовит военных к тому, что их бюджет ежегодно будет сокращаться на 8% следующие 5 лет.
Проще говоря, по мнению правительства Трампа, у США не хватает денег на роль глобального защитника. Но даже если денег хватало бы, США все равно не смогли бы обеспечить и себя и союзников военной техникой в случае глобальной войны, так как промышленность США ослаблена из-за десятилетий аутсорса промышленности в другие страны (в значительной степени в Китай, представляющий другую сторону конфликта).
Но даже в случае если бы у США было достаточно денег, а промышленность производила бы достаточно военной техники сразу для нескольких войн, остро встал бы технологический вопрос. Только что начавшаяся ИИ-революция быстро меняет характер войны — и на этом переходном этапе военная техника часто устаревает, не доехав до поля боя.
Например, Украина просит у партнеров американские истребители F-16, и партнеры со скрипом поставляют их, заменяя их более новыми F-35, которые США производит гораздо медленнее, чем обещает. При этом сами США теперь считают даже самые новые истребители архаикой, которую должны сменить более дешевые и эффективные дроны-истребители, пилотируемые ИИ.
То есть, с точки зрения трамповских элит, денег на войну нет, промышленность войну не потянет, нужно время на модернизацию армии. Война в Украине обнажила слабые стороны военной мощи США, и теперь Трамп ценой еще больших репутационных потерь пытается выбить для Америки время и ресурсы на то, чтобы за счет новой технологической революции попробовать вновь вернуть США статус мировой суперсилы.
Совместима ли демократия с войной?
Демократии приспособлены к войне гораздо хуже, чем автократии. Масштабная война отрицает гуманизм и индивидуализм, лежащие в основе ценностей либеральных демократий, и ставит человеческую жизнь и личную свободу неизмеримо ниже коллективного блага. Война неизбежно погружает демократию в состояние внутреннего противоречия.
Автократии, напротив, считают войну одной из высших ценностей, вокруг которой выстраивается их экономика и политика, да и смысл существования государства в целом и всех его граждан по отдельности. И если демократиям война приносит внутренний конфликт, то автократиям — напротив, помогает обрести целостность, которой им обычно не хватает в мирной жизни.
Военная угроза авторитарных режимов создает для либеральных демократий практически невыносимое давление, под которым они обречены на движение в сторону авторитаризма: им приходится либо обретать авторитарные черты для увеличения собственного военного потенциала, либо идти на уступки авторитарным режимам для снятия угрозы.
Сегодня Европа вынуждена говорить о возврате срочной службы для своих граждан, ужесточении контроля над информационным пространством и урезании бюджета социальных программ для увеличения военного бюджета — все эти действия противоречат либеральным демократическим ценностям, но необходимы для противодействия угрозе, исходящей от РФ.
С другой стороны, они могут попытаться наладить отношения с авторитарной РФ, что может не только ослабить военную угрозу, но и принести экономическую выгоду. Но это потребует не просто закрыть глаза на авторитаризм, а открыться его политическому влиянию. Именно этот путь предлагают набирающие силу европейские правые, которые станут еще сильнее от такого сближения.
Америке десятилетиями удавалось совмещать в себе несовместимое: с одной стороны, она была флагманом демократии, со всеми полагающимися свободами, а с другой — военной суперсилой, не уступавшей авторитарным режимам. Это было возможно за счет сверхуспешной экономики, позволившей США сделать войну еще одним проявлением свободы — хорошо оплачиваемым, почетным и добровольным делом.
Десятилетиями США защищали Европу в военном смысле, что позволяло ей все дальше эволюционировать по пути либеральной демократии. На этом пути война и все, что с ней связано, воспринималось как что-то архаичное и противоречащее базовым европейским ценностям. Так Европа становилась все менее приспособленной к войне как экономически, так и культурно.
Теперь США постепенно снимают защиту с Европы, и ей предстоит самостоятельно разбираться с военной авторитарной угрозой, к которой она не готова ни в каком смысле. Как я уже сказал, чтобы нивелировать военную угрозу, Европа может либо скатиться в авторитаризм, либо примириться с авторитарным агрессором. Но есть и третий вариант.
Радикальный технологический прогресс и вызванный им экономический бум могут позволить Европе сохранить свои либерально-демократические ценности и при этом дать отпор авторитаризму как снаружи, так и изнутри. По крайней мере, так свои демократические свободы собираются сохранить американцы: они хотят, чтобы воевали и работали роботы, а не люди. Что нужно сделать Европе, чтобы пойти по третьему пути?
Демократии приспособлены к войне гораздо хуже, чем автократии. Масштабная война отрицает гуманизм и индивидуализм, лежащие в основе ценностей либеральных демократий, и ставит человеческую жизнь и личную свободу неизмеримо ниже коллективного блага. Война неизбежно погружает демократию в состояние внутреннего противоречия.
Автократии, напротив, считают войну одной из высших ценностей, вокруг которой выстраивается их экономика и политика, да и смысл существования государства в целом и всех его граждан по отдельности. И если демократиям война приносит внутренний конфликт, то автократиям — напротив, помогает обрести целостность, которой им обычно не хватает в мирной жизни.
Военная угроза авторитарных режимов создает для либеральных демократий практически невыносимое давление, под которым они обречены на движение в сторону авторитаризма: им приходится либо обретать авторитарные черты для увеличения собственного военного потенциала, либо идти на уступки авторитарным режимам для снятия угрозы.
Сегодня Европа вынуждена говорить о возврате срочной службы для своих граждан, ужесточении контроля над информационным пространством и урезании бюджета социальных программ для увеличения военного бюджета — все эти действия противоречат либеральным демократическим ценностям, но необходимы для противодействия угрозе, исходящей от РФ.
С другой стороны, они могут попытаться наладить отношения с авторитарной РФ, что может не только ослабить военную угрозу, но и принести экономическую выгоду. Но это потребует не просто закрыть глаза на авторитаризм, а открыться его политическому влиянию. Именно этот путь предлагают набирающие силу европейские правые, которые станут еще сильнее от такого сближения.
Америке десятилетиями удавалось совмещать в себе несовместимое: с одной стороны, она была флагманом демократии, со всеми полагающимися свободами, а с другой — военной суперсилой, не уступавшей авторитарным режимам. Это было возможно за счет сверхуспешной экономики, позволившей США сделать войну еще одним проявлением свободы — хорошо оплачиваемым, почетным и добровольным делом.
Десятилетиями США защищали Европу в военном смысле, что позволяло ей все дальше эволюционировать по пути либеральной демократии. На этом пути война и все, что с ней связано, воспринималось как что-то архаичное и противоречащее базовым европейским ценностям. Так Европа становилась все менее приспособленной к войне как экономически, так и культурно.
Теперь США постепенно снимают защиту с Европы, и ей предстоит самостоятельно разбираться с военной авторитарной угрозой, к которой она не готова ни в каком смысле. Как я уже сказал, чтобы нивелировать военную угрозу, Европа может либо скатиться в авторитаризм, либо примириться с авторитарным агрессором. Но есть и третий вариант.
Радикальный технологический прогресс и вызванный им экономический бум могут позволить Европе сохранить свои либерально-демократические ценности и при этом дать отпор авторитаризму как снаружи, так и изнутри. По крайней мере, так свои демократические свободы собираются сохранить американцы: они хотят, чтобы воевали и работали роботы, а не люди. Что нужно сделать Европе, чтобы пойти по третьему пути?
Истоки кризиса власти в США
Сегодняшнее тотальное недоверие властям началось с финансового кризиса 2008 года, вызванного махинациями финансовых элит и чиновников. Правительство США тогда встало на сторону виновников кризиса, банков и бюрократов, а не его жертв — рабочего и среднего класса. И приложило максимум усилий к тому, чтобы сгладить негативный политический осадок от всей истории.
И все же ужасный политический осадок остался. В первую очередь, благодаря технологической революции — соцсетям, смартфонам и мобильному интернету, которые во второй половине нулевых развивались с бешеной скоростью: к началу кризиса 2008 года Apple продали больше 10 млн первых Айфонов, у соцсети Twitter было 6 млн пользователей, а у Facebook — целых 100 млн.
Все больше людей постоянно были онлайн, где видели и обсуждали все происходящее в прямом эфире. Это нарушало привычную информационную монополию властей, которые десятилетиями контролировали описание реальности через медиа. Кризис 2008 года стал первым масштабным событием, в котором нарративы официальных медиа и гражданского интернета начали кардинально расходиться.
За следующие после 2008 года несколько лет соцсети росли взрывными темпами: к 2011 году количество пользователей Facebook выросло в 10 раз, а Twitter — в 14 раз. Нарративный раскол между властями и народами усугублялся, и по миру прокатилась волна так называемых соцсетевых революций, среди которых особое место заняли нью-йоркские протесты Occupy Wall Street в 2011 году.
Лево-популистское движение Occupy Wall Street протестовало против корпоративной жадности, корумпированности правительства и экономического неравенства, апогеем которых на тот момент был кризис 2008 года. Американские силовики за два месяца разогнали и протесты, и само движение, что только усугубило нарративный раскол между властями и народом.
Более успешной реакцией на кризис 2008 года стало появление в 2009 году право-популистского Движения чаепития (Tea Party), разросшегося за счет соцсетей. Правые популисты выступали с четкими требованиями: снижение налогов, сокращение правительственных трат и снижение госдолга. И при этом сходились с левыми популистами в главном: недоверии и даже презрении к властям.
На выборах 2016 года недовольство правительством воплотилось в двух анти-истеблишмент кандидатах: левом популисте Берни Сандерсе и правом популисте Дональде Трампе. Несмотря на крепкие рейтинги Сандерса, демократы вытеснили его из гонки и заставили его поддержать мейнстримную Хиллари Клинтон, олицетворявшую правительство со всеми его пороками.
Республиканцы поддержали Трампа. Прийдя во власть, он попытался угодить одновременно и народу с его запросом наказать «зажравшихся чиновников» — и чиновникам, которых он сам, в силу своего статуса, возглавил. В итоге первый президентский срок оказался полумерой и разочарованием, с точки зрения самого Трампа и поддерживавших его в анти-истеблишмент нарративе элит.
Второй срок Трампа с первых минут стал воплощением анти-правительственного популизма. Его чиновники нарочито непрофессиональны и нацелены на демонтаж старой власти, как внутри Америки, так и в рамках всего демократического мира. И пока Трамп будет концентрироваться на разрушении старого порядка, его популярность неизбежно будет расти.
Сегодняшнее тотальное недоверие властям началось с финансового кризиса 2008 года, вызванного махинациями финансовых элит и чиновников. Правительство США тогда встало на сторону виновников кризиса, банков и бюрократов, а не его жертв — рабочего и среднего класса. И приложило максимум усилий к тому, чтобы сгладить негативный политический осадок от всей истории.
И все же ужасный политический осадок остался. В первую очередь, благодаря технологической революции — соцсетям, смартфонам и мобильному интернету, которые во второй половине нулевых развивались с бешеной скоростью: к началу кризиса 2008 года Apple продали больше 10 млн первых Айфонов, у соцсети Twitter было 6 млн пользователей, а у Facebook — целых 100 млн.
Все больше людей постоянно были онлайн, где видели и обсуждали все происходящее в прямом эфире. Это нарушало привычную информационную монополию властей, которые десятилетиями контролировали описание реальности через медиа. Кризис 2008 года стал первым масштабным событием, в котором нарративы официальных медиа и гражданского интернета начали кардинально расходиться.
За следующие после 2008 года несколько лет соцсети росли взрывными темпами: к 2011 году количество пользователей Facebook выросло в 10 раз, а Twitter — в 14 раз. Нарративный раскол между властями и народами усугублялся, и по миру прокатилась волна так называемых соцсетевых революций, среди которых особое место заняли нью-йоркские протесты Occupy Wall Street в 2011 году.
Лево-популистское движение Occupy Wall Street протестовало против корпоративной жадности, корумпированности правительства и экономического неравенства, апогеем которых на тот момент был кризис 2008 года. Американские силовики за два месяца разогнали и протесты, и само движение, что только усугубило нарративный раскол между властями и народом.
Более успешной реакцией на кризис 2008 года стало появление в 2009 году право-популистского Движения чаепития (Tea Party), разросшегося за счет соцсетей. Правые популисты выступали с четкими требованиями: снижение налогов, сокращение правительственных трат и снижение госдолга. И при этом сходились с левыми популистами в главном: недоверии и даже презрении к властям.
На выборах 2016 года недовольство правительством воплотилось в двух анти-истеблишмент кандидатах: левом популисте Берни Сандерсе и правом популисте Дональде Трампе. Несмотря на крепкие рейтинги Сандерса, демократы вытеснили его из гонки и заставили его поддержать мейнстримную Хиллари Клинтон, олицетворявшую правительство со всеми его пороками.
Республиканцы поддержали Трампа. Прийдя во власть, он попытался угодить одновременно и народу с его запросом наказать «зажравшихся чиновников» — и чиновникам, которых он сам, в силу своего статуса, возглавил. В итоге первый президентский срок оказался полумерой и разочарованием, с точки зрения самого Трампа и поддерживавших его в анти-истеблишмент нарративе элит.
Второй срок Трампа с первых минут стал воплощением анти-правительственного популизма. Его чиновники нарочито непрофессиональны и нацелены на демонтаж старой власти, как внутри Америки, так и в рамках всего демократического мира. И пока Трамп будет концентрироваться на разрушении старого порядка, его популярность неизбежно будет расти.
