Соседи сверху не перестают петь «С днём рождения» уже пять часов.

Часть 3/3

Честно, я никогда в жизни не видела такого ребёнка. Вся моя смелость испарилась в тот же момент. Я застыла, уставившись на всю эту сцену, и меня словно вывело из транса. Сердце сжалось в тугой узел – я поймала его взгляд на себе. В эту же секунду его улыбка медленно сползла с лица и превратилась в гримассу. Захотелось убежать, но моё тело не слушалось меня.

Мальчик резко дунул на свечи, а комнату поглотила тьма. Тьма, в которой что-то зашуршало в мою сторону. Я резко набрала в легкие вдох, захлопнула дверь и почти прыжками кинулась вниз по лестнице. Шорохи и царапанье потянулись следом. Я захлопнула свою дверь и в ту же секунду о неё что-то ударилось с другой стороны. Мои глаза расширились в ужасе, дыхание сбилось. Я еле как повернула замок, запирая дверь, по которой уже начали стучать.

Пение наверху оборвалось. Не знаю, откуда я набралась этой смелости, но я заглянула в глазок. На лестнице было совсем темно, но в полутьме я различала лицо, на которое смотрела в столовой комнате соседей. Только теперь мы были на одном уровне. Что невозможно. Это ведь был ребёнок. Был? Или вообще не был ребёнком? Чем больше я думала, тем яснее понимала, что поводов считать его ребёнком не было. Круглое лицо? Детская одежда? Заглядывать в уголки короткого воспоминания не хотелось. Тем временем удары по двери сменились скрежетом. Я крикнула, что сейчас же вызову полицию. Голос захлебнулся. По силе ударов было понятно, что дверь долго не выдержит.

И тут сверху раздался отчётливый звук. Удары и царапанье моментально стихли. Открылась дверь. Дверь пожилой пары, подумала я.

— Эй, да что вы тут устроили? Вы понимаете, сколько сейчас вре….

Голос резко оборвался. Я прислушалась, почти не дыша. Ни крика, ни звука. Ничего. Слабое царапанье, потом шарканье, следом тихий плач, больше похожий на сдавленные всхлипы. Я судорожно набрала в полицию и начала шептать, что происходит, боясь, что меня услышат.

Пока я объясняла, снова посмотрела в глазок. Прямо напротив была та самая гримасса: глаза налитые кровью, словно провалились внутрь черепа.

— Приходите в следующем году. Мы потому и оставили дверь приоткрытой, — донёсся взрослый голос из рта двенадцатилетнего ребёнка. Я всхлипнула и пригнулась, будто это могло меня спасти.

Полиция приехала через полчаса. Чудовищно долго. Они поднялись и оцепили весь второй этаж. Никаких подробностей. Пришлось ждать новостей и довольствоваться расплывчатыми ответами на многочисленные звонки.

— Мисс, наверху никогда не жили дети. Двое – взрослые. Ещё двое… Притворялись детьми.

Они отказались давать комментарии по поводу того, что стало с пожилой парой. Пробормотали что-то про похищение, резню, потрошение… Среди многочисленных жертв были заложники, которых заставляли играть роли. «Подарками» были куски плоти. Игрушки были из костей, перевязанные бантиками. Одним из таких подарков также являлось ожерелье из зубов.

Сейчас мне тяжело. Я стараюсь вывезти вещи, не возвращаясь в этот дом. Продать или сдать квартиру не получается. Разве что фанату тру-крайма. Я перебралась к родителям, попросила поставить дополнительные замки на двери и окна. Установила камеры по всему дому.

Они думают, что я параноик. Что у меня ПТСР.

Однако я просмотрела камеры дома той ночью, которые снимали площадку у моей двери. Именниник, с которым я говорила, не возвращался наверх. Он просто подполз к окну и выпрыгнул.

Я не знаю, где он сейчас. Надеюсь, он тоже не знает, где я.