Может показаться, что всё это представляет лишь архивный интерес, однако это не совсем так. Декарт и Спиноза предлагают два альтернативных взгляда на то, как формируются наши убеждения. Психолог Дэниел Гилберт называет их картезианской и спинозианской процедурой. Они до сих пор обсуждаются в психологии (например, статья 2022 года). Обе процедуры представлены на схеме. Спинозианская устроена так: вы берёте какое-то убеждение и тут же принимаете его; далее вы можете подвергнуть его проверке и либо утвердить его, либо попытаться изгнать, приобретя другие убеждения, исключающие первое. Картезианская процедура: вы берёте какое-то убеждение и помещаете его в своего рода карантин; вы проверяете это убеждение и дальше либо принимаете, либо не принимаете его.

Сам Гилберт отдаёт предпочтение спинозианской процедуре. То, почему спинозианская процедура кажется ближе к истине, можно продемонстрировать на примере одного из знаменитых экспериментов Пола Розена. Испытуемым предлагается выпить чаю с сахаром. Сахар лежит в банке с надписью «Цианид натрия. Яд». При этом испытуемые точно знают, что это неправда. Контрольной группе предлагается сахар из сахарницы. Те, кому предлагали сахар из банки с надписью «Яд», брали его менее охотно. Спинозианская процедура формирования убеждений объясняет такое поведение лучше, чем картезианская: у вас формируется убеждение, что в банке яд, когда вы видите надпись, а потом это убеждение вступает в конфликт с другими, и совсем не факт, что эта борьба закончится в пользу убеждения, что порошок в банке абсолютно безопасен. По Декарту же мы должны были бы сначала поместить убеждение о том, что в банке яд, в «карантин», оценить его, отбросить и с чистой совестью принять убеждение, что в банке сахар.

Как я себе представляю подписчика канала за чтением. (Портрет Спинозы кисти Франца Вульфхагена, 1664.)

Медленно догорает костер из дедлайнов,
Не пишу в телеграм ничего.
Типично.

Читателям, давно подписанным на мой канал, хорошо известно, что я иногда пропадаю на месяц или два. Но я всегда возвращаюсь. Уже не верю в то, что с этим можно что-то сделать: ну вот так я веду канал, характер такой.

Новый год неумолимо приближается и пора задуматься о том, что хорошего мы сделали в уходящем году. Завтра мы с Антоном Кузнецовым будем обсуждать итоги 2024 года на радио «Серебряный дождь», аж в 9 часов утра.

Скоро (ещё в этом году) выйдет новый номер «Финикового компота», посвященный аргументу зомби. Этот выпуск — итог полемики, получившей широкую известность в узких кругах под названием Первой войны Тараса. Все активные участники этой дискуссии внесли свой вклад в этот номер. Ну и, раз уж пока что была только первая война, значит стоит ждать и вторую. Предполагаю, что после публикации «Компота» она и начнется. А этот зомби-иллюзионист — иллюстрация к моей статье.

Итоги года подведены на "Серебряном дожде". Спасибо ведущим Андрею и Татьяне!

Собака Умка: лежит в студии, слушает эфир, дается погладить.

Этому каналу уже два года. Я считаю именно года, а не подписчиков: подписчики приходят и уходят (ох, и напишу ведь я когда-нибудь такое, что все разбегутся, открою своё истинное философское нутро), а года как-то не уходят. Итак, резюмируем. Лучшее, на мой собственный взгляд, что я сделал в 2024 году на этом канале.
1. Много постов про сознание ИИ, начиная отсюда, и заканчивая ещё не скоро.
2. Три интервью с непальской конференции о сознании животных: с Джонатаном Берчем, с Николасом Хамфри и с Константином Анохиным.
3. Эпистемологический контраргумент против аргумента манипуляции. Надо бы его ещё доработать.
4. Самый просматриваемый пост в истории этого канала – пародия на обложку журнала «Логос», запустившая флешмоб в философском телеграме.
5. Наконец, моё любимое – аргумент куба агонии.

Наблюдение по поводу приема зачетов в этом году. По двум моим курсам (один совместный с Антоном Кузнецовым) я проверил около 70 эссе на английском языке. Ожидаемо, большое их количество было написано с использованием ИИ. Это было предсказуемо, этого все боялись, однако результат, скорее, внушает оптимизм. Дело здесь вот в чем. Недобросовестные студенты, по-видимому, генерируют эссе так: в качестве промта дают чату тему, ну и на выходе получают эссе на эту тему, основанную на какой-то общей информации из интернета. Или даже не очень общей, но точно не на той, которая давалась в курсе. ИИ, конечно, может написать и эссе, соответствующее материалам курса, однако для этого ему нужно быть в состоянии правильно написать промт. А для этого нужно хотя бы в общих чертах понимать, о чем был курс и что должно быть в эссе. Я сравниваю это с опытом применения Midjourney. Если вы попросите её нарисовать кота, она нарисует кота. Но если вы хотите получить очень конкретного кота определённой расцветки, в определённой позе, на определённом фоне, вы должны уметь задавать правильный запрос. Это сложно, этому нужно учиться, и для этого нужно иметь очень четкое представление о желаемом результате. Так что написание эссе всё ещё представляется эффективной формой отчетности и, возможно, ещё более актуальной в связи с распространением ИИ. Мы сейчас только учимся жить с большими языковыми моделями, и важно, чтобы студенты понимали, что нейронки, несмотря на свою могучую силу, не сделают за них всю работу по щелчку.

Я уж было на секунду подумал, что продуктивно поработал в этом году, но тут раздался голос Евгения Логинова: «Подержи моё пиво». Раз: книга на 928 страниц про доказательства бытия Бога (оформляйте предзаказ). Раз с половиной: «Неискусственный интеллект» про эту книгу. Два: «Финиковый компот» про зомби (и я, и я там есть). И добивающий: статья во «Фронтирах психологии», не оставляющая камня на камне от чалмерсовских возражений против аргумента разоблачения. Всем бы нам так работать в новом году: по-стахановскилогиновски.

А вот и новый номер «Финикового компота» в бумаге. Скоро он должен появиться онлайн. Главный материал номера — подборка эссе российских философов по проблеме философских зомби, собранных в материал под названием «Зомби: представимость, возможность, опасность». Начинается этот текст с очень полезного словарика, в котором приводятся краткие и ясные определения специфичных для спора об аргументе зомби понятий: представимость (идеальная, отрицательная, положительная), возможность (физическая, метафизическая, логическая, доксастическая) и других. Я планирую прокомментировать некоторые эссе по мере их прочтения.

Первым идёт текст Константина Морозова. Константин утверждает, что зомби представимы, но невозможны: «Уже сейчас у нас есть хорошие основания думать, что идея зомби каким-то образом противоречива, пускай мы не можем указать на конкретную проблему. Так, возможность зомби, насколько я понимаю, влечет за собой истинность эпифеноменализма, но у нас есть хорошие основания считать, что эпифеноменализм ложен и квалиа имеют каузальную силу». Интеракционизм — это, пожалуй, концептуально самый надежный путь для квалиа-реалиста, однако Константин предпочитает точку зрения, которую он называет нередуктивной версией физикализма и даже «дуалистическим материализмом». По поводу дуалистического материализма у меня есть стойкое ощущение, что эта идея каким-то образом противоречива, хотя я и не могу указать на конкретную проблему.

Константин полагает, что даже представимость зомби может создать серьезные проблемы для иллюзионизма: «Если бы [иллюзионизм был верен], то наши попытки представить зомби сталкивались бы с явным противоречием, поскольку у нас было бы ясное и отчетливое понимание того, почему факты о сознании исчерпываются фактами нашего поведения и нейрофизиологии». Для ответа на этот аргумент я использую аналогию. Мы сейчас знаем, что биологическая жизнь имеет исчерпывающее научное объяснение, однако само наличие такого объяснения не исключает представимости или даже существования какой-то виталистской силы, которая действует параллельно с физическими процессами. Предположение такой силы с точки зрения науки избыточно, но не противоречиво. То же и с квалиа. Иллюзионист должен сказать, что у нас есть исчерпывающее научное объяснение сознания, однако представимы ещё какие-то нефизические свойства, просто существующие параллельно с физическим миром. Поэтому существа с феноменальным сознанием представимы и возможны. Ну а зомби? Они, конечно же, возможны, потому что мы и есть философские зомби. И это, кстати, совсем не плохо. В прошлом году мы с Константином дискутировали по поводу моральных последствий иллюзионизма (у этой дискуссии ещё будет продолжение), и я уверен, что он не только не вреден для этики, но и даже полезен, так как ведёт к эгалитаризму. Ведь, как известно, человек человеку — волк, а зомби зомби — зомби.

Философское кафе сегодня опубликовало стихотворение «Бертран Рассел», принадлежащее перу молодого поэта Родиона Шафикова. Всем рекомендую посетить его страницу на стихи.ру. Впечатление от «Бертрана Рассела» можно усилить «Витгенштейном».

Появилась электронная версия «Финикового компота», Константин Морозов ответил на мою критику, а Эннеадов прокомментировал мою собственную статью.

Логично было бы обсуждать зомби-эссе по порядку, однако я при чтении почти сразу перескочил к реплике В.В. Васильева. И тут я не могу молчать. Вадим Валерьевич пишет:

Прежде чем говорить о представимости зомби, т.е. существа, физически и функционально неотличимого от обычного человека, но лишенного феноменальных состояний, эталоном которых являются переживания радости и боли или ментальные образы, ответим на вопрос, представим ли, к примеру, электрический чайник без внутренне присущих ему феноменальных состояний. Если вы считаете, что да, постепенно изменяйте в воображении форму этого чайника, материал, из которого он сделан, и подвижность его частей, пока он не будет выглядеть и функционировать не как чайник, а в точности как обычный человек. Ни на одном из этапов этих постепенных изменений вы не найдете оснований сказать, что теперь вы не можете представить отсутствие феноменальных состояний.

Мне не кажется, что этот мысленный эксперимент даёт нам что-то для лучшего понимания зомби. Более того, сама форма такого рассуждения кажется мне вредной для теории самого же Васильева. Давайте развернём аргумент: представим себе человека, обладающего феноменальным сознанием, который трансформируется в чайник. Ни на одном из этапов этих постепенных изменений вы не найдете оснований сказать, что теперь вы не можете представить отсутствие феноменальных состояний. Получаем представимость сознательного чайника. Я бы сказал, что это сведение к абсурду. Думаю, даже коллеги-панпсихисты со мной согласятся, потому что в современном панпсихизме сознание обычно приписывают либо фундаментальным элементам мира, либо космосу в целом, но не чайникам. И вряд ли проблема комбинации разрешима в этом случае. (Коллеги-панпсихисты могут заменить «феноменальное сознание» на «единое сложно устроенное состояние феноменального сознания»; по логике Васильева должно получаться, что у нас ни на каком этапе не будет оснований отрицать его наличие у чайника.) Если же при превращении человека в чайник вы в какой-то момент скажете, что вот здесь сознание пропадает, то вы должны и в случае с превращением чайника в человека утверждать, что в такой же момент сознание появляется

Лучший подарок для философа — это книга критика. У Вадима Валерьевича сегодня день рождения, с которым я его от всей души поздравляю!

На чьей стороне здравый смысл?

Несколько авторов зомби-эссе из «Финикового компота» уделяют особое внимание здравому смыслу в отношении сознания: Александр Гусев, Евгений Логинов и Ермоген Грилль. Александр Гусев рассуждает таким образом: из представимости зомби следует эпифеноменализм (отрицание каузальной действенности сознательных состояний). С точки зрения здравого смысла положение «Сознание обладает каузальной ролью» более правдоподобно, чем мыслимость зомби. Следовательно, нам лучше пожертвовать аргументом зомби, но сохранить каузальную действенность сознания. Обсуждая тот же самый ход мысли, Ермоген Грилль отмечает:

В соответствии со здравым смыслом сознание каузально действенно, а аргумент зомби прямо ведет к эпифеноменализму. Получается, что, если исходить из здравого смысла относительно сознания и принимать аргумент зомби, то это ведет к противоречию здравого смысла самому себе.

Вывод Ермогена мне кажется более правдоподобным, чем заключение Александра. Аргумент зомби, действительно, раскрывает важный аспект понятия феноменального сознания — его несводимость к физическому, и открывающееся противоречие с каузальной действенностью сознания, скорее, говорит об антиномичности здравого смысла: вы не можете разрешить антиномию просто отрицая один из её членов. Это догматизм. (Кстати, Александру ещё нужно объяснить наличие у нас того, что К.В. Анохин в своём эссе назвал «иллюзией способности представлять себе зомби».)

Как известно, Кант разрешил первые две антиномии чистого разума, приняв тезис о том, что мира, понятого в сильном смысле (как разом данного агрегата всех вещей), не существует. Его существование — это видимость, иллюзия чистого разума. Таким же способом можно разрешить и нашу антиномию здравого смысла. Мы все согласны с тем, что существуют такие ментальные состояния как ощущение красного, боль, страх, намерение выпить кофе, вера в справедливость; и мы все согласны, что эти ментальные состояния влияют на наше поведение. Противоречие между этими положениями здравого смысла появляется только в том случае, если мы понимаем эти ментальные состояния как феноменальные. Признание их феноменальности иллюзорной тут же снимает антиномию. Поэтому иллюзионизм великолепно согласуется со здравым смыслом.

Я полностью согласен с критикой муровского возражения против аргумента разоблачения, предложенной Евгением Логиновым (это в «Вестнике Московского университета. Серия 7: философия»): частью здравого смысла является не утверждение «феноменальное сознание существует», а «ощущение боли существует». К этому можно прибавить тезис о каузальной действенности боли и других ментальных состояний. Правда, сам Евгений в своём эссе выражает надежду на то, что муровское возражение ещё удастся спасти:

Мне кажется продуктивной идея о том, что, даже если феноменальное существует, аргумент разоблачения все равно будет утверждать, что мы не обязаны признавать его существование. А это вызывает подозрения в осмысленности аргумента разоблачения как такового.

Боюсь, эта линия защиты муровского возражения совершенно безобидна. Дело в том, что указанная особенность — это не баг, а фича аргумента разоблачения. Давайте возьмём для примера аргумент разоблачения против существования снежного человека. Все убеждения людей, верящих в существование снежного человека, могут быть объяснены без отсылки к нему; если это так (а это так), то им нужно отказаться от веры в снежного человека. Осмысленность этого аргумента не вызывает сомнений, даже если снежный человек существует. Если же будут обнаружены сильные свидетельства существования йети, то сторонник аргумента разоблачения, конечно, должен будет признать свою неправоту. То же и для феноменального сознания: вместо того, чтобы опровергать аргумент разоблачения, квалиа-реалистам стоит поискать дополнительные сильные свидетельства в пользу их тезиса.

Еще один комментарий по поводу эссе Евгения. Он утверждает, что при исследовании сознания мы должны следовать принципу Отсутствия полной познавательной безопасности в отношении феноменального. Безопасность (safety) — важное понятие современной эпистемологии. Оно имеет разные технические оттенки. Я приведу определение Эрнста Сосы для «безопасности относительно основания»:

Убеждение не может конституировать знание, если субъект (the believer) мог бы очень легко обладать таким же убеждением на том же основании, тогда как основание было бы ложным.

Евгений описывает этот принцип таким образом:

На основании общего фаллибилизма мне представляется, что интроспекция не может быть абсолютно безошибочной.

Я полностью согласен с этим принципом. Одним из важных направлений аргументации иллюзионистов является подтверждение тезиса о ненадежности интроспекции. Я бы ещё дополнил это положение тем, что для многих теорий интроспекции (теорий знакомства, например) вопрос о её эпистемической безопасности вообще является неразрешимым, что также делает интроспекцию сомнительной познавательной процедурой. Евгений дополняет этот принцип таким комментарием:

Однако это не значит, что она ошибается всегда.

Разумеется, не значит. Даже иллюзионист не станет отрицать того, что интроспекция часто даёт нам знание о себе. Например, я знаю, что я верю в то, что Москва — столица России. Также иллюзионист, на мой взгляд, не должен отрицать того, что я интроспективно знаю, что я существую, что у меня есть какие-то ментальные состояния, что я единый субъект хотя бы некоторых из них. Однако в определенных типах случаев интроспекция систематически ошибается. Сравните это с иллюзией движения на приложенной картинке. Сама по себе эта иллюзия не показывает того, что зрение никогда не даёт нам знания о мире. Просто в некоторых типовых случаях оно некорректно репрезентирует предмет. Сторонники феноменального сознания, которые соглашаются с тем, что иногда интроспекция, действительно, ошибается в отношении феноменального сознания, но настаивают, что это нельзя распространить на все случаи, рассуждают примерно так: да, эта картинка, действительно, создает иллюзию движения, хотя сама не движется; однако из этого не следует, все подобные картинки, на самом деле, не движутся.

Я предполагал, что довольно быстро откомментирую все зомби-эссе, но они все такие интересные, такие интригующие.

Дмитрий Волков рассматривает представимость зомби с точки зрения третьего и первого лица. О представимости с точки зрения первого лица он пишет: «Философский зомби — это человек без квалиа. Но мы не можем представить себе что-то с позиции первого лица без сопутствующего представлению квалиа. Представление является сознательным состоянием, поэтому представить бессознательное состояние зомби невозможно». Я понимаю этот аргумент таким образом: я не могу представить себя-зомби, потому что такое представление уже предполагает наличие квалиа. Нужно отметить, что представление, о котором здесь идет речь, — это представление в воображении, то есть не то, что обычно обсуждается в литературе: идеальная, положительная, первичная представимость. Однако такая представимость, на мой взгляд, тоже заслуживает обсуждения, потому что многие, обсуждая аргумент зомби, имеют в виду именно её. Это определённый тип prima facie представимости, и, если показать, что зомби непредставимы в таком смысле, это может создать некоторые проблемы для идеальной представимости.

По логике Волкова получается, что я не могу не только представить зомби, но и себя без сознания. Однако я вполне убеждён в том, что я в какие-то промежутки времени лишён сознания, а также в том, что когда-то я его окончательно лишусь. Представьте, что вы находились под общим наркозом. Вы понимаете, что находились в этом бессознательном состоянии по косвенным признакам: вы помните, как вам сделали укол, потом темнота, потом вы приходите в себя, обнаруживаете себя в новом месте и так далее. Я могу представить себе такую ситуацию. Далее, представим себе «мир зомби под наркозом». Это мир, совершенно тождественный нашему на небольшом промежутке t2–t3, при этом законы этого мира включают все физические законы нашего мира и ещё дополнительные. Эти дополнительные законы приводят к тому, что все существа, обладающие феноменальным сознанием в момент t1, лишаются его в момент t2, и до момента t3 эти дополнительные законы не проявляются. В момент t4 все «в мире зомби под наркозом» приходят в себя и понимают, что какое-то время находились без сознания. Я вполне могу представить себя в таком мире. Расширяем промежуток t2–t3: пусть он сначала охватывает час, потом день, потом год. Может ли он охватить всю жизнь отдельного человека? Может ли он охватить всю мою жизнь? Мне кажется, я могу себе это представить: момент t3 может и не наступить. Я могу умереть, не приходя в сознание. И я могу это представить. То же и для момента t2: ведь когда-то я не обладал сознанием. В конечном итоге, я могу представить себе настоящий зомби мир, в котором нет t1 и t4. В этом мире, как бы печально это ни звучало, никто не достигает уровня развития феноменального сознания взрослого человека из нашего мира, и все умирают, не приходя в сознание.

Культурный офф-топ
Всем очень рекомендую заглянуть в Пушкинский музей и взглянуть на картину Луки Джордано "Святой Себастьян". Картина выставляется впервые: она находилась в запасниках, потом её реставрировали и представили публике лишь в январе.

Вадим Валерьевич Васильев отвечает на моё возражение против его аргумента зомби-чайника. Презентация "Финикового компота" в МГУ.

Вадим Валерьевич защищает свой зомби-чайник.

Дэвид Чалмерс

Монстры жаждали наших мозгов, а не крови,
хотели открыть черепушки, как бочки винные.
Это были философские зомби,
при взгляде со стороны их сперва не видно.

Мы, конечно, забаррикадировались в помещении,
порядком перепугавшись, но не отчаясь.
Отстреливались от зомби с перерывами на общение.
Рядом со мной оказался философ по имени Дэвид Чалмерс.

За окном был припаркован его Харлей.
Написал Чалмерс книгу, сверкая глазами горящими,
про всю эту страшную нежить - философский зомбей.
Он запас австралийского пива добротный ящик.

Его волосы были красивые, длинные и седые,
а куртка - коженная и черная,
сигаретами, автодорожным дымом
за поездки по трассе изрядно так прокопченная.

И в зомбинный не страшно с ним апокалипсис,
да и в китайской комнате не пропадешь тоже,
однако наш положняк весьма накаливался.
Зомби совали в дверь философские рожи.

Только больше меня пугало, что каково быть летучей мышью
иль пауком с восемью глазами,
или китом, который пол дня не дышит,
я не знал, и родные мои не знали.

А там зомби вломились, бегут на нас,
время свинцовой дроби и крови литься.
Чалмерса не впечатлил пример с пауком, у которого восемь глаз.
Он из Австралии, он пауков не боится.


Хочу поздравить с днём рождения философа Артема Беседина, пожелать ему больших успехов во всех занятиях и поблагодарить за внимание, проявленное к моему творчеству :)