«Я рисую в суде, потому что не могу иначе»

Марина (имя изменено) — художница и дизайнер костюмов из Москвы. Восемь лет Марина рисует танцоров в медленном движении, а с 2023 года начала изображать сцены судебных заседаний. Это часть ее истории, полную версию читайте на нашем сайте.

— Суд над политзаключенными — это страшное место, где людей приговаривают к реальным большим срокам за слова, мысли и картинки. Машина устрашения создает тяжелые условия для заключенных и пытается воздействовать на слушателей.

Я рисую черными гелевыми ручками. Этот инструмент соответствует месту. Линия сухая, скупая, без возможности исправлений. Напряжение линии отражает напряжение ситуации.

Начиная с приговора по «Маяковскому делу», перед вынесением приговоров мои гелевые стержни начинают «плакать» черными чернилами.

Мне тяжело, когда я не могу присутствовать на процессе, который уже рисую. Я стараюсь узнавать даты заседаний заранее, чтобы планировать посещения.

Судебное заседание может занять весь день. Иногда оно длится пять минут, если его переносят, а иногда — с 10 до 18 часов и дольше.

Я рисую в суде, потому что не могу иначе.

Я вижу смелых и сильных людей. Суд — единственное место в России, где можно услышать правду о войне и власти.

Если человек пришел на политический процесс, значит, он против войны, против диктатуры. Это возможность заявить свою позицию и встретить таких же людей.

Это место, где можно быть честным, снять маску. Все просто: есть группа людей против войны и режима, а есть вооруженные люди, облеченные властью и законом.

В начале 2023 года я сотрудничала с проектом, публиковавшим письма политзаключенных. Я делала иллюстрации к письмам. Эти письма переворачивали мою жизнь.

Политзаключенный Егор Кусонец писал: «Мне 19 лет, и сидеть мне столько же». Я пыталась представить эту фразу в объеме.

Мы как будто собираем крошечные осколки разрушенных жизней, кусочки несбывшихся ожиданий и надежд.

Мои знакомые активисты говорят, что мы рисуем для истории. Приставы частенько спрашивают, зачем мы это делаем. Они не получают однозначного ответа и через какое-то время опять спрашивают об этом.

Я публикую рисунки в моих соцсетях, отправляю родственникам обвиняемого или в группу поддержки, «Мемориалу». Я публикую рисунки там, где получается опубликовать. Я не смотрю желательное или нежелательное СМИ.

Я хочу сделать выставку, но это действительно сложно. Это можно сделать только не в России, и сразу возникает много нюансов.

Я думаю, что я хочу, чтобы эти действия насилия и несправедливости не исчезли со временем из памяти, чтобы состояние этого момента осталось в рисунках.

Когда политзаключенные произносят последнее слово на суде, они совершают гражданский подвиг, выступая в одиночку против репрессивного государства.
Читать продолжение

Если вы тоже против войны — покажите этот текст единомышленникам. И поделитесь своей историей по почте [email protected] или в telegram @ochevidcy_bot

«Из трех моих мужчин ни один не ушел по контракту»

Тамаре (имя изменено) 47 лет. Живет в Тульской области. Ей удалось не пустить сыновей и мужа на фронт. Поддержите «Очевидцев» — подпишитесь на наш канал, пришлите нам любую сумму в Telegram Tribute, поделитесь своей историей по почте [email protected] или в telegram @ochevidcy_bot Мы помогаем антивоенным голосам звучать громче. И сейчас нам особенно нужна ваша помощь. А это письмо Тамары:

— Я живу в России почти 30 лет. Приехала учиться в университет, осталась жить, завела семью, родила детей. Но вот наступило 24 февраля, и как гром прозвучало обращение Путина о проведении «СВО». Первые слова и мысли были: как мы дошли до того, что из народа-победителя, доброго, честного, сделали фашистов? К своему удивлению, я узнала, что ни муж, ни многие другие этого так не воспринимают.

На вопрос: «В мирное время ты согласен был, что Украина — отдельное, самостоятельное государство? А то, что первая ракета, первый снаряд из танка — это военное действие?» — в ответ лишь как попугаи повторяют за ВВП: «Это спецоперация». Кошмарно было слышать первый год: «Мы победим бандеровцев». Муж старше меня, с высшим образованием. Я была в шоке, когда он и его бывшие сокурсники — друзья, выросшие под лозунгами «Миру — мир», «Нет войне!» — почти все оказались «за помощь Украине» и «СВО». Пропаганда работает, к сожалению. Мужа удержала на чувстве ответственности за семью: мы одни, без родственников с обеих сторон, поэтому удалось договориться с ним.

Старший сын (это моя боль — недовоспитала, не уследила) по статье 228.1 попал в исправительную колонию за год до 24 февраля. Звонит и говорит: «Мам, я схожу, и раньше вернусь». Тут сложнее пришлось. Ведь звонки прослушиваются, и все могло отразиться на нем там. Но смогла объяснить.

Оступился по молодости: делал закладки, чтобы заработать легкие и быстрые деньги, — это одно. А стать фашистом, убивать людей… таким я его не воспитывала. В итоге то, что я считала горем, оказалось спасением для него. Многие в колонии ушли с Вагнером, а сейчас до сих пор уходят с МВД. Но мы с сыном пришли к пониманию, что остаться человеком важнее, чем обрести мнимую свободу ценой крови.

Младшего сына отправили учиться. Мы договорились, что он сам решит свою судьбу, когда закончит университет. В этом году он признался, что теперь понимает, что происходит, и мы можем быть спокойны, что он не пойдет воевать…

Сейчас уже ко многим приходит осознание… Но люди — такие существа, что в своей вине редко признаются и всегда будут искать виноватого рядом.

К сожалению, я из тех, кто переживает молча. Только в семье смогла настоять, чтобы из трех моих мужчин ни один не сорвался и не ушел по контракту. Ну и на работе паре молодых отцов смогла объяснить, что деньги не воспитают их детей, если их убьют. А еще хуже — покалечат. Но это максимум моих возможностей.

Я люблю Россию, ту, в которой есть еще люди, помнящие, какими должны быть славяне в память о предках: любящими свою землю, уважающими других, готовыми прийти на помощь другу. Но именно на этом чувстве тонко сыграли и манипулировали сознанием людей… что и привело к войне и этому желанию россиян «помочь».

Все когда-нибудь заканчивается, и эта бессмысленная война тоже закончится. И люди с обеих сторон снова начнут общаться. Но как прежде уже не будет. Всегда будет стоять: «Мы воевали с вами».

Мира всем! И душевной доброты!

«Русские, идите в баню», — так нам и сказали в миграционной службе. Баня оказалась селом в Болгарии, где находится агентство по делам беженцев. И вот уже три года мы, русские, ездим в Баню, продлевать документы. <…> По сути, театр в России умер. Может быть, что-то пытаются делать на маленьких сценах. Но в государственных театрах насаждают политику, которую сверху спускают по разнарядке. Актеры не уходят, а разменивают свой талант. У кого-то семья, а людям старого поколения некуда идти. Я не могу их обвинять. Но считаю, что участия в пропаганде надо избегать, или у тебя отнимут талант. Ты продал душу — у тебя забрали талант. «Я на Первом канале выступлю под российским флагом с буквой Z. Но я же ни о чем таком не пою. У меня же песня добрая, про любовь!» И все, ты продался.

Елена Санина — актриса, преподаватель сценического мастерства из Москвы. Работала в Малом драматическом театре на Большой Серпуховской, потом в «Театре 31», который создала в паре с своей подругой, режиссером Оксаной Глазуновой.

В 2017 году театр был закрыт пожарной инспекцией по доносу. Накануне начала войны пара перебралась в Болгарию, создала успешную театральную школу при библиотеке в Бургасе. Уже три года Елена и Оксана просят политического убежища, но получают только отказы. О театре под тотальной цензурой и насаждении ненависти Елена рассказала интервью «Очевидцам».

Смотрите полное интервью с Еленой Саниной

Нам нужна ваша поддержка. Подпишитесь на «Очевидцев» и расскажите о нас тем, кто против войны.

«Мой друг — дезертир. Но есть бонус — он жив»

Андрей Зайцев — общественник. Ему 39, родом из Брянска. В детстве решил, что хочет стать президентом — чтобы изменить жизнь к лучшему, причем для всех. Даже срок себе поставил — 2024 год. Путь в большую политику начал с движения «Наши», был комиссаром. Потом руководил общественной организацией «Центр молодежных инициатив». Вместе с другими активистами решил заниматься расследованиями коррупции и наблюдением на выборах. Наблюдения за выборами в Мордовии в 2016 году закончились для Зайцева печально — через два дня после того, как он вызвал полицию зафиксировать предвыборные нарушения, полиция его арестовала на 10 суток:

— Я узнал, что какая-то женщина написала на меня заявление по факту побоев. Женщина! Вы вообще можете представить, чтобы я повысил голос на женщину?! А тут целые «побои»… Можно сделать вывод, что власти необходимо было избавиться от нас до 19 сентября (как раз выборы заканчивались).

На Зайцева завели три уголовных дела, из страны он был вынужден уехать. 8 лет живет в Германии. Открыл свое дело. Помогает антивоенным активистам. История несостоявшегося президента, который мечтает предстать перед справедливым российским судом с настоящими прениями — в проекте «Очевидцы».

Смотрите полное интервью с Андреем Зайцевым

Поддержите команду «Очевидцев». Подпишитесь на нас, перешлите это видео единомышленникам или отправьте нам любую сумму в Telegram Tribute

«Школа стала местом, где промывают мозги»

Дмитрий (имя изменено) из Ленинградской области. Он учится в 7 классе. Он любит Россию, но рассказывает о пропаганде и вранье в школе; учителях, чья профессия деградировала. Если вы тоже против войны, подпишитесь на «Очевидцев»; поделитесь своей историей по почте [email protected] или в telegram @ochevidcy_bot

— Школа стала местом, где тебе промывают мозги и заставляют гордиться своей родиной. Я люблю свою красивую, многонациональную, интересную и любимую страну. Хотел бы гордиться ею. Но нам говорят какое-то низкосортное вранье и призывают к тому, чтобы мы работали во благо казны, размножались и, конечно же, не смотрели на другие страны.

Есть такой прием пропаганды — демонизация, когда оппонента выставляют плохим, злым, противником моральных и правовых норм. Их преподносят как злых детишек, которые завидуют такой большой стране.

Нам говорят, что наше образование — одно из лучших в мире (по версии нас самих), а иностранное образование якобы поверхностно и не обеспечивает нужных знаний. Да-да, эти разговоры о «неважном» так необходимы, что вместо дополнительного урока биологии наша классная пытается занять урок хоть чем-то, а материала там — минут на 15 для возрастной категории, плюс 5 минут просмотра контента для первоклассников и одиннадцатиклассников.

Мне не нравится, что наше правительство выбрасывает столь важную профессию на помойку. Наша учительница русского языка и литературы сказала, что не может говорить детям о престиже профессии учителя, потому что это далеко не так.

У меня складывается впечатление, что только смена власти (которая сидит уже 30 лет и, как пришла строить «новую Россию», так и осталась) может что-то изменить. Наша нынешняя власть вряд ли сделает это.

Поддержите команду «Очевидцев» — расскажите о нас единомышленникам или пришлите донат в Telegram Tribute.

«Я не единственный, кто считает это цирком»

Андрею из Подмосковья 13 лет. Он уже писал нам вместе со своими «друзьями-братьями по Дискорду». В новом письме он поделился тем, как отказался вступать в Движение первых, и с каким давлением столкнулся. Если вы тоже против войны, подпишитесь на «Очевидцев»; поделитесь своей историей по почте [email protected] или в telegram @ochevidcy_bot

— Месяц назад всех заставляли регистрироваться на сайте «Движения первых». Ладно — просто зарегистрировать аккаунт. Его потом можно удалить, как я и сделал летом: написал заявку, ее одобрили, удалили. А тут взялись требовать и вовсе вступать в это движение. Недавно состоялся вот такой диалог с моей классной в «Вацапе»:

— Доброе утро! Жду скринов. Не забываем зарегистрироваться в «Движение первых»!
— Я же сказал, что не буду регистрироваться.
— Можно узнать, почему?
— Просто не хочу.
— Весь класс должен зарегистрироваться, а ты хочешь нас подвести.
— Тем, что не хочу вступать, подвожу?
— Да, а ты сам как думаешь?
— Странно, что подвожу нежеланием вступать. С трудом сдерживаю смех.
— Ничего смешного нет.
— Я не единственный, кто не хочет вступать и считает это цирком.
— Меня интересует наш класс. Нужно иметь свое мнение. С мнением чужих нельзя жить. Нельзя быть ведомым. Я вам плохого никогда не пожелаю. Услышь меня.

Подключилась моя мама. Но потом она написала: «Ладно, вечером вернемся к этому вопросу», а сама забыла. Несколько одноклассников тоже уговаривали вступить. Я даже начал писать анонимное заявление в главную контору Движения первых на мою школу. Мне оттуда написали: «Если администрация вашей школы настаивает на вступлении в Движение, просим сообщить нам название образовательного учреждения и регион, и мы обязательно передадим информацию анонимно в соответствующее Региональное отделение Движения». Я сообщил. Если давят, пусть платят штраф.

Надеюсь, моих братьев по «Дискорду» это дно не настигнет. Но оно уже настигло моего двоюродного брата — вступил в «Орлята России». Думаю, что смогу от его имени написать заявление о выходе из «Орлят», когда приеду к нему на Новый Год.

По итогу я не поддался давлению и никуда не вступил. Сегодня первый день второй четверти, когда меня никто за это не отчитал, слава Богу. Намечается у нас юннатская встреча, на которую я не пойду. В последнее время на «Разговорах о важном» 30 минут выделяем проблемы класса.

Роскомнадзор блокирует все к чертям, так что мое окружение тоже стало понимать, что наверху все с ума посходили. А мой старший брат недавно сказал, что мы скоро станем Северной Кореей.

Пока живем по-старому. Только цены слегка поднялись. Ипотеку мы погасили, и моей маме стало пофиг на политику. Я по-прежнему намерен уехать в Нью-Йорк, когда вырасту. Мне все также жалко людей по обе стороны фронта. Желаю удачи другим моим единомышленникам и сверстникам.