Ведьминское великолепие, Ренессанс и прерафаэлиты — образ Марии ван Тассел, главной злодейки «Сонной Лощины», как мы увидим, отсылает к самым разным эпохам.
«Она точно заправляет балом. Когда персонаж жаждет достичь большего, чем имеет, он выводит всё на новый уровень», — так описывает ее Коллин Этвуд, создавшая костюмы для фильма Тима Бёртона.
Амбиции и непростую судьбу Марии ван Тассел отражают и экстравагантные наряды, одни из самых фантастичных в фильме.
Больше всего Этвуд намаялась с черно-белым платьем. В нем Миранда Ричардсон, сыгравшая коварную мачеху Катрины ван Тассел, появляется под конец фильма.
«Оно напоминало мне древесную кору. Хотелось, чтобы оно хорошо смотрелось в лесах, но все равно оставалось роскошным и связанным с ее миром. <...> Его было так непросто создать, но Миранда Ричардсон просто потрясающе его носила. Она сумела понять, в чем заключалась архитектура наряда, в переходе от света к тьме. Когда она двигалась, то шла прямо вперед, а потом сворачивала в сторону, так что свет играл на костюме».
По словам Этвуд, источником вдохновения послужила картина. А еще, создавая этот образ, художница «отдала дань черно-белой сцене бала [с костюмами] Адриана в винтажном фильме “Мария-Антуанетта”».
Этвуд имеет в виду фильм 1938 года, костюмы для которого создал Адриан (Эдриан) — настоящая легенда в мире кинокостюма, чьи работы во многом определили историю Голливуда.
Но о какой картине идет речь? Тут есть несколько вариантов.
Чаще всего называют акварель прерафаэлита Эдварда Берн-Джонса «Сидония фон Борк» (1860).
Сидония была померанской дворянкой, закончившей свою жизнь на костре. Ее сожгли в 1620 году в Штеттине за вредоносное чародейство (maleficium) и совокупление с дьяволом (Teufelsbuhlschaft). Однако Сидонию ждала посмертная слава. Имя ее быстро обросло легендами, а в литературе эпохи романтизма Сидония стала настоящим символом роковой женщины. В английской традиции она была известна как Чародейка Сидония, Sidonia the Sorceress.
Берн-Джонс изобразил легендарную чародейку в роскошном верхнем платье, подчеркивающем ее образ femme fatale. Как паутина или звенья цепи переплетаются ленты черной ткани в золотом обрамлении.
Схожее платье можно видеть на картине «Тщеславие» (Vanity, 1907) Фрэнка Кадогана Купера, которого относят к поздним последователям прерафаэлитов.
Однако и на Берн-Джонса, и на Кадогана повлиял портрет кисти Джулио Романо, написанный около 1531 года (Королевская коллекция, Виндзор). Изображенную на портрете даму иногда называют Изабеллой д'Эсте. Но, скорее всего, перед нами ее невестка, Маргарита Монферратская.
Паутина тьмы, оплетающая тело ведьмы в «Сонной Лощине», действительно перекликается с этим образным рядом. А когда Мария ван Тассел появляется в таком платье верхом на белой лошади, то становится своего рода искаженной версией леди Годивы — образа, столь любимого прерафаэлитами. И напоминает сметливую дочь крестьянина из европейских сказок, появившуюся «и одетой, и нагой» в рыболовной сети.
Продолжение следует
Все мои тексты о «Сонной Лощине» можно прочитать по хэштегу #разбор_соннаялощина
Panfilov FM
#арсенал_фм #макабр_фм #панфилов_обозревает #разбор_соннаялощина
«Она точно заправляет балом. Когда персонаж жаждет достичь большего, чем имеет, он выводит всё на новый уровень», — так описывает ее Коллин Этвуд, создавшая костюмы для фильма Тима Бёртона.
Амбиции и непростую судьбу Марии ван Тассел отражают и экстравагантные наряды, одни из самых фантастичных в фильме.
Больше всего Этвуд намаялась с черно-белым платьем. В нем Миранда Ричардсон, сыгравшая коварную мачеху Катрины ван Тассел, появляется под конец фильма.
«Оно напоминало мне древесную кору. Хотелось, чтобы оно хорошо смотрелось в лесах, но все равно оставалось роскошным и связанным с ее миром. <...> Его было так непросто создать, но Миранда Ричардсон просто потрясающе его носила. Она сумела понять, в чем заключалась архитектура наряда, в переходе от света к тьме. Когда она двигалась, то шла прямо вперед, а потом сворачивала в сторону, так что свет играл на костюме».
По словам Этвуд, источником вдохновения послужила картина. А еще, создавая этот образ, художница «отдала дань черно-белой сцене бала [с костюмами] Адриана в винтажном фильме “Мария-Антуанетта”».
Этвуд имеет в виду фильм 1938 года, костюмы для которого создал Адриан (Эдриан) — настоящая легенда в мире кинокостюма, чьи работы во многом определили историю Голливуда.
Но о какой картине идет речь? Тут есть несколько вариантов.
Чаще всего называют акварель прерафаэлита Эдварда Берн-Джонса «Сидония фон Борк» (1860).
Сидония была померанской дворянкой, закончившей свою жизнь на костре. Ее сожгли в 1620 году в Штеттине за вредоносное чародейство (maleficium) и совокупление с дьяволом (Teufelsbuhlschaft). Однако Сидонию ждала посмертная слава. Имя ее быстро обросло легендами, а в литературе эпохи романтизма Сидония стала настоящим символом роковой женщины. В английской традиции она была известна как Чародейка Сидония, Sidonia the Sorceress.
Берн-Джонс изобразил легендарную чародейку в роскошном верхнем платье, подчеркивающем ее образ femme fatale. Как паутина или звенья цепи переплетаются ленты черной ткани в золотом обрамлении.
Схожее платье можно видеть на картине «Тщеславие» (Vanity, 1907) Фрэнка Кадогана Купера, которого относят к поздним последователям прерафаэлитов.
Однако и на Берн-Джонса, и на Кадогана повлиял портрет кисти Джулио Романо, написанный около 1531 года (Королевская коллекция, Виндзор). Изображенную на портрете даму иногда называют Изабеллой д'Эсте. Но, скорее всего, перед нами ее невестка, Маргарита Монферратская.
Паутина тьмы, оплетающая тело ведьмы в «Сонной Лощине», действительно перекликается с этим образным рядом. А когда Мария ван Тассел появляется в таком платье верхом на белой лошади, то становится своего рода искаженной версией леди Годивы — образа, столь любимого прерафаэлитами. И напоминает сметливую дочь крестьянина из европейских сказок, появившуюся «и одетой, и нагой» в рыболовной сети.
Продолжение следует
Все мои тексты о «Сонной Лощине» можно прочитать по хэштегу #разбор_соннаялощина
Panfilov FM
#арсенал_фм #макабр_фм #панфилов_обозревает #разбор_соннаялощина
Рубить головы в лесу нужно в самом пышном наряде из своего гардероба. По крайней мере, так поступает Мария ван Тассел в «Сонной Лощине» Бёртона.
В своей основе это вполне себе распашное платье 1770-х-1790-х годов, пускай и сильно стилизованное. С жакетом-карако, рукавами средней длины, V-образной вкладкой в области лифа (стомак, англ. stomacher) и нижней юбкой из плотной ткани.
Но тяжеловесной парадностью и высоким стоячим воротником (хотя высокие стоячие воротники в 1790-х годах можно увидеть, к примеру, на женских костюмах для верховой езды) этот наряд отчасти напоминает о XVI-XVII веках. Снова вызывая в памяти образ ведьмы Сидонии фон Борк, о которой я писал в предыдущем посте.
Воротник и манжеты рукавов обрамлены медальонами с вышитыми цветами. Судя по всему, ромашками. И, если это действительно так, то здесь кроется ирония. Поскольку ромашки зачастую ассоциировались с чистотой и невинностью, а также верностью и добродетелью — как в эпоху Возрождения, так и в викторианский период. Явно не совсем те качества, которые присущи героине Миранды Ричардсон. Зато ей успешно удается выдавать себя за добродетельную супругу.
Самая же необычная деталь здесь — ниспадающий вниз фартук (на манекене его нет, есть только на кадрах из фильма). Он напомнил мне про античный доспех. А точнее — про своего рода фартук из ремней с подвесками на концах, который носили на римском военном поясе cingulum militare. Неспроста Мария ван Тассел ведет себя в этом наряде очень воинственно, лихо орудуя топором.
Продолжение следует
Все мои тексты о «Сонной Лощине» можно прочитать по хэштегу #разбор_соннаялощина
Panfilov FM
#арсенал_фм #макабр_фм #панфилов_обозревает #разбор_соннаялощина
В своей основе это вполне себе распашное платье 1770-х-1790-х годов, пускай и сильно стилизованное. С жакетом-карако, рукавами средней длины, V-образной вкладкой в области лифа (стомак, англ. stomacher) и нижней юбкой из плотной ткани.
Но тяжеловесной парадностью и высоким стоячим воротником (хотя высокие стоячие воротники в 1790-х годах можно увидеть, к примеру, на женских костюмах для верховой езды) этот наряд отчасти напоминает о XVI-XVII веках. Снова вызывая в памяти образ ведьмы Сидонии фон Борк, о которой я писал в предыдущем посте.
Воротник и манжеты рукавов обрамлены медальонами с вышитыми цветами. Судя по всему, ромашками. И, если это действительно так, то здесь кроется ирония. Поскольку ромашки зачастую ассоциировались с чистотой и невинностью, а также верностью и добродетелью — как в эпоху Возрождения, так и в викторианский период. Явно не совсем те качества, которые присущи героине Миранды Ричардсон. Зато ей успешно удается выдавать себя за добродетельную супругу.
Самая же необычная деталь здесь — ниспадающий вниз фартук (на манекене его нет, есть только на кадрах из фильма). Он напомнил мне про античный доспех. А точнее — про своего рода фартук из ремней с подвесками на концах, который носили на римском военном поясе cingulum militare. Неспроста Мария ван Тассел ведет себя в этом наряде очень воинственно, лихо орудуя топором.
Продолжение следует
Все мои тексты о «Сонной Лощине» можно прочитать по хэштегу #разбор_соннаялощина
Panfilov FM
#арсенал_фм #макабр_фм #панфилов_обозревает #разбор_соннаялощина
Перун — грудастая кошка?
В конце XVII века появляется сочинение «Всеобщая религия рутенов, сиречь московитов» (Universa Religio Ruthenica sive Moscovitica). За авторством загадочного Теофила Вармунда.
По одной из версий, за псевдонимом скрывался немецкий путешественник Георг-Адам Шлеcсинг (Шлейссинг, Шлейссингер). Этот уроженец Саксонии действительно побывал в России в 1684-1686 годах. По возвращении же разродился несколькими сочинениями о загадочной стране московитов.
Автор «Всеобщей религии» не сомневался, что до правления княгини Ольги (которую он называет Ола) и ее внука, князя Владимира, «русские, или Московиты, полностью погрязли в язычестве».
Поклонялись же они «идолам своих лже-богов Перуни, Стриби, Хорси и Мокосси». В Pioruni, Stribi, Chorsi и Mocossi узнаются Перун, Стрибог, Хорс и Мокошь. Они упоминаются в средневековой «Повести временных лет», в рассказе о языческом пантеоне, которому поклонялись при князе Владимире.
Эти сведения использовали в своих сочинениях и Сигизмунд фон Герберштейн, и Мауро Орбини, и другие западные авторы XVI-XVII веков — причем с кучей искажений и ошибок. О том, как из этих ошибок по принципу испорченного телефона родились несуществующие боги, я уже рассказывал.
Но интереснее всего иллюстрации к «Всеобщей религии».
Среди гравюр четыре изображали поклонение языческим богам.
Перун — кошачье создание, лишенное конечностей. Зато с женским бюстом, который вываливается за пределы постамента. Перед ним горит костер и стоит на коленях толпа бородатых московитов.
Идол Мокоши изображен как разбухший кокон без рук, но с козлиными ногами и хвостом. Увенчанный головой с венцом из перьев, торчащим носом и высунутым языком.
Стрибог вообще состоит из одной клыкастой головы с ослиными ушами. Зато ему достался не один костер, а целых два. Второй, маленький, разожжен внутри постамента идола.
Все конечности есть только у наделенного рогами и копытами идола Хорса, сидящего в не самой удобной позе, но грозно сжимающего скипетр.
А в изданиях 1698 года изображения языческих богов были объединены на отдельной гравюре в виде некоего пантеона.
Чтобы у читателей не возникало сомнений в подлинности этих образов, автор сообщает, что «получил изображения этих идолов от еврея, принявшего христианство». От этого же проверенного источника он «и узнал большую часть сказанного здесь о религии Московитов, в которой тот прекрасно разбирался».
Конечно, изображения на гравюрах не имели ничего общего с историей язычества в Древней Руси. И просто представляли языческих богов как гротескных демонов. В духе Pseudomonarchia Daemonum Иоганна Вейера (1563). Или более позднего Dictionnaire Infernal (1818) Коллена де Планси.
Panfilov FM
#разбормифов #галерея_фм #русские_легенды
В конце XVII века появляется сочинение «Всеобщая религия рутенов, сиречь московитов» (Universa Religio Ruthenica sive Moscovitica). За авторством загадочного Теофила Вармунда.
По одной из версий, за псевдонимом скрывался немецкий путешественник Георг-Адам Шлеcсинг (Шлейссинг, Шлейссингер). Этот уроженец Саксонии действительно побывал в России в 1684-1686 годах. По возвращении же разродился несколькими сочинениями о загадочной стране московитов.
Автор «Всеобщей религии» не сомневался, что до правления княгини Ольги (которую он называет Ола) и ее внука, князя Владимира, «русские, или Московиты, полностью погрязли в язычестве».
Поклонялись же они «идолам своих лже-богов Перуни, Стриби, Хорси и Мокосси». В Pioruni, Stribi, Chorsi и Mocossi узнаются Перун, Стрибог, Хорс и Мокошь. Они упоминаются в средневековой «Повести временных лет», в рассказе о языческом пантеоне, которому поклонялись при князе Владимире.
Эти сведения использовали в своих сочинениях и Сигизмунд фон Герберштейн, и Мауро Орбини, и другие западные авторы XVI-XVII веков — причем с кучей искажений и ошибок. О том, как из этих ошибок по принципу испорченного телефона родились несуществующие боги, я уже рассказывал.
Но интереснее всего иллюстрации к «Всеобщей религии».
Среди гравюр четыре изображали поклонение языческим богам.
Перун — кошачье создание, лишенное конечностей. Зато с женским бюстом, который вываливается за пределы постамента. Перед ним горит костер и стоит на коленях толпа бородатых московитов.
Идол Мокоши изображен как разбухший кокон без рук, но с козлиными ногами и хвостом. Увенчанный головой с венцом из перьев, торчащим носом и высунутым языком.
Стрибог вообще состоит из одной клыкастой головы с ослиными ушами. Зато ему достался не один костер, а целых два. Второй, маленький, разожжен внутри постамента идола.
Все конечности есть только у наделенного рогами и копытами идола Хорса, сидящего в не самой удобной позе, но грозно сжимающего скипетр.
А в изданиях 1698 года изображения языческих богов были объединены на отдельной гравюре в виде некоего пантеона.
Чтобы у читателей не возникало сомнений в подлинности этих образов, автор сообщает, что «получил изображения этих идолов от еврея, принявшего христианство». От этого же проверенного источника он «и узнал большую часть сказанного здесь о религии Московитов, в которой тот прекрасно разбирался».
Конечно, изображения на гравюрах не имели ничего общего с историей язычества в Древней Руси. И просто представляли языческих богов как гротескных демонов. В духе Pseudomonarchia Daemonum Иоганна Вейера (1563). Или более позднего Dictionnaire Infernal (1818) Коллена де Планси.
Panfilov FM
#разбормифов #галерея_фм #русские_легенды