Кто играет против Казахстана: как "титановый" инцидент стал частью большой игры
Когда 19 мая Усть-Каменогорск накрыло дымом с запахом хлора, это стало новостью. Когда в последующие дни российские СМИ начали слаженно писать о «ненадежности» Казахстана как поставщика титана для Запада, тут уже стало интересно. Слишком быстро, слишком согласованно, слишком вовремя.
Россия в последние годы последовательно теряет позиции на глобальных рынках металлов, включая титан. Санкции, геополитическая изоляция и переориентация западных производителей привели к тому, что Казахстан стал для компаний вроде Airbus и Boeing спасательным кругом. Казахстанский УКТМК сертифицирован, стабилен, готов расширяться.
Но ровно в тот момент, когда Казахстан начал укреплять статус стратегического партнёра Запада, в российских медиа вдруг заговорили о «системных проблемах», «угрозе поставок» и даже — ни больше ни меньше — о возможном возврате авиастроителей к сотрудничеству с Россией.
Разумеется, для России потеря доли на титановом рынке — чувствительный удар. И в условиях ограниченного доступа к мировым технологиям и инвестициям соблазн использовать "информационные рычаги" становится слишком велик.
Для Казахстана титан — это не просто экспортный товар. Это символ технологической независимости и стратегического партнерства с глобальными игроками. Вбросы о "ненадежности" — это не попытка разобраться в реальности, а инструмент давления. И чем быстрее мы это поймем, тем эффективнее сможем противостоять дезинформации.
Казахстан не отказывается от самокритики. Но он и не позволит превращать производственный инцидент в геополитическую драму, написанную за кулисами соседних интересов.
Когда 19 мая Усть-Каменогорск накрыло дымом с запахом хлора, это стало новостью. Когда в последующие дни российские СМИ начали слаженно писать о «ненадежности» Казахстана как поставщика титана для Запада, тут уже стало интересно. Слишком быстро, слишком согласованно, слишком вовремя.
Россия в последние годы последовательно теряет позиции на глобальных рынках металлов, включая титан. Санкции, геополитическая изоляция и переориентация западных производителей привели к тому, что Казахстан стал для компаний вроде Airbus и Boeing спасательным кругом. Казахстанский УКТМК сертифицирован, стабилен, готов расширяться.
Но ровно в тот момент, когда Казахстан начал укреплять статус стратегического партнёра Запада, в российских медиа вдруг заговорили о «системных проблемах», «угрозе поставок» и даже — ни больше ни меньше — о возможном возврате авиастроителей к сотрудничеству с Россией.
Разумеется, для России потеря доли на титановом рынке — чувствительный удар. И в условиях ограниченного доступа к мировым технологиям и инвестициям соблазн использовать "информационные рычаги" становится слишком велик.
Для Казахстана титан — это не просто экспортный товар. Это символ технологической независимости и стратегического партнерства с глобальными игроками. Вбросы о "ненадежности" — это не попытка разобраться в реальности, а инструмент давления. И чем быстрее мы это поймем, тем эффективнее сможем противостоять дезинформации.
Казахстан не отказывается от самокритики. Но он и не позволит превращать производственный инцидент в геополитическую драму, написанную за кулисами соседних интересов.
Канадцы идут в казахстанскую недру: Токаев дал зелёный свет крупным инвестициям в добычу меди и лития
Казахстан и Канада сближаются не только по линии дипломатии, но и через недра. Сегодня, 28 мая, Президент Касым-Жомарт Токаев провёл переговоры с Робертом Фридландом — исполнительным сопредседателем совета директоров канадской корпорации Ivanhoe Mines. Компания уже начала геологоразведочные работы в Шу-Сарысуйском бассейне — третьем по объёму осадочной меди месторождении в мире и первом в Казахстане.
Согласно официальному сообщению Акорды, Ivanhoe Mines уже инвестировала 18,7 миллиона долларов в разведку участка и планирует увеличить сумму до 115 миллионов в течение последующих четырёх лет. По оценкам, в недрах бассейна может находиться до 27 миллионов тонн меди, причём 25 миллионов тонн остаются пока неразведанными.
Если геологоразведка окажется успешной, Казахстан может выйти в число мировых лидеров по добыче меди — металла, который критически важен для энергетического перехода и развития инфраструктуры электромобилей.
Ivanhoe Mines — один из титанов горнодобычи в Северной Америке, с активами, оцениваемыми в 2,5 миллиарда долларов. Компания уже проявила себя в Африке — теперь делает ставку на Центральную Азию.
Литий, рубидий, стронций: канадская Condor Energies расширяет своё присутствие в Казахстане.
На фоне визита Фридланда другая канадская компания, Condor Energies, начала геологоразведку на месторождении Колкудук, сообщает портал Mining Technology. Это уже второй крупный канадский проект по разведке полезных ископаемых в Республике Казахстан за последние месяцы.
Колкудук — это участок площадью 6,8 тыс. гектаров, расположенный рядом с уже разрабатываемым Condor месторождением Саякбай. Район считается геотермально активным и перспективным для добычи критически важных минералов.
По данным Mining Technology, ранее на Колкудуке бурили скважины в поисках нефти и газа, но наткнулись на неразведанные запасы лития — до 130 мг/л в солевом растворе. Также возможны залежи рубидия, стронция и цезия — элементов, играющих важную роль в производстве аккумуляторов и электронной техники.
«Эти участки стратегически удачно расположены между Европой и Китаем, что обеспечивает прямой выход на крупнейшие рынки», — подчеркнули аналитики.
Глава Condor Energies Дон Стрю заявил, что проект соответствует глобальной задаче: укреплению безопасных и диверсифицированных цепочек поставок критически важных минералов. Напомним, в июле 2024 года Condor подписала с Казахстаном соглашение о производстве локомотивного топлива в Актобе.
Таким образом, Казахстан превращается в узловую точку глобальной карты поставок стратегических ресурсов. С медью на западе и литием на юге страна заявляет о себе как о серьёзном игроке в новой технологической экономике. И, судя по интересу со стороны ведущих компаний из Канады, игра только начинается.
Казахстан и Канада сближаются не только по линии дипломатии, но и через недра. Сегодня, 28 мая, Президент Касым-Жомарт Токаев провёл переговоры с Робертом Фридландом — исполнительным сопредседателем совета директоров канадской корпорации Ivanhoe Mines. Компания уже начала геологоразведочные работы в Шу-Сарысуйском бассейне — третьем по объёму осадочной меди месторождении в мире и первом в Казахстане.
Согласно официальному сообщению Акорды, Ivanhoe Mines уже инвестировала 18,7 миллиона долларов в разведку участка и планирует увеличить сумму до 115 миллионов в течение последующих четырёх лет. По оценкам, в недрах бассейна может находиться до 27 миллионов тонн меди, причём 25 миллионов тонн остаются пока неразведанными.
Если геологоразведка окажется успешной, Казахстан может выйти в число мировых лидеров по добыче меди — металла, который критически важен для энергетического перехода и развития инфраструктуры электромобилей.
Ivanhoe Mines — один из титанов горнодобычи в Северной Америке, с активами, оцениваемыми в 2,5 миллиарда долларов. Компания уже проявила себя в Африке — теперь делает ставку на Центральную Азию.
Литий, рубидий, стронций: канадская Condor Energies расширяет своё присутствие в Казахстане.
На фоне визита Фридланда другая канадская компания, Condor Energies, начала геологоразведку на месторождении Колкудук, сообщает портал Mining Technology. Это уже второй крупный канадский проект по разведке полезных ископаемых в Республике Казахстан за последние месяцы.
Колкудук — это участок площадью 6,8 тыс. гектаров, расположенный рядом с уже разрабатываемым Condor месторождением Саякбай. Район считается геотермально активным и перспективным для добычи критически важных минералов.
По данным Mining Technology, ранее на Колкудуке бурили скважины в поисках нефти и газа, но наткнулись на неразведанные запасы лития — до 130 мг/л в солевом растворе. Также возможны залежи рубидия, стронция и цезия — элементов, играющих важную роль в производстве аккумуляторов и электронной техники.
«Эти участки стратегически удачно расположены между Европой и Китаем, что обеспечивает прямой выход на крупнейшие рынки», — подчеркнули аналитики.
Глава Condor Energies Дон Стрю заявил, что проект соответствует глобальной задаче: укреплению безопасных и диверсифицированных цепочек поставок критически важных минералов. Напомним, в июле 2024 года Condor подписала с Казахстаном соглашение о производстве локомотивного топлива в Актобе.
Таким образом, Казахстан превращается в узловую точку глобальной карты поставок стратегических ресурсов. С медью на западе и литием на юге страна заявляет о себе как о серьёзном игроке в новой технологической экономике. И, судя по интересу со стороны ведущих компаний из Канады, игра только начинается.
«Шубарколь комир» подпишет угольную сделку с компанией, связанной с Россией через Швейцарию
АО «Шубарколь комир», один из крупнейших производителей угля в Казахстане, объявило о заключении крупной сделки с Telf AG, швейцарской компанией, которая сохраняет тесные связи с Россией.
Согласно данным, опубликованным на сайте Казахстанской фондовой биржи (KASE), соглашение подписано 23 мая. Официальная сумма сделки превышает 32,2 млрд тенге, однако детали контракта не раскрываются — стороны ссылаются на коммерческую и банковскую тайну.
Telf AG, несмотря на швейцарскую регистрацию в Лугано, с момента основания в 1993 году развивала бизнес в странах постсоветского пространства. Изначально компания специализировалась на торговле нефтепродуктами, но с 2010-х годов активно работает в Казахстане: сначала в угольной отрасли, а позже — в металлургии. С 2014 года Telf AG неоднократно заключала контракты с АО «Казхром».
Сегодня Telf AG позиционирует себя как глобального лидера на рынке феррохрома, оценивая активы компании в 2 миллиарда долларов. Однако её управленческая команда по-прежнему носит отчетливо российский акцент: президент компании — Станислав Кондрашов, выпускник Санкт-Петербургского технологического института, а CEO — Николай Литвиненко, окончивший МГУ.
Контекст важен: в 2023 году Telf AG уже заключила похожую сделку с «Казхромом» — структура сделки была аналогичной, а конечной целью оказались экспортные поставки сырья в третьи страны. С высокой долей вероятности можно предположить, что и нынешняя сделка с «Шубарколь комир» связана с вывозом казахстанского угля за рубеж, возможно — в обход западных санкционных механизмов.
Эксперты отмечают: формально сделки проходят с европейской юрисдикцией, но с явным российским менеджментом и активными интересами на постсоветском пространстве. Это уже не первый случай активного возвращения структур с российским корнями в стратегические секторы экономики Казахстана.
АО «Шубарколь комир», один из крупнейших производителей угля в Казахстане, объявило о заключении крупной сделки с Telf AG, швейцарской компанией, которая сохраняет тесные связи с Россией.
Согласно данным, опубликованным на сайте Казахстанской фондовой биржи (KASE), соглашение подписано 23 мая. Официальная сумма сделки превышает 32,2 млрд тенге, однако детали контракта не раскрываются — стороны ссылаются на коммерческую и банковскую тайну.
Telf AG, несмотря на швейцарскую регистрацию в Лугано, с момента основания в 1993 году развивала бизнес в странах постсоветского пространства. Изначально компания специализировалась на торговле нефтепродуктами, но с 2010-х годов активно работает в Казахстане: сначала в угольной отрасли, а позже — в металлургии. С 2014 года Telf AG неоднократно заключала контракты с АО «Казхром».
Сегодня Telf AG позиционирует себя как глобального лидера на рынке феррохрома, оценивая активы компании в 2 миллиарда долларов. Однако её управленческая команда по-прежнему носит отчетливо российский акцент: президент компании — Станислав Кондрашов, выпускник Санкт-Петербургского технологического института, а CEO — Николай Литвиненко, окончивший МГУ.
Контекст важен: в 2023 году Telf AG уже заключила похожую сделку с «Казхромом» — структура сделки была аналогичной, а конечной целью оказались экспортные поставки сырья в третьи страны. С высокой долей вероятности можно предположить, что и нынешняя сделка с «Шубарколь комир» связана с вывозом казахстанского угля за рубеж, возможно — в обход западных санкционных механизмов.
Эксперты отмечают: формально сделки проходят с европейской юрисдикцией, но с явным российским менеджментом и активными интересами на постсоветском пространстве. Это уже не первый случай активного возвращения структур с российским корнями в стратегические секторы экономики Казахстана.
Казахстан ужесточает наказание за похищение невест и сталкинг
28 мая 2025 года Мажилис Казахстана во втором чтении принял поправки в Уголовный кодекс, вводящие уголовную ответственность за принуждение к вступлению в брак и сталкинг. Законопроект направлен на усиление защиты прав граждан и борьбу с насильственными традициями.
Принуждение к вступлению в брак
В Уголовный кодекс введена новая статья 125-1 «Принуждение к вступлению в брак». Согласно ей, за принуждение к браку под угрозой насилия или шантажа предусмотрены следующие меры наказания:
Штраф до 2000 МРП (примерно 7,8 млн тенге) или лишение свободы до 2 лет.
Если действия сопровождаются применением силы, совершаются в отношении несовершеннолетнего, группой лиц или с использованием служебного положения — штраф до 5000 МРП (около 19,6 млн тенге) или лишение свободы от 3 до 7 лет.
Если деяния повлекли тяжкие последствия, включая гибель потерпевшего — лишение свободы от 5 до 10 лет.
Важно отметить, что потерпевшими по данной статье могут быть как женщины, так и мужчины. Также предусмотрена ответственность для соучастников, включая родственников, которые помогают удерживать похищенного человека.
Уголовная ответственность за сталкинг
Впервые в казахстанском законодательстве вводится уголовная ответственность за сталкинг — навязчивое преследование, вызывающее страх и тревогу, включая семейно-бытовые ситуации. Согласно законопроекту, за сталкинг предусмотрен штраф в размере до 200 МРП (примерно 786 400 тенге) или арест сроком до 50 суток.
Контекст и дальнейшие шаги
Обычай похищения невесты имеет древние корни в казахской культуре, однако в современном Казахстане такие действия рассматриваются как нарушение прав человека. С 2019 по 2023 год было начато 214 досудебных производств по фактам похищения женщин, из которых 201 дело было прекращено из-за отсутствия состава преступления.
Президент Касым-Жомарт Токаев ранее назвал кражи невест «вопиющим мракобесием» и поручил дать им соответствующую правовую оценку, что и стало основой для инициирования данных поправок.
После одобрения Мажилисом законопроект будет направлен на рассмотрение в Сенат.
28 мая 2025 года Мажилис Казахстана во втором чтении принял поправки в Уголовный кодекс, вводящие уголовную ответственность за принуждение к вступлению в брак и сталкинг. Законопроект направлен на усиление защиты прав граждан и борьбу с насильственными традициями.
Принуждение к вступлению в брак
В Уголовный кодекс введена новая статья 125-1 «Принуждение к вступлению в брак». Согласно ей, за принуждение к браку под угрозой насилия или шантажа предусмотрены следующие меры наказания:
Штраф до 2000 МРП (примерно 7,8 млн тенге) или лишение свободы до 2 лет.
Если действия сопровождаются применением силы, совершаются в отношении несовершеннолетнего, группой лиц или с использованием служебного положения — штраф до 5000 МРП (около 19,6 млн тенге) или лишение свободы от 3 до 7 лет.
Если деяния повлекли тяжкие последствия, включая гибель потерпевшего — лишение свободы от 5 до 10 лет.
Важно отметить, что потерпевшими по данной статье могут быть как женщины, так и мужчины. Также предусмотрена ответственность для соучастников, включая родственников, которые помогают удерживать похищенного человека.
Уголовная ответственность за сталкинг
Впервые в казахстанском законодательстве вводится уголовная ответственность за сталкинг — навязчивое преследование, вызывающее страх и тревогу, включая семейно-бытовые ситуации. Согласно законопроекту, за сталкинг предусмотрен штраф в размере до 200 МРП (примерно 786 400 тенге) или арест сроком до 50 суток.
Контекст и дальнейшие шаги
Обычай похищения невесты имеет древние корни в казахской культуре, однако в современном Казахстане такие действия рассматриваются как нарушение прав человека. С 2019 по 2023 год было начато 214 досудебных производств по фактам похищения женщин, из которых 201 дело было прекращено из-за отсутствия состава преступления.
Президент Касым-Жомарт Токаев ранее назвал кражи невест «вопиющим мракобесием» и поручил дать им соответствующую правовую оценку, что и стало основой для инициирования данных поправок.
После одобрения Мажилисом законопроект будет направлен на рассмотрение в Сенат.
Казахстан вспоминает, Россия репетирует: две модели работы с прошлым
История — штука коварная. Стоит на секунду отвернуться — и тебе уже торжественно вручают пластиковую реплику Сталина, пока соседняя страна печатает 72 тома архивных документов о репрессиях. Контраст между тем, как Казахстан и Россия работают с наследием XX века, становится всё более очевидным. И это не просто разница в подходах — это выбор будущего.
Токаев и трудная правда
Выступление Касыма-Жомарта Токаева 31 мая — это не просто ритуальное выражение скорби. Это — заявление о зрелости государства. Президент Казахстана говорит предельно ясно: «Не может быть оправданий антигуманной и порочной госполитике того времени». Ни намёков, ни «контекста эпохи», ни словечек вроде «сложное наследие». Только факт: это было преступление.
Работа Государственной комиссии по полной реабилитации жертв политических репрессий — не PR, а исследовательский подвиг. 300 тысяч реабилитированных. Более 2,5 миллиона рассекреченных документов. 72 тома. 700 тысяч архивных дел. И — внимание — 12 томов, посвящённых исключительно Алашорде, с ранее не публиковавшимися материалами.
Это не просто архив. Это инфраструктура памяти.
А теперь — на «Таганскую»
Тем временем в Москве… В московском метро появляется горельеф Сталина. Сделанный на 3D-принтере, аккуратно вклеенный в историческую композицию на «Таганской». Как говорится, у нас для вас две новости: одна — про архивы и правду, вторая — про пластик и символы. Одна — про будущее, вторая — про дешевую ретроспективу.
Этот возврат Сталина — не реставрация идеологии. Это эксплуатация бренда. Сталин в России сегодня — это не столько фигура, сколько шаблон. Его вставляют в общественное пространство как многофункциональный девайс: напомнить о победе, погрозить либералам, порадовать «ядерный электорат».
В условиях, когда у государства нет внятной идеологической рамки, оно просто арендует символы прошлого. На время. До следующей кампании.
Копать или копировать?
Что делает Казахстан? Он копает. С болью, с разногласиями, но — копает. Он признаёт: массовый голод, репрессии, уничтожение интеллектуальной элиты — это трагедия, а не повод для декоративной ностальгии.
Что делает Россия? Она копирует. Она берёт прошлое, делает из него пластиковую фигурку, ставит в нишу и называет это «исторической преемственностью». И ведь никто не говорит, что не надо помнить. Но как помнить — это уже вопрос политической зрелости.
Бутылка с запиской или бутылка с маркером?
Архивные тома Казахстана — это послание будущим поколениям: вот что мы пережили, вот что мы признали. Это способ сказать: «Мы не боимся правды».
Горельеф в метро — это способ сказать: «Мы всё ещё боимся настоящего». Потому что настоящего нет — есть только голограммы, косплей, позы и фантомы. Политическая память становится не исследованием, а перформансом. Вместо истины — хайп. Вместо работы с травмой — символический QR-код, который сканируется в зависимости от повестки.
Почему это важно для всех нас?
История — не архив и не мавзолей. Это не только то, что было, но и то, что формирует наш взгляд вперёд. Если мы заливаем прошлое бронзой и фарфором, не разобравшись в нём — оно обязательно повторится. Только в новой упаковке.
Сегодня Казахстан показывает модель, при которой государство способно взять на себя моральную ответственность. А Россия — модель, при которой государство продолжает разыгрывать карточную игру с призраками.
У каждой страны свой путь. Но одна идёт вперёд, а другая всё ещё едет по кольцу.
📚 Если бы история была приложением, Казахстан сейчас выкатывает апдейт с фиксами багов и полной документацией. Россия — просто меняет иконку.
История — штука коварная. Стоит на секунду отвернуться — и тебе уже торжественно вручают пластиковую реплику Сталина, пока соседняя страна печатает 72 тома архивных документов о репрессиях. Контраст между тем, как Казахстан и Россия работают с наследием XX века, становится всё более очевидным. И это не просто разница в подходах — это выбор будущего.
Токаев и трудная правда
Выступление Касыма-Жомарта Токаева 31 мая — это не просто ритуальное выражение скорби. Это — заявление о зрелости государства. Президент Казахстана говорит предельно ясно: «Не может быть оправданий антигуманной и порочной госполитике того времени». Ни намёков, ни «контекста эпохи», ни словечек вроде «сложное наследие». Только факт: это было преступление.
Работа Государственной комиссии по полной реабилитации жертв политических репрессий — не PR, а исследовательский подвиг. 300 тысяч реабилитированных. Более 2,5 миллиона рассекреченных документов. 72 тома. 700 тысяч архивных дел. И — внимание — 12 томов, посвящённых исключительно Алашорде, с ранее не публиковавшимися материалами.
Это не просто архив. Это инфраструктура памяти.
А теперь — на «Таганскую»
Тем временем в Москве… В московском метро появляется горельеф Сталина. Сделанный на 3D-принтере, аккуратно вклеенный в историческую композицию на «Таганской». Как говорится, у нас для вас две новости: одна — про архивы и правду, вторая — про пластик и символы. Одна — про будущее, вторая — про дешевую ретроспективу.
Этот возврат Сталина — не реставрация идеологии. Это эксплуатация бренда. Сталин в России сегодня — это не столько фигура, сколько шаблон. Его вставляют в общественное пространство как многофункциональный девайс: напомнить о победе, погрозить либералам, порадовать «ядерный электорат».
В условиях, когда у государства нет внятной идеологической рамки, оно просто арендует символы прошлого. На время. До следующей кампании.
Копать или копировать?
Что делает Казахстан? Он копает. С болью, с разногласиями, но — копает. Он признаёт: массовый голод, репрессии, уничтожение интеллектуальной элиты — это трагедия, а не повод для декоративной ностальгии.
Что делает Россия? Она копирует. Она берёт прошлое, делает из него пластиковую фигурку, ставит в нишу и называет это «исторической преемственностью». И ведь никто не говорит, что не надо помнить. Но как помнить — это уже вопрос политической зрелости.
Бутылка с запиской или бутылка с маркером?
Архивные тома Казахстана — это послание будущим поколениям: вот что мы пережили, вот что мы признали. Это способ сказать: «Мы не боимся правды».
Горельеф в метро — это способ сказать: «Мы всё ещё боимся настоящего». Потому что настоящего нет — есть только голограммы, косплей, позы и фантомы. Политическая память становится не исследованием, а перформансом. Вместо истины — хайп. Вместо работы с травмой — символический QR-код, который сканируется в зависимости от повестки.
Почему это важно для всех нас?
История — не архив и не мавзолей. Это не только то, что было, но и то, что формирует наш взгляд вперёд. Если мы заливаем прошлое бронзой и фарфором, не разобравшись в нём — оно обязательно повторится. Только в новой упаковке.
Сегодня Казахстан показывает модель, при которой государство способно взять на себя моральную ответственность. А Россия — модель, при которой государство продолжает разыгрывать карточную игру с призраками.
У каждой страны свой путь. Но одна идёт вперёд, а другая всё ещё едет по кольцу.
📚 Если бы история была приложением, Казахстан сейчас выкатывает апдейт с фиксами багов и полной документацией. Россия — просто меняет иконку.
Первый жүз
Казахстанский разгон: почему Астана не просто сдаёт Байконур, а переосмысляет свою орбиту Заявление сенатора Андрея Лукина о том, что «пора перестать сдавать Байконур» и превратить Казахстан в полноценного космического игрока, на первый взгляд выглядит как…
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Россия не построит ТЭЦ в Казахстане. Почему это плохо — и при чём здесь АЭС
В конце мая стало известно: три угольные теплоэлектроцентрали в Казахстане — в Кокшетау, Семее и Усть-Каменогорске — скорее всего, не будут построены в заявленные сроки. Российская компания «Интер РАО — Экспорт», которая должна была выступить инвестором и поставщиком оборудования, столкнулась с проблемой субсидирования процентной ставки. Это делает участие России в проекте крайне затруднительным. А значит — миллиарды инвестиций под угрозой, а энергетическая безопасность трёх ключевых регионов Казахстана — под вопросом.
На первый взгляд, отказ России — это повод для критиков Москвы порадоваться: мол, ещё один проект провалился. Но если отложить эмоции, становится ясно: проигрывают все. Особенно — Казахстан.
Цена провала — не только деньги
Речь идёт о трёх ТЭЦ общей стоимостью почти $3 млрд. Все они критичны: и для отопления, и для снабжения промышленности электроэнергией. По расчётам, ТЭЦ в Кокшетау должна была обеспечить 240 МВт электроэнергии и 520 Гкал/ч тепла. Семей и Усть-Каменогорск — по 360 МВт, но с ещё большей тепловой нагрузкой. Всё это — регионы с холодными зимами, высокой долей стареющей инфраструктуры и растущими потребностями населения и бизнеса.
Отказ российского инвестора не означает, что стройку сразу подхватит кто-то другой. Как справедливо отмечает аналитик Олжас Байдильдинов, в Казахстане не хватает собственных мощностей и компетенций для реализации таких проектов с нуля. Китайцы? Турки? Европейцы? В теории — возможно. Но на практике — это долгая бюрократическая и политическая история, не говоря уже о технологической совместимости и новых условиях финансирования.
А зима, как известно, приходит каждый год.
Россия теряет интерес?
Ситуация с ТЭЦ — симптом гораздо более широкой тенденции. Россия, сталкиваясь с давлением санкций и сокращением внешнего финансирования, начинает вести себя более избирательно. Москва больше не готова выступать донором даже для лояльных соседей. Если проект не приносит прямой выгоды — он откладывается или отменяется. А для «Интер РАО» выгоднее экспортировать электроэнергию в Казахстан, чем строить у него на территории источники генерации.
Цифры говорят сами за себя: в 2023 году Казахстан импортировал 4,7 млрд кВт⋅ч из России — в 3,6 раза больше, чем в 2017 году. При этом продаёт излишки обратно втрое дешевле. С этой логики, инвестиции в ТЭЦ у соседа — это минус бизнесу внутри РФ. Зачем платить больше?
Но это также означает: Россия уходит от стратегии «экспорт инфраструктуры» в пользу модели «экспорт зависимости».
АЭС как следующее поле боя
В этом контексте всё больше вопросов вызывает тема строительства АЭС в Казахстане. Один из возможных подрядчиков — «Росатом». Однако вокруг этого проекта сгущаются тучи. Как отмечает эксперт Нурлан Жумагулов, отказ от ТЭЦ может быть формой давления: мол, раз не захотели на наших условиях, будете без тепла и с постоянным импортом. А хотите энергетический суверенитет — берите «Росатом» и стройте с нами АЭС.
И здесь Казахстану предстоит сложный выбор. АЭС — это десятилетия зависимости от поставщика топлива, технологий, обслуживания. Россия умеет строить АЭС быстро и надёжно — это факт. Но в постукраинской геополитике ставка на одного партнёра, тем более столь тяжеловесного, — это уже не просто экономика. Это стратегия на поколения вперёд.
И что теперь?
Провал ТЭЦ — тревожный сигнал. Казахстану нужен энергобаланс, особенно в восточных и северных регионах. А значит, придётся искать альтернативы. Возможно, это будут совместные проекты с другими странами, возможно — пересмотр внутренних приоритетов в пользу более активного субсидирования энергетики. Но в любом случае, перед страной встаёт жёсткий выбор: или ускорять строительство новых генерирующих мощностей, или продолжать зависеть от российской розетки.
И в этом смысле провал трёх ТЭЦ — не конец истории. Это её начало.
В конце мая стало известно: три угольные теплоэлектроцентрали в Казахстане — в Кокшетау, Семее и Усть-Каменогорске — скорее всего, не будут построены в заявленные сроки. Российская компания «Интер РАО — Экспорт», которая должна была выступить инвестором и поставщиком оборудования, столкнулась с проблемой субсидирования процентной ставки. Это делает участие России в проекте крайне затруднительным. А значит — миллиарды инвестиций под угрозой, а энергетическая безопасность трёх ключевых регионов Казахстана — под вопросом.
На первый взгляд, отказ России — это повод для критиков Москвы порадоваться: мол, ещё один проект провалился. Но если отложить эмоции, становится ясно: проигрывают все. Особенно — Казахстан.
Цена провала — не только деньги
Речь идёт о трёх ТЭЦ общей стоимостью почти $3 млрд. Все они критичны: и для отопления, и для снабжения промышленности электроэнергией. По расчётам, ТЭЦ в Кокшетау должна была обеспечить 240 МВт электроэнергии и 520 Гкал/ч тепла. Семей и Усть-Каменогорск — по 360 МВт, но с ещё большей тепловой нагрузкой. Всё это — регионы с холодными зимами, высокой долей стареющей инфраструктуры и растущими потребностями населения и бизнеса.
Отказ российского инвестора не означает, что стройку сразу подхватит кто-то другой. Как справедливо отмечает аналитик Олжас Байдильдинов, в Казахстане не хватает собственных мощностей и компетенций для реализации таких проектов с нуля. Китайцы? Турки? Европейцы? В теории — возможно. Но на практике — это долгая бюрократическая и политическая история, не говоря уже о технологической совместимости и новых условиях финансирования.
А зима, как известно, приходит каждый год.
Россия теряет интерес?
Ситуация с ТЭЦ — симптом гораздо более широкой тенденции. Россия, сталкиваясь с давлением санкций и сокращением внешнего финансирования, начинает вести себя более избирательно. Москва больше не готова выступать донором даже для лояльных соседей. Если проект не приносит прямой выгоды — он откладывается или отменяется. А для «Интер РАО» выгоднее экспортировать электроэнергию в Казахстан, чем строить у него на территории источники генерации.
Цифры говорят сами за себя: в 2023 году Казахстан импортировал 4,7 млрд кВт⋅ч из России — в 3,6 раза больше, чем в 2017 году. При этом продаёт излишки обратно втрое дешевле. С этой логики, инвестиции в ТЭЦ у соседа — это минус бизнесу внутри РФ. Зачем платить больше?
Но это также означает: Россия уходит от стратегии «экспорт инфраструктуры» в пользу модели «экспорт зависимости».
АЭС как следующее поле боя
В этом контексте всё больше вопросов вызывает тема строительства АЭС в Казахстане. Один из возможных подрядчиков — «Росатом». Однако вокруг этого проекта сгущаются тучи. Как отмечает эксперт Нурлан Жумагулов, отказ от ТЭЦ может быть формой давления: мол, раз не захотели на наших условиях, будете без тепла и с постоянным импортом. А хотите энергетический суверенитет — берите «Росатом» и стройте с нами АЭС.
И здесь Казахстану предстоит сложный выбор. АЭС — это десятилетия зависимости от поставщика топлива, технологий, обслуживания. Россия умеет строить АЭС быстро и надёжно — это факт. Но в постукраинской геополитике ставка на одного партнёра, тем более столь тяжеловесного, — это уже не просто экономика. Это стратегия на поколения вперёд.
И что теперь?
Провал ТЭЦ — тревожный сигнал. Казахстану нужен энергобаланс, особенно в восточных и северных регионах. А значит, придётся искать альтернативы. Возможно, это будут совместные проекты с другими странами, возможно — пересмотр внутренних приоритетов в пользу более активного субсидирования энергетики. Но в любом случае, перед страной встаёт жёсткий выбор: или ускорять строительство новых генерирующих мощностей, или продолжать зависеть от российской розетки.
И в этом смысле провал трёх ТЭЦ — не конец истории. Это её начало.
Казахстан выбирает Китай для строительства АЭС: почему это удар по «ядерной» монополии России
Конец мая ознаменовался для Центральной Азии событием, которое может не сразу попасть в заголовки, но будет иметь долгосрочные стратегические последствия: Китайская национальная ядерная корпорация (CNNC) подписала соглашение с правительством Казахстана о строительстве двух энергоблоков АЭС в посёлке Улкен Алматинской области. К 2035 году в эксплуатацию должны быть введены два блока суммарной мощностью 2,4 ГВт. Стоимость проекта — $5,47 млрд.
На первый взгляд, это просто инфраструктурный контракт. Но если копнуть глубже — это, без преувеличения, геоэнергетическая веха. Казахстан делает выбор в пользу Китая — и этим самым отправляет сигнал сразу в нескольких направлениях: в Москву, в Брюссель, в Вашингтон и, конечно, в Пекин.
Почему Китай?
Астана в последние годы вела переговоры с четырьмя потенциальными подрядчиками: Францией (EDF), Южной Кореей (KHNP), Россией (Росатом) и Китаем (CNNC). Долгое время казалось, что будет выбран не один, а несколько партнёров в формате международного консорциума. Однако власти Казахстана приняли противоположное решение — сделать ставку на одного подрядчика. Причина проста и практична: избежание технических и организационных конфликтов между компаниями, снижение бюрократии и — самое главное — ускорение сроков строительства.
Выбор пал на Китай по трём причинам:
📌 Цена и сроки. Китайские технологии сегодня одни из самых конкурентных на глобальном рынке: и по стоимости, и по срокам ввода объектов. CNNC активно строит АЭС не только у себя, но и за рубежом — от Пакистана до Аргентины.
📌 Технологии и суверенитет. Пекин предложил Астане весьма выгодные условия: Казахстан получит полный контроль над ядерным топливным циклом и доступ к части технологий. Это отличает CNNC от большинства других игроков, включая «Росатом», чьи проекты часто завязаны на жёсткую технологическую и топливную зависимость на десятилетия вперёд.
📌 Политика и санкции. В условиях турбулентности мировой политики и санкционного давления на Россию, выбор китайского подрядчика позволяет Казахстану избежать риска вторичных санкций, которые могут возникнуть при углублении ядерного сотрудничества с Москвой.
Россия теряет ядерную монополию?
Для Москвы решение Астаны — это тревожный сигнал. На протяжении десятилетий Россия была практически монополистом в сфере экспорта гражданской ядерной энергетики на постсоветском пространстве. Сотрудничество с «Росатомом» было не только вопросом технологии, но и важным инструментом политического влияния.
Теперь же Казахстан — крупнейший производитель урана в мире и ключевой партнёр России в атомной сфере — впервые делает ставку не на Москву. Это не означает полного разрыва: сотрудничество с «Росатомом» в сфере обогащения и переработки урана, скорее всего, продолжится. Но монополия нарушена, и это прецедент.
А что получит Китай?
Для Пекина проект в Улкене — это не только экспорт технологий, но и шаг к более глубокой экономической и политической интеграции Казахстана в орбиту китайских интересов. АЭС вписывается в архитектуру инициативы «Один пояс — один путь» и даёт Китаю дополнительный рычаг влияния на крупнейшую страну Центральной Азии.
Китай превращается не только в главного торгового партнёра Казахстана, но и в стратегического инвестора в критически важную инфраструктуру — энергетику, транспорт, логистику. Это означает не только рост зависимости Астаны от Пекина, но и снижение влияния России — особенно в условиях её внешнеполитической изоляции.
***
Решение Казахстана построить первую АЭС с Китаем — это не просто инфраструктурный проект на $5 млрд. Это геополитический выбор. Он отражает стремление Астаны к большей энергетической независимости, технологическому суверенитету и диверсификации внешнеполитических связей.
Для Москвы это — урок и сигнал: даже союзники, даже партнёры по ЕАЭС и ОДКБ, в условиях новых реалий начинают переоценивать старые зависимости. И в этой новой игре Китай всё чаще оказывается не просто партнёром, а стратегическим конкурентом.
Конец мая ознаменовался для Центральной Азии событием, которое может не сразу попасть в заголовки, но будет иметь долгосрочные стратегические последствия: Китайская национальная ядерная корпорация (CNNC) подписала соглашение с правительством Казахстана о строительстве двух энергоблоков АЭС в посёлке Улкен Алматинской области. К 2035 году в эксплуатацию должны быть введены два блока суммарной мощностью 2,4 ГВт. Стоимость проекта — $5,47 млрд.
На первый взгляд, это просто инфраструктурный контракт. Но если копнуть глубже — это, без преувеличения, геоэнергетическая веха. Казахстан делает выбор в пользу Китая — и этим самым отправляет сигнал сразу в нескольких направлениях: в Москву, в Брюссель, в Вашингтон и, конечно, в Пекин.
Почему Китай?
Астана в последние годы вела переговоры с четырьмя потенциальными подрядчиками: Францией (EDF), Южной Кореей (KHNP), Россией (Росатом) и Китаем (CNNC). Долгое время казалось, что будет выбран не один, а несколько партнёров в формате международного консорциума. Однако власти Казахстана приняли противоположное решение — сделать ставку на одного подрядчика. Причина проста и практична: избежание технических и организационных конфликтов между компаниями, снижение бюрократии и — самое главное — ускорение сроков строительства.
Выбор пал на Китай по трём причинам:
📌 Цена и сроки. Китайские технологии сегодня одни из самых конкурентных на глобальном рынке: и по стоимости, и по срокам ввода объектов. CNNC активно строит АЭС не только у себя, но и за рубежом — от Пакистана до Аргентины.
📌 Технологии и суверенитет. Пекин предложил Астане весьма выгодные условия: Казахстан получит полный контроль над ядерным топливным циклом и доступ к части технологий. Это отличает CNNC от большинства других игроков, включая «Росатом», чьи проекты часто завязаны на жёсткую технологическую и топливную зависимость на десятилетия вперёд.
📌 Политика и санкции. В условиях турбулентности мировой политики и санкционного давления на Россию, выбор китайского подрядчика позволяет Казахстану избежать риска вторичных санкций, которые могут возникнуть при углублении ядерного сотрудничества с Москвой.
Россия теряет ядерную монополию?
Для Москвы решение Астаны — это тревожный сигнал. На протяжении десятилетий Россия была практически монополистом в сфере экспорта гражданской ядерной энергетики на постсоветском пространстве. Сотрудничество с «Росатомом» было не только вопросом технологии, но и важным инструментом политического влияния.
Теперь же Казахстан — крупнейший производитель урана в мире и ключевой партнёр России в атомной сфере — впервые делает ставку не на Москву. Это не означает полного разрыва: сотрудничество с «Росатомом» в сфере обогащения и переработки урана, скорее всего, продолжится. Но монополия нарушена, и это прецедент.
А что получит Китай?
Для Пекина проект в Улкене — это не только экспорт технологий, но и шаг к более глубокой экономической и политической интеграции Казахстана в орбиту китайских интересов. АЭС вписывается в архитектуру инициативы «Один пояс — один путь» и даёт Китаю дополнительный рычаг влияния на крупнейшую страну Центральной Азии.
Китай превращается не только в главного торгового партнёра Казахстана, но и в стратегического инвестора в критически важную инфраструктуру — энергетику, транспорт, логистику. Это означает не только рост зависимости Астаны от Пекина, но и снижение влияния России — особенно в условиях её внешнеполитической изоляции.
***
Решение Казахстана построить первую АЭС с Китаем — это не просто инфраструктурный проект на $5 млрд. Это геополитический выбор. Он отражает стремление Астаны к большей энергетической независимости, технологическому суверенитету и диверсификации внешнеполитических связей.
Для Москвы это — урок и сигнал: даже союзники, даже партнёры по ЕАЭС и ОДКБ, в условиях новых реалий начинают переоценивать старые зависимости. И в этой новой игре Китай всё чаще оказывается не просто партнёром, а стратегическим конкурентом.
Казахстан и Великобритания договорились о военном обучении: офицеры отправятся в британские вузы
Казахстанские военные будут проходить обучение в ведущих военных учебных заведениях Великобритании. Это станет частью нового Плана двустороннего военного сотрудничества на 2025–2026 годы, подписанного министерствами обороны двух стран. Об этом сообщила пресс-служба казахстанского оборонного ведомства.
Документ был подписан в Лондоне в ходе официального визита казахстанской делегации в Соединённое Королевство. Как уточняется, стороны обсудили текущее состояние и перспективы взаимодействия в оборонной сфере. Обучение казахстанских военнослужащих в британских военных вузах станет одним из ключевых направлений сотрудничества.
Кроме того, план включает совместную миротворческую подготовку, а также языковые курсы для офицеров и контрактников. В министерстве подчеркивают, что взаимодействие с британскими коллегами призвано способствовать модернизации вооружённых сил Казахстана и повышению профессиональной подготовки личного состава.
В условиях растущей геополитической напряженности Астана продолжает усиливать связи с западными странами, делая ставку на многоуровневое военное сотрудничество и диверсификацию партнёрств.
Казахстанские военные будут проходить обучение в ведущих военных учебных заведениях Великобритании. Это станет частью нового Плана двустороннего военного сотрудничества на 2025–2026 годы, подписанного министерствами обороны двух стран. Об этом сообщила пресс-служба казахстанского оборонного ведомства.
Документ был подписан в Лондоне в ходе официального визита казахстанской делегации в Соединённое Королевство. Как уточняется, стороны обсудили текущее состояние и перспективы взаимодействия в оборонной сфере. Обучение казахстанских военнослужащих в британских военных вузах станет одним из ключевых направлений сотрудничества.
Кроме того, план включает совместную миротворческую подготовку, а также языковые курсы для офицеров и контрактников. В министерстве подчеркивают, что взаимодействие с британскими коллегами призвано способствовать модернизации вооружённых сил Казахстана и повышению профессиональной подготовки личного состава.
В условиях растущей геополитической напряженности Астана продолжает усиливать связи с западными странами, делая ставку на многоуровневое военное сотрудничество и диверсификацию партнёрств.
В Кыргызстане демонтировали один из крупнейших памятников Ленину — идеология ушла, бронза осталась
Власти Оша, второго по величине города Кыргызстана, приняли решение, которое стало символическим жестом в региональной политике памяти: демонтирован 25-метровый памятник Владимиру Ленину, считавшийся самым высоким на территории Центральной Азии. Об этом сообщает агентство 24.kg.
Монумент, установленный в 1975 году в разгар позднесоветского модерна, весил 7,5 тонны и долгое время оставался доминантой городской архитектуры — частью привычного городского ландшафта и немым свидетелем политических трансформаций последних десятилетий.
Теперь, спустя почти полвека, бронзовый вождь отправляется, если не в утиль истории, то, по крайней мере, в её запасники. По данным издания «Курсив», дальнейшая судьба статуи пока не определена. Обсуждаются варианты передачи памятника в музей или установки на новой площадке, возможно, с другим контекстом.
Важно отметить, что демонтаж не стал бесконфликтным. Как подчеркивает «Курсив», памятник вызывал острые споры среди горожан: часть населения настаивала на его сносе как на логичном шаге по переосмыслению советского наследия и отказу от символов тоталитарной эпохи. Другие же выступали в защиту Ленина — уже не как политического деятеля, а как части историко-культурного кода и материального наследия XX века.
Этот шаг мэрии Оша вписывается в более широкий тренд: постсоветские государства продолжают заново выстраивать символическое пространство, вычерчивая границы между прошлым и настоящим. Демонтаж Ленина — не просто работа автокрана, а сигнал, что в регионе продолжается поиск нового исторического нарратива. И если идеология ушла вместе с Союзом, то бронза, как водится, остается — теперь уже в поиске нового смысла.
Власти Оша, второго по величине города Кыргызстана, приняли решение, которое стало символическим жестом в региональной политике памяти: демонтирован 25-метровый памятник Владимиру Ленину, считавшийся самым высоким на территории Центральной Азии. Об этом сообщает агентство 24.kg.
Монумент, установленный в 1975 году в разгар позднесоветского модерна, весил 7,5 тонны и долгое время оставался доминантой городской архитектуры — частью привычного городского ландшафта и немым свидетелем политических трансформаций последних десятилетий.
Теперь, спустя почти полвека, бронзовый вождь отправляется, если не в утиль истории, то, по крайней мере, в её запасники. По данным издания «Курсив», дальнейшая судьба статуи пока не определена. Обсуждаются варианты передачи памятника в музей или установки на новой площадке, возможно, с другим контекстом.
Важно отметить, что демонтаж не стал бесконфликтным. Как подчеркивает «Курсив», памятник вызывал острые споры среди горожан: часть населения настаивала на его сносе как на логичном шаге по переосмыслению советского наследия и отказу от символов тоталитарной эпохи. Другие же выступали в защиту Ленина — уже не как политического деятеля, а как части историко-культурного кода и материального наследия XX века.
Этот шаг мэрии Оша вписывается в более широкий тренд: постсоветские государства продолжают заново выстраивать символическое пространство, вычерчивая границы между прошлым и настоящим. Демонтаж Ленина — не просто работа автокрана, а сигнал, что в регионе продолжается поиск нового исторического нарратива. И если идеология ушла вместе с Союзом, то бронза, как водится, остается — теперь уже в поиске нового смысла.
Президент Казахстана произвёл кадровые перестановки: новым министром обороны стал Даурен Косанов
Президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев освободил от должности министра обороны и министра транспорта, сообщает пресс-служба Акорды. Новым главой Минобороны назначен генерал-лейтенант Даурен Косанов — опытный военный, чья карьера охватывает более трёх десятилетий службы в казахстанских и советских ВВС.
Назначение происходит на фоне стремления Астаны к усилению обороноспособности страны в условиях меняющейся региональной безопасности и новых вызовов, связанных с развитием передовых военных технологий.
Кто такой Даурен Косанов
Даурен Жангельдинович Косанов родился 14 октября 1969 года в селе Новотроицкое Павлодарской области. Он окончил Армавирское высшее военное авиационное училище в 1990 году, затем продолжил обучение в лучших военных академиях постсоветского пространства — Военно-воздушной академии им. Гагарина (2005) и Военной академии Генштаба ВС России (2013).
Его карьера развивалась по нарастающей: от командира истребительной эскадрильи «Су-27» до главнокомандующего Силами воздушной обороны ВС РК. Он командовал авиабазами в Талдыкоргане, Караганде и Шымкенте, а также возглавлял Военный институт сил воздушной обороны в Актобе.
В 2022 году Косанов был назначен главнокомандующим Силами воздушной обороны по указу президента.
Заслуги и признание
Даурен Косанов — военный лётчик-снайпер, обладающий высшим классом подготовки. Он награждён орденом «Даңқ» II степени и медалью «Жауынгерлік ерлігі үшін» за заслуги перед государством и выдающиеся показатели в службе.
Назначение Косанова может сигнализировать о курсе на усиление профессионализма и технической модернизации в Министерстве обороны. Его опыт в авиации, обучении кадров и стратегическом планировании может сыграть ключевую роль в укреплении оборонного потенциала страны.
Президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев освободил от должности министра обороны и министра транспорта, сообщает пресс-служба Акорды. Новым главой Минобороны назначен генерал-лейтенант Даурен Косанов — опытный военный, чья карьера охватывает более трёх десятилетий службы в казахстанских и советских ВВС.
Назначение происходит на фоне стремления Астаны к усилению обороноспособности страны в условиях меняющейся региональной безопасности и новых вызовов, связанных с развитием передовых военных технологий.
Кто такой Даурен Косанов
Даурен Жангельдинович Косанов родился 14 октября 1969 года в селе Новотроицкое Павлодарской области. Он окончил Армавирское высшее военное авиационное училище в 1990 году, затем продолжил обучение в лучших военных академиях постсоветского пространства — Военно-воздушной академии им. Гагарина (2005) и Военной академии Генштаба ВС России (2013).
Его карьера развивалась по нарастающей: от командира истребительной эскадрильи «Су-27» до главнокомандующего Силами воздушной обороны ВС РК. Он командовал авиабазами в Талдыкоргане, Караганде и Шымкенте, а также возглавлял Военный институт сил воздушной обороны в Актобе.
В 2022 году Косанов был назначен главнокомандующим Силами воздушной обороны по указу президента.
Заслуги и признание
Даурен Косанов — военный лётчик-снайпер, обладающий высшим классом подготовки. Он награждён орденом «Даңқ» II степени и медалью «Жауынгерлік ерлігі үшін» за заслуги перед государством и выдающиеся показатели в службе.
Назначение Косанова может сигнализировать о курсе на усиление профессионализма и технической модернизации в Министерстве обороны. Его опыт в авиации, обучении кадров и стратегическом планировании может сыграть ключевую роль в укреплении оборонного потенциала страны.
Первый жүз
Казахстан – экспортёр спокойствия для Европы Когда страна, не имеющая ни одной собственной АЭС, начинает играть ключевую роль в европейской энергетической безопасности — это уже не экономика, это философия. Казахстан снова оказался на перекрёстке: не дорог…
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Казахстан между Баку и Кремлём: как Азербайджан показывает путь тихого отрыва от Москвы
Когда в Баку начинают раздавать пинки российским «стратегическим партнёрам», в Астане стоит внимательно прислушаться. Потому что если в какой-то части постсоветского мира и происходит бесшумная, но впечатляющая деколонизация, то это Азербайджан — и его опыт может многому научить Казахстан. Особенно сейчас, когда ставка на «многовекторность» становится всё менее безопасным способом удержать равновесие между Китаем, Россией и Западом.
Тихий дрейф Азербайджана
Азербайджан — не та страна, о которой любят говорить в кремлёвских ток-шоу. Слишком уверенно себя ведёт, слишком громко хлопает дверьми, когда речь заходит о культурной или политической лояльности. Последние месяцы показали: Баку больше не просто балансирует между Анкарой и Москвой — он выстраивает устойчивую военную и дипломатическую ось с Западом.
И при этом всё ещё улыбается Кремлю. Участвует в заседаниях, обменивается телеграммами, говорит слова о «дружбе народов». Только вот параллельно — аресты пророссийских журналистов, обвинения в шпионаже в пользу Москвы, зачистка «символов Победы». Георгиевская лента в Азербайджане — это не аксессуар ветерана, а почти улика.
На языке реальной политики это называется: делай, что нужно, а не то, что от тебя ожидают. Это тот сценарий, к которому в Казахстане пока только присматриваются.
Казахстан: зеркальное отражение и пробный шар
В Казахстане история с многовекторностью началась раньше, но глубже в неё поверили именно в Баку. Казахстан по-прежнему надеется, что можно одновременно закупать турецкие дроны, участвовать в НАТОвских обучениях, быть частью ШОС, и при этом опираться на российские танки. Можно — до поры.
События января 2022 года показали предел такой гибкости: когда российские военные вошли по линии ОДКБ, это был сигнал, что суверенитет можно «пересчитать» в момент. А сегодняшняя логика Баку — сигнал обратный: хочешь остаться хозяином в доме — потихоньку вычищай влияние Кремля, пока оно не решило вычистить тебя.
Уроки Алиева для Токаева
Ильхам Алиев — прагматик, не борец с Россией. Но он понял главное: в новой архитектуре безопасности надо быть узлом, а не веткой. Казахстан пока остаётся веткой, через которую идут грузы, нефть, иногда интересы. Но не узлом, который принимает решения. Это видно по всему: от глобальных инвестиций до логистических стратегий.
Алиеву удалось встроить Азербайджан в западные цепочки влияния без разрыва с Москвой. Токаеву пока приходится балансировать между слишком крупными соседями, делая вид, что это и есть стратегия. Но геополитика — это не всегда игра на равных. Иногда надо стать союзником сильного, чтобы не стать тенью слабого.
Казахстан на грани
Пример Азербайджана особенно важен сейчас, когда мир входит в фазу нового биполярного противостояния. Вашингтон и Пекин будут наращивать давление. Москва, возможно, станет менее предсказуемой. Астана должна спросить себя: не пора ли взять в руки собственную доску — и начать расставлять фигуры по-новому?
Выбор между нейтралитетом и вовлечённостью становится всё менее теоретическим. На кону — не только безопасность, но и субъектность: либо Казахстан останется архитектурным элементом чужих стратегий, либо станет автором своих. Алиев уже ответил на этот вызов. Теперь очередь Токаева.
P.S. Урок Баку прост и жёсток: пока ты улыбаешься Кремлю, будь готов, что завтра тебе придётся от него защищаться. И лучше начать думать об этом сегодня, пока у тебя есть выбор.
Когда в Баку начинают раздавать пинки российским «стратегическим партнёрам», в Астане стоит внимательно прислушаться. Потому что если в какой-то части постсоветского мира и происходит бесшумная, но впечатляющая деколонизация, то это Азербайджан — и его опыт может многому научить Казахстан. Особенно сейчас, когда ставка на «многовекторность» становится всё менее безопасным способом удержать равновесие между Китаем, Россией и Западом.
Тихий дрейф Азербайджана
Азербайджан — не та страна, о которой любят говорить в кремлёвских ток-шоу. Слишком уверенно себя ведёт, слишком громко хлопает дверьми, когда речь заходит о культурной или политической лояльности. Последние месяцы показали: Баку больше не просто балансирует между Анкарой и Москвой — он выстраивает устойчивую военную и дипломатическую ось с Западом.
И при этом всё ещё улыбается Кремлю. Участвует в заседаниях, обменивается телеграммами, говорит слова о «дружбе народов». Только вот параллельно — аресты пророссийских журналистов, обвинения в шпионаже в пользу Москвы, зачистка «символов Победы». Георгиевская лента в Азербайджане — это не аксессуар ветерана, а почти улика.
На языке реальной политики это называется: делай, что нужно, а не то, что от тебя ожидают. Это тот сценарий, к которому в Казахстане пока только присматриваются.
Казахстан: зеркальное отражение и пробный шар
В Казахстане история с многовекторностью началась раньше, но глубже в неё поверили именно в Баку. Казахстан по-прежнему надеется, что можно одновременно закупать турецкие дроны, участвовать в НАТОвских обучениях, быть частью ШОС, и при этом опираться на российские танки. Можно — до поры.
События января 2022 года показали предел такой гибкости: когда российские военные вошли по линии ОДКБ, это был сигнал, что суверенитет можно «пересчитать» в момент. А сегодняшняя логика Баку — сигнал обратный: хочешь остаться хозяином в доме — потихоньку вычищай влияние Кремля, пока оно не решило вычистить тебя.
Уроки Алиева для Токаева
Ильхам Алиев — прагматик, не борец с Россией. Но он понял главное: в новой архитектуре безопасности надо быть узлом, а не веткой. Казахстан пока остаётся веткой, через которую идут грузы, нефть, иногда интересы. Но не узлом, который принимает решения. Это видно по всему: от глобальных инвестиций до логистических стратегий.
Алиеву удалось встроить Азербайджан в западные цепочки влияния без разрыва с Москвой. Токаеву пока приходится балансировать между слишком крупными соседями, делая вид, что это и есть стратегия. Но геополитика — это не всегда игра на равных. Иногда надо стать союзником сильного, чтобы не стать тенью слабого.
Казахстан на грани
Пример Азербайджана особенно важен сейчас, когда мир входит в фазу нового биполярного противостояния. Вашингтон и Пекин будут наращивать давление. Москва, возможно, станет менее предсказуемой. Астана должна спросить себя: не пора ли взять в руки собственную доску — и начать расставлять фигуры по-новому?
Выбор между нейтралитетом и вовлечённостью становится всё менее теоретическим. На кону — не только безопасность, но и субъектность: либо Казахстан останется архитектурным элементом чужих стратегий, либо станет автором своих. Алиев уже ответил на этот вызов. Теперь очередь Токаева.
P.S. Урок Баку прост и жёсток: пока ты улыбаешься Кремлю, будь готов, что завтра тебе придётся от него защищаться. И лучше начать думать об этом сегодня, пока у тебя есть выбор.
Telegram
ПолитНавигатор. Новости и аналитика
❗️Баку выстраивает линию противостояния России по всему периметру южных рубежей. Совсем недавно Ильхам Алиев критиковал Никола Пашиняна и власти Армении в заигрывании с ЕС и получении вооружения из Франции, но сейчас сам ускорил процесс интеграции с НАТО.…
Си Цзиньпин вновь в Астане: Китай и Центральная Азия продолжают укреплять связи
На фоне продолжающегося геополитического перекроя Евразии, Пекин продолжает методично выстраивать архитектуру партнерств в Центральной Азии. Как сообщает пресс-служба Акорды, председатель КНР Си Цзиньпин прибудет в Казахстан с официальным визитом 16–17 июня по приглашению президента Касым-Жомарта Токаева.
Ключевой пункт повестки — двусторонняя встреча на высшем уровне, в ходе которой стороны обсудят механизмы дальнейшего углубления всеобъемлющего стратегического партнёрства. Для Пекина Астана остаётся не просто надёжным соседом, но и критически важным звеном в инициативе «Один пояс, один путь», особенно на фоне обострения конкуренции с Западом.
Но главной площадкой визита станет второй саммит «Центральная Азия — Китай», который пройдёт 17 июня в Астане. Участие в нём примут лидеры всех пяти стран региона, что само по себе является индикатором растущей региональной консолидации вокруг китайской повестки. Пекин, не играя мускулами, а предлагая инвестиции, инфраструктуру и стабильность, продолжает выстраивать в регионе ту самую «сферу взаимных интересов», которую в Москве давно воспринимают с тревогой, но всё реже могут оспаривать.
Внимание к деталям и тональность предстоящего саммита покажут, насколько далеко готовы зайти центральноазиатские столицы в своей «восточной многовекторности» и насколько Пекин готов инвестировать в роль гаранта новой региональной стабильности — на китайский манер.
Впрочем, если судить по маршруту председателя Си, ставка сделана всерьёз и надолго.
На фоне продолжающегося геополитического перекроя Евразии, Пекин продолжает методично выстраивать архитектуру партнерств в Центральной Азии. Как сообщает пресс-служба Акорды, председатель КНР Си Цзиньпин прибудет в Казахстан с официальным визитом 16–17 июня по приглашению президента Касым-Жомарта Токаева.
Ключевой пункт повестки — двусторонняя встреча на высшем уровне, в ходе которой стороны обсудят механизмы дальнейшего углубления всеобъемлющего стратегического партнёрства. Для Пекина Астана остаётся не просто надёжным соседом, но и критически важным звеном в инициативе «Один пояс, один путь», особенно на фоне обострения конкуренции с Западом.
Но главной площадкой визита станет второй саммит «Центральная Азия — Китай», который пройдёт 17 июня в Астане. Участие в нём примут лидеры всех пяти стран региона, что само по себе является индикатором растущей региональной консолидации вокруг китайской повестки. Пекин, не играя мускулами, а предлагая инвестиции, инфраструктуру и стабильность, продолжает выстраивать в регионе ту самую «сферу взаимных интересов», которую в Москве давно воспринимают с тревогой, но всё реже могут оспаривать.
Внимание к деталям и тональность предстоящего саммита покажут, насколько далеко готовы зайти центральноазиатские столицы в своей «восточной многовекторности» и насколько Пекин готов инвестировать в роль гаранта новой региональной стабильности — на китайский манер.
Впрочем, если судить по маршруту председателя Си, ставка сделана всерьёз и надолго.
Казахстан между Кремлем и Орбаном: как нас используют — и зачем нам это терпеть
Казахстан и Узбекистан часто называют образцами "умной многовекторности". Мы дружим с Западом, не ссоримся с Москвой, развиваем связи с Анкарой и Пекином. Но есть и теневая сторона этой политики: наш прагматизм слишком часто превращается в молчаливое соучастие. Кремль и Виктор Орбан — два режима с имперскими амбициями и авторитарной логикой — сегодня используют Центральную Азию как геополитический хаб для обхода санкций, укрепления собственных позиций и подрыва глобальной безопасности. И делают это с нашей, казахстанской, помощью.
На первый взгляд, экономическое взаимодействие между Будапештом и столицами Центральной Азии кажется взаимовыгодным. Венгрия находит новые рынки, Узбекистан и Казахстан получают инвестиции, технологии, экспортные пути. Но за фасадом "партнёрства" — инструменты. Казахстан и Узбекистан стали удобными прокси для кремлевского бизнеса, стремящегося выжить под санкциями. Мы оказались частью схем, где центральноазиатская лояльность к международному праву тонет в потоке техники двойного назначения, а над государственным суверенитетом давлеет российская сетевая экономика.
📦 Цифры говорят сами за себя
Импорт компьютеров в Казахстан вырос в семь раз в 2022 году — и тут же на 2300% вырос экспорт этих же компьютеров в Россию. Микрочипы — аналогичная картина. Это не «бизнес», это — классическая схема реэкспорта в обход экспортного контроля. Официальная Астана не отрицает проблему. Но и не решает ее по существу. Казахские и киргизские логистические хабы — часть Единого экономического пространства с РФ, значит, после пересечения границы дальнейшего контроля нет. А в Узбекистане, где нет даже формального участия в ЕАЭС, контроль еще слабее — реэкспорт идет через границу с Казахстаном или напрямую под видом "местного производства".
📉 Почему Орбану это выгодно — понятно. А почему мы?
Венгрия делает ставку на статус "троянского коня" в ЕС. Она — канал. Политический — для лоббирования интересов Москвы в Брюсселе. Экономический — для отмывания. Финансовый — через OTP Bank, продолжающий работать и в России, и в Узбекистане. Венгерские компании заходят в особые экономические зоны, где сложно отслеживать происхождение и назначение товаров. В этом мутном потоке — и технологии, и электроника, и нефтяные схемы, где казахстанское сырьё внезапно превращается в «европейский продукт», пригодный для импорта в ЕС.
Орбану выгодно: он получает преференции от Кремля, наращивает политический вес в ЕС, консолидирует свою власть внутри страны. Кремлю выгодно: у него остаётся канал доступа к необходимым компонентам и технологиям, а «союзная» Центральная Азия превращается в логистический придаток для военной машины. А что получает Казахстан?
🔍 Имидж страны-прокладки? Репутацию помощника агрессора?
Мы голосуем в ООН за территориальную целостность Украины. Мы принимаем у себя десятки тысяч россиян, бегущих от мобилизации. Мы декларируем приверженность международному праву. Но одновременно — являемся частью схем, благодаря которым Россия продолжает получать компоненты для вооружения. Это не двойственность. Это подрыв нашего суверенитета.
Продолжение 👇
Казахстан и Узбекистан часто называют образцами "умной многовекторности". Мы дружим с Западом, не ссоримся с Москвой, развиваем связи с Анкарой и Пекином. Но есть и теневая сторона этой политики: наш прагматизм слишком часто превращается в молчаливое соучастие. Кремль и Виктор Орбан — два режима с имперскими амбициями и авторитарной логикой — сегодня используют Центральную Азию как геополитический хаб для обхода санкций, укрепления собственных позиций и подрыва глобальной безопасности. И делают это с нашей, казахстанской, помощью.
На первый взгляд, экономическое взаимодействие между Будапештом и столицами Центральной Азии кажется взаимовыгодным. Венгрия находит новые рынки, Узбекистан и Казахстан получают инвестиции, технологии, экспортные пути. Но за фасадом "партнёрства" — инструменты. Казахстан и Узбекистан стали удобными прокси для кремлевского бизнеса, стремящегося выжить под санкциями. Мы оказались частью схем, где центральноазиатская лояльность к международному праву тонет в потоке техники двойного назначения, а над государственным суверенитетом давлеет российская сетевая экономика.
📦 Цифры говорят сами за себя
Импорт компьютеров в Казахстан вырос в семь раз в 2022 году — и тут же на 2300% вырос экспорт этих же компьютеров в Россию. Микрочипы — аналогичная картина. Это не «бизнес», это — классическая схема реэкспорта в обход экспортного контроля. Официальная Астана не отрицает проблему. Но и не решает ее по существу. Казахские и киргизские логистические хабы — часть Единого экономического пространства с РФ, значит, после пересечения границы дальнейшего контроля нет. А в Узбекистане, где нет даже формального участия в ЕАЭС, контроль еще слабее — реэкспорт идет через границу с Казахстаном или напрямую под видом "местного производства".
📉 Почему Орбану это выгодно — понятно. А почему мы?
Венгрия делает ставку на статус "троянского коня" в ЕС. Она — канал. Политический — для лоббирования интересов Москвы в Брюсселе. Экономический — для отмывания. Финансовый — через OTP Bank, продолжающий работать и в России, и в Узбекистане. Венгерские компании заходят в особые экономические зоны, где сложно отслеживать происхождение и назначение товаров. В этом мутном потоке — и технологии, и электроника, и нефтяные схемы, где казахстанское сырьё внезапно превращается в «европейский продукт», пригодный для импорта в ЕС.
Орбану выгодно: он получает преференции от Кремля, наращивает политический вес в ЕС, консолидирует свою власть внутри страны. Кремлю выгодно: у него остаётся канал доступа к необходимым компонентам и технологиям, а «союзная» Центральная Азия превращается в логистический придаток для военной машины. А что получает Казахстан?
🔍 Имидж страны-прокладки? Репутацию помощника агрессора?
Мы голосуем в ООН за территориальную целостность Украины. Мы принимаем у себя десятки тысяч россиян, бегущих от мобилизации. Мы декларируем приверженность международному праву. Но одновременно — являемся частью схем, благодаря которым Россия продолжает получать компоненты для вооружения. Это не двойственность. Это подрыв нашего суверенитета.
Продолжение 👇
Начало☝️
📉 Масштаб проблемы уже признан на Западе
США ввели санкции против нескольких компаний из Казахстана, Кыргызстана и Узбекистана. ЕС впервые включил в санкционные пакеты центральноазиатские компании. Механизм «наказания посредников» — когда странам прекращают поставки, если их компании занимаются реэкспортом в РФ — стал реальностью. Мы больше не можем прятаться за риторикой нейтралитета.
Да, география и торговая интеграция с Россией — это реальность. Но это не оправдание. Страны Балтии после 1991 года тоже имели теснейшую инфраструктурную зависимость от РФ — но они вышли из нее, став частью Европы. Мы тоже можем — если захотим. Пока же, если быть честными, мы просто играем роль техничного и молчаливого посредника.
🇰🇿 Казахстан должен задать себе вопрос: мы кто?
Суверенное государство, проводящее свою внешнюю политику? Или «буферная зона», где внешние игроки тестируют устойчивость глобального санкционного режима? Мы можем продолжать оправдывать этот статус «прагматизмом» или «многовекторностью». Но на Западе его уже называют иначе: «внешнеполитический цинизм» и «тень серого импорта».
🎯 Вместо эпилога
Европа и США обязаны реагировать. И не только на уровне санкций против компаний, но и на политическом уровне — выдвигая чёткие требования к центральноазиатским партнёрам. А нам — пора заняться реальной таможенной реформой, пересмотром подхода к экспортному контролю и политическим дистанцированием от имперских реваншистов — будь то из Кремля или из Будапешта.
Если Казахстан хочет быть суверенным — он должен начать вести себя как суверенный. Потому что сегодня нас используют. И завтра нас могут за это наказать — не только дипломатически, но и экономически.
📉 Масштаб проблемы уже признан на Западе
США ввели санкции против нескольких компаний из Казахстана, Кыргызстана и Узбекистана. ЕС впервые включил в санкционные пакеты центральноазиатские компании. Механизм «наказания посредников» — когда странам прекращают поставки, если их компании занимаются реэкспортом в РФ — стал реальностью. Мы больше не можем прятаться за риторикой нейтралитета.
Да, география и торговая интеграция с Россией — это реальность. Но это не оправдание. Страны Балтии после 1991 года тоже имели теснейшую инфраструктурную зависимость от РФ — но они вышли из нее, став частью Европы. Мы тоже можем — если захотим. Пока же, если быть честными, мы просто играем роль техничного и молчаливого посредника.
🇰🇿 Казахстан должен задать себе вопрос: мы кто?
Суверенное государство, проводящее свою внешнюю политику? Или «буферная зона», где внешние игроки тестируют устойчивость глобального санкционного режима? Мы можем продолжать оправдывать этот статус «прагматизмом» или «многовекторностью». Но на Западе его уже называют иначе: «внешнеполитический цинизм» и «тень серого импорта».
🎯 Вместо эпилога
Европа и США обязаны реагировать. И не только на уровне санкций против компаний, но и на политическом уровне — выдвигая чёткие требования к центральноазиатским партнёрам. А нам — пора заняться реальной таможенной реформой, пересмотром подхода к экспортному контролю и политическим дистанцированием от имперских реваншистов — будь то из Кремля или из Будапешта.
Если Казахстан хочет быть суверенным — он должен начать вести себя как суверенный. Потому что сегодня нас используют. И завтра нас могут за это наказать — не только дипломатически, но и экономически.
Монополия на влияние сломана: как США заходят в зону “исключительных интересов” Москвы
Отмена поправки Джексона — Вэника в отношении Казахстана — событие, которое на первый взгляд может показаться рудиментарным. В конце концов, эта мера времён Холодной войны давно утратила практическое значение. Однако в дипломатии — особенно в азиатской — форма зачастую важнее содержания. И именно этот формальный жест со стороны Вашингтона следует воспринимать как сигнал: США делают Казахстану серьёзное предложение
Америка решила не просто присутствовать, а конкурировать. И выбор пал на самого логичного кандидата — Казахстан: достаточно крупный, достаточно стабильный и, главное, достаточно уставший от монополии соседей.
Инициатива выглядит как прямая цитата из учебника «дипломатии XXI века»: старый барьер демонтируют, старую обиду — символически вычеркивают. Это вежливое «мы видим вас», сказанное на языке, который в Астане хорошо понимают: через торговлю, технологии и переработку редкоземельных элементов, а не через мантры про «общую победу в 1945-м».
США заходят в регион, где Россия привыкла держать эксклюзив. И делают это максимально рационально. Не танками и не «цветными революциями», а через критические минералы, которые необходимы для «зелёной» экономики и высоких технологий. Дёшево не получится, но с перспективой: когда Китай начнёт жёстко ограничивать экспорт, у Вашингтона появится хотя бы одна альтернатива. И Казахстан — в списке первых.
В Кремле, вероятно, прочитали заголовки и покачали головой: «Опять эти американцы лезут». И тут легко представить, как кто-то в Совбезе с видом эксперта говорит: «Ну ничего, Астана — наш стратегический союзник. ЕАЭС, ОДКБ, всё будет нормально». Только вот Астана уже давно живёт по другой логике: «Да, союзник. Но не подданный».
Астана, очевидно, играет в долгую. С одной стороны — китайские инвестиции, включая недавнее участие CNPC в разработке месторождений в Мангистау. С другой — интерес со стороны Вашингтона, теперь уже институционально оформленный. И в центре — Казахстан, который умеет лавировать, не порывая с Москвой, но и не сближаясь окончательно ни с одним из центров силы. Модель — не альянс, а гибкий нейтралитет с максимальной выгодой.
Для Астаны это окно возможностей: конкуренция между великими державами создаёт уникальную позицию для привлечения инвестиций, технологий и политического веса.
Для Москвы — тревожный сигнал. В российской политической культуре «многовекторность» воспринимается не как суверенный выбор, а как ненадёжность. Кремль ожидает, что страны ОДКБ и ЕАЭС будут играть по сценарию «лояльность в обмен на ресурсы и безопасность». Но Казахстан выходит за рамки этой формулы.
Казахстан не хочет делать выбор между США, Китаем и Россией. Он хочет делать выбор из США, Китая и России. Это тонкая, но принципиальная разница. И если в Москве на это обижаются, то в Вашингтоне — аплодируют. Потому что у американцев сегодня есть редкий шанс сыграть в долгую в регионе, который Кремль всегда считал «прихожей» своего геополитического дома.
Астана становится моделью для других государств — Армении, Кыргызстана, Узбекистана — показывая, что отношения с США можно развивать без немедленной расплаты со стороны Москвы.
В сложившейся ситуации Москва, скорее всего, предпримет три хода:
📍Начнёт изображать обеспокоенность. Через статьи в «Известиях», реплики депутатов, тревожные «сливы» в Telegram.
📍Проведёт ревизию союзнических обязательств. Напомнит, кто кого защищал в январе 2022 года.
📍Попробует задушить лаской. Больше преференций, больше «братских» программ, больше кремлёвской риторики про «одну семью народов».
Но всё это — косметика. Потому что Россия теряет не только влияние. Она теряет монополию на смысл в регионе. Если раньше в Астане воспринимали «многовекторность» как компромисс, то теперь — как стратегию выживания. А выживать, как известно, проще с теми, кто предлагает технологии, а не только ностальгию.
Отмена поправки Джексона — Вэника в отношении Казахстана — событие, которое на первый взгляд может показаться рудиментарным. В конце концов, эта мера времён Холодной войны давно утратила практическое значение. Однако в дипломатии — особенно в азиатской — форма зачастую важнее содержания. И именно этот формальный жест со стороны Вашингтона следует воспринимать как сигнал: США делают Казахстану серьёзное предложение
Америка решила не просто присутствовать, а конкурировать. И выбор пал на самого логичного кандидата — Казахстан: достаточно крупный, достаточно стабильный и, главное, достаточно уставший от монополии соседей.
Инициатива выглядит как прямая цитата из учебника «дипломатии XXI века»: старый барьер демонтируют, старую обиду — символически вычеркивают. Это вежливое «мы видим вас», сказанное на языке, который в Астане хорошо понимают: через торговлю, технологии и переработку редкоземельных элементов, а не через мантры про «общую победу в 1945-м».
США заходят в регион, где Россия привыкла держать эксклюзив. И делают это максимально рационально. Не танками и не «цветными революциями», а через критические минералы, которые необходимы для «зелёной» экономики и высоких технологий. Дёшево не получится, но с перспективой: когда Китай начнёт жёстко ограничивать экспорт, у Вашингтона появится хотя бы одна альтернатива. И Казахстан — в списке первых.
В Кремле, вероятно, прочитали заголовки и покачали головой: «Опять эти американцы лезут». И тут легко представить, как кто-то в Совбезе с видом эксперта говорит: «Ну ничего, Астана — наш стратегический союзник. ЕАЭС, ОДКБ, всё будет нормально». Только вот Астана уже давно живёт по другой логике: «Да, союзник. Но не подданный».
Астана, очевидно, играет в долгую. С одной стороны — китайские инвестиции, включая недавнее участие CNPC в разработке месторождений в Мангистау. С другой — интерес со стороны Вашингтона, теперь уже институционально оформленный. И в центре — Казахстан, который умеет лавировать, не порывая с Москвой, но и не сближаясь окончательно ни с одним из центров силы. Модель — не альянс, а гибкий нейтралитет с максимальной выгодой.
Для Астаны это окно возможностей: конкуренция между великими державами создаёт уникальную позицию для привлечения инвестиций, технологий и политического веса.
Для Москвы — тревожный сигнал. В российской политической культуре «многовекторность» воспринимается не как суверенный выбор, а как ненадёжность. Кремль ожидает, что страны ОДКБ и ЕАЭС будут играть по сценарию «лояльность в обмен на ресурсы и безопасность». Но Казахстан выходит за рамки этой формулы.
Казахстан не хочет делать выбор между США, Китаем и Россией. Он хочет делать выбор из США, Китая и России. Это тонкая, но принципиальная разница. И если в Москве на это обижаются, то в Вашингтоне — аплодируют. Потому что у американцев сегодня есть редкий шанс сыграть в долгую в регионе, который Кремль всегда считал «прихожей» своего геополитического дома.
Астана становится моделью для других государств — Армении, Кыргызстана, Узбекистана — показывая, что отношения с США можно развивать без немедленной расплаты со стороны Москвы.
В сложившейся ситуации Москва, скорее всего, предпримет три хода:
📍Начнёт изображать обеспокоенность. Через статьи в «Известиях», реплики депутатов, тревожные «сливы» в Telegram.
📍Проведёт ревизию союзнических обязательств. Напомнит, кто кого защищал в январе 2022 года.
📍Попробует задушить лаской. Больше преференций, больше «братских» программ, больше кремлёвской риторики про «одну семью народов».
Но всё это — косметика. Потому что Россия теряет не только влияние. Она теряет монополию на смысл в регионе. Если раньше в Астане воспринимали «многовекторность» как компромисс, то теперь — как стратегию выживания. А выживать, как известно, проще с теми, кто предлагает технологии, а не только ностальгию.