Совет на осень 🍂 Если взгрустнулось, возьмите томик с юмористическими рассказами Чехова) Они коротенькие и до чего же вкусные!))
ЗАГАДОЧНАЯ НАТУРА
Купе первого класса. На диване, обитом малиновым бархатом, полулежит хорошенькая дамочка. Дорогой бахромчатый веер трещит в ее судорожно сжатой руке, pince-nez то и дело спадает с ее хорошенького носика, брошка на груди то поднимается, то опускается, точно ладья среди волн. Она взволнована...
Против нее на диванчике сидит губернаторский чиновник особых поручений, молодой начинающий писатель, помещающий в губернских ведомостях небольшие рассказы или, как сам он называет, «новэллы» — из великосветской жизни... Он глядит ей в лицо, глядит в упор, с видом знатока. Он наблюдает, изучает, улавливает эту эксцентрическую, загадочную натуру, понимает ее, постигает... Душа ее, вся ее психология у него как на ладони.
— О, я постигаю вас! — говорит чиновник особых поручений, целуя ее руку около браслета. — Ваша чуткая, отзывчивая душа ищет выхода из лабиринта... Да! Борьба страшная, чудовищная, но... не унывайте! Вы будете победительницей! Да!
— Опишите меня, Вольдемар! — говорит дамочка, грустно улыбаясь. — Жизнь моя так полна, так разнообразна, так пестра... Но главное — я несчастна! Я страдалица во вкусе Достоевского... Покажите миру мою душу, Вольдемар, покажите эту бедную душу! Вы — психолог. Не прошло и часа, как мы сидим в купе и говорим, а вы уже постигли меня всю, всю!
— Говорите! Умоляю вас, говорите!
— Слушайте. Родилась я в бедной чиновничьей семье. Отец добрый малый, умный, но... дух времени и среды... vous comprenez1, я не виню моего бедного отца. Он пил, играл в карты... брал взятки... Мать же... Да что говорить! Нужда, борьба за кусок хлеба, сознание ничтожества... Ах, не заставляйте меня вспоминать! Мне нужно было самой пробивать себе путь... Уродливое институтское воспитание, чтение глупых романов, ошибки молодости, первая робкая любовь... А борьба со средой? Ужасно! А сомнения? А муки зарождающегося неверия в жизнь, в себя?.. Ах! Вы писатель и знаете нас, женщин. Вы поймете... К несчастью, я наделена широкой натурой... Я ждала счастья, и какого! Я жаждала быть человеком! Да! Быть человеком — в этом я видела свое счастье!
— Чудная! — лепечет писатель, целуя руку около браслета. — Не вас целую, дивная, а страдание человеческое! Помните Раскольникова? Он так целовал.
— О, Вольдемар! Мне нужна была слава... шум, блеск, как для всякой — к чему скромничать? — недюжинной натуры. Я жаждала чего-то необыкновенного... не женского! И вот... И вот... подвернулся на моем пути богатый старик-генерал... Поймите меня, Вольдемар! Ведь это было самопожертвование, самоотречение, поймите вы! Я не могла поступить иначе. Я обогатила семью, стала путешествовать, делать добро... А как я страдала, как невыносимы, низменно-пошлы были для меня объятия этого генерала, хотя, надо отдать ему справедливость, в свое время он храбро сражался. Бывали минуты... ужасные минуты! Но меня подкрепляла мысль, что старик не сегодня — завтра умрет, что я стану жить, как хотела, отдамся любимому человеку, буду счастлива... А у меня есть такой человек, Вольдемар! Видит бог, есть!
Дамочка усиленно машет веером. Лицо ее принимает плачущее выражение.
— Но вот старик умер... Мне он оставил кое-что, я свободна, как птица. Теперь-то и жить мне счастливо... Не правда ли, Вольдемар? Счастье стучится ко мне в окно. Стоит только впустить его, но... нет! Вольдемар, слушайте, заклинаю вас! Теперь-то и отдаться любимому человеку, сделаться его подругой, помощницей, носительницей его идеалов, быть счастливой... отдохнуть... Но как всё пошло, гадко и глупо на этом свете! Как всё подло, Вольдемар! Я несчастна, несчастна, несчастна! На моем пути опять стоит препятствие! Опять я чувствую, что счастье мое далеко, далеко! Ах, сколько мук, если б вы знали! Сколько мук!
— Но что же? Что стало на вашем пути? Умоляю вас, говорите! Что же?
— Другой богатый старик...
Изломанный веер закрывает хорошенькое личико. Писатель подпирает кулаком свою многодумную голову, вздыхает и с видом знатока-психолога задумывается. Локомотив свищет и шикает, краснеют от заходящего солнца оконные занавесочки...
Купе первого класса. На диване, обитом малиновым бархатом, полулежит хорошенькая дамочка. Дорогой бахромчатый веер трещит в ее судорожно сжатой руке, pince-nez то и дело спадает с ее хорошенького носика, брошка на груди то поднимается, то опускается, точно ладья среди волн. Она взволнована...
Против нее на диванчике сидит губернаторский чиновник особых поручений, молодой начинающий писатель, помещающий в губернских ведомостях небольшие рассказы или, как сам он называет, «новэллы» — из великосветской жизни... Он глядит ей в лицо, глядит в упор, с видом знатока. Он наблюдает, изучает, улавливает эту эксцентрическую, загадочную натуру, понимает ее, постигает... Душа ее, вся ее психология у него как на ладони.
— О, я постигаю вас! — говорит чиновник особых поручений, целуя ее руку около браслета. — Ваша чуткая, отзывчивая душа ищет выхода из лабиринта... Да! Борьба страшная, чудовищная, но... не унывайте! Вы будете победительницей! Да!
— Опишите меня, Вольдемар! — говорит дамочка, грустно улыбаясь. — Жизнь моя так полна, так разнообразна, так пестра... Но главное — я несчастна! Я страдалица во вкусе Достоевского... Покажите миру мою душу, Вольдемар, покажите эту бедную душу! Вы — психолог. Не прошло и часа, как мы сидим в купе и говорим, а вы уже постигли меня всю, всю!
— Говорите! Умоляю вас, говорите!
— Слушайте. Родилась я в бедной чиновничьей семье. Отец добрый малый, умный, но... дух времени и среды... vous comprenez1, я не виню моего бедного отца. Он пил, играл в карты... брал взятки... Мать же... Да что говорить! Нужда, борьба за кусок хлеба, сознание ничтожества... Ах, не заставляйте меня вспоминать! Мне нужно было самой пробивать себе путь... Уродливое институтское воспитание, чтение глупых романов, ошибки молодости, первая робкая любовь... А борьба со средой? Ужасно! А сомнения? А муки зарождающегося неверия в жизнь, в себя?.. Ах! Вы писатель и знаете нас, женщин. Вы поймете... К несчастью, я наделена широкой натурой... Я ждала счастья, и какого! Я жаждала быть человеком! Да! Быть человеком — в этом я видела свое счастье!
— Чудная! — лепечет писатель, целуя руку около браслета. — Не вас целую, дивная, а страдание человеческое! Помните Раскольникова? Он так целовал.
— О, Вольдемар! Мне нужна была слава... шум, блеск, как для всякой — к чему скромничать? — недюжинной натуры. Я жаждала чего-то необыкновенного... не женского! И вот... И вот... подвернулся на моем пути богатый старик-генерал... Поймите меня, Вольдемар! Ведь это было самопожертвование, самоотречение, поймите вы! Я не могла поступить иначе. Я обогатила семью, стала путешествовать, делать добро... А как я страдала, как невыносимы, низменно-пошлы были для меня объятия этого генерала, хотя, надо отдать ему справедливость, в свое время он храбро сражался. Бывали минуты... ужасные минуты! Но меня подкрепляла мысль, что старик не сегодня — завтра умрет, что я стану жить, как хотела, отдамся любимому человеку, буду счастлива... А у меня есть такой человек, Вольдемар! Видит бог, есть!
Дамочка усиленно машет веером. Лицо ее принимает плачущее выражение.
— Но вот старик умер... Мне он оставил кое-что, я свободна, как птица. Теперь-то и жить мне счастливо... Не правда ли, Вольдемар? Счастье стучится ко мне в окно. Стоит только впустить его, но... нет! Вольдемар, слушайте, заклинаю вас! Теперь-то и отдаться любимому человеку, сделаться его подругой, помощницей, носительницей его идеалов, быть счастливой... отдохнуть... Но как всё пошло, гадко и глупо на этом свете! Как всё подло, Вольдемар! Я несчастна, несчастна, несчастна! На моем пути опять стоит препятствие! Опять я чувствую, что счастье мое далеко, далеко! Ах, сколько мук, если б вы знали! Сколько мук!
— Но что же? Что стало на вашем пути? Умоляю вас, говорите! Что же?
— Другой богатый старик...
Изломанный веер закрывает хорошенькое личико. Писатель подпирает кулаком свою многодумную голову, вздыхает и с видом знатока-психолога задумывается. Локомотив свищет и шикает, краснеют от заходящего солнца оконные занавесочки...
Две интеллигентные старушки, поддерживая друг друга под руки, неспешно прогуливаются по аллейке. Они уже обсудили рецепт оздоравливающей настойки из валерьянки и пустырника и то, как правильно дышать, чтобы жить дольше. Животом то есть. Сейчас это модно, говорили они, правда, как это делать со-о-всем непонятно.
- Риммочка, а тебя сыновья-то поздравили?
- С чем? - удивилась подруга.
- Как с чем? С праздником!
- С каким праздником?
- Так с этим, с нашим.
- Ты про День пожилых? Но дорогая, сегодня три праздника. День музыки и День сухопутных войск. Так с каким же?
«И с каждой осенью я расцветаю вновь;
Здоровью моему полезен русской холод;
К привычкам бытия вновь чувствую любовь:
Чредой слетает сон, чредой находит голод», - не дожидаясь ответа, напевно продолжила она под аккомпанемент шуршащих под ногами листьев.
#осенниезарисовки
- Риммочка, а тебя сыновья-то поздравили?
- С чем? - удивилась подруга.
- Как с чем? С праздником!
- С каким праздником?
- Так с этим, с нашим.
- Ты про День пожилых? Но дорогая, сегодня три праздника. День музыки и День сухопутных войск. Так с каким же?
«И с каждой осенью я расцветаю вновь;
Здоровью моему полезен русской холод;
К привычкам бытия вновь чувствую любовь:
Чредой слетает сон, чредой находит голод», - не дожидаясь ответа, напевно продолжила она под аккомпанемент шуршащих под ногами листьев.
#осенниезарисовки
Есть нечто большее, чем жизнь. Фильм длится всего десять минут, не пожалейте, найдите время 👍
P.S. так случилось, что на этой неделе мы с редактором много говорим про искусство. Я спросила его (а он один лучших в Курганской области фотографов): "Где грань между искусством в фотографии и просто красивой фотографией?".
Мы много рассуждали об этом, и об искусстве в целом. И пришли к одному: искусство трогает душу. Задевает такие тонкие струны, о которых человек, может, и не подозревал никогда. Но в этот момент душа обретает свет.
От человека, который занимается искусством, это требует не просто глубоких знаний, неординарности мышления , начитанности, насмотренности, образования и так далее. Без души человек никогда не создаст ничего живого, пульсирующего и настоящего. Искусство - это душа. И когда душа открывается Ему, через твое творчество Он начинает говорить с миром. Как-то так, для меня.
https://rutube.ru/video/1c4f9086b250131c0123fed5b901e2dd/?r=wd
P.S. так случилось, что на этой неделе мы с редактором много говорим про искусство. Я спросила его (а он один лучших в Курганской области фотографов): "Где грань между искусством в фотографии и просто красивой фотографией?".
Мы много рассуждали об этом, и об искусстве в целом. И пришли к одному: искусство трогает душу. Задевает такие тонкие струны, о которых человек, может, и не подозревал никогда. Но в этот момент душа обретает свет.
От человека, который занимается искусством, это требует не просто глубоких знаний, неординарности мышления , начитанности, насмотренности, образования и так далее. Без души человек никогда не создаст ничего живого, пульсирующего и настоящего. Искусство - это душа. И когда душа открывается Ему, через твое творчество Он начинает говорить с миром. Как-то так, для меня.
https://rutube.ru/video/1c4f9086b250131c0123fed5b901e2dd/?r=wd
RUTUBE
КРЕСТЫ
На пути наступающей немецкой колонны стоит одинокий русский солдат…
Наша группа в ВК: https://vk.com/public204421401
Наша группа в ВК: https://vk.com/public204421401
Омар Хайям – один из любимых поэтов Владимира Владимировича. Сегодня в день рождения президента публикуется много роликов, в которых он, в том числе, цитирует персидского философа. Вдохновилась, кое-что почитала/вспомнила, кое-что оставлю себе)
***
Капля в море стала плакать, что рассталась с морем,
Почему мы Бога о прощении молим?
Свет и тень исправно делят мир на части.
Вряд ли капля знает, что такое счастье.
***
Не оплакивай, смертный, вчерашних потерь,
Дел сегодняшних завтрашней меркой не мерь,
Ни былой, ни грядущей минуте не верь,
Верь минуте текущей – будь счастлив теперь!
***
Те, что веруют слепо, – пути не найдут.
Тех, кто мыслит, – сомнения вечно гнетут.
Опасаюсь, что голос раздастся однажды:
«О невежды! Дорога не там и не тут!»
***
Вижу смутную землю – обитель скорбей,
Вижу смертных, спешащих к могиле своей,
Вижу славных царей, луноликих красавиц,
Отблиставших и ставших добычей червей.
***
Удивленья достойны поступки творца!
Переполнены горечью наши сердца,
Мы уходим из этого мира, не зная
Ни начала, ни смысла его, ни конца.
***
Ты с душою расстанешься скоро, поверь.
Ждет за темной завесою тайная дверь.
Пей вино! Ибо ты – неизвестно откуда.
Веселись! Неизвестно – куда же теперь?
***
Один не разберёт, чем пахнут розы,
Другой из горьких трав добудет мёд.
Дай хлеба одному — навек запомнит,
Другому жизнь пожертвуй — не поймёт.
***
Капля в море стала плакать, что рассталась с морем,
Почему мы Бога о прощении молим?
Свет и тень исправно делят мир на части.
Вряд ли капля знает, что такое счастье.
***
Не оплакивай, смертный, вчерашних потерь,
Дел сегодняшних завтрашней меркой не мерь,
Ни былой, ни грядущей минуте не верь,
Верь минуте текущей – будь счастлив теперь!
***
Те, что веруют слепо, – пути не найдут.
Тех, кто мыслит, – сомнения вечно гнетут.
Опасаюсь, что голос раздастся однажды:
«О невежды! Дорога не там и не тут!»
***
Вижу смутную землю – обитель скорбей,
Вижу смертных, спешащих к могиле своей,
Вижу славных царей, луноликих красавиц,
Отблиставших и ставших добычей червей.
***
Удивленья достойны поступки творца!
Переполнены горечью наши сердца,
Мы уходим из этого мира, не зная
Ни начала, ни смысла его, ни конца.
***
Ты с душою расстанешься скоро, поверь.
Ждет за темной завесою тайная дверь.
Пей вино! Ибо ты – неизвестно откуда.
Веселись! Неизвестно – куда же теперь?
***
Один не разберёт, чем пахнут розы,
Другой из горьких трав добудет мёд.
Дай хлеба одному — навек запомнит,
Другому жизнь пожертвуй — не поймёт.
"Боец слабо стонал от боли. Михаил чувствовал эту боль, и она проникала в самое его сердце. Молитва! Непрестанная молитва – вот было спасение для обоих.
Когда боль отступала, боец начинал говорить. Голова его лежала у Михаила на плече, и, несмотря на то, что парня было еле слышно, слова можно было разобрать. Он говорил о жене, детях – двух сорванцах, которые больше года растут без отца. О доме, который непременно построит. О том, как в жизни ошибался и делал что-то не так, – по крайней мере, сейчас ему так казалось. Его рассказ больше походил на исповедь, и было непонятно – с кем именно он сейчас говорит? С собой? С тем, кто нес его на своих плечах? Или с Богом?
Раненый замолчал и тихо выдохнул. Рука соскользнула с пояса, тело обмякло и потяжелело. Михаил опустил бойца на землю и тихонько над ним помолился".
Потом врачи ему скажут: «Ранение слишком тяжелое… Не выжил бы».
Недавно я услышала такую фразу: "Любовь - второе имя Бога". Для меня этот текст как раз об этом.
https://kikonline.ru/2024/11/07/pozyvnoj-dalmat/
Когда боль отступала, боец начинал говорить. Голова его лежала у Михаила на плече, и, несмотря на то, что парня было еле слышно, слова можно было разобрать. Он говорил о жене, детях – двух сорванцах, которые больше года растут без отца. О доме, который непременно построит. О том, как в жизни ошибался и делал что-то не так, – по крайней мере, сейчас ему так казалось. Его рассказ больше походил на исповедь, и было непонятно – с кем именно он сейчас говорит? С собой? С тем, кто нес его на своих плечах? Или с Богом?
Раненый замолчал и тихо выдохнул. Рука соскользнула с пояса, тело обмякло и потяжелело. Михаил опустил бойца на землю и тихонько над ним помолился".
Потом врачи ему скажут: «Ранение слишком тяжелое… Не выжил бы».
Недавно я услышала такую фразу: "Любовь - второе имя Бога". Для меня этот текст как раз об этом.
https://kikonline.ru/2024/11/07/pozyvnoj-dalmat/
«Курган и курганцы»
Позывной Далмат
О людях, вере и душе Этого паренька Михаил приметил сразу: «Худенький, маленький, значит, донесу». Аккуратно поднял бойца и взвалил себе на спину. Уходить | 07.11.2024 | Новости Кургана и Курганской области - газета Курган и курганцы
История отца Михаила тронула многих. Люди писали, переживали, кто-то плакал (https://kikonline.ru/pozyvnoj-dalmat/)
Вчера отец Михаил поделился со мной своими дневниковыми записями. В них - жизнь на фронте, без прикрас, как она есть и была для него. Отец Михаил разрешил мне ими поделиться с вами.
#дневникидалмата
Как я ходил на боевые.
1 июля. Белогоровка. Проснувшись, не спеша пили чай, кофе, но вдруг поступила команда первой группе - через час выход. Я во второй. Мы - на следующий день.
Парни вытаскивают во двор свои неподъёмные рюкзаки. Почему-то все хотят всё взять с собой. Облачаются в броню. Лица у людей, конечно, меняются. Как там будет? Я вечером попытался провести ревизию рюкзака, но тот всё равно остался неподъемным... Всё. Жадность. Тащи на себе.
Утром самый умный, старший, Ярд, вещал о том, что неплохо было бы приготовить что-нибудь поесть и, так как я могу приготовить, и у меня для этого есть и время, и силы, и продукты, варю борщ.
Тигр помогает почистить картошку. За капустой сходили в магазин. Заодно купил хлеб и очень вкусное и натуральное луганское мороженое. Да, магазин есть в этой деревне. Муж с женой сначала хохлам продавали провизию. Потом начали нам, русским, им без разницы было. Сказали только, что русских не боятся, они честные. Хохлы, было такое, могли зайти и просто ограбить с автоматами. Короче сейчас лучше стало, но они не сознаются, просто не могут объяснить. Русские солдаты не обманывали ни разу.
Кстати, их убило летом, ехали на своём гражданском автомобиле, прилетел дрон. Прочитал в новостях ЛИС о Привольном. Жалко семейную пару, они шли к успеху. Торговали.
Плитка в летней кухне давала не слишком сильное пламя и поэтому варка слегка затянулась. Борщ получился вполне съедобный, а я, после трудов, завалился подремать. Заснуть не смог. Встал и пошел есть борщ... Потом читал молитвы и Евангелие. Совесть мучала, что я тут сытый, а кто-то не очень.
Ближе к вечеру нам сообщили точное время выхода на позицию, и мы потихоньку собирались. Доложил ещё одну полторашку воды. Стало четыре. Докинул четыре бич пакета. Раскрошил. Проколол дырочку. Выдавил воздух. Не удержался кинул черничный джем Махеев... Получил у начальства рацию, и запасную батарею. На тумбочку возле выхода, на утро положил Омепразол, Нимесулид, выпить для профилактики.
Постарался нормально весь день питаться, чтобы были силы. Тигр приготовил очень вкусные кабачки с соевым соусом. Поужинал двумя пакетиками овсянки. На БЗ (боевое задание) будет один утром и что-нибудь вечером тоже завариваемое...
Продолжение следует.
Вчера отец Михаил поделился со мной своими дневниковыми записями. В них - жизнь на фронте, без прикрас, как она есть и была для него. Отец Михаил разрешил мне ими поделиться с вами.
#дневникидалмата
Как я ходил на боевые.
1 июля. Белогоровка. Проснувшись, не спеша пили чай, кофе, но вдруг поступила команда первой группе - через час выход. Я во второй. Мы - на следующий день.
Парни вытаскивают во двор свои неподъёмные рюкзаки. Почему-то все хотят всё взять с собой. Облачаются в броню. Лица у людей, конечно, меняются. Как там будет? Я вечером попытался провести ревизию рюкзака, но тот всё равно остался неподъемным... Всё. Жадность. Тащи на себе.
Утром самый умный, старший, Ярд, вещал о том, что неплохо было бы приготовить что-нибудь поесть и, так как я могу приготовить, и у меня для этого есть и время, и силы, и продукты, варю борщ.
Тигр помогает почистить картошку. За капустой сходили в магазин. Заодно купил хлеб и очень вкусное и натуральное луганское мороженое. Да, магазин есть в этой деревне. Муж с женой сначала хохлам продавали провизию. Потом начали нам, русским, им без разницы было. Сказали только, что русских не боятся, они честные. Хохлы, было такое, могли зайти и просто ограбить с автоматами. Короче сейчас лучше стало, но они не сознаются, просто не могут объяснить. Русские солдаты не обманывали ни разу.
Кстати, их убило летом, ехали на своём гражданском автомобиле, прилетел дрон. Прочитал в новостях ЛИС о Привольном. Жалко семейную пару, они шли к успеху. Торговали.
Плитка в летней кухне давала не слишком сильное пламя и поэтому варка слегка затянулась. Борщ получился вполне съедобный, а я, после трудов, завалился подремать. Заснуть не смог. Встал и пошел есть борщ... Потом читал молитвы и Евангелие. Совесть мучала, что я тут сытый, а кто-то не очень.
Ближе к вечеру нам сообщили точное время выхода на позицию, и мы потихоньку собирались. Доложил ещё одну полторашку воды. Стало четыре. Докинул четыре бич пакета. Раскрошил. Проколол дырочку. Выдавил воздух. Не удержался кинул черничный джем Махеев... Получил у начальства рацию, и запасную батарею. На тумбочку возле выхода, на утро положил Омепразол, Нимесулид, выпить для профилактики.
Постарался нормально весь день питаться, чтобы были силы. Тигр приготовил очень вкусные кабачки с соевым соусом. Поужинал двумя пакетиками овсянки. На БЗ (боевое задание) будет один утром и что-нибудь вечером тоже завариваемое...
Продолжение следует.
#дневникидалмата
Как я ходил на боевые.
2 июля. Встал рано утром. Не люблю быстрые сборы. Умылся. Включил чайник, который заревел на весь дом. Поставил вариться яйца. Свет не включал. Ходил с фонариком смартфона. Две ложки кофе и два кусочка сахара. Вместо сахара хотел сгухи, но не нашел открывалку, а в холодильник заглянуть забыл. Там стояла открытая.
Не спеша попивая кофе, сижу на нашей импровизированной летней кухне. "Серость" и утренняя прохлада... Проснулся Чехов. Пока мы отдыхали в пункте постоянной дислокации, он оставался здесь на хозяйстве, занимаясь благоустройством домиков нашей роты. Вчера ротный ни с того ни с сего поставил его на боевое задание, хотя, в принципе, есть кого поставить. Впрочем, как и я, идет на передок, хотя полно бойцов, которые там не были. Но мы не унываем, потому что лучше сходить сейчас, когда ещё стоит зелёнка, чем потом, когда зелёнку сдует взрывами. Хотя...
Позавтракал тремя яйцами и беконом из ИРП (сухпаек). Намешал пол-литра изотоника. Выпил кружку лёгкого предтреника. Запил им l-карнитин. Подумал, подумал и... надел защиту бёдер. С нею тяжелее и несколько неудобно, но я здоров и физически готов. Вешу снова 84 килограмма и почти месяц тренировался. Обулся в свои Вагобунды. Боевой пояс. Броник. Раздумываю брать или не брать наушники. Беру. Надо потестить их на "птички".
Парни во дворе. Сидим. Осталось недолго. Рюкзаки и оружие уже здесь. Беседуем о том о сём. Подошла машина. Время. Грузимся. Поехали.
На другом домике забираем такелажника и проводника Бурю. Он тянет такелажку на одну из наших позиций и, типа, наш проводник, хотя и я и Чехов знаем дорогу.
Чехов и Математик идут на одну позицию. Урал, Димон и я идём на другую. Но вообще они рядом. Буря тянет такелажку на третью, на заходе он старший.
Выгружаемся все дальше и дальше от точки эвакуации. Не знаю, как где, а на нашем направлении ситуация с дронами противника всё хуже и хуже.
Буханка заскакивает под худосочные деревца. Выгружается. Только успел осмотреться, двигаем. Помогаем друг другу надеть рюкзаки.
Пошли. Всё. Теперь главное правило - смотри под ноги и слушай небо. Растягиваемся. Почти два километра в гору надо преодолеть пешком.
Начинается длинный длинный подъем - тягун, как говорят лыжники. Сразу тяжело и с каждым шагом становится все тяжелее. Я иду замыкающим. На обочине разбитая дронами техника, и свежая и уже ржавая. Идём. Идём. Димон время от времени начинает останавливаться и, наклонившись, то ли отдышивается, то ли разгружает спину.
Я тоже, наклонившись, раздышиваюсь, потому что вертикально броник не даёт вздохнуть полной грудью. Идём. Идём. Появляются птички. Может быть наши, но никто не рискует проверять. Укрываемся в кустах.
Идём. Идём. Впереди Буря. Кто-то выходит навстречу. Подтягиваемся поближе. Развилка. Буря идёт короткой дорогой. Это против наших планов. Небольшой спор. Мы настаиваем на своём маршруте. Буря уступает. Перестраивается. Это место уже больше месяца, как перестало быть безопасным. Здесь месяц назад потеряли двух трёхсотыми (ранеными). Они попали под миномёт 120-го калибра.
Надо заметить, что они спалились сами, отработав по "птичке" антидрон-ружьём. Птичке-то ничего. Она, потеряв связь с оператором, подскочила на четыреста метров и хохлы накрыли квадрат кассетными и осколочно-фугасными. Так что мораль. Работай РЭБом только, когда у тебя есть укрытие или в самом крайнем случае...
По другой версии операторы противника по выходам в радиоэфир вычислили нашу точку эвакуации и, после того, как наши в тот день начали выходить в эфир, накрыли точку...
Да, и мы с Аяксом побегали тут под миномётным огнём. Нас тогда просто спалила "птичка".
Отпуская группу, стою опираясь на дерево. Трое вышедших на встречу бойцов сидят на бревнышках. Двое заморенные неопределенного возраста мужички. Третий молодой. Приглядываюсь и понимаю, что это наш товарищ с бригады - Большой. Я не узнал его так он похудел. Остриженные под ноль волосы отрасли. Подхожу. Здороваюсь. Судя по всему, он меня не узнал, но, в общем, понял, кто я - батюшка.
Как я ходил на боевые.
2 июля. Встал рано утром. Не люблю быстрые сборы. Умылся. Включил чайник, который заревел на весь дом. Поставил вариться яйца. Свет не включал. Ходил с фонариком смартфона. Две ложки кофе и два кусочка сахара. Вместо сахара хотел сгухи, но не нашел открывалку, а в холодильник заглянуть забыл. Там стояла открытая.
Не спеша попивая кофе, сижу на нашей импровизированной летней кухне. "Серость" и утренняя прохлада... Проснулся Чехов. Пока мы отдыхали в пункте постоянной дислокации, он оставался здесь на хозяйстве, занимаясь благоустройством домиков нашей роты. Вчера ротный ни с того ни с сего поставил его на боевое задание, хотя, в принципе, есть кого поставить. Впрочем, как и я, идет на передок, хотя полно бойцов, которые там не были. Но мы не унываем, потому что лучше сходить сейчас, когда ещё стоит зелёнка, чем потом, когда зелёнку сдует взрывами. Хотя...
Позавтракал тремя яйцами и беконом из ИРП (сухпаек). Намешал пол-литра изотоника. Выпил кружку лёгкого предтреника. Запил им l-карнитин. Подумал, подумал и... надел защиту бёдер. С нею тяжелее и несколько неудобно, но я здоров и физически готов. Вешу снова 84 килограмма и почти месяц тренировался. Обулся в свои Вагобунды. Боевой пояс. Броник. Раздумываю брать или не брать наушники. Беру. Надо потестить их на "птички".
Парни во дворе. Сидим. Осталось недолго. Рюкзаки и оружие уже здесь. Беседуем о том о сём. Подошла машина. Время. Грузимся. Поехали.
На другом домике забираем такелажника и проводника Бурю. Он тянет такелажку на одну из наших позиций и, типа, наш проводник, хотя и я и Чехов знаем дорогу.
Чехов и Математик идут на одну позицию. Урал, Димон и я идём на другую. Но вообще они рядом. Буря тянет такелажку на третью, на заходе он старший.
Выгружаемся все дальше и дальше от точки эвакуации. Не знаю, как где, а на нашем направлении ситуация с дронами противника всё хуже и хуже.
Буханка заскакивает под худосочные деревца. Выгружается. Только успел осмотреться, двигаем. Помогаем друг другу надеть рюкзаки.
Пошли. Всё. Теперь главное правило - смотри под ноги и слушай небо. Растягиваемся. Почти два километра в гору надо преодолеть пешком.
Начинается длинный длинный подъем - тягун, как говорят лыжники. Сразу тяжело и с каждым шагом становится все тяжелее. Я иду замыкающим. На обочине разбитая дронами техника, и свежая и уже ржавая. Идём. Идём. Димон время от времени начинает останавливаться и, наклонившись, то ли отдышивается, то ли разгружает спину.
Я тоже, наклонившись, раздышиваюсь, потому что вертикально броник не даёт вздохнуть полной грудью. Идём. Идём. Появляются птички. Может быть наши, но никто не рискует проверять. Укрываемся в кустах.
Идём. Идём. Впереди Буря. Кто-то выходит навстречу. Подтягиваемся поближе. Развилка. Буря идёт короткой дорогой. Это против наших планов. Небольшой спор. Мы настаиваем на своём маршруте. Буря уступает. Перестраивается. Это место уже больше месяца, как перестало быть безопасным. Здесь месяц назад потеряли двух трёхсотыми (ранеными). Они попали под миномёт 120-го калибра.
Надо заметить, что они спалились сами, отработав по "птичке" антидрон-ружьём. Птичке-то ничего. Она, потеряв связь с оператором, подскочила на четыреста метров и хохлы накрыли квадрат кассетными и осколочно-фугасными. Так что мораль. Работай РЭБом только, когда у тебя есть укрытие или в самом крайнем случае...
По другой версии операторы противника по выходам в радиоэфир вычислили нашу точку эвакуации и, после того, как наши в тот день начали выходить в эфир, накрыли точку...
Да, и мы с Аяксом побегали тут под миномётным огнём. Нас тогда просто спалила "птичка".
Отпуская группу, стою опираясь на дерево. Трое вышедших на встречу бойцов сидят на бревнышках. Двое заморенные неопределенного возраста мужички. Третий молодой. Приглядываюсь и понимаю, что это наш товарищ с бригады - Большой. Я не узнал его так он похудел. Остриженные под ноль волосы отрасли. Подхожу. Здороваюсь. Судя по всему, он меня не узнал, но, в общем, понял, кто я - батюшка.
Говорю ему, что не узнал его. Большой отвечает, что за это время чуть не погиб, и у него появилась седина в двадцать пять лет. Приглашаю заходить на нашу позицию, но он отвечает, что выходит на отдых в тыл... Желаю ему удачи и иду снова в гору, но уже не так круто, хотя также тяжело.
Идём. Идём. Птичка. Идём. Идём. Димон устал. Проклинает свой рюкзак. Я тоже устал, но меньше. Очень тяжело. Наконец привал. Опираясь на рюкзаки, сидим под деревьями. Хорошо, но мало. Делюсь с Чеховым и Уралом мыслями о том, что в ППД на отдыхе, иногда раздумываю о смысле жизни. Там одни мысли, а здесь на подъеме с грузом совсем другие, когда отчётливо, пусть и на фоне слабости понимаешь, что война - дело молодых... И, что Круг (он не сказать, что молод - лет сорок ему, на восемь лет моложе меня) в первом заходе, что Урал (38 лет) сейчас прут под нагрузкой намного бойчее меня.
Идём дальше. Навстречу выходит ещё один боец бригады. Высокий, худой с лимонно-жёлтым лицом гепатитчика. Начинает рассказывать, что они малой группой ходили на Триаду.
Возбужден. Его никто не спрашивает, но он рассказывает, что командование предложило им попробовать зайти скрытно. Раздолбали на подходе, а те несколько, что заскочили в Триаду, 200 (убиты), 300 (ранены) и двое ещё пропавшие без вести...
Нам некогда слушать, но боец успевает нам всё это сообщить пока расходимся на тропе. С ним ещё двое. Похожи на бурят или казахов.
У нас же свой путь...
Идём. Идём. Птица. Под куст.
Идём. Идём. Забуриваемся в хорошую лесополку. Встречаем группу наших, которых первая группа поменяла вчера. Расходимся и через некоторое время валимся отдыхать. Помолился.Чуть отдохнули и идём дальше.
Тропа петляет по лесополке. Идти несколько легче, чем в гору. Густая зелёнка закрывает от "птичек", но впереди ждут небольшие, но коварные открытки.
Долго ли, коротко ли, но мы дошли до Ангары. Толпой не стали туда вваливаться. Разбрелись вдоль тропы. Я завалился под дерево. Не понравилось. Точнее, сидеть понравилось, но место не понравилось. Переполз поглубже в куст. Расслабон. Урал кидает бутылку воды - подгон от Ангары. Не доброс. И я, пока отдыхаю и попиваю свою воду с изотоником. Съедаю протеиновый батончик. Встаю. Дохожу до бутылки воды. В ней четверть, но и этого напиться вдоволь. Съедаю второй батончик. Пью воду. Хорошо. То и дело пролетают птички. Ору: "Птица!"
Отдохнули. Выходим. Идём. Идём. Вдруг, понимаю, что сползли штаны. Из них вылезла футболка. Плюс набедренная защита тянет вниз. Плюс к тому, реально похудел. Огромная нагрузка и, видимо, работает изотоник, сжигая жир. Прошу ребят по цепочке тормознуться. Привожу себя в порядок. Идём. Идём. Изредка "птички". Иду в наушниках. Не понравилось. Все звуки громче, но такое ощущение, что "птиц" слышу хуже. Снимаю наушники.
Чуток попутал лесополки. Оказывается мы пришли. Перескочили парами в нашу лесополку...
Продолжение следует ...
Идём. Идём. Птичка. Идём. Идём. Димон устал. Проклинает свой рюкзак. Я тоже устал, но меньше. Очень тяжело. Наконец привал. Опираясь на рюкзаки, сидим под деревьями. Хорошо, но мало. Делюсь с Чеховым и Уралом мыслями о том, что в ППД на отдыхе, иногда раздумываю о смысле жизни. Там одни мысли, а здесь на подъеме с грузом совсем другие, когда отчётливо, пусть и на фоне слабости понимаешь, что война - дело молодых... И, что Круг (он не сказать, что молод - лет сорок ему, на восемь лет моложе меня) в первом заходе, что Урал (38 лет) сейчас прут под нагрузкой намного бойчее меня.
Идём дальше. Навстречу выходит ещё один боец бригады. Высокий, худой с лимонно-жёлтым лицом гепатитчика. Начинает рассказывать, что они малой группой ходили на Триаду.
Возбужден. Его никто не спрашивает, но он рассказывает, что командование предложило им попробовать зайти скрытно. Раздолбали на подходе, а те несколько, что заскочили в Триаду, 200 (убиты), 300 (ранены) и двое ещё пропавшие без вести...
Нам некогда слушать, но боец успевает нам всё это сообщить пока расходимся на тропе. С ним ещё двое. Похожи на бурят или казахов.
У нас же свой путь...
Идём. Идём. Птица. Под куст.
Идём. Идём. Забуриваемся в хорошую лесополку. Встречаем группу наших, которых первая группа поменяла вчера. Расходимся и через некоторое время валимся отдыхать. Помолился.Чуть отдохнули и идём дальше.
Тропа петляет по лесополке. Идти несколько легче, чем в гору. Густая зелёнка закрывает от "птичек", но впереди ждут небольшие, но коварные открытки.
Долго ли, коротко ли, но мы дошли до Ангары. Толпой не стали туда вваливаться. Разбрелись вдоль тропы. Я завалился под дерево. Не понравилось. Точнее, сидеть понравилось, но место не понравилось. Переполз поглубже в куст. Расслабон. Урал кидает бутылку воды - подгон от Ангары. Не доброс. И я, пока отдыхаю и попиваю свою воду с изотоником. Съедаю протеиновый батончик. Встаю. Дохожу до бутылки воды. В ней четверть, но и этого напиться вдоволь. Съедаю второй батончик. Пью воду. Хорошо. То и дело пролетают птички. Ору: "Птица!"
Отдохнули. Выходим. Идём. Идём. Вдруг, понимаю, что сползли штаны. Из них вылезла футболка. Плюс набедренная защита тянет вниз. Плюс к тому, реально похудел. Огромная нагрузка и, видимо, работает изотоник, сжигая жир. Прошу ребят по цепочке тормознуться. Привожу себя в порядок. Идём. Идём. Изредка "птички". Иду в наушниках. Не понравилось. Все звуки громче, но такое ощущение, что "птиц" слышу хуже. Снимаю наушники.
Чуток попутал лесополки. Оказывается мы пришли. Перескочили парами в нашу лесополку...
Продолжение следует ...
#дневникидалмата
Как я ходил на боевые.
3 июля. Вчера, проводив ребят, Урал и Димон завалились спать. Я же заварил кружку чая из двух пакетиков. Засыпал фруктовый напиток из сухпайка. В общем, если вы хотите попить самый вкусный чай на свете, то добро пожаловать на передок. Пешком. Километров семь или восемь. С грузом.
Покайфовал с чайком. Чуть оставил. Начал набирать дневник, время от времени делая маленькие глотки чая.
Помолился. Завалился (именно завалился) поспать. Подремал пару часов. Подняло желание сходить по нужде, но так просто осуществить эту миссию не удалось. Снаружи постоянно висели "птицы". Жужжали, то слева, то справа, то сверху, и такая канитель целый день. Точнее, пока не стемнело. Помочиться пришлось в бутылку. Получилось не очень.
В темноте непрерывно продолжали жужжать "птицы", курсиующие вдоль лесополки.
Сегодня проснулся от голосов и прохлады. Пришёл Ярд - старший дальней позиции. Не смогли наладить выносную антенну.
На улице жарко и пахнет смрадом разлагающихся трупов. Ветер. Передовая рядом, в километре от нас.
Ярд сидит с нами довольно долго. Разговоры примерно одни и те же. Как хреново всё организовано в нашем батальоне и, как примерно надо организовать. Конечно, поговорили про героических штабных и раздутом штате штаба. Ярд уходит. Отдаю ему два протеиновых батончика. Один ему. Один Чехову. Ярд будет проходить мимо. (Потом пожалел, что разговаривал с Ярдом. Ярд - стукач. Всё докладывает начальству. Точнее, он руководствуется принципом - доложить, не значит настучать).
Урал идёт с Ярдом до Чехова. Возвращается с новостью, что Математик взял с собой только две бутылки воды...
Зашёл Математик. Подогнали ему одну бутылку воды...
Заскочил переждать "птичку" сосед - боец одной из бригад. После его ухода почти целый день проспал, потому что ночью бодрствовал на фишке, менялись каждые два часа. В перерывах молился. Читал акафист Божией Матери.
Живём в режиме минимальной траты воды. Приблизительно бутылка на два дня. Есть особо не хочется. Сил тратим мало, в основном, сидим в окопах и лежим в блиндаже на нарах.
По позиции Ярда три прилёта. Кто-то из наших союзников промахнулся слегка. Километра на два. Причин может быть миллион: от износа ствола до ошибки в расчетах или ошибки в развесовке порохов.
Почти всю ночь в ногах мурчала кошка, а днём ни разу не появилась. Наверное, нашла более щедрых хозяев. У нас всяких паштетов и консервированных колбас почти нет...
Продолжение следует.
Как я ходил на боевые.
3 июля. Вчера, проводив ребят, Урал и Димон завалились спать. Я же заварил кружку чая из двух пакетиков. Засыпал фруктовый напиток из сухпайка. В общем, если вы хотите попить самый вкусный чай на свете, то добро пожаловать на передок. Пешком. Километров семь или восемь. С грузом.
Покайфовал с чайком. Чуть оставил. Начал набирать дневник, время от времени делая маленькие глотки чая.
Помолился. Завалился (именно завалился) поспать. Подремал пару часов. Подняло желание сходить по нужде, но так просто осуществить эту миссию не удалось. Снаружи постоянно висели "птицы". Жужжали, то слева, то справа, то сверху, и такая канитель целый день. Точнее, пока не стемнело. Помочиться пришлось в бутылку. Получилось не очень.
В темноте непрерывно продолжали жужжать "птицы", курсиующие вдоль лесополки.
Сегодня проснулся от голосов и прохлады. Пришёл Ярд - старший дальней позиции. Не смогли наладить выносную антенну.
На улице жарко и пахнет смрадом разлагающихся трупов. Ветер. Передовая рядом, в километре от нас.
Ярд сидит с нами довольно долго. Разговоры примерно одни и те же. Как хреново всё организовано в нашем батальоне и, как примерно надо организовать. Конечно, поговорили про героических штабных и раздутом штате штаба. Ярд уходит. Отдаю ему два протеиновых батончика. Один ему. Один Чехову. Ярд будет проходить мимо. (Потом пожалел, что разговаривал с Ярдом. Ярд - стукач. Всё докладывает начальству. Точнее, он руководствуется принципом - доложить, не значит настучать).
Урал идёт с Ярдом до Чехова. Возвращается с новостью, что Математик взял с собой только две бутылки воды...
Зашёл Математик. Подогнали ему одну бутылку воды...
Заскочил переждать "птичку" сосед - боец одной из бригад. После его ухода почти целый день проспал, потому что ночью бодрствовал на фишке, менялись каждые два часа. В перерывах молился. Читал акафист Божией Матери.
Живём в режиме минимальной траты воды. Приблизительно бутылка на два дня. Есть особо не хочется. Сил тратим мало, в основном, сидим в окопах и лежим в блиндаже на нарах.
По позиции Ярда три прилёта. Кто-то из наших союзников промахнулся слегка. Километра на два. Причин может быть миллион: от износа ствола до ошибки в расчетах или ошибки в развесовке порохов.
Почти всю ночь в ногах мурчала кошка, а днём ни разу не появилась. Наверное, нашла более щедрых хозяев. У нас всяких паштетов и консервированных колбас почти нет...
Продолжение следует.
#дневникидалмата
Как я ходил на боевые.
4 июля. День сурка. Ничего не происходит, надеюсь, так будет и дальше, хотя всё в руках Божьих.
Вокруг шумит, идёт разнообразная артиллерийская работа, от миномёта до реактивных систем. Подносим снаряды нашим артиллеристам. Носить приходиться далеко.
5 июля. Прилётов со стороны противника поблизости почти не ощущается. Видимо, потому что у нас здесь второстепенное направление, и работают они только по выявленной активности. Там, где сосредоточена техника.
Урал смотрит вчерашний фильм второй раз и также, как и вчера, какие-то моменты в быстрой перемотке. Еще Урал и Димон играли в карты, но вдвоём им не интересно... Я не играю в карты.
Вчера вечером Димон ругался на кошку. Мы с Уралом ее защищали. Кошка всяко лучше мышей. Димон парировал, что мышей ещё месяц не будет. Сглазил. Ночью кто-то бегал по потолку за утеплителем.
Здесь ценность приобретает не только вода и еда, но возможность спокойно и безопасно сходить в туалет. Нам повезло, у нас есть заглубленный замаскированный туалет, где можно расслабиться. Просто сходить под дерево не получится. Если из-за ветра ты не видишь и не слышишь дрон, это не значит, что его нет...
5 июля. Спал плохо. Очень душно. Да еще и Урал храпит – не может дышать носом, поэтому дышит ртом. Меня и Димона это напрягает. К кому повернется, того и бомбит своим храпом. Димон, время от времени толкает Урала, чтобы не храпел. Но это бессмысленно. Я терплю. Не толкаю.
Отсюда вывод: отправляясь на СВО, всё-таки, по возможности, решайте проблемы со здоровьем.
Все время просыпался. То Урал храпит, то мыши шуршат... Под головой рюкзак, а не подушка - неудобно. Но когда все же засыпал, сны снились хорошие, добрые, про жену, дом, детей.
Дежурил на фишке, почти один. Читал молитвы, как в мирной жизни. Общался с Богом, почти как на службе в храме. Отслужил вечерню, утреню и обедню. Вернувшись, причастился запасными дарами. Поблагодарил Бога.
В воздухе запах гари. То ли позиции противника, то ли наша первая линия затянута дымом.
Наверное, всё-таки горит у хохлов, потому что у нас в первой линии гореть особо нечему. Лесополки выкошены и позиции по большей части выжжены.
Приходил Чехов. Проблемы с водой. Остался всего литр. Я сходил к соседям, и принёс две бутылки, плюс две бутылки добыл Математик. Три принёс Чехов. Димон, кстати, тоже принёс три бутылки. Одну бутылку отдали проходящим зекам-штурмовикам. Но этого мало.
Сходить через открытку, рискнуть? Принести для всех? Завтра пойду. Делать нечего. Никогда не думал, что буду считать воду...
6 июля. Утром рано в 3 часа ночи, пока не рассвело. Без броника, каски, автомата сбегал на ближайший опорник за водой. Принес в рюкзаке шесть полторашек. Это называется по-серому, когда ночные дроны с тепловизорами уже не летают, а дневные ещё не летают. Пересменка у них - это результат моих наблюдений.
Доложил на опорнике, что на передке нет воды от слова совсем. После этого к соседям (в соседнюю лесополку) на максимальной скорости подлетел мотоцикл и через секунд тридцать умчался. Хрен какой камик догонит.
7 июля. Спали опять плохо. Духота, и Урал все храпит. После отбоя пришла кошка, пыталась устроиться в ногах между мной и Уралом. Димон же, патологически не переносящий кошек, все время её гнал. И тоже мешал спать.
Я говорил: нравятся тебе кошки или не нравятся, но мыши гораздо хуже, и скоро будут по головам ходить, если кошка не будет ночевать у нас. Должен быть хотя бы кошачий дух, чтобы мыши совсем не обнаглели.
Продолжение следует.
Как я ходил на боевые.
4 июля. День сурка. Ничего не происходит, надеюсь, так будет и дальше, хотя всё в руках Божьих.
Вокруг шумит, идёт разнообразная артиллерийская работа, от миномёта до реактивных систем. Подносим снаряды нашим артиллеристам. Носить приходиться далеко.
5 июля. Прилётов со стороны противника поблизости почти не ощущается. Видимо, потому что у нас здесь второстепенное направление, и работают они только по выявленной активности. Там, где сосредоточена техника.
Урал смотрит вчерашний фильм второй раз и также, как и вчера, какие-то моменты в быстрой перемотке. Еще Урал и Димон играли в карты, но вдвоём им не интересно... Я не играю в карты.
Вчера вечером Димон ругался на кошку. Мы с Уралом ее защищали. Кошка всяко лучше мышей. Димон парировал, что мышей ещё месяц не будет. Сглазил. Ночью кто-то бегал по потолку за утеплителем.
Здесь ценность приобретает не только вода и еда, но возможность спокойно и безопасно сходить в туалет. Нам повезло, у нас есть заглубленный замаскированный туалет, где можно расслабиться. Просто сходить под дерево не получится. Если из-за ветра ты не видишь и не слышишь дрон, это не значит, что его нет...
5 июля. Спал плохо. Очень душно. Да еще и Урал храпит – не может дышать носом, поэтому дышит ртом. Меня и Димона это напрягает. К кому повернется, того и бомбит своим храпом. Димон, время от времени толкает Урала, чтобы не храпел. Но это бессмысленно. Я терплю. Не толкаю.
Отсюда вывод: отправляясь на СВО, всё-таки, по возможности, решайте проблемы со здоровьем.
Все время просыпался. То Урал храпит, то мыши шуршат... Под головой рюкзак, а не подушка - неудобно. Но когда все же засыпал, сны снились хорошие, добрые, про жену, дом, детей.
Дежурил на фишке, почти один. Читал молитвы, как в мирной жизни. Общался с Богом, почти как на службе в храме. Отслужил вечерню, утреню и обедню. Вернувшись, причастился запасными дарами. Поблагодарил Бога.
В воздухе запах гари. То ли позиции противника, то ли наша первая линия затянута дымом.
Наверное, всё-таки горит у хохлов, потому что у нас в первой линии гореть особо нечему. Лесополки выкошены и позиции по большей части выжжены.
Приходил Чехов. Проблемы с водой. Остался всего литр. Я сходил к соседям, и принёс две бутылки, плюс две бутылки добыл Математик. Три принёс Чехов. Димон, кстати, тоже принёс три бутылки. Одну бутылку отдали проходящим зекам-штурмовикам. Но этого мало.
Сходить через открытку, рискнуть? Принести для всех? Завтра пойду. Делать нечего. Никогда не думал, что буду считать воду...
6 июля. Утром рано в 3 часа ночи, пока не рассвело. Без броника, каски, автомата сбегал на ближайший опорник за водой. Принес в рюкзаке шесть полторашек. Это называется по-серому, когда ночные дроны с тепловизорами уже не летают, а дневные ещё не летают. Пересменка у них - это результат моих наблюдений.
Доложил на опорнике, что на передке нет воды от слова совсем. После этого к соседям (в соседнюю лесополку) на максимальной скорости подлетел мотоцикл и через секунд тридцать умчался. Хрен какой камик догонит.
7 июля. Спали опять плохо. Духота, и Урал все храпит. После отбоя пришла кошка, пыталась устроиться в ногах между мной и Уралом. Димон же, патологически не переносящий кошек, все время её гнал. И тоже мешал спать.
Я говорил: нравятся тебе кошки или не нравятся, но мыши гораздо хуже, и скоро будут по головам ходить, если кошка не будет ночевать у нас. Должен быть хотя бы кошачий дух, чтобы мыши совсем не обнаглели.
Продолжение следует.
#дневникидалмата
Как я ходил на боевые.
9 июля. Рано утром пришёл Чехов. Я был в блиндаже, молился. Вышел к парням, поговорили о том, о сём, но, в основном, о воде, которой совсем мало.
Я сидел в окопе, а парни у входа «на глазах». И вдруг… мина! Это «полька», ни выхода, ни свиста. И прямо в блиндаж. Рвануло так, что земля подпрыгнула. Слава Богу, никого там не было, но рядом – были. Всех оглушило. Минут пять лежали без сознания, словно мертвые. Потом очухались. Меня контузило. Ухо правое не слышит совсем. Голова трещит, рвота. Дезориентация, ничего не соображаю. Дали воды, попил, снова вывернуло. Так до вечера голова и болела. Дали феназепам. Уснул. Утром встал, шатает. Голодный, но есть не могу.
Потом поняли: разведчики-дроны срисовали активность возле моего блиндажа, и аккурат попали внутрь. Осколки в земле остались, собирали на следующий день.
Как я ходил на боевые.
9 июля. Рано утром пришёл Чехов. Я был в блиндаже, молился. Вышел к парням, поговорили о том, о сём, но, в основном, о воде, которой совсем мало.
Я сидел в окопе, а парни у входа «на глазах». И вдруг… мина! Это «полька», ни выхода, ни свиста. И прямо в блиндаж. Рвануло так, что земля подпрыгнула. Слава Богу, никого там не было, но рядом – были. Всех оглушило. Минут пять лежали без сознания, словно мертвые. Потом очухались. Меня контузило. Ухо правое не слышит совсем. Голова трещит, рвота. Дезориентация, ничего не соображаю. Дали воды, попил, снова вывернуло. Так до вечера голова и болела. Дали феназепам. Уснул. Утром встал, шатает. Голодный, но есть не могу.
Потом поняли: разведчики-дроны срисовали активность возле моего блиндажа, и аккурат попали внутрь. Осколки в земле остались, собирали на следующий день.
#дневникидалмата
Как я ходил на боевые.
10 июля. Чехов рассказал интересное о Математике. Короче. Почему Математик взял только две бутылки воды? Оказывается, он уже был в отряде полгода назад. Тогда на позиции их подвозили на грузовике и высаживали примерно метрах в пятистах от первой линии (нам сейчас такое и не снилось – слишком много заминировано вокруг, а вражеские дроны отслеживают все перемещения техники).
И вот сейчас он слушает разговоры более опытных бойцов о дефиците воды, дронах и трудностях такелажки, и думает: «Да, ладно?! Ветераны просто жути нагоняют, думают, я молодой... А я-то опытный боец. У меня четыре выхода на передок...» В общем, собирается на задачу, как привык. Куча шмурдяка (вещей, продуктов) Дохленький пауэрбанк. Воды две бутылки и немного еды. А в итоге потом носится по лесополке в поисках питья. Две бутылки где-то намутил, и всё равно Уралу пришлось пожертвовать одну свою...
Конечно, в нашем случае в такелажку вмешались обстоятельства. Нужно было эвакуировать 200. Вчера начали, но вынесли только из самой дальней позиции. Сейчас эвакуация продолжается, это иногда слышно по рации.
Ещё один момент про Математика. Это было дня четыре назад. Он что-то замешкался на выходе из блиндажа, ему постоянно казалось, что он что-то забыл. Парни кричат: «Давай быстрее!» А он им: «Что, боитесь?»
Этот Математик, что с виду, что по натуре своей простой, как валенок. Чем-то похож на солдата Чонкина. В общем, по простоте своей и типа по бесстрашию бегает он по лесополке, а мы, трусы, боимся носа высунуть. Но только дурикам просто от скуки мотаться по лесополосе, и совсем не думать о том, что будет с нашим или его блиндажом, если противник обнаружит активность. Когда он был в командировке в 23-м году, на передке можно было шашлыки жарить. Не было тогда столько дронов, как сейчас.
Не знаю всех раскладов того времени, но вели они тогда себя крайне пассивно, противник нас не беспокоил. Он готовился. Прямо на Триаду заезжали «вертушки» с бетоном. Готовили окопы. Работал экскаватор довольно долго. «А мы хером груши околачивали.» - так рассказывает. Потом к хохлам прибыла рота БПЛА и они начали по нам жестко работать. Примерно с марта. Чем дальше, тем становилось хуже. Они набили руку. Отработали тактику. Хорошо, что в поражении их тылов мы довольно сильны, но и там началась активная работа по уничтожению наших дальних «глаз» дронами. Говорят, у них мало арты. Это отчасти правда, но это, в основном, 155-й калибр, которые бьют далеко и точно. Плюс хохлы в ключевых точках разбрасывают jps-треккеры, датчики движения, что повышает скорость и точность наведения. Их не обнаружить, вернее, боишься прикасаться к любой херне, из которой торчат провода.
Сейчас, по ощущениям, немного их активность снизилась. Но лишь немного. Скорее всего, здесь у них минимум остался взвод штурмовиков и нас они сдерживают хорошо укрытыми расчетами БПЛА. Это объяснимо: идёт активное наше давление на других участках, и противник перебрасывает туда резервы.
11 июля. Димон ушёл к соседям. Почти сразу передал по рации, чтобы ждали гостей. Чуть позже подошёл Рок с Преподом. Рок оставил Препода у нас отдохнуть, а сам ушёл, но обещал за ним вернуться. Препод явно перегрелся. Не сказать, что на улице жарко, но броня, груз, РПК и плотная куртка сделали свое дело. Препод заполз к нам, сбросил броню. Воды же у нас почти нет.
Продолжение следует.
Как я ходил на боевые.
10 июля. Чехов рассказал интересное о Математике. Короче. Почему Математик взял только две бутылки воды? Оказывается, он уже был в отряде полгода назад. Тогда на позиции их подвозили на грузовике и высаживали примерно метрах в пятистах от первой линии (нам сейчас такое и не снилось – слишком много заминировано вокруг, а вражеские дроны отслеживают все перемещения техники).
И вот сейчас он слушает разговоры более опытных бойцов о дефиците воды, дронах и трудностях такелажки, и думает: «Да, ладно?! Ветераны просто жути нагоняют, думают, я молодой... А я-то опытный боец. У меня четыре выхода на передок...» В общем, собирается на задачу, как привык. Куча шмурдяка (вещей, продуктов) Дохленький пауэрбанк. Воды две бутылки и немного еды. А в итоге потом носится по лесополке в поисках питья. Две бутылки где-то намутил, и всё равно Уралу пришлось пожертвовать одну свою...
Конечно, в нашем случае в такелажку вмешались обстоятельства. Нужно было эвакуировать 200. Вчера начали, но вынесли только из самой дальней позиции. Сейчас эвакуация продолжается, это иногда слышно по рации.
Ещё один момент про Математика. Это было дня четыре назад. Он что-то замешкался на выходе из блиндажа, ему постоянно казалось, что он что-то забыл. Парни кричат: «Давай быстрее!» А он им: «Что, боитесь?»
Этот Математик, что с виду, что по натуре своей простой, как валенок. Чем-то похож на солдата Чонкина. В общем, по простоте своей и типа по бесстрашию бегает он по лесополке, а мы, трусы, боимся носа высунуть. Но только дурикам просто от скуки мотаться по лесополосе, и совсем не думать о том, что будет с нашим или его блиндажом, если противник обнаружит активность. Когда он был в командировке в 23-м году, на передке можно было шашлыки жарить. Не было тогда столько дронов, как сейчас.
Не знаю всех раскладов того времени, но вели они тогда себя крайне пассивно, противник нас не беспокоил. Он готовился. Прямо на Триаду заезжали «вертушки» с бетоном. Готовили окопы. Работал экскаватор довольно долго. «А мы хером груши околачивали.» - так рассказывает. Потом к хохлам прибыла рота БПЛА и они начали по нам жестко работать. Примерно с марта. Чем дальше, тем становилось хуже. Они набили руку. Отработали тактику. Хорошо, что в поражении их тылов мы довольно сильны, но и там началась активная работа по уничтожению наших дальних «глаз» дронами. Говорят, у них мало арты. Это отчасти правда, но это, в основном, 155-й калибр, которые бьют далеко и точно. Плюс хохлы в ключевых точках разбрасывают jps-треккеры, датчики движения, что повышает скорость и точность наведения. Их не обнаружить, вернее, боишься прикасаться к любой херне, из которой торчат провода.
Сейчас, по ощущениям, немного их активность снизилась. Но лишь немного. Скорее всего, здесь у них минимум остался взвод штурмовиков и нас они сдерживают хорошо укрытыми расчетами БПЛА. Это объяснимо: идёт активное наше давление на других участках, и противник перебрасывает туда резервы.
11 июля. Димон ушёл к соседям. Почти сразу передал по рации, чтобы ждали гостей. Чуть позже подошёл Рок с Преподом. Рок оставил Препода у нас отдохнуть, а сам ушёл, но обещал за ним вернуться. Препод явно перегрелся. Не сказать, что на улице жарко, но броня, груз, РПК и плотная куртка сделали свое дело. Препод заполз к нам, сбросил броню. Воды же у нас почти нет.
Продолжение следует.
К картине «Странник светлого града».
У этого странника за плечами большой путь. Осталось всего-ничего – пройти последний отрезок жизни. И он идет к горам. Горы символизируют восхождение человеческого духа. А эти храмы, что мы видим у подножья гор, символ того небесного храма, воплощенного на Земле, куда устремляется человеческий дух.
Когда человек нашел бога внутри себя, и идет этим путем, он уже не будет петлять. Он нашел свой путь и обязательно дойдет. Мы же все ищем истину. Знаете легенду об истине, которую прятали боги?
«Один бог сказал: давайте мы спрячем истину от человека глубоко-глубоко в море. Второй предложил: а давай мы спрячем ее на далекой-далекой звезде. А третий ответил: давайте мы спрячем ее в человеческом сердце. Человек будет ее искать, а потом найдет в своем сердце. Начнет с ним разговаривать, и сердце поможет ему познать эту великую истину».
Из экскурсионной лекции культуролога Валентины Ивановой по выставке в честь 150-летия художника и мыслителя Николая Рериха в Кургане.
У этого странника за плечами большой путь. Осталось всего-ничего – пройти последний отрезок жизни. И он идет к горам. Горы символизируют восхождение человеческого духа. А эти храмы, что мы видим у подножья гор, символ того небесного храма, воплощенного на Земле, куда устремляется человеческий дух.
Когда человек нашел бога внутри себя, и идет этим путем, он уже не будет петлять. Он нашел свой путь и обязательно дойдет. Мы же все ищем истину. Знаете легенду об истине, которую прятали боги?
«Один бог сказал: давайте мы спрячем истину от человека глубоко-глубоко в море. Второй предложил: а давай мы спрячем ее на далекой-далекой звезде. А третий ответил: давайте мы спрячем ее в человеческом сердце. Человек будет ее искать, а потом найдет в своем сердце. Начнет с ним разговаривать, и сердце поможет ему познать эту великую истину».
Из экскурсионной лекции культуролога Валентины Ивановой по выставке в честь 150-летия художника и мыслителя Николая Рериха в Кургане.
Состою в закрытом канале редактора «Регнума» Марины Ахмедовой. И вчера, опубликовав ссылку на этот текст, она написала о том, какой выбор стоит перед редактором крупного (да и не крупного) издания. Напишу немного своего на этот счет.
Большие серьезные тексты никто не читает – нам это твердили и твердят разного рода медиаэксперты и медиаменеджеры. Информацию подавать нужно коротко, по факту, чтобы человек быстро проглотил и пошел дальше делать свои дела.
Это так. Большие серьезные тексты не набирают много просмотров и не приносят редакциям большой трафик. Проще написать десять криминальных или скандальных новостей – просмотры и посещаемость тебе обеспечены.
Но это губительно. Для самого же человека, который отвык и не умеет читать ничего больше и серьезнее поста в телеграмме. Если человек разучится читать хорошую литературу, думать, осмысливать прочитанное и происходящее, сопереживать другому – останется ли он Человеком? По-моему, это деградация, и печальных примеров мы сегодня наблюдаем сполна.
А этот текст прекрасен. Тот самый, настоящий, журналистский, каких сегодня особенно не хватает СМИ и всем нам. Будет время – прочитайте.
https://regnum.ru/article/3933547
Большие серьезные тексты никто не читает – нам это твердили и твердят разного рода медиаэксперты и медиаменеджеры. Информацию подавать нужно коротко, по факту, чтобы человек быстро проглотил и пошел дальше делать свои дела.
Это так. Большие серьезные тексты не набирают много просмотров и не приносят редакциям большой трафик. Проще написать десять криминальных или скандальных новостей – просмотры и посещаемость тебе обеспечены.
Но это губительно. Для самого же человека, который отвык и не умеет читать ничего больше и серьезнее поста в телеграмме. Если человек разучится читать хорошую литературу, думать, осмысливать прочитанное и происходящее, сопереживать другому – останется ли он Человеком? По-моему, это деградация, и печальных примеров мы сегодня наблюдаем сполна.
А этот текст прекрасен. Тот самый, настоящий, журналистский, каких сегодня особенно не хватает СМИ и всем нам. Будет время – прочитайте.
https://regnum.ru/article/3933547
Душа человека и солдата. Как жить после войны
В конце сентября по редакционной надобности я ехал в Тобольск. До цели оставалось часа четыре на паровозе, когда от вагнеровца Андрея пришло...
#дневникидалмата
Как я ходил на боевые (продолжение)
12 июля
Ночь, как ночь. С баханьем рядом на Клешне и буханьем где-то далеко в Золотаревке. Ночью утихает ветер, и вылетают ночные «птички».
Жужжат не только «птички», но и осы – они здесь тысячами вьются. Видимо едят там, под горой, чью-то плоть. Столько ос я никогда в жизни не видел.
Парни обсуждают, как лучше обозначить тропу - красной изолентой или синей. Синей у нас больше, но её не видно в траве. Для мирной жизни такие проблемы кажутся неважными. А здесь - сошел с тропы, можешь остаться без ноги.
Чехов сходил за водой, принёс две упаковки по шесть, без одной бутылки – отдал ее Димону. Переход был очень долгим и трудным, Димон потерял много жидкости. Воду подогнала бригада, поэтому наши парни, кроме воды себе помогали их бойцу тащить ВОГи (сбросы для дронов). Чехов очень устал, посидел покурил и ушёл к себе. Он крут, я уже обессилел немного от обезвоживания.
К нашей такелажке, конечно, есть вопросы. Почему бы там, в тылу, не примотать к воде ручки, хотя бы скотчем? Так было бы удобнее нести. Они же выкинули из машины и приспосабливайся как хочешь. В итоге одну упаковку в рюкзак, а со второй в обнимку. А так в рюкзак бы еду положил и патроны, а в руках две упаковки воды тащил, если бы были ручки.
Днём я ходил к Чехову. Отнёс им армейские гигиенические наборы. Пауэрбанк у них сел, сидят они почти в темноте. Поболтали о том, о сём. Чехов рассказал про конфликт на тропе. Наши шли налегке и хотели обогнать трёх бойцов. А те в бутылку полезли. Проявили агрессию. Не захотели пропустить наших вперёд. Слово за слово… Чуть до ругани не дошло. Это оказались такелажники другой нашей роты. Вообще, это крайне непорядочно. На тропе принято пропускать тех, кто идёт быстрее, но парни, видимо, с оружием и во всей броне почувствовали себя невероятно крутыми перцами, а наши, по примеру бригадных такелажек, шли налегке, то есть без брони и оружия.
Взял у Чехова смартфон. Зарядил ему на 43% и моя «банка» села до половины. Отключил. Сорок три, это почти пять тысяч ампер, а половина моей «банки», это примерно десять тысяч ампер. Нам тут ещё неделю жить, если Бог даст.
Зашедшие вчера парни активно тусят вдоль лесополки, пытаясь найти что-нибудь интересное, а, может, просто от скуки. Димон в соседнем блиндаже нашёл магазин для СВД. Вот и снова эффект «непуганой дичи». Они удачно зашли – ветер сильный, «птички» этого не любят. Но такое ощущение, что пока они воспринимают выход на боевое задание, как лёгкую прогулку. Они все уже были на СВО, но не в новых условиях. Впрочем, может быть, им повезёт, и противник снизит здесь свой потенциал - им что-то надо делать на других угрожаемых направлениях. Но не думаю.
Ночью начался обстрел по нашим позициям. Мы все забились в лисьи норы. Но зато засекли их огневые точки, и по тапику сообщили координаты нашим артиллеристам. Через полчаса их разнесли, они заткнулись. У нас они разбили окопы, завтра снова копать, восстанавливать. Слава Богу, никуда серьёзно по нам не попали. Есть подозрение, что били по «открытке» перед нами, готовят проход через минное поле.
Как я ходил на боевые (продолжение)
12 июля
Ночь, как ночь. С баханьем рядом на Клешне и буханьем где-то далеко в Золотаревке. Ночью утихает ветер, и вылетают ночные «птички».
Жужжат не только «птички», но и осы – они здесь тысячами вьются. Видимо едят там, под горой, чью-то плоть. Столько ос я никогда в жизни не видел.
Парни обсуждают, как лучше обозначить тропу - красной изолентой или синей. Синей у нас больше, но её не видно в траве. Для мирной жизни такие проблемы кажутся неважными. А здесь - сошел с тропы, можешь остаться без ноги.
Чехов сходил за водой, принёс две упаковки по шесть, без одной бутылки – отдал ее Димону. Переход был очень долгим и трудным, Димон потерял много жидкости. Воду подогнала бригада, поэтому наши парни, кроме воды себе помогали их бойцу тащить ВОГи (сбросы для дронов). Чехов очень устал, посидел покурил и ушёл к себе. Он крут, я уже обессилел немного от обезвоживания.
К нашей такелажке, конечно, есть вопросы. Почему бы там, в тылу, не примотать к воде ручки, хотя бы скотчем? Так было бы удобнее нести. Они же выкинули из машины и приспосабливайся как хочешь. В итоге одну упаковку в рюкзак, а со второй в обнимку. А так в рюкзак бы еду положил и патроны, а в руках две упаковки воды тащил, если бы были ручки.
Днём я ходил к Чехову. Отнёс им армейские гигиенические наборы. Пауэрбанк у них сел, сидят они почти в темноте. Поболтали о том, о сём. Чехов рассказал про конфликт на тропе. Наши шли налегке и хотели обогнать трёх бойцов. А те в бутылку полезли. Проявили агрессию. Не захотели пропустить наших вперёд. Слово за слово… Чуть до ругани не дошло. Это оказались такелажники другой нашей роты. Вообще, это крайне непорядочно. На тропе принято пропускать тех, кто идёт быстрее, но парни, видимо, с оружием и во всей броне почувствовали себя невероятно крутыми перцами, а наши, по примеру бригадных такелажек, шли налегке, то есть без брони и оружия.
Взял у Чехова смартфон. Зарядил ему на 43% и моя «банка» села до половины. Отключил. Сорок три, это почти пять тысяч ампер, а половина моей «банки», это примерно десять тысяч ампер. Нам тут ещё неделю жить, если Бог даст.
Зашедшие вчера парни активно тусят вдоль лесополки, пытаясь найти что-нибудь интересное, а, может, просто от скуки. Димон в соседнем блиндаже нашёл магазин для СВД. Вот и снова эффект «непуганой дичи». Они удачно зашли – ветер сильный, «птички» этого не любят. Но такое ощущение, что пока они воспринимают выход на боевое задание, как лёгкую прогулку. Они все уже были на СВО, но не в новых условиях. Впрочем, может быть, им повезёт, и противник снизит здесь свой потенциал - им что-то надо делать на других угрожаемых направлениях. Но не думаю.
Ночью начался обстрел по нашим позициям. Мы все забились в лисьи норы. Но зато засекли их огневые точки, и по тапику сообщили координаты нашим артиллеристам. Через полчаса их разнесли, они заткнулись. У нас они разбили окопы, завтра снова копать, восстанавливать. Слава Богу, никуда серьёзно по нам не попали. Есть подозрение, что били по «открытке» перед нами, готовят проход через минное поле.
Странная штука. Только я дочитываю какое-нибудь интересное и сильное произведение, как тут же хочется прочесть его заново. Как будто сейчас, зная, чем кончилось дело, чувствую, что что-то не уловила, недопрожила, недопоняла в судьбах героев и обстоятельствах, приведших к такому финалу. Вот и с "Карамазовыми" также. Не могу отпустить. Хожу по закладкам, перечитываю отдельные главки.
Долго я шла к этой книге. Универ не считается - там все читаешь по диагонали, за ночь. Да и в этом возрасте не особо много поймешь в таких вещах - опыта нет. Позже бралась, но поняла, что не готова. А сейчас - самое время. Всё-таки до таких произведений нужно дозреть.
Цитатник себе записала большой. Здесь приведу только пару цитат.
***
Ничего не бойся, и никогда не бойся, и не тоскуй. Только бы покаяние не оскудевало в тебе — и всё бог простит. Да и греха такого нет и не может быть на всей земле, какого бы не простил господь воистину кающемуся.
***
Об одном кающемся больше радости в небе, чем о десяти праведных, сказано давно.
***
Для счастья созданы люди, и кто вполне счастлив, тот прямо удостоен сказать себе: «Я выполнил завет Божий на сей земле». Все праведные, все святые, все святые мученики были все счастливы.
***
Спасет бог Россию, ибо хоть и развратен простолюдин и не может уже отказать себе во смрадном грехе, но всё же знает, что проклят богом его смрадный грех и что поступает он худо, греша. Так что неустанно еще верует народ наш в правду, бога признает, умилительно плачет. Из народа спасение выйдет, из веры и смирения его.
***
Если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода.
***
Помни особенно, что не можешь ничьим судиею быть. Ибо не может быть на земле судья преступника, прежде чем сам сей судья не познает, что и он такой же точно преступник, как и стоящий пред ним, и что он-то за преступление стоящего пред ним, может, прежде всех и виноват. Когда же постигнет сие, то возможет стать и судиею. Как ни безумно на вид, но правда сие. Ибо был бы я сам праведен, может, и преступника, стоящего предо мною, не было бы.
Долго я шла к этой книге. Универ не считается - там все читаешь по диагонали, за ночь. Да и в этом возрасте не особо много поймешь в таких вещах - опыта нет. Позже бралась, но поняла, что не готова. А сейчас - самое время. Всё-таки до таких произведений нужно дозреть.
Цитатник себе записала большой. Здесь приведу только пару цитат.
***
Ничего не бойся, и никогда не бойся, и не тоскуй. Только бы покаяние не оскудевало в тебе — и всё бог простит. Да и греха такого нет и не может быть на всей земле, какого бы не простил господь воистину кающемуся.
***
Об одном кающемся больше радости в небе, чем о десяти праведных, сказано давно.
***
Для счастья созданы люди, и кто вполне счастлив, тот прямо удостоен сказать себе: «Я выполнил завет Божий на сей земле». Все праведные, все святые, все святые мученики были все счастливы.
***
Спасет бог Россию, ибо хоть и развратен простолюдин и не может уже отказать себе во смрадном грехе, но всё же знает, что проклят богом его смрадный грех и что поступает он худо, греша. Так что неустанно еще верует народ наш в правду, бога признает, умилительно плачет. Из народа спасение выйдет, из веры и смирения его.
***
Если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода.
***
Помни особенно, что не можешь ничьим судиею быть. Ибо не может быть на земле судья преступника, прежде чем сам сей судья не познает, что и он такой же точно преступник, как и стоящий пред ним, и что он-то за преступление стоящего пред ним, может, прежде всех и виноват. Когда же постигнет сие, то возможет стать и судиею. Как ни безумно на вид, но правда сие. Ибо был бы я сам праведен, может, и преступника, стоящего предо мною, не было бы.
#дневникидалмата
Как я ходил на боевые. Продолжение.
14 июля.
Семь часов. Птички жужжат. Нам завели роту зэков. Их провели через наши позиции, через нашу лесополку вперёд, а на ЛБС в это время пошла стрелкотня. Потом затихла, но началось очень активное баханье. Миномёт насыпал беглым. В ответ время от времени прилетало и очень громко. Впрочем, наш миномёт продолжал работать. Эта неизвестность напрягает...
И тут по рации мне наш комбат говорит: «Иди спасать их, Батя. Они там засели на выходе из лесополки перед «открыткой», их там разнесут. Веди их вперёд на блиндажи, куда они и должны были пройти. Что с ними не знаем. Но до места они не дошли».
Мы все собрались и побежали туда. Сидят. По ним уже отстрелялась миномётка. Сейчас прилетят дроны. У них 14 раненых. Трое убитых. Раненым, кто может сам идти, приказали отходить назад, и захватить с собой кого смогут.
Мы повели оставшихся ребят вперёд на позиции. Довели. Урал остался с ними. А мы вернулись в начало лесополки.
Ещё трое тяжело раненых... Надо выносить. Одного я взял себе на плечо. Двоих парни положили на носилки.
Я не донёс. Умер он, почти у места эвакуации. Тело дотащил за ноги, чтобы родственники могли забрать. Сам чуть не помер от нагрузки. Прости, меня, братишка. Я старался. Молюсь за тебя. Потом встретимся.
Уснул на земле. Проснулся ночью. Громко до сих пор, но уже не так. Только, судя по всему, это уже по нашим позициям бьют. Хохлы подумали, что мы отступаем, начали накат на нас. Отстреливались от них из всего, что есть. «Утес» был припрятан и два АГС. Отбились.
Если бы второй раз на нас пошли, пришлось бы вызывать артиллерию на себя. Потому что израсходовали все, что есть. По полмагазина у каждого осталось. Я тоже стрелял, когда другие перезаряжались. Поверх голов стрелял, мне как священнику нельзя убивать.
Сосед кричит: «красный», и ты накидываешь, чтобы к земле их прижать, пока он перезаряжается. Так прошёл день, хотя по ощущениям, как одна минута, искра в памяти. Смотрел потом на ребят - глаза у всех стеклянные. Наверное, и у меня такие же были.
Колени, руки трясутся. На душе плохо. Начал читать кафизму за наших погибших. Ребята подтянулись, слушают. Все молчат. Смотрят на поле перед собой. Оттуда доносятся крики. Не по-нашему, на каком-то арабском что ли. Всю ночь стоны. К утру всё стихло.
Я всю ночь молился.
Как я ходил на боевые. Продолжение.
14 июля.
Семь часов. Птички жужжат. Нам завели роту зэков. Их провели через наши позиции, через нашу лесополку вперёд, а на ЛБС в это время пошла стрелкотня. Потом затихла, но началось очень активное баханье. Миномёт насыпал беглым. В ответ время от времени прилетало и очень громко. Впрочем, наш миномёт продолжал работать. Эта неизвестность напрягает...
И тут по рации мне наш комбат говорит: «Иди спасать их, Батя. Они там засели на выходе из лесополки перед «открыткой», их там разнесут. Веди их вперёд на блиндажи, куда они и должны были пройти. Что с ними не знаем. Но до места они не дошли».
Мы все собрались и побежали туда. Сидят. По ним уже отстрелялась миномётка. Сейчас прилетят дроны. У них 14 раненых. Трое убитых. Раненым, кто может сам идти, приказали отходить назад, и захватить с собой кого смогут.
Мы повели оставшихся ребят вперёд на позиции. Довели. Урал остался с ними. А мы вернулись в начало лесополки.
Ещё трое тяжело раненых... Надо выносить. Одного я взял себе на плечо. Двоих парни положили на носилки.
Я не донёс. Умер он, почти у места эвакуации. Тело дотащил за ноги, чтобы родственники могли забрать. Сам чуть не помер от нагрузки. Прости, меня, братишка. Я старался. Молюсь за тебя. Потом встретимся.
Уснул на земле. Проснулся ночью. Громко до сих пор, но уже не так. Только, судя по всему, это уже по нашим позициям бьют. Хохлы подумали, что мы отступаем, начали накат на нас. Отстреливались от них из всего, что есть. «Утес» был припрятан и два АГС. Отбились.
Если бы второй раз на нас пошли, пришлось бы вызывать артиллерию на себя. Потому что израсходовали все, что есть. По полмагазина у каждого осталось. Я тоже стрелял, когда другие перезаряжались. Поверх голов стрелял, мне как священнику нельзя убивать.
Сосед кричит: «красный», и ты накидываешь, чтобы к земле их прижать, пока он перезаряжается. Так прошёл день, хотя по ощущениям, как одна минута, искра в памяти. Смотрел потом на ребят - глаза у всех стеклянные. Наверное, и у меня такие же были.
Колени, руки трясутся. На душе плохо. Начал читать кафизму за наших погибших. Ребята подтянулись, слушают. Все молчат. Смотрят на поле перед собой. Оттуда доносятся крики. Не по-нашему, на каком-то арабском что ли. Всю ночь стоны. К утру всё стихло.
Я всю ночь молился.
#дневникидалмата
Как я ходил на боевые.
15 июля.
Наши позиции. Всё обожжено, всё в следах от осколков и пуль... По-моему субъективному мнению, противнику надо отдать должное - он почти полностью заменил арту дронами. Дроны спокойно залетают в тыл на 15 км и жгут технику. На передовой же висят в небе постоянно. Приземлятся в поле, спрячутся, и в нужный момент взлетают совсем рядом. Жужжание, хлопок...
В небе высоко висит дрон-разведчик. Не достать из автомата. Этот "Мавик" поднимает дроны-камикадзе со смертельной начинкой. Шанс здесь только один - если сработают рога РЭБ на машине, дрон упадет рядом и не взорвется.
16 июля
Ночь уже не спасает машины подвоза. У противника почти все дроны с теплаками. Иногда ночью выбивают по 2-3 машины в тылу. Иногда специально ждут, когда за поврежденной техникой приедет эвакуационная машина, и подбивают её. Лишь часть машин удается оттянуть на ремонт, другие сгорают полностью вместе с экипажем, да так, что потом не найти даже лоскуток от одежды. А если везли боекомплект - все просто в пыль. На этом месте потом только воронка зияет метров в пять.
17 июля. Примерно в полночь слышим, где-то недалеко едет "Урал" на позиции минометчиков. Везет парням боеприпасы.
А в небе "баба Яга"- большой такой дрон. Мы их ни предупредить, ни крикнуть не можем, бьём из четырёх стволов трассерами в небо... Мгновение и страшный взрыв, метрах в пятиста от нас. Земля подпрыгнула. Сдетонировал боекомплект в машине.
Мы в этот момент были в укрытии. Но ударная волна прошла прямо над нами. У меня уши заложило. А глаза - такое ощущение, что чуть не лопнули в этот момент. Бегу в сторону подвала, а внутри всего колотит. На ходу руками себя проверяю - всё цело. Ввалился в подвал и вырвалось само "Господи помилуй!"
С утра решил пойти посмотреть. А там лишь воронка. Ни крови, ничего не нашел. Всё превратилось в молекулы. Железяки от "Урала" нашли в километре от взрыва.
В машине был пластид. Мощная штука. Его используют для разминирования проходов на минных полях. 30 см такой "колбасы" могут разрушить подъезд девятиэтажного дома. А этих "колбас" тут несколько было.
Да, любая поездка уже лотерея...
Как я ходил на боевые.
15 июля.
Наши позиции. Всё обожжено, всё в следах от осколков и пуль... По-моему субъективному мнению, противнику надо отдать должное - он почти полностью заменил арту дронами. Дроны спокойно залетают в тыл на 15 км и жгут технику. На передовой же висят в небе постоянно. Приземлятся в поле, спрячутся, и в нужный момент взлетают совсем рядом. Жужжание, хлопок...
В небе высоко висит дрон-разведчик. Не достать из автомата. Этот "Мавик" поднимает дроны-камикадзе со смертельной начинкой. Шанс здесь только один - если сработают рога РЭБ на машине, дрон упадет рядом и не взорвется.
16 июля
Ночь уже не спасает машины подвоза. У противника почти все дроны с теплаками. Иногда ночью выбивают по 2-3 машины в тылу. Иногда специально ждут, когда за поврежденной техникой приедет эвакуационная машина, и подбивают её. Лишь часть машин удается оттянуть на ремонт, другие сгорают полностью вместе с экипажем, да так, что потом не найти даже лоскуток от одежды. А если везли боекомплект - все просто в пыль. На этом месте потом только воронка зияет метров в пять.
17 июля. Примерно в полночь слышим, где-то недалеко едет "Урал" на позиции минометчиков. Везет парням боеприпасы.
А в небе "баба Яга"- большой такой дрон. Мы их ни предупредить, ни крикнуть не можем, бьём из четырёх стволов трассерами в небо... Мгновение и страшный взрыв, метрах в пятиста от нас. Земля подпрыгнула. Сдетонировал боекомплект в машине.
Мы в этот момент были в укрытии. Но ударная волна прошла прямо над нами. У меня уши заложило. А глаза - такое ощущение, что чуть не лопнули в этот момент. Бегу в сторону подвала, а внутри всего колотит. На ходу руками себя проверяю - всё цело. Ввалился в подвал и вырвалось само "Господи помилуй!"
С утра решил пойти посмотреть. А там лишь воронка. Ни крови, ничего не нашел. Всё превратилось в молекулы. Железяки от "Урала" нашли в километре от взрыва.
В машине был пластид. Мощная штука. Его используют для разминирования проходов на минных полях. 30 см такой "колбасы" могут разрушить подъезд девятиэтажного дома. А этих "колбас" тут несколько было.
Да, любая поездка уже лотерея...