Гришэм, "Остров Камино"

Джон Гришэм десять лет работал адвокатом по уголовным делам, а затем переключился на беллетристику, и оказался в этом чертовски хорош. Так вот, "Остров Камино" - это, так сказать, про обе ипостаси. Начинается все с того, что банда продувных типов крадет бесценные рукописи Фицджеральда из библиотеки Принстонского университета, а продолжается - поисками украденного и интригами вокруг похищенных бумаг.

Что больше всего прет в этом авторе, это то, какой же он дотошный профессионал. В "Острове" пересекается несколько миров - мир преступников, мир торговцев книгами и антиквариатом вообще, мир писателей, по касательной - мир законников - и все они просто чертовски убедительны. Вот с самого начала - мелочей не бывает, как спереть особо охраняемую редкость, вы узнаете в деталях. И дальше - про остальные "миры", самый яркий из которых это, конечно, писательский. Я в тусовку беллетристов не вхожу, но там приколюхи, которые выглядят скорее подслушанными и подсмотренными, чем придуманными - ну, благо, автор сам как раз и состоявшийся беллетрист.

Прим.: уж на что я недисциплинированный автор, но пролюбить дедлайн на три года - мое почтение, тут истинный профессионализм и талант нужен.

Такого, чтоб прям грызть ногти, ожидая, что ж дальше будет, тут, честно говоря, нет. Но Гришэм правда профессионал, и интерес держит до конца; вроде и ничего особенного, а откладывать не хочется, пока всем сестрам не раздадут по серьгам.

Вообще, я бы предпочел, чтобы "Остров Камино" мне попался где-нибудь на отдыхе, чтоб читать, когда за окном Родос или Ларнака, Средиземное плещется в сотне метров, а гулять уже ноги болят. Там книжка наверняка на проектной мощности работает. Но и так очень хорошо, твердая четверка с плюсом, и если хочется со вкусом развлечься, Гришэм вообще и "Остров" в частности - самое то.

Окассен и Николетта

Я бы хотел повыпендриваться, какой я эстет, но кого я обманываю, об этой средневековой книжечке я узнал потому, что с ее персонажами себя сравнивают герои "Гуситского цикла" Сапковского. Так вот. "Окассен и Николетта" - книжка красивая, и ты даже не сразу понимаешь, что это лютейшая средневековая пародия. Вот роскошный отрывок:

"Окассен, облаченный в доспехи, поскакал на своем коне. (...) Но уж не
думаете ли вы, что он хотел угнать быков, коров или коз или сразиться с
врагами? Ничуть не бывало! Ни о чем подобном он и не помышлял: так погружен он был в мысли о Николетте, своей нежной подруге, что забыл о поводьях и о том, что ему надлежало делать. Конь же, почувствовав шпоры, понес его в битву и устремился в самую гущу врагов. Они протянули к нему со всех сторон руки, схватили его, отняли щит и копье, и потащили его, застигнутого врасплох, и по дороге уже обсуждали, какой смерти его предать. И Окассен услышал их речи.
— Иисусе сладчайший! — воскликнул он.— Ведь это мои смертельные
враги уводят меня, чтобы отрубить голову! Но если отрубят мне голову, то не смогу я говорить с Николеттой, моей нежной подругой, которую так люблю".

Черт побери, ему не отказать в способности мыслить логически! Придя к этому умозаключению, наш герой достал меч и всех поубивал. Там враги такие же интеллектуалы, и меч у него не отняли.

Однако одна сентенция просто удивительна для эпохи:

"- Не нужен мне рай! Я туда не стремлюсь, лишь бы была со мной
Николетта, моя нежная подруга, которую я так люблю. Я скажу вам сейчас, кто попадает в рай. Старые попы, и дряхлые калеки, и убогие, что дни и ночи ползают перед алтарями и криптами, и те, кто едва прикрыт лохмотьями или жалкими монашескими одеяниями, а то и вовсе ходит голый и босый, и те, кто умирает от голода, жажды, холода и нищеты. Эти все отправляются в рай; с ними мне делать нечего. А вот в ад я хочу, ибо в ад уходят прилежные ученые, доблестные рыцари, павшие на турнирах и в грозных сражениях, и славные воины, и благородные люди. С ними мне будет хорошо. Прекрасные обходительные дамы, имевшие двух или трех возлюбленных, кроме своего мужа, и золото, и серебро, и драгоценные, пышные меха, тоже уходят в ад, идут туда арфисты, и жонглеры, и короли. Вот с ними хочу я быть".

Я когда это прочел, аж полез пересматривать, когда книжка написана. Нет, точно, XIII век. Обалдеть можно.

Кстати, там вообще много занятных для эпохи деталей. Главный герой, французский дворянин, носит имя, как предполагается, искаженное "Аль-Касым", а его подруга - "натурализованная" сарацинка (ее опекун все время подчеркивает, что за бабло ее купил) - честь по чести, Николетта.

Авторы троллят просто не переставая. Там еще и такая сцена есть:

"...опоясавшись мечом, сажает подругу впереди себя и едет к замку. Спрашивает, где король, а ему отвечают, что тот рожает ребенка.
— А где же тогда его жена? И ему отвечают, что она ушла с войском и увела с собой всех жителей
страны". - ну просто мечта ультрафеминистки образца XIII века.

В общем, круто, что прочел. И спасибо старому польскому троллю за это великолепие; книжечка недлинная, так что при случае зацените толстый юмор высокого средневековья.

Горан Петрович, "Осада церкви Святого Спаса"

Даже не помню, кто мне его насоветовал, но тем не менее. У меня какие-то странные отношения с жанром по имени магический реализм. То есть, теоретически я его люблю, мне нравится идея, чаще всего - отдаю должное изобретательности автора, и на этом все. Уважаю, допустим, Павича, или Маркеса - и все. А переть не прет. Закрываю того же Маркеса с мыслью, что да, хороший автор, но не греет. Ну вот, тут, похоже, пошло лучше, чем обычно.

Это как бы исторический роман, действо происходит во время осады болгарами и куманами сербского монастыря, а параллельно крестоносцы идут в самый позорный свой поход - Четвертый, само собой, а еще параллельно в ХХ веке распадается Югославия, словом, жизнь кипит. Но при этом у него там этакая сказочная реальность, которая не в том состоит, что в воде, натурально, водяные сидят (хотя чего б и не посидеть). А в таких вот штуках:

"Всю раннюю весну по небу над Битинией плывут огромные горы облаков. Коварные морозы обращают в лед выманенные обманом звезды. Тем не менее с конца месяца марта прорываются первые искры. Громады тумана неохотно раздвигаются. Напоследок, одна за другой, со стонами и скрипом, прощаются со своим могуществом. Некоторые совсем исчезают. Свет, теперь уже ничем не стесняемый, со все большей силой вырывается из далеких глубин, по всей ширине небесного свода начинают проглядывать созвездия, круг луны переполняется. Лунный свет, пенясь, длинными струями низвергается с высоты.
Внизу, на земле, мощные песчаные насыпи разделяют дороги и поля. Одним склоном они защищают пути от паводков, другим охраняют от воров россыпи лунного света. На рассвете начинается сбор урожая. Все, к чему прикоснулись первые солнечные лучи, – это серебро. Тот лунный свет, который зреет в полях до полудня, набирает силу и обращается в груды свинца. А тот, что остается до прихода оранжевого заката, становится железной рудой. Следующей ночью все повторяется. Луна снова наполняется светом, сияние переливается через край и беззвучно рассыпается по просторам Восточной империи.
По указу василевса в такие ночи не позволено выходить за городскую стену. Тяжелое наказание неминуемо настигает и всякого неосмотрительного, у кого лунный свет обнаружат на подошвах, и уж тем более отчаянного, попытавшегося спрятать его в суме или за пазухой".

О как. И там все в таком стиле. Петрович то из смеха канаты вьет, то у него морозный день из Пскова купцы меняют на пару жарких сицилийских, то детей вынашивают во сне, причем во сне же персонажи встречаются, разруливают свои персонажеские проблемы, и вообще сон - это своя реальность. Все это очень уютно получается, так что когда происходит что-то действительно скверное, только руками разводишь, как же так. Плотность метафор на квадратный метр высочайшая, текст свободно и мощно льется как Волга в среднем течении, стиль в лучших местах изысканный просто что я не могу. Девушка везет платье в трех сундуках: в одном само платье, в другом его шорох и шелест, а в третьем - вздохи кавалеров вслед. Просто ах.

И, кстати, на эту дополненную реальность отлично ложится религиозный мотив, который через всю книгу красной нитью идет, вплоть до того, что названия глав - это ангельские чины. Вот тут православная тема становится чрезвычайно естественной, на фабулу религиозные моменты ложатся без швов и стежков. Это вообще-то надо уметь, чтобы православный мистицизм одновременно не смотрелся в тексте вбитым кувалдой, и при этом оставался собой. Вот тут просто отлично получилось по-моему.

Однако через некоторое время идиллия нарушается. В сущности, у Петровича есть довольно ограниченный арсенал коронок, на которых он едет всю книгу - это вот мистическое сновидчество вкупе с изысками стиля. Сюжет тормозит, растекается шизым соколом, и вот ты уже чувствуешь себя так, как будто пытаешься съесть здоровенную коврижку: и смачно, и живот уже подводит. В какой-то момент я пролистнул сразу полсотни страниц - и обнаружил, что не потерял ничего. Но потом все равно вернулся и дочитал: уж больно любопытно было, что там с этими приключениями во сне дальше будет.

Так что я бы советовал "Осаду" читать кусками, можно параллельно с чем-нибудь еще. Поскольку я параллельно читал очередную военно-историческую книжку, по контрасту очень здорово получилось: тут, значит, весна 44-го, танки месят чернозем, порох, солярка, гарь, кровь волнами, а там - Иордан на фреске течет реальной водой, и церковь силой веры от врагов улетает.

В общем, всячески советую, мне очень понравилось, причем не ради сюжета, а ради самого процесса. В исходнике фразы про теплый клетчатый плед вместе с самим пледом и глинтвейном упоминалась книжка. И, похоже, можно угадать ее название. Очень уютный роман.

А, кстати! Действие происходит в царстве Рашка. Так что варианты рекламного слогана: "Рашка без бугагашки" и "Рашка - страна чудес".

Честно говоря, мало что меня бесит, как вот такие вещи. Анус себе сочти необходимым сократить, дорогая редакция, а то вдруг школьники увидят.

Она знала, что у Зевса блудливый глаз, и решительно настроилась пресекать блуд всех прочих частей его тела.

© Стивен Фрай «Миф: Греческие мифы в пересказе»

Пока сокращения не добрались до Фрая, можно не переживать 😏

Яна Каляева, "Даром"

Я как-то в последнее время открыл в себе любовь к тому, что среди себя называю панельной фантастикой - это когда дело происходит в условно наши дни, наше время, но в углах мироздания клубятся и копошатся фантастические допущения. Недавно тут был отзыв на "Там за рекой" Михаила Котова, ну, и вот, "Даром" (окей, окей, здесь я тоже автора лично знаю:)). В чем суть. В один прекрасный момент все наличные земляне получают некую суперспособность, связанную с самым сильным желанием на текущий момент. Выбирать нельзя, основа дара - именно то, что хочется вот прямо сейчас. В результате кто-то приобретает талант к поиску людей, кто-то - абсолютную эмпатию, а кто-то, например, бросает курить сам и может заставить бросить других. Или начинает яростно привлекать весь противоположный пол, в том числе, если на самом деле вообще этого не очень хочет. Ну, и, само собой, происходит массовая сбыча желаний плана "Да провались оно сквозь землю", одно из которых и становится сюжетообразующим. Ну, а главный герой может с определенной периодичностью при помощи формулы "Скажи как есть" получать максимально четкие правдивые ответы на вопросы. Но - нюанс - в тех пределах, в каких на них может ответить опрошаемый, а он может не знать или вообще "знать" неправду. Чем-то это похоже на "беды" из сериала "Тайны Хейвена", только с докруткой и более выраженной связью между новым талантом и личностью.

Вот одна из самых симпатичных фишек - это как раз то, как автор тут крутит свое же фантастическое допущение с точки зрения его влияния на мир и социум. Где-то, например, профессии становятся фактически закрытыми для людей без соответствующего дара. Дары начинает ставить себе на службу полиция, спецслужбы, мафия, причем разная. Они валятся на проблемные семьи, сплошь и рядом с сокрушительными последствиями для оных семей. Вообще, композиция, на самом деле, знакома по первым книгам про ведьмака - несколько новелл, историй, связанных основным героем и миром, и общий сюжет, который через них идет красной нитью.

Я как вот про Котова подумал, так и здесь, что очень напоминает фантастику 90-х/нулевых, этакий Лукьяненко времен, когда он был резов и свеж. Это, если что, комплимент; мои старшие классы и младшие курсы пришлись на это время, и "Даром" я читал не только с азартом (а тут все хорошо с динамикой, драйвом и общей зрелищностью, как ни странно применять это слово к книге), но и с примесью какой-то ностальгии.

"Автор.Тудей" - это традиционно считается ресурс, где все пишут про попаданцев и бояр-аниме, но вот, классическая фантастика, в том смысле, какой имели в виду лет двадцать тому, она там тоже есть. И вот, хорошо весьма. Книжка - первая из цикла, вторая там тоже уже есть. Очень зер гут.

Алистер Маклин, "Крейсер его величества "Улисс"

Роман охренительный, и ничего лучше Маклин не писал (да, и "Пушки острова Наварон" курят в стороне). Книжка посвящена английским полярным конвоям в Мурманск в 40-е. Можно примерно догадаться, каково ходить в полярных морях, каждую секунду ожидая, что подлодка влепит торпеду в зад. Но Маклин довел уровень превозмогания просто до невероятия. Он сам ходил в двух конвоях торпедистом на крейсере, так что знает, о чем пишет. Сюжет, конечно, "собирательный". Все беды, которые могли случиться с реальным караваном, Маклин валит на один конвой и один крейсер. Буря, мины, люфтваффе в небе, кригсмарине на воде, они же, сволочи, под водой, минус тридцать со шквалом, слишком далекий Мурманск. Свои корабли - полтора калеки, старые посудины, которые при такой погоде сами развалятся, без всякой войны. И среди всего этого легкий крейсер с вусмерть измотанным экипажем, который прет весь этот конвой к цели практически на себе, почти без надежды, но все равно прет, потому что эти танки, нефть и снаряды на транспортах ждут в Мурманске, и хоть часть должна доехать. При этом экипаж не монолит, личных конфликтов и драм хватает. По одному плачет трибунал, по другому дурдом, третий вообще умирает на ходу от перегрузок и туберкулеза, никто не может нормально спать, а от недосыпа нормально стоять вахту, а гибель практически неизбежна. И при этом весь экипаж неблагонадежный, и аки плавучий штрафбат искупает кровью вину перед британской родиной. На самом деле, там на первый взгляд повествование простое, как конструкция торпедного катера, а на второй уже не такое простое, там даже в самом плавании этого конвоя некая интрига заложена.

На лайвлибе кое-кто жаловался, что в "Улиссе" много терминологии и технических деталей. Как по мне, это только работает на атмосферу. Корабль - это еще и механизм. Это в первую очередь механизм, а война, как учил покойный А.Морозов, это сплошной технический нюанс. Кроме того, они ж там не просто матросики-умрем-до-последнего, а профессионалы. Поэтому войне как технологическому процессу уделяется много внимания. Образ Капкового Мальчика с этой точки зрения вообще находка, и я бы отдал зуб за знание его реального прототипа и возможность про него написать. Сразу вспоминается бессмертная речь про полимеры, тот ее кусок, где "Парню 25 лет, вы понимаете, что вы ноли перед ним?!" Вообще, написано с огромным знанием дела, в том числе, гм, со знанием возможных причин смерти, которую эта машинерия может причинить, пойдя вразнос - начиная от летящей с высоты радарной решетки до значительно более изощренных способов. В общем, матчасть автор знает, любит, и матчасть тут совсем отдельный герой.

Это очень "наш" роман. Параллели с советской военной классикой очевидны, хотя Маклин, вероятнее всего, не читал "Батальоны просят огня" или "Дожить до рассвета", или даже "Мертвым не больно", хотя там уже не такая прямая связь. Просто, видимо, хороший военный писатель некоторых тем все равно не избежит. Факт: перекличка есть, и местами очень отчетливая. Ну, и то, что они прорываются именно в Мурманск, добавляет эмпатии, на самом деле. Когда тонет транспорт с танками, почти физически больно, потому что эти танки уже не появятся под Орлом или Фастовом. Ну, и понятно, не деться от сравнения с "Реквиемом PQ-17", тем паче, на судьбу реального каравана намеки толстейшие. "Улисс" лучше, причем с чисто литературной точки зрения. Он менее пафосный, но даже более трагичный - может, потому и лучше с трагедией, что меньше пафоса. Люди вообще обычно не очень эффектно помирают. Но они тут очень живые, и сочувствуешь как реальным.

Некоторые сцены - совершенный хоррор. Кто-то даже сравнил "Улисс" с "Террором" Симмонса - да, есть общее. Мистики нет, но давящий ужас - вовсю. А сцена, когда "Улисс" проявляет милосердие к тонущим с судна, на котором горит мазут... Чтоб вы знали, други, я считаю, что Стивен Кинг и Клайв Баркер - это прикольные, но совершенно не страшные писатели, а вот тут волосы дыбом реально встают. Смерть там вообще ходит за всеми, причем смерть часто дурацкая...

...Один гибнет от случайного выстрела своего же корабля, другой стреляется и больше ни при чем, третий погибает от коротнувшего кустарного обогревателя, без которого нельзя, потому что ну кошмар же, нельзя все время вахту на -30 посреди океана стоять.

Немцы по понятным причинам в кадре не появляются. Они проявляются. Вообще, дойчи изображены очень сильным, изобретательным и опасным врагом. Ни на секунду не дают забыть, что война это путь обмана, и противника надо сначала обмануть, а уже потом убить. Немцы прямо-таки изощряются в изобретении способов разгрома конвоя, появляются внезапно, бьют больно и уходят не прощаясь. Как фильм ужасов читаешь. Кто тот же "Террор" прочел - таки да, похоже на тамошнего мистического медведя, с той разницей, что в реальности мистические медведи редко кого едят (разве что обычные), а вот валящийся из облаков на голову бомбер для многих реальных моряков был последним впечатлением в жизни.

Напоследок, цитата, лучше всего передающая дух.

— Как вы относитесь к тому, чтобы погибнуть смертью героя?
— Одна мысль об этом внушает мне отвращение!
— Но есть ли у нас иной выбор, джентльмены?
— Увы, нет.

Этот диалог я лично считаю одним из лучших в мировом искусстве, наравне с "Пошли повоюем, раз больше некому - Больше некому, пошли".

Однозначно одна из лучших книг, какие я читал. "Улисс" в мировой литературе есть, и это крейсер его величества.

На картинке выше обложка японского издания, кульминация.

Hand of Fate. Судьба на карте

Очень за недорого сделанный, но очень симпатичный "рогалик". В чем суть. Ты появляешься перед мрачным саркастичным типом в капюшоне — Сдающим — и, натурально, играешь с ним.

У тебя есть фишка, собственно, главного героя, которую ты перемещаешь по выложенным на стол рубашками вверх картам. Каждая карта — это какое-то маленькое приключение. Бой, небольшой квест, головоломка — и из них складывается уровень. В конце, как водится, сидит босс. Бои выглядят как слэшер, напоминающий что-то типа драк из «Ведьмака», только на ограниченном пространстве. Звучит довольно просто. На практике получается интригующе. Во-первых, содержимое колоды для каждого уровня ты можешь выбирать сам, и чем дальше, тем в более широких пределах. Новые карты открываются по мере побед над боссами, путешествий и те де. Собственно, за счет колоды ты можешь подогнать под конкретный уровень и экипировку, и приключения. К примеру, ты знаешь, что босс в конце бронированный — и вставляешь в колоду побольше всяких бронебойных топоров и молотов — и мини-квестов, где можно разжиться оружием. Или уровень ожидается длинный и запутанный, поэтому вставляешь в колоду карту встречи с болтливым путешественником, который рассказывает об окрестностях и раскрывает карты встреч. И т.д. После нескольких побежденных боссов, ты уже можешь маневрировать довольно широко, и своими руками строить свою историю. Эти карты, правда, извлекают из колоды в случайном порядке. Допустим, ты вставил в колоду специальный меч для охоты на людей-ящеров, и банду самих ящеров, чтобы их со смаком порубать и легко набрать добычи — а карты тебе выпали не в том порядке. Многие карты вообще предусматривают несколько разных итогов встречи — смотря как дело повернулось. Всякие проверки на ловкость, например, проходят так: по условиям очередного приключения ты подходишь к реке, и пытаешься перебраться. Тебе показывают четыре карты — на одной просто успех, на другой — блестящий успех, на третьей провал и на четвертой полная катастрофа. Затем их разворачивают рубашками вверх и перемешивают. Ты можешь успеть подсмотреть, какая карта где. Успел заметить — молодец, нет — чистый рандом. При большом успехе, например, ты еще и вытаскиваешь какое-нибудь магическое колечко, сверкнувшее на дне, просто при успехе — перебираешься без приключений, провал — теряешь часть экипировки путем утонутия, страшный провал — еще и о камни бьешься и теряешь кусок здоровья. Смотря по обстоятельствам встречи, из четырех карточек может быть и три провала и один огромный успех, или карты тасуют быстрее или медленнее. А, да. Собственно, это способ приобрести новые карты событий, экипа и т.д. — допустим, одно из мини-приключений — это помощь двоим влюбленным с побегом из отчего дома. Успешно прошел — выигрываешь новую карту: позднее тебе может попасться влюбленная парочка уже после побега, а там и новые развилки. Кстати. Иногда последствия выбора рандомные. Скажем, демон предлагает тебе выбрать, с кем подраться. Ты выбираешь карту врага, и он может сдать ее... А может заявить, что ишь, какой хитрый, выбрал послабее, дерись-ка с настоящим противником...

...Бои не то чтобы сильно оригинальные и разнообразные, но кое-какие фишки есть. Ты можешь дубасить противника топором по башке, насылать на него кары при помощи заранее заготовленных артефактов, загонять в ловушки, короче, по-всякому резвиться. Анимация очень прикольная — герой носится как угорелый по арене, скелеты эффектно разваливаются на части, бандиты с огромными тесаками вываливаются за пределы мироздания. Арены, кстати, тоже довольно разнообразные — то пещера, то пустыня, то древние руины, то корабельная палуба. Причем арена еще и создает всякие дополнительные засады — можно, например, выкатиться на капкан — и пипец котенку; или застрять на узком мостике. Но все это и в обратную сторону, конечно, работает — спрятаться от посланного в тебя луча поноса за древним саркофагом не возбраняется. Некоторые схватки вообще оформлены своеобразно — скажем, гоблины, сперевшие у тебя шмотки — их надо укокошить на время, пока они не сбежали с твоим золотом и любимыми кольчужными стрингами.

В основе драки, правда, всегда остается немного остоелозившая схема «два удара — перекат», но чаще всего бои довольно динамичные, и заколебать это не успевает — враги уже померли. Ну, или помер, наоборот, ты.

Но смерть тут, конечно, не конец, это просто заход на новый круг. И вот тут мы попадаем на самый, мне кажется, элегантный элемент «Руки» — то, как игровые условности встроены в антураж. Наш персонаж — это герой, чьи воспоминания изорваны на карты, и он как будто восстанавливает по кусочкам собственный путь. Смерть означает только возврат в исходную точку — он идет и восстанавливает из этих карт узор собственной судьбы. При этом Сдающий комментирует происходящее язвительно, и в общем, явно шибко нас не любит. Скажем, вот: «Путешествие верхом... Лошадь хороший спутник и ты, конечно, продашь ее, как и всех прочих друзей» — это вот одна из его реплик. Этот ироничный оккультист вообще находка игры. И той, которая компьютерная, и той, которая карточная внутри компьютерной.

Под этот антураж подогнано всё. Даже когда герой появляется на боевой арене, его экипировка буквально падает на него с небес — топор сам в руку залетает. Карты оформлены прям прикольно и со вкусом. И вообще, этот антураж игры на собственную судьбу соблюден на 100%. Враги тоже оформлены именно как карты — «Четверка черепов» — четверо скелетов, «Валет Пыли» — здоровенный пустынный бандит, «Дама Чумы» — плюющаяся ядом крысолюдка и т.д.

Вдобавок, Сдающий подкидывает в колоду всякие неприятности, проклятия, особо каверзных монстров и т.д. То вампира на тебя нашлет, то хренова кракена, а то — проклянет, так, что ты будешь после каждого боя терять еду. Кстати, о ней.

Все путешествие приходится следить за уровнем здоровья, наличием золота и еды. Что делать с золотом и здоровьем — интуитивно понятно. Карты с торговцами попадаются регулярно, а иногда, скажем, золотишко можно пожертвовать какому-нибудь жрецу, чтоб благословил. А вот еда — она просто должна быть. Как только ее запас падает до нуля, герой начинает терять хиты каждый новый ход. Так можно и помереть без всякой войны, так что клади в колоду карты, дающие хлебов и рыбов.

Несмотря на весь сочный антураж, сквозного сюжета как такового нет. Нам не объяснят, что это за Сдающий, что происходит вообще. При этом интригу-то наверчивают очень будь здоров, и финальный бой, я бы сказал, очень стильным вышел. Но, на самом деле, самый сок этой игры — в бесконечном режиме. Карт приключений и происшествий в дороге довольно много, некоторые еще и связаны в небольшие составные истории, и это все вполне способно развлечь на несколько часов, пока все-таки не настанет гаплык. А он настанет — абсолютно устойчивого к превратностям странствий терминатора все одно не создать. Иногда тебя убивает, конечно, просто потому, что так фишка легла — скажем, прошел ты пару уровней, еще толком не прокачался, а тут фигась, кракен. Но это такое, скажем так, в природу игры заложено.

Правда, у бесконечного режима есть и настоящий недостаток. В какой-то момент игра просто начинает пытаться тебя убить...

... Из древнего лича выпадает плесневелый пирожок и три рубля с полтиною, проклятия валятся как из рога изобилия. На самом деле, это отчасти результат общей бедности разрабов — контента для верхних уровней как-то до обидного недостает — по-настоящему злобных монстрОв раз-два и обчелся, так что просто начинают 33 несчастья насылать. Впрочем, истинный задр... эээ... герой, способен и в таких условиях продержаться довольно долго. Меня как-то раз убило на 34 уровне (это, блин, весьма далеко) — просто накинув проклятие, которое наносило урон при выпадении каждого следующего проклятия, а поскольку сверху их навалили еще штук десять... Кстати, проклятия довольно разнообразные, начиная от простеньких, типа теряешь кольцо после каждой битвы, и заканчивая просто иезуитскими — скажем, проклятие трусости не дает тебе выбирать драться, если можно убежать. Вставляй в колоду жреца, ага. С ними тоже есть забавные детальки, скажем, есть карта типа вечеринки культистов-демонопоклонников, так вот, туда возьмут только если проклятий на тебе висит достаточно много.

Стоит ли пробовать? Мне кажется, да. Другое дело, что есть очевидные причины, по которой HoF может не зайти — она все-таки довольно необычная. К тому же, ну, видно, что сделана за три копейки — графика яркая, даже аляповатая, но по нынешним меркам враги — деревянные буратины; демонические псы — просто крысюки с другим скином и т.д. (кстати, звук и музыка наоборот, очень сочные и прям ок) Но мне лично это не мешало вообще. Я бы предложил дождаться скидки — и взять со всеми дополнениями. DLC, как легко догадаться, добавляют новые карты, а кроме того — новых персонажей, которыми можно гулять по этому оккультному пасьянсу. Скажем, Принц Львов начинает с очень маленьким запасом здоровья, но увеличивает его с каждым убитым (и, видимо, съеденным) врагом; Конкистадор расходует меньше еды и лучше разведывает обстановку и т.д. Попробуйте. Оно того стоит.

Про вторую часть расскажу отдельно:))

Гомер сладкогласый, описывая, как поборали ахейцы-мужи кудреглавых троянцев, уж очень асимметричен в описании подвигов. Вот как описывается у него победа Аякса:
"И расселся шелом густогривый под медяным жалом,
Быв поражен и огромным копьем, и рукою могучей.
Мозг по Аякса копью побежал из главы раздробленной,
Смешанный с кровью: исчезла могучесть..." и т.д., там еще продолжение. И так почти про каждого троянского героя, это по большей части вообще не поэма, а как будто выдержки из обвинительного заключения: после совместного распития спиртных напитков гражданин Агамемнон гражданину Ликону в выю весь меч погрузил и, оставшись на коже единой, набок повисла глава.

Но при этом иногда Гомер все же вспоминает, что нельзя оставить троянцев совсем без побед, а то что это такое, избиение младенцев, а что подвига в победе над младенцами. И тут он быстренько-быстренько, чтобы Гектор и ко хоть кого-нибудь убили, но аудитория не слишком огорчилась: Гектор пышнопоножный нагнал и завалил (условно): Лоха, Архилоха, Эврилоха, Гипполоха, Агалоха и Ставракиса. А теперь вернемся к подвигам, допустим, Менелая, и вот тот замечательно управился с неким Пизандром:

Сей поражает по выпуке шлема, косматого гривой,
Около самого гребня, а тот наступавшего по лбу
В верх переносицы: хряснула кость, и глаза у Пизандра,
Выскочив, подле него на кровавую землю упали;
Сам опрокинулся он; и, пятой наступивши на перси,
Броню срывал и, гордясь, восклицал Менелай победитель...

Какая чудесная все же книжица.

На картинке Аякс (но не Теламонид, а другой Аякс, их двое и они ходили парой) представляет трофей.

Кстати. На страницах "Илиады" Диомед, который сын Тидея, ухитрился безнаказанно ранить Ареса. И как ранить - копьем в неудобосказуемое место. Действительно великий герой, проткнул тестикулы богу войны. Он там еще и Афродиту пронзил, но та все-таки богиня любви, а этот - войны.

Вообще дикий чувак был. Его отца Зевс разразил молнией за то что в пылу битвы Тидей обезумел, разбил противнику череп и стал пить его мозг.

Вот он, красавец, на картинке. Это он не просто с копьем бежит, это он Афродиту гонит, которая Энея уносит. Ходячий мясокомбинат, 34 угроханных на страницах троянца + два подбитых бога (включая военного), рекорд в стане ахейцев, серебро в абсолютном зачете после шлемоблещущего Гектора. Шлемоблещущий, кстати, все какую-то шушеру дубасил. А вот Диомед, пышнопоножный еще и качеством брал. Так что, пожалуй, самый крутой герой "Илиады" - это таки вот этот парень с рогами. Упреждая, Ахилл даже в тройку не вошел. Хотя он и выступал очень краткое время.

Звание самой страшной читанной книги, сместив "Красный смех" и придвинувшись к протоколам суда о теракте в Беслане, забирает "Щепка" Зазубрина. Написана в начале 20-х, издана в конце 80-х. Автор революционер, а по ходу Гражданской повоевал и у тех, и у этих.

Главный, гм, герой, буквально командует расстрельной командой. И по ходу действия (повесть короткая, часа на полтора) он сходит с ума от этакой профессии, одержимый революцией как богиней. То, чем он занимается, описано с такой достоверностью, с такими инфернальными деталями, что вот читаешь, и думаешь, вот у какого-нибудь Сорокина "День опричника" - это смешной театрик, какие б мерзости ни описывались. А это быт расстрельщиков, черты которого автор почерпнул напрямую у самих расстрельщиков. И вот от этого правда становится худо, потому что это не кетчупом мажут, это тебе зачерпнули горстью ад и через век бросили.

Есть еще одна книга у того же автора, "Два мира", и там уже вроде как раз про инферно у колчаковцев; буду вот теперь читать. Вообще, про Гражданскую, если не говорить об отдельных пиках, вроде Шолохова и Юзефовича, лучше всего писали по горячим следам. Вот тут Гражданская война голая, в ее самом уродливом и откровенном виде.

Автор и прототип одного из главных, гхм, героев, расстреляны в 37-м.

Вообще, у современных иллюстраторов есть среди прочих прикольная черта: им кажется, что латные доспехи - это что-то типа свитера и плотных штанишек. Мне пинтерест и т.п. ресурсы постоянно кидают арты, где в полных миланских латах гладят котов, укачивают младенцев, читают книжки, просто беспечно лежат на красивом холме с дивным пейзажем. Нет, это все можно делать и в доспехах некоторое время. При желании в них даже можно писать и трахаться сексом. Но честно говоря, младенцев лучше качать в более подходящем костюме. И хотя бы шлем-то могли бы снимать!

...и раз уж это все-таки книжный канал, то напомню, что одна из героинь "Ведьмака", собираясь приступить к коитусу, предложила любовнику сначала снять сапоги.

И убрать кинжал.

Регулярно сталкиваюсь со странноватым явлением. Люди смотрят фильм "Необратимость"... И приходят в реальный ужас и бешенство по адресу режиссера Гаспара Ноэ. Вот не то что считают, что чернуха и фигня, а как будто он реально изнасиловал Монику Беллуччи и сломал жизнь Венсану Касселю заодно. При этом обе прям жестяные сцены, они да, отталкивающие, но уж видали в мировом кино и пожестяней. И, однако, колбасит народ. Видимо, это можно считать творческой удачей, когда снимаешь о жуткой и грязной трагедии, и людей продирает, будто все по-настоящему.

Да, я сам думаю, что это хороший фильм. С учетом написанного выше.

Репутации Фаддея Булгарина в глазах потомков изрядно повредили плохие отношения с Пушкиным. Поскольку у человека, которого Пушкин ненавидел, не могло быть достоинств, он так и остался в отечественной литературе как маргинал, который писал какую-то неинтересную хрень, а так-то он "Видок Фиглярин". А между тем, мемуары у него действительно хорошие и прикольные, и если вам охота занятного чтива на эпоху, то легко рекомендовать.

...Однажды отец мой ехал в Минск из Глуска проселочной дорогой на Житин. День был знойный, и он, отдохнув в полдень в лесу, поздно приехал на ночлег. Корчма была новая, и с виду обещала удобное пристанище, но по осмотру оказалось, что в конюшне не было ни яслей, ни решеток, и все жилье состояло из двух грязных комнат. Корчма принадлежала помещику Лузине. — "Жид! что стоит твоему барину эта корчма?" спросил мой отец. — "Тысячу злотых", отвечал корчмарь. — "Гей! отсчитай сейчас тысячу злотых жиду!" сказал отец своему камердинеру. Жид не понимал, что это значит, и не хотел брать денег, но принужден был взять, когда отец мой прикрикнул на него. — "Прибавь еще пятьсот злотых", промолвил отец, обращаясь к камердинеру, у которого хранились ключи от шкатулки: "а ты, жид, отнеси эти деньги к своему пану; скажи ему, чтоб он выстроил на них корчму поудобнее, и между тем выноси все свои вещи, потому что сейчас не будет твоей корчмы. Ребята, поджигай корчму с другого конца!" сказал отец мой своим людям, которые, зная, что надлежало повиноваться безусловно, зажгли немедленно корчму и бросились выносить вещи жида. Через час не было корчмы, и только дымились ее остатки. Отец мой расположился биваком, и лег спать в коляске, а жид побежал на господский двор с известием о происшедшем.

Через некоторое время прискакал от пана Лузины посланник, с письмом, в котором сказано было, что он не принимает денег, но намерен расправиться с отцом моим в уголовном суде, как с разбойником. — "Седлай коней!" закричал мой отец, и поскакал с несколькими удалыми стрельцами прямо во двор к пану Лузине. Все уже спали в доме, но отец мой заставил отпереть себе двери, угрожая, что зажжет дом. Пан Лузина выбежал в шлафроке, и протестовал против насилия; но отец мой положил на стол два пистолета, и сказал Лузине, что он должен непременно стреляться с ним сию же минуту, чтоб смыть обиду, в противном случае, отец грозил застрелить его, как медведя.

Пан Лузина не имел вовсе охоты стреляться и, зная характер моего отца, старался его успокоить. Прибежали дамы, жена и дочери пана Лузины, стали упрашивать отца моего, чтоб он помирился, и отец мой сдался, с тем условием, чтоб пан Лузина взял деньги за свою корчму, выстроил новую, удобную, и отказался от всех претензий на моего отца. Все это немедленно написал и подписал пан Лузина, и отец мой, не взирая на усиленные просьбы Лузины, чтоб переночевать в его доме, возвратился на свой бивак, к экипажам, и, отправляясь утром в путь, подарил жиду пятьсот злотых, в вознаграждение за хлопоты. Жид остался очень доволен!

Другая предивная история из мемуаров Булгарина:


Отец мой весьма часто отлучался из дома, любя присутствовать на всех сеймиках, на судах, участвовать в больших охотах, словом, бывать везде, где собиралось много помещиков. Он также навещал часто старого князя Радзивилла, который весьма любил его общество. Последняя моя болезнь от испуга возбудила в отце моем мысль закалить меня. Ни слезы матушки, ни советы докторов и друзей не могли смягчить его на этот счет: не постигаю, как я остался жив, после всех пережитых мной испытаний! Например, он будил меня ото сна или ружейными выстрелами над самой моей кроватью, или холодной водой, выливаемой на меня во сне. Сказав мне однажды, что только бабы и глупцы верят в чертей, колдунов, ведьм и бродящих мертвецов, он посылал меня одного в полночь, зимой и осенью, на гумно, приказывая принести пук колосьев или горсть зерна. Надобно знать, что за нашим гумном было сельское кладбище, с ветхой Униатской деревянной церковью. Один взгляд отца заставлял меня безмолвно повиноваться. Слез он терпеть не мог, и отговорок не слушал. С первого раза, когда меня облили в постели холодной водой, я заболел лихорадкой, и от первого ружейного выстрела над головой едва ли не лишился употребления языка, но в полгода привык ко всему, и с радостью бегал в темную ночь на гумно, забавляясь страхом матушки и сестер. При этом отец приучал меня к самой грубой пище; брал с собой на охоту, на которой мы проводили иногда по несколько дней в лесу, и, будучи только семи лет от роду, я галопировал за ним на маленькой лошаденке, и даже стрелял из ружья, нарочно для меня сделанного. Сперва я был весьма слаб и изнежен, боялся всего, не мог вынести малейшей простуды, и даже кусок черного хлеба расстраивал мой желудок, а после нескольких месяцев спартанского воспитания я чрезвычайно укрепился; лакомился черным хлебом с луком или редькой, предпочитал капусту и кашу, изготовляемые для прислуги, всем сливочным кашкам и бульонам, которыми прежде кормили меня, и, вместо кофе и чая, пил или стакан молока, или ключевой холодной воды; бегал по лужам, а на охоте — по болоту, не чувствуя никаких последствий от замоченных ног. Отец мой торжествовал, а матушка каждый день боялась за жизнь мою, и со слезами повиновалась ему. Он страстно любил матушку, но в воле своей был непреклонен. Хотя эта внезапная перемена в моем физическом воспитании не только не повредила мне, а, напротив, послужила в пользу, я, однако ж, сам не следовал этой системе, да и никому не советую следовать. Гораздо лучше закаливать детей постепенно и сообразно с их сложением. Мы живем не в Спарте, и в наше время голова важнее туловища!