Прославленный боксер Мухаммад Али (в иранских СМИ часто добавляют его прежнюю фамилию «Клей») пытается порхать, как бабочка, с булавой для зурхане в компании Шабана Джафари (о нем писал здесь). Джафари со своим зурхане тогда был на гастролях в Японии, а Али готовился к выставочному бою с Антонио Иноки.

Али, к слову, посещал Иран и до, и после революции. А его тогдашний соперник в 1990 г. совершил паломничество в Кербелу и принял ислам, став Мухаммадом Хусейном Иноки, и даже участвовал в переговорах с Саддамом об освобождении японских граждан, взятых в заложники во время войны в Заливе. Правда, сам Иноки позже несколько раз менял показания, называясь то «и мусульманином, и буддистом», то «обычным буддистом».

В персидском языке есть пословица «везти жемчуг в Оман» – аналог известной нам про Тулу и самовар. Хотя в данному случае я бы дополнил сравнение Никиты Смагина: это как если бы британский премьер подарил своему индийскому коллеге винтовку Энфилда, внедрение которой якобы послужило толчком к восстанию сипаев, жестоко подавленному и значительно повлиявшему на ужесточение политики Британии в своей главной колонии.

Самовар – само слово, а не агрегат – ассоциируется с колониальной политикой России в Иране в XIX в. Это одно из слов, вошедших в персидский язык как раз в ту эпоху и контекст подобных лексических инноваций вполне очевиден. Тема эта до сих пор весьма травматична для иранцев и вряд ли стоит лишний раз будоражить ее.

Я, конечно, понимаю, что все эти подарки часто представляют собой пустую формальность и нередко кажутся проявлением тривиального безвкусия в международном масштабе, но а) из всех традиционных промыслов дорогому гостю и правда больше нечего подарить? и б) не стоило ли коротенько проконсультироваться со знающими людьми при подготовке подарка? Самовар-то будет на полке в резиденции пылиться, а осадочек может и остаться.

Среди многочисленных указаний на "диковинные (местные) товары" (方物), которые иранские посланники преподносили китайским дворам в качестве "дани", в династической историях можно найти упоминания конкретных подарков:

• императору Сяньцзу из Северной Вэй (465-471) Пероз I отправил дрессированного слона. В 531 г. вэйский же Цземинь получил персидского льва. Оба подарка дошли не без приключений: посольство со слоном задержали в Хотане, а лев ещё в 528 г. попал к мятежнику Моци Чоуну.
• лянскому У-Ди, известному поборнику буддизма, посланники Хосрова I в 530/531 г. преподнесли зуб Будды (佛牙).
• последний царь царей Йездигерд III отправил ко двору Тан неизвестное китайцам животное 活褥蛇 (вероятно, мангуста).

В истории Суй вне дипломатического протокола упоминается также иранский (波斯) «парчовый халат из шёлковых нитей с золотой обкруткой исключительно красивого тканья»*, который Ян-ди (604-617) мог отравить Хосров II.

*цит. по: Лубо-Лесниченко Е.И. «Сасанидские» перлы в Китае // Прошлое Средней Азии. Археология, нумизматика и эпиграфика, этнография / Отв. ред. В.А. Ранов. Душанбе: Дониш, 1987. С. 87-94.

Канал «Чечевица персидская» опубликовал очень подробную рецензию на «Гарбзадеги». Книгу еще вполне себе можно приобрести, а на канал рекомендую подписаться!

Самая старая фотография Дар ал-Фунун, первого иранского университета, устроенного по западным образцам. На снимке запечатлена приветственная церемония, после которой должно было начаться хорошо известное студентам испытание – экзамены.

Дар ал-Фунун – едва ли не единственное удавшееся начинание первого иранского реформатора Амир Кабира. Несмотря на все сложности начального этапа (отсутствие учебников, трудности коммуникации с иностранными преподавателями и разный уровень подготовки поступивших), заведение пользовалось огромной популярностью – его выпускниками были министры и революционеры, журналисты и ученые, художники и литераторы.

Дорогие друзья! До 18 февраля открыта регистрация на конкурс ВШЭ "Твой проект", победа в котором обеспечивает поступление в магистратуру.

На нашей программе ТВОЙ ПРОЕКТ ‒ это интеллектуальный командный конкурс по разработке проектов исследования конкретных исторических кейсов из исследовательской практики партнеров и сотрудников ИКВИА НИУ ВШЭ

Бонусы от участия:
• получить максимальные баллы за вступительные испытания при поступлении в магистратуру НИУ ВШЭ
• расширить свое портфолио успешным опытом решения кейса
• на короткое время стать частью научного коллектива
• приобрести навыки командной работы

Участники конкурса по направлению «Культурные взаимодействия: история мусульман России» в случае успеха могут без экзаменов поступить на магистерскую программу «Мусульманские миры в России (История и культура)». Для обучения на программе не требуется специального востоковедного образования или знания восточных языков (хотя это несомненно будет плюсом). Приняв участие в конкурсе «Твой проект» по направлению «Культурные взаимодействия: история мусульман России» вы познакомитесь с преподавателями программы, а также получите представление о тех проблемах и сюжетах, которые изучают в этой магистратуре.

до 18 февраля: регистрация
22‒25 февраля: отборочный этап
5‒7 марта: распределение участников по командам
10 марта ‒ 13 апреля: заключительный этап
апрель: подведение итогов конкурса

Все этапы конкурса проходят онлайн.

Подробнее по ссылке: www.hse.ru/tvoyproekt/

Спустя 2 года Тегеранский дневник набрал-таки первую тысячу подписчиков. По традиции, подсмотренной у других каналов, хочу поделиться каналами, которые читаю сама. Здесь будут, правда, только каналы по теме, то есть полностью или частично об Иране.

🔹 Дежурный по Ирану - новости и аналитика об Иране

🔹 Салам, училка! - порадует вас и эстетичными чайными видео со всего Востока и более серьезными текстами

🔹Pax Iranica - редкие, но невероятно интересные и ценные экскурсы в историю Ирана

🔹 LectOrient - анонсы лекций о Востоке

🔹 Где твой хиджаб, сестра? - красивое с Востока (искусство, рекомендации книг и фильмов)

🔹 Диалоги о Востоке

🔹 Записки юного ираниста - много о Древнем Иране и археологии

✨БОНУС✨

И конечно же, не могу не поддержать друзей и не поделиться их каналами.

🔸 Татьяна Фарсиевна - единственный канал о преподавании персидского с полезными материалами как для преподавателей, так и для изучающих персидский

🔸 Персидская грамота - канал коллеги, которая тоже иногда делится интересными материалами для изучающих персидский

🔸 Ира в Иране - канал начинающего ираниста, которая делиться своими наблюдениями по ходу погружения в язык и страну

🔸 Лыжи и горы в Иране

Надеюсь, что найдете в этой подборке что-нибудь интересное для себя!

Как и практически любое крупное событие в современной истории Ирана, Исламская революция окутана облаком конспирологических теорий. Причем подобные теории, появлявшиеся по обе стороны баррикад, продолжают пользоваться популярностью и определять восприятие дальнейшей иранской истории представителями самых разных слоев общества.

Ближний Восток и окрестности вообще являются благодатной почвой для конспирологии: здесь универсальные факторы помножены на исторические события последних двух столетий. Иран и Исламская революция в данном случае не исключение. Напомню, что точкой отсчета революционных событий стала публикация «Эттелаат», в которой Хомейни называли британским агентом. Хомейни, в свою очередь, писал, что агенты Запада во власти мешают установлению исламского правления. Список можно легко продолжить досужими рассуждениями об интересах нефтяных гигантов и стоящих за ними западных правительств (или наоборот), роли СМИ и правозащитных организаций, сионизме и бахаизме…

Теории эти возникли не на пустом месте. Отношения шаха со странами Запада действительно были не такими безоблачными, как десятилетием ранее (просчеты обеих сторон). Шаха критиковали правозащитники, а западное общественное мнение было взбудоражено завышенными цифрами политзаключенных, а также сообщениями о пытках и казнях (снова просчеты обеих сторон). Ситуация с новым нефтяным соглашением обещала быть непростой. Джимми Картер был довольно слабым президентом, а некоторые западные интеллектуалы очаровались набиравшим силу революционным движением. Что лежало в основе этих проблем: человеческий фактор или злой умысел? Конспирология всегда выбирает второй вариант.

Как исследователю мне жутко интересно изучать формирование и бытование конспирологических нарративов. По-человечески же мне искренне жаль людей, которые им поддаются. Может казаться, что конспиролог проницателен и умен, потому что видит саму суть вещей. Однако фактически он лишает других и самого себя политической субъектности и перекладывает ответственность за те исторические события, исход которых ему не по нраву, на плечи каких-то высших сил.

В каком-то смысле конспирология даже полезна государству. Любое политическое противостояние под таким соусом превращается в конфликт вселенского масштаба, где маленький человек остается наедине со всемогущими и неуловимыми силами зла. Шансы на победу, разумеется, ничтожны, да и справиться своими руками в такой битве человек не может. Так конспирология прокладывает путь политическому мессианству – к победе в такой схватке может привести лишь богоизбранный непогрешимый лидер или хотя бы принц на белом коне.

Игнатий Юлианович Крачковский считал, что востоковед должен одинаково хорошо разбираться и в истории, и в литературе, и в современных делах избранного им региона. Не буду спорить с академиком, но кулинарные навыки тоже стоило бы включить в этот перечень. Тахдиг, к слову, получился впервые.

Часто ли правители думали о персидской империи? Если попытаться всерьез ответить на этот вопрос, то его следует переформулировать (разумеется, занудно): насколько была (и была ли вообще) распространена идея «возрождения» доисламской иранской государственности в мусульманскую эпоху?

Вопреки нарративам националистической историографии и их производным даже в период Иранского интермеццо правители едва ли руководствовались в своих действиях патриотизмом или какими-то национальными интересами, которые им часто приписывают в последние столетия. То, что часто пытаются объяснить возрождением древних традиций, на поверку оказывается элементарным прагматизмом, настроениями или вкусами элиты.

Именно в таком ключе, как кажется, стоит толковать и обращение к сасанидским бюрократическим практикам в эпоху Аббасидов, и массовое переводческое движение, которое стремилось вписать богатое научное и культурное наследие в новый, исламский контекст. Разумеется, всё это рождало некоторый ресентимент, однако на фоне общего культурного, религиозного и идеологического разнообразия аббасидской эпохи это не могло быть определяющей тенденцией.

Отдельный вопрос связан с использованием персидского языка. Из крупных династий Иранского интермеццо более-менее устойчивый патронаж в языковой сфере наблюдался только при Саманидах. Саффаридский материал остается дискуссионным – обычно в этом контексте обсуждается знаменитая история про Йакуба ибн Лайса, который не понимал сложенных в его честь арабских стихов. Ни Буиды с их вниманием к иранской символике, ни Тахириды, правившие в Хорасане, не были замечены в подобном патронаже. Да и вряд ли языковые предпочтения можно как-то увязать с «патриотизмом» – пожалуй, самая «иранская» историческая хроника той поры была написана Хамзой ал-Исфахани по-арабски.

Из этого контекста удивительным образом выбиваются уроженцы одного города. Из Туса в Хорасане происходил не только Фирдоуси. Его земляками были Абу Мансур, по чьему приказу было создано т.н. «Шахнаме Абу Мансура», Дакики, чьи стихи о приходе зороастризма Фирдоуси использовал в своей поэме, а также Асади Туси, автор эпической поэмы «Гаршасп-наме» и персидского словаря. Список может получиться еще более внушительным, если добавить к нему Ахмада Хайкани, чьему перу принадлежит самый древний на данный момент текст на новоперсидском языке, однако до сих пор не совсем понятно, что обеспечило такую концентрацию в рамках одного населенного пункта.

Безусловно, саманидские элиты были весьма увлечены стариной, создавая себе «иранские» генеалогии и примеряя титулы доисламской аристократии. Этому увлечению потворствовали и литераторы, воспроизводившие и расширявшие эту моду. Однако все эти тенденции существовали в исламском поле – Саманиды, считавшие себя потомками Бахрама Чубина, поголовно носили мусульманские имена. Именно в эту эпоху формировался ирано-исламский синтез, который позже был воспринят тюркскими династиями. Однако герои доисламской эпохи приобретали в этой системе координат функции персонажей развлекательно-назидательной литературы, становясь воплощением справедливости, мужества и других добродетелей.

Парадоксально, но в политическом воображении персоязычных авторов «Иран» проявляется лишь в монгольскую эпоху. Взятие Багдада, окончательно обесценившее идею халифата в персоязычном мире, а также перемещение центра нового государства в нынешний северо-западный Иран требовали переосмысления имперского пространства. Ильханиды, воспринявшие персоязычную культуру еще до их исламизации, стали большими ее поклонниками – первая крупная иллюстрированная «Шахнаме» относится как раз к этому периоду (как, впрочем, и распространение книжной миниатюры). Гармонизация иранской и исламской составляющей Ильханидов произошла лишь при Газан-хане, который (впервые за очень долгое время!) принял титул «падишах Ирана и ислама».

Удивительно, но в домодерную эпоху идеи восстановления империи в персоязычном пространстве были связаны не с доисламским прошлым, а с тюрко-монгольским миром. А связующим для этих идей звеном была фигура Тимура.

Сам великий завоеватель, в эпоху которого приобрело популярность огромное число новых стратегий легитимации – в том числе и целый спектр областей знания, часто именуемые «исламским оккультизмом» – грезил о восстановлении империи Чингисхана. Он породнился с Чингизидами, а титул гурган, который принято трактовать как «царский зять», приводится даже на его надгробной плите. В подтверждение своих властных амбиций Тимур созвал курултай – кочевой институт, также прочно ассоциировавшийся с наследием Чингисхана. А в последние годы жизни он готовил поход на Китай, чтобы собрать под своим началом земли империи его предшественника.

Несколько столетий спустя была предпринята еще одна попытка восстановления империи, но на этот раз – империи Тимура. В хаосе после падения Сефевидов возвысился Надир из племени Афшаров, который сначала выступал «собирателем сефевидских земель», однако впоследствии обратился к более масштабному проекту возрождения империи Тимура. На курултае в Муганской степи его провозгласили правителем – в сефевидскую эпоху такие институты были не в чести. Стремясь подражать кумиру, деспотичный Надир даже настоял, чтобы его внука назвали Шахрохом в честь одного из сыновей Тимура. Правда, ко времени восшествия Шахроха на престол от великой империи мало что осталось.

Свергнувший Шахроха Ага-Мухаммад установил власть Каджаров, которых царедворцы представляли как продолжателей дела Сефевидов, приводящих Иран в порядок после упадка и хаоса. Впрочем, «сефевидская» легитимность каджарских правителей была недолговечной – вскоре в ход пошли как традиционные ирано-исламские нарративы, подкреплявшиеся достижениями европейского востоковедения, так и веяния модерности.

Если вы в Москве, то всё еще можно сходить в кино на «Универсальный язык» Мэтью Ранкина. Едва ли я могу профессионально рассуждать о художественных достоинствах картины, но при просмотре возникло устойчивое ощущение, что так выглядел бы фильм Уэса Андерсона, если бы тот был иранцем. А персидский язык (основной в фильме) и иранский антураж весьма диковинно сочетаются с заснеженной Манитобой.

Одно из не столь многочисленных преимуществ работы ираниста – можно отмечать Новый год как минимум дважды! Всем празднующим и причастным мы говоримنوروز مبارک
А в качестве праздничного саундтрека звучит гилякская песня Ахмада Ашурпура «Вальс Ноуруза».

Историческая поздравительная открытка от «Национального фронта». 15 марта 1951 г. Меджлис принимает закон о национализации нефтяной промышленности. Нефть переходит в руки государства, а «Национальный фронт» и его лидер Мохаммед Мосаддык стремятся рассказать об этом всеми доступными способами.

Содержание вполне соответствует целям. Не сразу разберешь – открытка перед тобой или агитка, ведь весь поздравительный текст расположен на голубой ленте. Остальное пространство занимают герои дня (во главе с Мосаддыком), обрамленные цитатами из Корана (верхняя часть карточки) и первым бейтом 87-й газели Хафиза (в переводе Н.И. Пригариной, Н.Ю. Чалисовой и М.А. Русанова):

Твоя красота вместе с изяществом завоевали мир,
В самом деле – объединившись, можно завоевать мир.

P.S. Величие Хафиза состоит, среди прочего, в его многомерности (и бесконечном ехидстве). Так, второе полустишие можно перевести «В самом деле – мир можно завоевать ненароком», что, в общем, гораздо точнее описывает историю «Национального фронта».