Занятость сейчас:

4 сериала (8, 8, 8 и 16 серий). В стадии активного написания 2 (один я пишу, на другом я креативный продюсер), два в девелопменте. 2 жестоких драмы, 2 комедии или около того. Весной я сдавала материал каждую неделю, летом – каждые 10 дней, сейчас текст должен уходить продюсерам примерно раз в 5 дней. Плюс доделки по тому, что в съёмках (поправки, рекламные интеграции etc.).

Ещё решила, что надо бы разобраться с темой монтажа (а то пишешь-пишешь – а они как намонтируют потом). Смотрю черновые монтажи своих проектов, которые вот только что отснялись.

Два раза в неделю консультируюсь с психоаналитиком по жестоким драмам, разбираюсь с темой «почему жертвы выбирают оставаться с мучителем» (читаю проф литературу, всё тут же перевожу в тексты). Веду респондентов по истории. Начинаю с ними дружить, документировать их жизнь, ходить за ними как режиссёр-документалист.

И вдобавок есть ведь ещё моя обычная жизнь. Семья. Созерцание сапогов перед покупкой (бежевый или палевый? Горчичный? Кирпичный? Или нахуй всё – просто признать, что реалистикалли я по жизни хожу только в конверсах?).

Слышу фидбек близких, что я перерабатываю, что нужно «искать баланс», что невозможно всё время думать на таких оборотах (хотя после того, как я дала объявление о работе, мне в бот написали, что я переоцениваю, насколько я хорошо думаю: тексты тупые, и сама тупая, и бесталанная ещё, и «окститесь, дева, вы бездарны»). Я же пришла к выводу, что есть просто требовательные профессии. Есть спортсмены – им нужно постоянно показывать результат. Есть артисты – им надо постоянно круто выглядеть, проживать, присутствовать на сцене или в кадре. И есть сценаристы – нам нужно постоянно генерить драму, мыслить конструкциями, оттачивать сцены. Просто такая профессия.

Хейт – это отдельная тема, поговорим о ней чуть позже.

Когда меня начали беспорядочно хейтить, моя подруга Маша сказала:

– А ты прикинь, каково было бедной Леди Гаге, которая проснулась – а в инсте у неё куча комментов на русском типа «руки фу от нашего Брэдлика, Иришка в сто раз тебя краше, носатое ты чудовище»?

Контекст: я попросила людей прислать тексты, чтобы отобрать кого-то в сценаристы на ряд проектов. Через сутки у меня в инбоксе было 218 фильмографий с приложенными текстами – и более 400 комментов типа «да кто ты такая, что там под твоим руководством писать, ты вообще докажи что-то миру, а потом рот свой открывай». Для меня 400 – это очень много. Там было много достойного смачного хейтерства, комментарии про мою личную жизнь и внешний вид, но я цитировать не буду, чтобы случайно не сделать никому приятно :)))

В общем, я посмотрела на это – и отправила помощницу чистить инбокс. Потом из любопытства побродила по хейтерским форумам и тг-каналам, созданным, чтобы хуесосить по-настоящему известных людей, в том числе мне близко знакомых. Мне было интересно, что движет человеком, который вместо того, чтобы налить себе бокал белого, отрезать вкусную корку деревенского хлеба из пекарни, намазать её трюфельным маслом и включить классный серик (и так, с учётом погоды, до апреля) идёт на хейтерский форум писать гадости про тех, кого он/она никогда в жизни не видел.

Я долго читала, как в интернете пидорасят моих друзей-актёров, актрис, телеграмщиков и it-ladies. И пришла к следующим выводам.

– Хейт – это санкционированное в обществе (позволительное, никак не наказуемое) проявление агрессии. Объект хейта не так уж важен, важно, что многим людям важно иметь возможность агрессию НЕПОТРЕБНО проявить – и чтобы ничего за это не было.

– Хейтеры тратят очень значительное время в хейтерских пабликах, это видно по никам и времени написания сообщений. Они отслеживают нарративы про селебрити, и, в итоге, их хейт становится АРГУМЕНТИРОВАННЫМ. «Да она ебалась с этим, а потом с тем, оттуда деньги, а потом во Францию уехала, там поистратилась, а родители-то разорились – ну вот она и решила создать бренд косметики и втюхивать его всем по невменосным ценам» [блин, ну всё чётко разложили].

– Агрессию проявляют, когда есть внутреннее отчаяние. Оно может существовать по разным причинам, но часто – из-за бесконечной усталости и неудовлетворённости своей текущей ситуацией.

– Хейтерство позволяет хоть где-то в этой жизни быть импульсивным и не фильтровать базар. Поэтому хейтить – для многих людей облегчение. Хейтеры снимают внутреннее напряжение, которое иначе, возможно, пришлось бы снимать героином. Я несколько сочувствую хейтерам.

– У хейтеров есть собственные поводы для гордости. Они гордятся, что они «не дают спуску за всякий шит», то есть типа не позволяют селебрити нести пургу в массы.

Это всё я рассказываю, почему меня, если честно, мои 400 крошек-хейтеров не задели. Дорогие товарищи хейтеры, я училась у Крыжовникова. Вот когда вы у него поучитесь, тогда и приходите – на равных поговорим ❤️

Разговаривала с, так скажем, мужчиной из бизнес элиты (48) про теннис как место нетворкинга. Он играет по выходным уже много лет, приводит партнёров поиграть пары с красивыми девушками-тренерами (20-22). Они играют, потом сидят с девушками в кафе у корта, болтают, сплетничают, хихикают – никакой похабщины. К администратору, организовывающему девушек-тренеров, запрос такой: «Паш, найди не тяжёлых по вайбу, молодых, симпатичных, искренних».

От девушек ничего не требуется, кроме как быть спокойными, уравновешенными, красивыми, болтливыми, смешливыми. Продолжение не подразумевается. «Нахуй оно нужно мне, я уже всё в этой жизни видел. Вот Аня [Ане 20, она очень красивая, год назад закончила проф карьеру теннисистки] с мамой приезжает. Я не против – мне и маму её не сложно покормить. Мне ж и не надо от Ани ничего: просто чтоб поиграла и мозг не выносила мне. Мне на работе всю неделю мозг выносят, а тут я отдыхаю».

Мама Ани реально сидит за столиком. Причём не то что она бдит как душный коршун – просто проводит время, улыбается. Крашеная блондинка, ногти по 3 сантиметра, белые и острые.

Аня рассказывает: «Ну запрос «играй только со мной, а больше ни с кем не играй» – он частый достаточно. Иногда это означает, что чувак просто будет хз когда тренировки назначать, и ему надо чтоб ты подстраивалась. Иногда – что он «хочет эксклюзива», то есть у него психологический заёб, он хочет себе тренера как водителя. Иногда – что он хочет тебя на содержание взять. Но если ты пойдёшь просто с ним эксклюзивно играть [в смысле, если речь про содержание не идёт], то стоит учесть, что ты все свои контакты растеряешь. Через год можно быть с деньгами – но без единого клиента».

Надо понимать, что эти девушки изначально из очень состоятельных семей, потому что если семья не состоятельная, она никогда не вытянет профессиональную теннисную подготовку ребенка/подростка до 20 лет.

Я: «Скажи, пожалуйста, а вот эти красивые классные девочки – вот им 20, они закончили проф карьеру, пошли тренировать. Тусуются с богатыми клиентами, строят жизнь-карьеру-связи. И у них есть типа 10 лет тут на корте, потому что в 30, как ты сказал, они пропадают. Так?»

М(48): «Так».

Я: «А куда они деваются? Детей рожают? Замуж выходят? Где они?»

М(48): «Знаешь, ну вот раньше было очень много Митсубиси Лансеров?»

Я: «Да».

М(48): «И вот где они?»

Я: «Ну, в Омске, Иркутске, наверное. Ездят где-то».

М(48): «Вот и эти где-то. А где – да бог его знает. Кто следит».

#ресерч

Мой лондонский друг С. часто цитировал мне Оскара Уайльда: If you are tired of London, you are tired of life.

Спустя развод, продажу шикарного офиса на Уордор-Стрит и полугодового турне с соло-концертами (С. – пианист и композитор) он теперь цитирует Уайльда иначе: If you tired… you are fucked.

Читала недавно пост из замечательного канала про моделинг – про «проверку на вайб».
Всё то же самое – ВСЁ ТО ЖЕ САМОЕ – справедливо про работу в кино.

Мне присылают текст, стоит вопрос, искать редактора автору, или сразу нахуй с пляжа. Спрашиваю, а кто автор? Отвечают, ну вот мальчик такой-то, работал там-то, вот тебе контакт, можешь с ним лично поговорить. Вбиваю контакт в телегу и вижу – а мальчик уже писал мне (мы не знакомы, через канал писал). Год назад. Мелкую какую-то гадость сказал про людей, с кем работает, мол, все гондоны, индустрия шлак. (Два года спустя он всё ещё здесь. Но это опустим.)

Понятно, что решение по мальчику не будет приниматься на основе того, что он написал мне год назад (может, он бухал, может, у него в этот момент что-то случилось). Но вот передо мной вопрос: мне выходить на связь и уговаривать что-то поделать с текстом человека, который в стрессовой какой-то ситуации выбирает пойти излить говно куда-то вовне? Который допускает себя в ситуацию, когда от злости его перекрыло уже настолько, что на проф приличия уже, в целом, можно положить с прибором? Понятно, что изначально смотрим на качество текста. Допустим, оно нормальное – но не космос. Стоит брать в близкую работу человека, который, ну, скажем так, не вайбит?

Окей, надо быть этичным, добрым, поддерживать молодые таланты, etc. Делаем скидку на талант?

А если таких решений – по авторам – надо принять подряд 20? 20 проблемных авторов берём?

…

Ну, вы поняли.

Ребята, если вы устали, если вас всё затрахало, отказы/невыплаты/компромиссы/коллеги – что угодно – ваша задача себя приголубить и отдохнуть. Возьмите себя на ручки сами. Вайбить – это тоже часть работы. Не только нашей работы – почти любой работы фрилансера.

Поговорила отдельно с одной из героинь вот этого поста – девятнадцать лет, ноги от ушей, красивущая просто ужас. Саммари вот.

Ой, ну то, что он [М(48) – прим. ред.] говорит, так это типичная мужская клиентская точка зрения. Почему в 30 уже нет женщин тренеров? Да потому что бегать по корту реально задалбывает. Это ж физически изматывающая профессия. Я когда профессионально играть закончила – так я выдохнула, что слава тебе Господи, больше не надо 6 часов в день подыхать на тренировках. Почему на каких-нибудь фабриках, где надо физически тяжелую работу делать, становится меньше мужчин после 40? Да потому что тело устаёт, мы все люди. Со временем ищешь, естественно, где полегче можно заработать. Будь ты хоть женщина, хоть мужчина, хоть кто.

Я с клиентами никогда не спала, хотя предложения – предложения есть. Но одно дело, что они есть, а другое – что ты с ними делаешь. Если ты такое предложение принимаешь – об этом тут же знает вся теннисная Москва. Мужчины-клиенты такую информацию в себе не держат, друг с другом с удовольствием делятся.

Многие мужики говорят: иди, купи себе что-нибудь в магазе, шмот какой-нибудь [это про теннисные специализированные магазинчики в теннисных центрах]. Я один раз сказала, а чё не Dior, может, там что-нибудь купим? Ну и всё, вопросов не было ко мне больше. Так же с ним играем иногда.

Благодаря теннису я получила предложение о работе мечты. И не спала за него совершенно ни с кем. Ну да, человеку, который мне помог, я нравилась. Но и только. У него была возможность помочь – и он помог. На теннис в хорошие центры ходит мало финансово беспомощных мужчин. Кто-то из них нормальный, и для них помочь – это мелочи. Кто-то стрёмный по-человечески – и там только ужасы всякие тебя ждут, если начнёшь общаться. Всё как везде – только вот бедных нет здесь.

#ресерч

Октябрь дался мне тяжело: летняя усталость дала о себе знать. Сентябрь как-то на зубах дотянула, а в октябре просто обрушилась. Сил ни на что не было, вставала с трудом, ложилась с трудом, всё между этими точками – тоже без энтузиазма.

В итоге:
– После долгого и сложного обдумывания приняла решение уйти работать домой. Много лет я снимала себе рабочее место в шикарном пространстве на Белорусской, но летом в него въехал офис Сбербанка Страхования Жизни. Теперь в телефонных будках иногда рассыпана гречка из чьего-то ланча, а в переговорках люди по выходным спят. (Если когда-нибудь на проекте будет интеграция со Сбером, я быстро сотру этот пост и сделаю вид, что его никогда не было.)

– Написала примерно 50 интеграций крупных российских брендов в сериалы. Познала сложности взаимодействия с брендами: «Если герой пьёт наш сок, то он должен пить его с удовольствием и на фоне чего-нибудь красивого, например хотя бы Лувра, и не после алкоголя, когда вкусовые рецепторы уже притупились, а прямо рано утром. И у него должно быть хорошее настроение. И желательно что-нибудь красивое ещё в кадре поставить, например, балкон или рояль». (В этот момент производство говорит, естественно, что у них осталась одна смена, она ночная и в гараже. И герой в ней плачет.)

– Решила воспринимать осенне-зимний сезон как объективно существующее время спячки и зажировки. Солнышка нет, холодно, грустно, невозможно серию быстро написать. Честно говоря, невозможно её даже быстро прочитать. Сложно её даже открыть. Трудно даже об этом подумать.

А вы как справляетесь?

#лайфстайл

Когда видишь, что кое-кто с корочкой ГИТИСа, Милославской-Старшенбаум в категории бывших пассий и несколькими сотнями тысяч рублей за смену рифмует «греются» и «вспотеются», на душе становится теплее.

Очень люблю, когда какой-нибудь начальник (в нашем случае это, конечно, продюсер) для разрешения конфликта в духе «разберитесь там как-нибудь сами» пересылает воюющим сторонам сообщения, которые они ему шлют про ситуацию. Люди потом не разговаривают годами, проклинают друг друга до 7 колена, затачивают томагавк и ходят с ним до старости.

Ещё люблю, когда проблема в процессе передачи из уст в уста приобретает масштаб. Недавно был у меня вопрос к художнику. Ну как вопрос. Провокационный квесчн типа «ёпта, может, согласуем, что мы делаем-то». На вопрос мне художник несколько дней не отвечал (потому что был в эскизах, как выяснилось). Я где-то впроброс в офисе ляпнула: «Чего-то вопрос-то не решается, ничего не понимаю, что происходит». Дальше через пару итераций слух дошёл до продюсера, в итоге, глубокой ночью он позвонил художнику с вопросом, какого хуя (и дальше много эмоций и непечатного – намного более непечатного, чем слово «хуй»). Не знаю, почему это приобрело такую форму, может, продюсер ехал с футбола, где его команда проиграла. Или, может, впилился на своей оранжевой Феррари в стену гаража. (Кстати, привет всем, кто когда-либо впиливался в стену гаража! Я с вами.)

Мы никогда этого не узнаем.

Ну, в общем, назначает мне художник-постановщик на следующий день встречу, приходит на неё и говорит: НУ ТЫ И СУКА. Потому что он накручен уже продюсером, он ночь не спал, расстраивался и выдёргивал на нервах дорогие брови.

И дальше что? Правильно.

Я – утешаю худпост, говорю, не слушай всяких там (продюсеров зачёркнуто), мы тут про высокое искусство, а они вообще этого не понимают, ты просто лучший, всё супер будет.
Я – заверяю офис, что всё окей, всё нормально, мы обо всём договорились, вопрос решён, конфликт (теперь это уже конфликт) исчерпан.
Я – прошу продюсера больше НИКОГДА не выступать с дипломатическими миссиями пожалуйста-пожалуйста just fucking don’t.

(«Я овен, – сказал мне продюсер. – Я не могу иначе». «Понятно» – сказала я.)

А ведь по моей изначальной мысли, рабочая обидка была моя! Меня должны были утешать и защищать! За меня должны были наладить коммуникацию!

Чтоб я ещё раз сделала этот заход наверх «помогите наладить рабочий процесс, Х меня не слушает».

Нет уж. Нет-нет-нет.

Никогда. #люблю

Разговаривала вчера с дружественным продюсером и записывала себе в молескин очередные мудрости (которые, естественно – точка зрения).

На этапе монтажа сценарий перестаёт существовать в качестве Священной книги. Режиссёр монтажа внимательно-превнимательно начинает читать сценарий только в двух случаях:
– он любит читать
– ему нечем заняться
– аудио-визуальный материал совершенно не клеится и разобраться в нём без текста нельзя.

На этапе монтажа надо в принципе уметь сказать сценарию «до свидания». Возможно, получилась другая история – не та, что была написана. Это не идеальная ситуация, но так бывает.

Хоть один раз посмотрев, как монтируются фильмы, начинаешь совершенно по-другому писать. Потому что почти всегда видно, что будет вырезано. Вся вода пойдёт под нож, если ты не Тарковский.

Ты не Тарковский.

Когда второй режиссёр говорит про перехрон, не верь. Не будет перехрона, потому что см. выше.

Ты не Тарковский.

#записываю

Однажды мы писали сериал. Месяца за два до мотора был утверждён режиссёр. Он пришёл и сказал: у нас крутой проект или что. Дорогой сериал должен дорого выглядеть. Локации должны быть – чумовые!

И затребовал линию, которая бы развивалась на огромном хлебобулочном производстве. Как «Танцующая в темноте» – только нарезные батоны и улитки с изюмом. Миллион квадратных метров, чтобы был виден масштаб. И ещё второй свет! Чтоб все просто умерли от красоты кадра!

Сценарная группа сказала охуеть «так точно» и вписала искомую локацию примерно везде. Интерьер, натуру, подводки, отсылки в диалогах. Всё как было велено. Мы были очень исполнительные ребята.

Съёмки стартовали – а пекарные производства начали отказывать. Ну потому что любое хлебобулочное производство с утра до вечера занято – сюрприз – производством булок. Им там вообще не упёрлась в их процессах съёмочная группа ни в каком виде. Даже с санкнижками, даже обещающая быть быстрой, как гепард, и незаметной, как индейцы Тигровой Лилии. А ещё выяснилось, что на производствах тайно используют ныне санкционный разрыхлитель теста 30 тонн в сутки – и, конечно, дико боятся, что это попадёт на камеры. Ты приходишь к хлебному директору и говоришь ему: «Уважаемый, у вас есть шанс сделать вклад в российский кинематограф! Вдобавок мы заплатим». А он тебе отвечает: «Чуваки. Я же сяду». (И его можно понять.)

Съёмки шли – хлебобулочные смены сносились всё дальше и дальше. Все задолбались искать контакты в пекарной индустрии. У второго режиссёра развилась аллергия на мучное. Режиссёр, затребовавший эти булки, был всё ещё жив только по одной причине: убить его бы уже не помогло – всё равно на этом этапе хлебобулочную локацию вырезать из истории было нельзя.

В итоге мы из ситуации, конечно, вышли.

Но я навсегда запомнила: режиссёр хочет завод, порт, док, подводную лодку, съёмки в космосе?

Пусть летит в космос сам.