Изумительные работы Дмитрий Булина, в которых он обращается к русскому фольклору и обрядовым мотивам. Сейчас их можно посмотреть в МАММ на выставке «Между царствами»

Во время работы над проектом фотограф опирался на исследования знаменитого филолога и фольклориста Владимира Проппа. В своей программной работе «Морфология сказки» (1928) Пропп изучал, как устроена волшебная сказка. Он проанализировал сто произведений из наиболее полного сборника «Народные русские сказки» ученого и собирателя фольклора Александра Афанасьева и обнаружил, что все они обладают универсальной структурой повествования. Так, у сказочного персонажа есть семь основных ролей (герой, вредитель, даритель, помощник, отправитель, царевна (или ее отец), ложный герой) и 31 функция (запрет — нарушение, преследование — спасение и т. д.). Открытия Проппа до сих пор используют писатели, сценаристы, разработчики видеоигр во всем мире.

Эстетическим ориентиром для Булина послужили этнографические фотографии XIX века с изображениями костюмов и быта различных народностей, сделанные во время научных экспедиций по губерниям Российской империи, а также работы выдающихся фотографов Андрея Деньера, Вильяма Каррика и Максима Дмитриева, снимавших сюжеты из народной жизни и этнические типы. Для съемок Булин использовал подлинные предметы русского костюма и крестьянского быта из коллекций Андрея Боровского, Любови Алиповой и Филиппа Маякова, а также реконструкции современных дизайнеров — украшения и кокошники, воссозданные по живописным портретам и оригинальным фотографиям.

Также прикрепляю к посту несколько сюрреалистичных нейроанимаций фотографий Булина, которые сделал Игорь Андреев (vereja)

#фотография
#русскийдиджиталарт

Русский Север поселился в моем сердце с детства. Так вышло, что ребенком почти каждый год я ездил в Новгород (с ночевками в Юрьевом монастыре), Псков, Вологду, Кириллов, Ферапонтово — благодаря маме, которая находила средства и возможности для этих маленьких экспедиций (а денег тогда не водилось совсем).

Да, до карельских погостов, Архангельска, Мурманска до сих пор не добрался, но обязательно там побываю.

Поэтому рисунки Билибина, сказки Писахова, фотографии из альбомов про русское деревянное зодчество не казались мне просто набором картинок и непонятных образов. Они жили и дышали, были частью моей картины мира, важной деталью в ее бесконечно пестрой мозаике. Достань ее — и всё рассыплется.

Поэтому и действие романа, который я пишу, происходит на Русском Север. Пускай и фантастическом, соединившим в себе черты разных областей.

И это родное ощущение дорогой и важной части мира вызывает у меня авторский канал Заповедный Север.

Там много чудесного.

И рассказ о Почозерском погосте, который посетил Иван Билибин в 1903 году.

И образы современного Палеха.

И потрясающие арктические пейзажи зимних Хибин.

И замечательные изразцы из Великого Устюга.

Если заглянете туда, наверняка погрузитесь надолго и с головой, как и я.

Из зада птицы Садко будет дергать перья. Нехорошо! Играет на низменном чувстве.

Такие претензии во время съемок фильма Александра Птушко «Садко» (1952) предъявила Татьяна Лукашевич, режиссер по работе с актерами. Речь о птице Феникс, которую играла Лидия Вертинская.

Тут и никакого Фрейда не нужно.

Лукашевич тогда написала директору киностудии целое письмо с гневной критикой киносказки. Самого персонажа Садко она считала «беспардонно-бесцеремонным во всем человеческих отношениях».

К вопросу о блюстителях нравственности, которых я недавно вспоминал благодаря Александру Сергеевичу Пушкину.

У меня, кстати, еще был отдельный пост о том, как фильм Птушко превратился из советского «Садко» в американского «Синдбада».

Об этом и многом другом я рассказываю в книге «Фантастическая Русь. От кикимор романтизма до славянского киберпанка», которая должна выйти в 2025 году в издательстве Бомбора.

Panfilov FM

#rusfantasy #киномиф

Доспехи «Жанны д’Арк» Люка Бессона — в процессе создания и примерки. Над ними работал британский оружейник Терри Инглиш, о котором я недавно вспоминал в связи с новым «Дракулой» Бессона.

Как и в фэнтезийном «Экскалибуре» (1981), у Инглиша в итоге получились доспехи с огромными клювами шлемов-бацинетов, здоровенными шипами, грубоватыми деталями. В них угадываются черты настоящих лат, но все-таки пропущенные через фильтр Голливуда 1990-х.

А вот с костюмами обычных воинов, с более простыми шлемами-шапелями и горжетами, со стегаными гамбезонами и бригандинами в «Жанне д’Арк» Бессона (The Messenger: The Story of Joan of Arc, 1999) дела обстоят получше. Самыми фантастичными вышли именно рыцарские латы.

Фото — из личного архива Терри Инглиша.

Panfilov FM

#арсенал_фм #киноистория #разбор_мифов