Unperson

[...]

"Уинстон не знал, за что попал в немилость Уидерс. Может быть, за разложение или за плохую работу. Может быть, Старший Брат решил избавиться от подчиненного, который стал слишком популярен. Может быть, Уидерс или кто-нибудь из его окружения заподозрен в уклоне. А может быть — и вероятнее всего, — случилось это просто потому, что чистки и распыления были необходимой частью государственной механики. Единственный определенный намёк содержался в словах «упомянуты нелица» — это означало, что Уидерса уже нет в живых. Даже арест человека не всегда означал смерть. Иногда его выпускали, и до казни он год или два гулял на свободе. А случалось и так, что человек, которого давно считали мертвым, появлялся, словно призрак, на открытом процессе и давал показания против сотен людей, прежде чем исчезнуть — на этот раз окончательно. Но Уидерс уже был нелицом. Он не существовал; он никогда не существовал.

***

Сердце Уинстона опять заторопилось. Сомнений нет — речь о Сайме. Но Сайм не просто мертв, он отменён — нелицо. Даже завуалированное упоминание о нём смертельно опасно. Слова О’Брайена не могли быть ничем иным, как сигналом, паролем. Совершив при нём это маленькое мыслепреступление, О’Брайен взял его в сообщники."


— Джордж Оруэлл
"1984"

#книги #politics

Омон Ра (отрывок)

[...]

"Откинувшись назад и сидя в пустоте, как в кресле, он медленно плыл вперед, и за ним так же медленно распрямлялись в пространстве шланги. Стекло его шлема было черным, и только треугольный блик горел на нем, но я знал, что он видит меня. Возможно, уже несколько веков он был мертв. Его руки были уверенно протянуты к звездам, а ноги до такой степени не нуждались ни в какой опоре, что я понял раз и на всю жизнь, что подлинную свободу человеку может дать только невесомость – поэтому, кстати, такую скуку вызывали у меня всю жизнь западные радиоголоса и сочинения разных солженицыных; в душе я, конечно, испытывал омерзение к государству, невнятные, но грозные требования которого заставляли любую, даже на несколько секунд возникающую группу людей старательно подражать самому похабному из её членов, – но, поняв, что мира и свободы на земле не достичь, духом я устремился ввысь, и всё, чего потребовал выбранный мною путь, уже не вступало ни в какие противоречия с моей совестью, потому что совесть звала меня в космос и мало интересовалась происходящим на Земле.

Передо мной была просто освещенная прожектором мозаика на стене павильона, изображавшая космонавта в открытом космосе, но она за один миг сказала мне больше, чем десятки книг, которые я прочёл к этому дню.

***

– Смотри. – Он протянул мне ладонь, на которой было что-то темное. Я разглядел небольшую пластилиновую фигурку, голова которой была облеплена фольгой.
– Там внутри было маленькое картонное кресло, на котором он сидел, – сказал Митёк.
– Ты что, ракету из столовой разобрал? – спросил я.
Он кивнул.
– Когда?
– А только что. Минут десять назад. Самое странное, что там всё… – Он скрестил пальцы, образовав из них решетку.
– В столовой?
– Нет, в ракете. Когда её делали, начали с этого человечка. Слепили, посадили на стул и наглухо обклеили со всех сторон картоном.
Митёк протянул мне обрывок картонки. Я взял его и увидел очень тщательно и мелко нарисованные приборы, ручки, кнопки, даже картину на стене.
– Но самое интересное, – задумчиво и как-то подавленно сказал Митёк, – что там не было двери. Снаружи люк нарисован, а изнутри на его месте – стена с какими-то циферблатами.
Я ещё раз поглядел на обрывок картонки и заметил иллюминатор, в котором голубела маленькая Земля.

***

– А ты знаешь, – сказал он, – что это непростое дело – в космос летать? А если Родина попросит жизнь отдать? Тогда что, а?

***

– Неужели всё это правда? – тихо спросил Митёк.
Я пожал плечами. Я не знал, что именно он имеет в виду.
– Ладно, насчет авиации я поверить еще могу, – сказал он. – Но вот насчет атомного оружия… Допустим, в сорок седьмом ещё можно было заставить подпрыгнуть два миллиона политзаключенных. Но сейчас-то их у нас нет, а атомное оружие ведь каждый месяц…

***

— А как ты думаешь, чьей кровью полита наша земля? Думаешь, какой-то особенной? Какой-то специальной кровью? Каких-то непростых людей? <…> Ты пойми, милый, что в этом и суть подвига, что его всегда совершает неготовый к нему человек, потому что подвиг — это такая вещь, к которой подготовиться невозможно. То есть можно, например, наловчиться быстро подбегать к амбразуре, можно привыкнуть ловко прыгать на неё грудью, этому всему мы учим, но вот самому духовному акту подвига научиться нельзя, его можно только совершить. Чем больше тебе перед этим хотелось жить, тем лучше для подвига. Подвиги, даже невидимые, необходимы стране — они питают ту главную силу, которая…"

***

"Я вспомнил своих товарищей по экипажу и представил себе такой же или похожий зал, на полу которого ещё стоят, наверно, цинковые гробы – четыре запаянных и один пустой. Наверное, в чём-то ребята были счастливей меня, но всё же я ощутил печаль. Потом я подумал о Митьке."


— Виктор Пелевин
"Омон Ра"

Art: „Der Mensch bezwingt des Kosmos“ | Fritz Eisel

#книги

Потемкинское понимание языковых моделей

"— Ну, скажи рифму на слово «палка».

— Селёдка, — ответил Незнайка."


— Николай Носов
"Приключения Незнайки и его друзей"
-----

Если принять концепцию как набор правил, которые описывают объекты, её понимание — это способность воспользоваться ими. В эксперименте языковые модели демонстрировала понимание концепции хайку "трёхстрочное стихотворение из семнадцати слогов построенное по принципу 5-7-5", но при просьбе закончить строку ошибалась в количестве слогов. Или же демонстрировала понимание концепции родственной связи племянника с дядей, но ошибочно видела её в примере, в котором этой связи не было. Как у ленивого студента — на словах всё ясно-понятно, а на деле "на пересдачу".

Как потемкинская деревня — видимость есть, а сути нет.


На рисунке:
(вверху) Примеры потемкинцев. В каждом примере GPT-4o правильно объясняет понятие, но не может правильно его использовать.

(внизу) Схематическое представление ключевых моментов (keystones) и потемкинцев. Строки представляют собой интерпретации концепции, а столбцы - вопросы. Вопросы могут быть либо правильно, либо неправильно интерпретированы. Keystone - это набор вопросов, которые могут быть правильно интерпретированы только человеком, который понял концепцию. LLM имеет «потемкинское» понимание, когда она правильно интерпретирует все вопросы в keystone, но не понимает концепцию.


Potemkin Understanding in Large Language Models
-----

По теме:
• Машины не думают
• Буллшыт Жыпытины

#tech #ai #bias

Понедельничный прошлонедельник
(16/06 — 29/06)

1. Враждебная эпистемология

2. Аттическая трагедия (Стайнер)

3. Пятикратное "никогда" Короля Лира

4. Unheimlichkeit (Арендт)

5. Unworldly Worldliness (Брайент)

6. Гуманизм в эпоху скотобойни (1), (2) (Джеймс)

7. So bright the vision (Саймак)

8. Когнитивное караоке промптомакак (Хендрик)

9. Ozymandias (Шелли)

10. Лизистрата (Филатов)

11. Увядание желания

12. Интервью Алана Уоттса Роберту Антону Уилсону для The Realist

13. «Pravda» means «truth» (Хайнлайн)

14. Unperson (Оруэлл)

15. Омон Ра (Пелевин)

16. Потемкинское понимание языковых моделей
-----

𓂀
• Пепел и снег
• Журавли над Америкой
-----

Art: David Plunkert

#monday

Опять сжимаешь? Семантическая компрессия людей и машин

Картируй и обобщай, чтобы объять необъятное и просунуть-таки слона в игольное ушко. Ужимая опыт и важные свойства того, что необходимо осмыслить/передать, в когнитивно доступные и компактные репрезентации, мы формируем концепции. В процессе сжатия неизбежен компромисс между компрессией (representational efficiency) и сохранением смысла (semantic fidelity).

-----
"Существует многогранная концептуальная структура, которая представляет универсальные аспекты человеческого опыта. Следовательно, можно предположить наличие (многомерного) концептуального пространства, которое в значительной степени одинаково для человеческих существ. Концептуальное пространство должно допускать альтернативные концептуализации опыта, что проявляется в расширении конструкций для описания ситуаций, для описания которых они не использовались на более ранних этапах развития языка.

[...]

...произвольность языкового знака накладывается на структуру, которая в значительной степени универсальна, а именно на концептуальное пространство, в котором отображаются языковые знаки. Концептуальное пространство - это география человеческого разума, которая может быть прочитана в фактах языков мира так, как не могут предложить нам самые современные методы сканирования мозга."

— William Croft
Radical Construction Grammar: Syntactic Theory in Typological Perspective
-----

Rate-distortion theory: направление теории информации, занимающееся сжатием данных с потерями (lossy data compression). Ищет компромисс между достоверностью источника (source fidelity) и скоростью кодирования (coding rate), направленный на представление источника с минимальным количеством битов при ограничении качества или достижение оптимального качества при заданной скорости передачи данных.

Какое минимальное количество бит на символ, измеряемое скоростью R, которое должно передаваться по каналу, чтобы источник (входной сигнал) мог быть приблизительно восстановлен в приёмнике (выходной сигнал) без превышения ожидаемого искажения (distortion) D.

...

Information Bottleneck: свежая (2018 года, уже ставшая предметом дебатов и опровержений*) идея, что нейронная сеть избавляет зашумленные входные данные от лишних деталей, как бы "продавливая" информацию через "бутылочное горлышко", сохраняя только те характеристики, которые наиболее важны для общих концепций.
-----

*"...Более того, мы обнаружили, что между сжатием и обобщением (generalization) нет очевидной причинно-следственной связи: сети, которые не сжимают, все равно способны к обобщению, и наоборот."

On the Information Bottleneck Theory of Deep Learning
-----

"LLM, по-видимому, агрессивно оптимизированы для статистической компактности. Они минимизируют избыточность и максимизируют статистическое постоянство (regularity), однако такое пристальное внимание к сжатию ограничивает их способность полностью кодировать богатые, основанные на прототипах семантические детали, необходимые для глубокого, похожего на человеческое, понимания.

Человеческое мышление ставит во главу угла адаптивное богатство, контекстуальную гибкость и широкую функциональную полезность, даже если за это приходится платить статистической компактностью, измеряемой нашей системой.

Сама нейронная архитектура мозга может по своей природе отдавать предпочтение распределённым, контекст-чувствительным и адаптируемым представлениям перед статически оптимальным сжатием. Таким образом, человеческое познание, похоже, «инвестирует» в то, что наши статистические показатели регистрируют как неэффективность, для лучшей адаптивности и универсальности."


From Tokens to Thoughts: How LLMs and Humans Trade Compression for Meaning
-----

#cognition #tech #ai

Endarkement: саундтрек для Апокалипсиса

Если бы Оруэлл решил написать грайндкор-блэкметаллический трек о сегодняшнем дне.
В клипе присутствуют цитаты.

As one, we march alone
Мы маршируем все как один
Into nauseating neglect
В тошнотворное пренебрежение
Like all good swine, we deserve our feed
Как все хорошие свиньи, мы заслужили свой корм
Are we not yet oblivious to my words?
Разве мы еще не забыли о моих словах?

By the end, we'll beg
К концу, мы будем умолять
Take what small comfort there may be left
Прими то малое утешение, которое может остаться
Seize what you love and damn all the rest
Бери то, что любишь, и прокляни все остальное.
Panem, circenses, credulous descent
Хлеба, зрелищ (лат.), легковерные потомки
A Gadarene charge into endarkenment
Как гадаряне, мы устремляемся в помрачение

Endarkenment
Endarkenment

Why ask questions now?
Зачем задавать вопросы сейчас?
We know all we need to know (nothing)
Мы знаем все, что нам нужно знать (ничего).
Fuck you if you think I am wrong
Пошел ты, если думаешь, что я не прав
The answers I have are all the answers I need
Ответы, которые у меня есть, - это все ответы, которые мне нужны

By the end, we'll beg
К концу, мы будем умолять
Take what small comfort there may be left
Прими то малое утешение, которое может остаться
Seize what you love and damn all the rest
Бери то, что любишь, и прокляни все остальное
Panem, circenses, credulous descent
Хлеба, зрелищ (лат.), легковерные потомки
A Gadarene charge into endarkenment
Как гадаряне, мы устремляемся в помрачение

Endarkenment
Endarkenment

No light
Ни света
No flame
Ни пламени
No fear
Ни страха
The demon is real
Демон реален

By the end, we'll beg
К концу мы будем умолять
For someone to take away the light
Чтобы кто-то забрал свет

Take what small comfort there may be left
Прими то малое утешение, которое может остаться
Seize what you love and damn all the rest
Бери то, что любишь, и прокляни все остальное.
Panem, circenses, credulous descent
Хлеба, зрелищ (лат.), легковерные потомки
A Gadarene charge into endarkenment
Как гадаряне, мы устремляемся в помрачение

The noble search over, no answers to find
Благородный поиск окончен, ответов не найти
Retreat to dust, ignoble, sublime
Возвращайся в прах, позорный, возвышенный
Nothing to reach for, death of the mind
Не к чему стремиться, смерть разума
Fuck all salvation, the truth is a lie
На хуй спасение, правда - это ложь.

Nothing to reach for, death of the mind
Не к чему стремиться, смерть разума
Fuck all salvation, the truth is a lie
На хуй спасение, правда - это ложь.

Endarkenment

Загадка

"У меня нет недостатка в информации о тебе и твоей семье, но я не знаю, с чего начать. Рассказать ли мне, как твой отец (__________) был рабом в доме (__________), содержавшего начальную школу возле храма (__________), и как он носил кандалы на ногах и деревянный ошейник на шее? Или как твоя мать практиковала "дневные бракосочетания" во флигеле по соседству с костоправом (__________), и таким образом воспитала тебя, чтобы ты играл в tableaux vivants* и преуспевал в незначительных ролях на сцене? Впрочем, все это знают и без моего рассказа. Рассказать ли вам, как боцман (__________), избавил её от этого целомудренного ремесла? Но я протестую против этого, как бы ни понравилась вам эта история, боюсь, что меня сочтут выбравшим неподобающие для себя темы."


Ваши предположения, откуда это может быть?

*Tableaux vivants — "живые картины" (например, изображая статую на улице)

Boots

We're foot—slog—slog—slog—sloggin' over Africa
Foot—foot—foot—foot—sloggin' over Africa --
(Boots—boots—boots—boots—movin' up and down again!)
There's no discharge in the war!

Seven—six—eleven—five—nine-an'-twenty mile to-day
Four—eleven—seventeen—thirty-two the day before --
(Boots—boots—boots—boots—movin' up and down again!)
There's no discharge in the war!

Don't—don't—don't—don't—look at what's in front of you.
(Boots—boots—boots—boots—movin' up an' down again);
Men—men—men—men—men go mad with watchin' em,
An' there's no discharge in the war!

Count—count—count—count—the bullets in the bandoliers.
If—your—eyes—drop—they will get atop o' you!
(Boots—boots—boots—boots—movin' up and down again) --
There's no discharge in the war!

We—can—stick—out—'unger, thirst, an' weariness,
But—not—not—not—not the chronic sight of 'em,
Boot—boots—boots—boots—movin' up an' down again,
An' there's no discharge in the war!

'Taint—so—bad—by—day because o' company,
But night—brings—long—strings—o' forty thousand million
Boots—boots—boots—boots—movin' up an' down again.
There's no discharge in the war!

I—'ave—marched—six—weeks in 'Ell an' certify
It—is—not—fire—devils, dark, or anything,
But boots—boots—boots—boots—movin' up an' down again,
An' there's no discharge in the war!

Try—try—try—try—to think o' something different
Oh—my—God—keep—me from goin' lunatic!
(Boots—boots—boots—boots—movin' up an' down again!)
There's no discharge in the war!


— Rudyard Kipling
"Boots" (1903)
-----

В ногу, в ногу, в ногу, в ногу - мы идём по Африке.
Сотни ног, обутых в бутсы, топают по Африке.
Бутсы, бутсы, бутсы, бутсы топчут пыль дорожную.
От войны никуда не уйдёшь.

Восемь, семь, пятнадцать миль, - тридцать нынче пройдено.
Десять, три, четырнадцать, - двадцать семь вчера прошли,
Бутсы, бутсы, бутсы, бутсы топчут пыль дорожную.
От войны никуда не уйдёшь.

Думай, думай, думай, думай, - думай хоть о чем-нибудь
Или станешь идиотом от такого топота.
Бутсы, бутсы, бутсы, бутсы топчут пыль дорожную.
От войны никуда не уйдёшь.

Считай, считай, считай, считай, патроны пересчитывай.
А если зазеваешься, - тебя раздавят тысячи.
Бутсы, бутсы, бутсы, бутсы втопчут в пыль дорожную.
От войны никуда не уйдёшь.

Голод, боль, бессонницу - всё ты можешь вынести.
Но нельзя, нельзя, нельзя слышать, как без устали
Бутсы, бутсы, бутсы, бутсы топчут пыль дорожную.
От войны никуда не уйдёшь.

Днём еще туда-сюда - всё же ты в компании.
Но когда кругом ни зги, только слышишь сапоги -
Только бутсы, бутсы, бутсы топчут пыль дорожную.
От войны никуда не уйдёшь.

Сорок дней я был в аду и скажу по совести,
Там не жарят, не пекут, - там всё то же, что и тут -
Бутсы, бутсы, бутсы, бутсы топчут пыль дорожную
От войны никуда не уйдёшь.


Перевод: Самуил Яковлевич Маршак
-----

Стихотворение посвящено бесконечным маршам британской пехоты во время колонизации Африки. Солдаты шли неделями, не зная цели, и часто «сходили с ума», глядя на сапоги перед собой.
-----

▶️ Аудиозапись стихотворения, сделанная в 1915 году американским актером Тейлором Холмсом, использовалась для психологического воздействия в американских военных школах выживания, уклонения, сопротивления и побега.
-----

Оружие возмездия (1)

"Ближе к концу второй мировой войны, когда даже тем из членов НСДАП, кто контролировал свои мысли со спокойным автоматизмом Марлен Дитрих, подправляющей макияж, когда даже тем из них, кто вообще обходился без мыслей, полностью сливая свое сознание с коллективным разумом партии, — словом, когда даже самым тупым и безмозглым партийцам стали приходить в голову неприятные догадки о перспективах дальнейшего развития событий, германская пропаганда глухо и загадочно заговорила о новом оружии, разрабатываемом и почти уже созданном инженерами Рейха.

Делалось это сперва исподволь. Например, «Фолькишер Беобахтер» печатала в рубрике «Ты и Фатерлянд» материал о каком-то ученом, потерявшем на Восточном фронте все, кроме правой руки, но вставшем на протезы и продолжающем одной рукой ковать победу «где-то у суровых балтийских волн», как поэтично зашифровывалось местоположение секретной лаборатории, о которой шла речь; статья кончалась как бы вынужденным умолчанием о том, что именно кует однорукий патриот. Или, например, киножурнал «Дойче Руденштау» показывал коптящие обломки английских бомбардировщиков, летевших, как сообщалось, «к одному из расположенных на побережье научных институтов, занятых чрезвычайно важной работой»; в конце сюжета, когда уже вступала бодрая музыка, диктор скороговоркой добавлял, что немцы могут быть спокойны — научный мозг нации, занятый созданием небывалого доселе оружия, защищен надежно.

Через некоторое время появился сам термин — «оружие возмездия». Уже из самого факта употребления слова «возмездие» видно, что росшая в стране паника затронула и аппарат пропаганды, который начал давать сбои — ведь возмездие предполагает в качестве повода успешные вражеские действия, а все военные операции союзников официально объявлялись неуспешными, обеспечившими новые позиции ценой невероятных жертв. Но, может быть, это было не сбоем, а тем кусочком эмоциональной правды, которым любой опытный пропагандист сдабривает свое вранье, создавая у слушателя чувство, что к нему обращается человек, пусть и стоящий на официальных позициях, но по-своему честный и совестливый. Как бы там ни было, но слова «оружие возмездия» одинаково доходили и до сердца матери, потерявшей сыновей где-то в Северной Африке, и до работника партийного аппарата, предчувствующего скорую ликвидацию своей должности, и до паренька из «Гитлерюгенда», ничего не понимающего в развитии событий, но по-детски любящего оружие и тайны. Поэтому неудивительно, что это словосочетание стало в скором времени так же популярно в летящей навстречу гибели стране, как, скажем, слова «Новый курс» в послекризисной Америке. Без всякого преувеличения можно сказать, что мысль об этом загадочном оружии захватила умы; даже скептики, иронически переглядывавшиеся при каждой новой радиосводке с театра военных действий, даже надежно замаскированные евреи, тихо качавшие головами при очередном безумном радиопризыве Геббельса, — даже они, совершенно забыв о своем подлинном отношении к режиму, пускались в бредовые разговоры о природе оружия возмездия и предполагаемом месте и времени его применения."


— Виктор Пелевин
из сборника "Синий фонарь" (1990)

(продолжение)

#книги

Оружие возмездия (2)

(начало)

[...]

"Когда множество людей верит в реальность некоего объекта (или процесса), он начинает себя проявлять: в монастыре происходят религиозные чудеса, в обществе разгорается классовая борьба, в африканских деревнях в назначенный срок умирают проклятые колдуном бедняги и так далее — примеров бесконечно много, потому что это основной механизм жизни. Если поместить перед зеркалом свечу, то в зеркале возникнет ее отражение. Но если каким-то неизвестным способом навести в зеркале отражение свечи — то для того, чтобы не нарушились физические законы, свеча обязана будет возникнуть перед зеркалом из пустоты. Другое дело, что нет способа создать отражение без свечи.

Принцип равновесия, верный для зеркала и свечи, так же верен для события и человеческой реакции на него, но реакцию на событие в масштабах целой страны, особенно страны, охваченной идеологической ревностью, довольно просто организовать с помощью подчиненных одной воле газет и радио, даже если самого события нет. Применительно к нашему случаю это значит, что с появлением и распространением слухов об оружии возмездия оно возникнет само — никому, даже его создателям, неизвестно, где и как; чем больше будет мнений о его природе, тем более странным и неожиданным окажется конечный результат. И когда будет объявлено, что это оружие приводится в действие, сила ожидания миллионов людей неизбежно изменит что-то в истории.

Осталось сказать несколько слов о результатах применения оружия возмездия против СССР. Впрочем, можно обойтись и без слов, тем более что они горьки и не новы. Пусть любопытный сам поставит небольшой опыт. Например, такой: пусть он встанет рано утром, подойдет на цыпочках к окну и, осторожно отведя штору, выглянет наружу…"


— Виктор Пелевин
из сборника "Синий фонарь" (1990)

#книги

Держись, родной

Фото: Марина Мариич

Перекличка чата, дорогие мои

Дублирую в канал, чтобы у вас не было оправданий.

Подайте признаки жизни, тут или в личку, что вы это вы, а не циферка. Циферки нам тут не нужны.

"Я тут, жив:а, цел:а, актуален:на, читаю, тихо присутствую"

Раз в полгода можно и цейво, отметиться.
-----

Мне так не нравились их морды,
Что я не мог без их компаний -
Когда вокруг воняет моргом
Ясней язык напоминаний.

Медея (en, ukr)

строки [230-265]

Of all the living creatures with a soul
3 усіх істот, хто розум має й дихає,
and mind, we women are the most pathetic.
Лиш ми, жінки, на світі найнещасніші!
First of all, we have to buy a husband:
По-перше, мужа ми собі купуємо
spend vast amounts of money, just to get
a master for our body—to add insult to injury.
За добрі гроші, і до зла ще гірше зло -
Над тілом власним маємо господаря.
And the stakes could not be higher:
will you get a decent husband, or a bad one?
Найголовніше ж, чи лихий, не знаємо,
If a woman leaves her husband, then she loses
Чи добрий. А тоді вже - чи розлуку взять,
her virtuous reputation. To refuse him
Чи так втекти - все сором неабиякий.
is just not possible. When a girl leaves home
and comes to live with new ways, different rules,
В нові ж закони увійшовши й звичаї,
she has to be a prophet—learn somehow
Одно лиш ворожити нам доводиться, -
the art of dealing smoothly with her bedmate.
Як краще догодити чоловікові.
If we do well, and if our husbands bear
Коли поталанить нам і покірно він
the yoke without discomfort or complaint,
В ярмі своєму ходить, то щасливими
our lives are admired. If not, it’s best to die.
Вважають нас. А ні - то краще вмерти вже.
A man, when he gets fed up with the people
Тож муж, якому дома вже немиле все,
at home, can go elsewhere to ease his heart
На стороні десь серцем утішається,
—he has friends, companions his own age.
До приятеля вдавшись чи товариша,
We must rely on just one single soul.
А ти на одного все - хоч-не-хоч - дивись.
They say that we lead safe, untroubled lives
В заміжжі, кажуть, живемо безпечно ми,
at home while they do battle with the spear.
А чоловік за списа мусить братися.
They’re wrong. I’d rather take my stand behind
Яка брехня! З щитом радніше тричі я
a shield three times than go through childbirth once.
У бій пішла б, ніж раз родить однісінький.
Still, my account is quite distinct from yours.
Не лиш про себе - я про всіх жінок кажу.
This is your city. You have your fathers’ homes,
І місто рідне в вас, й оселя батьківська,
your lives bring joy and profit. You have friends.
І щирі друзі, й радість, і порада є.
But I have been deserted and outraged—
left without a city by my husband,
who stole me as his plunder from the land
А я сама, без роду; з чужини сюди
Узята мужем і жорстоко скривджена.
of the barbarians. Here I have no mother,
no brother, no blood relative to help
Ні матері, ні брата, ні рідні нема -
unmoor me from this terrible disaster.
В біді поради дати й захистить мене.
So, I will need to ask you one small favor.
У вас я тільки одного проситиму:
If I should find some way, some strategy
Як доберу достойного я способу
to pay my husband back, bring him to justice,
За кривду відомстити чоловікові,
Та й тестю, і дочці його - розлучниці,
keep silent. Most of the time, I know, a woman
is filled with fear. She’s worthless in a battle
То ви мовчіть. Бо жінка, хоч несмілива
and flinches at the sight of steel. But when
Й мечів залізних та боїв жахається,
she’s faced with an injustice in the bedroom,
А як подружнє ложе їй зневажено -
there is no other mind more murderous.
Жорстокішого серця ви не знайдете.


— Еврипид
"Медея" (431 AD)

Перевод:
• Diane Arnson Svarlien
• Андрій Содомора

Art: The Price of Betrayal | Emma Batista

#culture

Медея (ru)

строки [230-265]

Да, между тех, кто дышит и кто мыслит,
Нас, женщин, нет несчастней. За мужей
Мы платим – и не дёшево. А купишь,
Так он тебе хозяин, а не раб.
И первого второе горе больше.
А главное – берёшь ведь наобум:
Порочен он иль честен, как узнаешь.
А между тем уйди – тебе ж позор,
И удалить супруга ты не смеешь.
И вот жене, вступая в новый мир,
Где чужды ей и нравы и законы,
Приходится гадать, с каким она
Постель созданьем делит. И завиден
Удел жены, коли супруг ярмо
Своё несёт покорно. Смерть иначе.
Ведь муж, когда очаг ему постыл,
На стороне любовью сердце тешит,
У них друзья и сверстники, а нам
В глаза глядеть приходится постылым.
Но говорят, что за мужьями мы,
Как за стеной, а им, мол, копья нужны.
Какая ложь! Три раза под щитом
Охотней бы стояла я, чем раз
Один родить. – Та речь вообще о женах…
Но вы и я, одно ли мы? У вас
И город есть, и дом, и радость жизни;
Печальны вы – вас утешает друг,
А я одна на свете меж чужими
И изгнана и брошена. Росла
Меж варваров, вдали я: здесь ни дома,
Ни матери, ни брата – никого,
Хоть бы одна душа, куда причалить
Ладью на время бури. Но от вас
Немногого прошу я. Если средство
Иль путь какой найду я отомстить
За все несчастья мужу, – не мешайтесь
И, главное, молчите. Робки мы,
И вид один борьбы или железа
Жену страшит. Но если брачных уз
Коснулася обида, кровожадней
Не сыщете вы сердца на земле.

— Еврипид
"Медея" (431 AD)

Перевод:
Иннокентий Анненский

Art: The Price of Betrayal | Emma Batista