О влечении к смерти

У Фрейда есть размышления про то, как живой организм защищается от способных навредить ему воздействий. И есть два источника травмирующего воздействия: внешний и внутренний, Фрейд первый начинает утверждать, что в самом человеке есть нечто, способное своим воздействием на него же сравниться с самой жуткой угрозой, приходящей из вне. И проблема в том, как с этим обходиться: он, человек, ищет источник угрозы всегда во вне, чтобы противопоставить ему свои механические, моторные способы совладания - бежать, напрягать мышечный каркас, бить... Но, пишет Фрейд, эти средства оказываются совершенно бесполезными, когда источником воздействия является что-то внутренне: человек бросает все свои силы на преодоление чего-то во вне, не зная что источник внутри, перед которым он оказывается бессилен. Это как государство, которое все свои экономические, людские и пропагандистские силы направляет во вне, но становится жертвой силы внутренней, которая не замечалась и перед которой оно бессильно.
В эту страшную ночь, после долгого просмотра репортажей о событиях, мне приснился сон, который по ощущениям продолжался всю ночь: я просыпался, засыпал, сон продолжался с той же точки, и так до самого конца.
Мне снится, что мы с супругой захвачены чеченскими террористами. И штука в том, что мы теперь должны для них реализовать теракт, что-то взорвать. Мы делаем вид что согласны, чтобы сохранить свою жизнь, и они нас принимают как равных себе, уважительно, но одновременно следят за каждым нашим шагом, всё время рядом вооружённые люди. Я говорю супруге, что втеревшись в доверие - можно попытаться убежать, и сообщить о готовящемся, предотвратить теракт, но она объясняет, что есть моральные резоны, которые заставляют нас идти до конца, хоть это и гарантированно скорее всего смертельно. Проснувшись - я совершенно не помню этих резонов, но во сне мне это казалось абсолютно разумным, обоснованным, и на самом деле я сам разрывался между этим убежать и совершить «должное». То есть, убежать как бы можно было попытаться в любой момент, не так уж за нами и следили, но своей продолжительностью сон обязан вот этому «внутреннему», представленному супругой, «борьбе» с ним, и которое собственно и толкает на этот смертельный шаг.
Вроде бы, по явному содержанию сна, мы, то есть я, я соглашаюсь на то, чтобы совершить смертельный для самого себя теракт, чтобы террористы меня не убили. Умереть, рискнуть жизнью, чтобы сохранить жизнь. Ну не парадоксально ли? При этом есть все возможности этого избежать, достаточно решиться. Но, есть что-то во мне, что оказывается согласно с таким положением дел, что готово принести эту жертву, во имя... Во сне - это некие моральные, нравственные и очень логические основания. И вот первая интерпретация: всё, что относится к морали, нравственности, логике, что «понятно» - всё это относится к структуре, именуемой Я, речь о моём Я, вечно ищущем компромиссов со всеми другими, обосновывающее, логичное и разумное. А с другой стороны - другое влечение, оно просто предлагает не участвовать в этом во всём, просто по определению, убежать с женщиной, вопреки в том числе всему тому, что она говорит, уйти со сцены (!). И сон кстати сразу заканчивается, как только решение уйти принято - занавес, в остатке я и женщина.
Человеческое Я - самое мучительное и притягательное в устройстве нашей души. Чуть позже Фрейд будет говорить о «влечениях Я», сравнимых с тенденцией к самосохранению, и противопоставлять их влечениям сексуальным. И мы видим на примере сна, как влечение Я, направленное на сохранение, но на самом то деле не жизни, а существующего порядка, на поверку оказывается смертоносным. И здесь можно восхититься точностью и остроумием бессознательного: порядок, который моё Я охраняет - это порядок террористов, что толкает меня стать подобным им и в конце концов отдать свою жизнь.
Потом, уже потом, на месте влечения Я к самосохранению Фрейд установит влечение к смерти.

Чёрт, прикиньте было бы круто если бы Зеленский выразил соболезнования?
Влечение к смерти сильнее

Просто. Идеальный фильм для сегодняшнего дня.

https://www.kinopoisk.ru/film/5283168/

Короткое пояснение к предпоследнему посту:
Опираться стоит на теорию множеств. Дано: есть два множества А и Б. Задача: как объединить эти два множества, чтобы возникла «общность»?
Необходима внешняя точка, назовём её Т, т.е. элемент, не принадлежащий каждому из этих множеств. Этот элемент позволяет создать новое множество, являющееся объединением множеств А и Б и описываемое правилом: множество элементов, по отношению к которым Т является внешним, или чуждым.
Как этот выбор и это решение перевести на язык психоанализа?
Это выбор между: 1) создать связь А и Б - это выбор, названный Фрейдом либидинальным. Для его совершения нужно немного отказываться от того, что Фрейд назвал нарциссизмом, или влечением Я. Объединяясь, создавая связь, я неминуемо теряю что-то на уровне собственного Я, но создаю связь с другим.
2) Выбор нарциссический, и одновременно связанный с влечением к смерти. Включить элемент Т в собственное множество (например А) для увеличения его мощности, или усиления его детерминированности. Использовать его как дополнительное усиление в нарциссическом противостоянии А и Б.

Русского национализма не существует в природе, заявил патриарх Кирилл.

Читая параллельно «Психологию масс...» Фрейда: «Массы никогда не знали жажды истины. Мнимое имеет преимущество над реальным и масса не знает различий».
И в этом суть. Означающее само по себе так устроено, что оно ставит вопрос об истине, ибо само по себе означающее ничего не значит и нуждается в интерпретации, то есть можно сказать так: произнеся вот это слово - что ты имеешь в виду, что подразумеваешь, какова истина твоего высказывания?
Почему произнесённое патриархом - это не утверждение, которому можно возражать и по отношению к которому можно задать вопрос? Оно находится как бы в иной плоскости, в ином измерении, где вопрос об истине поставлен в принципе быть не может. Здесь означающее как бы теряет своё основополагающее свойство быть тем, что интерпретируется, что вступает в связи с другими означающими и т.о. вводит измерение истины. Отдельное означающее как бы впрессовывантся в то, что называется голофраза («Русского-национализма-не-существует») и приобретает именно что общий воображаемый (!) смысл, напрямую вытекающий из голофразы, и не предполагающий вопроса.
С этим в своё время очень остроумно обошёлся Рене Магритт, со своим « Ceci n’est pas une pipe »

Возможно, самое время рассказать эту историю. Уже больше двух лет тому назад, в самый разгар пандемии, я узнал о скором выходе фильма «Adieu, Lacan». Сценарий фильма основан на истории Бетти Милан, бразильской писательницы и аналитика, имевшей опыт личного анализа у Лакана, который она, в частности, описала в своей новелле «Lacan’s Parrot».
Полный энтузиазма, я нашёл координаты режиссёра и предложил ему совместный проект: я делаю перевод фильма, и мы устраиваем премьерный показ в России с дискуссией, с участием автора, и может быть даже когото ещё... Он с радостью воспринял эту идею, я получил доступ к фильму и довольно быстро сделал первый черновой перевод (субтитры). И вот тут грянула война... Мне показалось, что это событие должно было лишь усилить наши мотивации, ведь в этом мире, который трещит по швам и рвутся все связи, так важно нам, людям не чуждым психоанализу, сохранять то единственное, что ничем не гарантировано, но ценность чего понятна именно нам - человеческие связи. Но, вот ответы перестали приходить, и мне дали понять, что в сложившейся ситуации премьеры в России не будет.
И это важная история, ибо оказывается, правда я и так это знал: знания о психоанализе или даже психоаналитическое знание и свойственная психоанализу этическая позиция — это совершенно разные вещи. В этом фильме мы видим, как юная пациентка Лакана постепенно как бы вылущивается, расцветает, оживает, отбрасывая благодаря Лакану то, чем она была схвачена: культурные предрассудки, история предков, разница языков и культур. Но история вокруг фильма - как раз о невозможности это преодолеть.

PS: Кстати, правда уже пиратским способом, как водится на этой платформе, фильм вполне можно посмотреть в ВК.

Завтра, в субботу, в 16 по Москве, продолжение семинара. Можно послушать


Тема: Начала. Усложнение папочки

Войти Zoom Конференция
https://us02web.zoom.us/j/9666546521?pwd=d0dlQ0pGVjdnUmplOE55UmxLa3Vzdz09

Идентификатор конференции: 966 654 6521
Код доступа: 008008

Значит так, бросаем все семинары и прочее - и смотрим. Почему? "Потому что ты пьяная, а я нет", потому что это кино, которое как оно должно быть - с пропиткой и кремом, и ещё черно-белое сверху, и потому что это дико смешно и бесстыдно прекрасно - а что если на место тарантиновского безусловного насилия поставить безусловное добро, да в наше время, да и как это смешно!
Пока лишь одну серию, но достаточно вкусно чтобы сказать что сказал.

https://www.kinopoisk.ru/series/5080554/

Продолжение следует...

https://www.svoboda.org/a/uchyonye-zayavili-o-vozmozhnom-soznanii-dazhe-u-nasekomyh-/32913499.html

Просто пусть побудет здесь.
Интересно об этом подумать в контексте очеловечивания/обесчеловечивания, чем мы становимся друг для друга.

P.S. и как контекст: особый человек-объект дискурса, с которым мы например сталкиваемся в сети: он что-то покушал, что-то купил, сделал упражнения... В этом контексте я просто настаиваю что животное обладает сознанием!

О первертной борьбе с перверсией

«Издательство АСТ выпустило биографию Пазолини, закрасив черным несколько страниц. Книга Роберта Карнейро «Пазолини. Умереть за идеи» рассказывает о жизни и творчестве итальянского режиссера и поэта Пьера Паоло Пазолини. Фотографию разворота книги опубликовал журналист Иван Давыдов Как пишет телеграм-канал «Осторожно, новости» примерно пятая часть текста в российском издании закрашена черным цветом.
В частности, под цензурой оказались фрагменты, рассказывающие о сексуальности и личных отношениях Пазолини, который был открытым геем.»

Перед нами прекрасный клинический пример как раз формирования перверсии, то есть извращения, в самой что ни на есть его классической, если не сказать канонической, форме. То есть пытаясь изъять то, что Господину видится как неподобающее, извращённое с его точки зрения, вводится самое что ни на есть скаберзное.
Классический пример, с которого можно сказать начинается рассмотрение Фрейдом психических механизмов перверсии - это случай маленького Ганса, когда мальчишка применяет по отношению к образу собственной матери, в связи с вопросом о разнице полов, особую форму отрицания: у нее типа этой штуки нет, но на самом деле её просто не видно, она прикрыта. Это достойная нашего внимания тема: особая форма отрицания, вводимая здесь Фрейдом, которая не столько отрицает, изымает что-то, но скорее сохраняет и даже производит.

Идея нашего с вами Господина состоит в том, чтобы контролировать, в смысле защищать, нормативные формы наслаждения (как бы нелепо это ни звучало). Соответственно нужно изъять из обращения упоминание того, что запрещено. Но, но... Здесь, как это ему свойственно, он путает пропаганду и наслаждение. Пропагандой заразить очень легко, идеи, как и вирусы, передаются очень просто и порой быстро. Но наслаждение! Чтобы им заразиться - его нужно хоть немного вкусить, испытать, иначе - оно не работает.
И здесь важно разделять, раз уж речь о литературе, три вещи: текст о наслаждении, наслаждение от текста и наслаждение в тексте. Заразным здесь является только последнее, первые два - это к литературоведению. Приведу пример. Есть такие "извращенцы", которые, в силу... не знаю чего, когда пишут свои сообщения, то, используя матерные слова, на место некоторых букв ставят "*". Это пример того, как вместо возможного наслаждения от текста или текста о наслаждении появляется наслаждение в тексте, ибо автор заставляет вас самих быть автором, то есть самим заполнять пробелы, производить скаберзное.
Наш Господин совершает то же самое: на место текста, который сам по себе является барьером между моим наслаждением и наслаждением другого, он ставит знак изъятия, открывающий измерение бесконечности, чего угодно, невозможного, самого мерзкого и невыносимого, от чего я только и пытаюсь отгородиться.
Спасибо тебе Господин, ты учишь нас клинике, но твой идиотизм гораздо опаснее того, чего ты боишься и чего пытаешься избежать.

Многострадальный пару раз переносившийся заключительный семинар серии об отце.

Информационный повод:
Правительство предложило вернуть участникам вторжения в Украину водительские права, если их отобрали из-за пьяной езды или ДТП с пострадавшими.
О готовящихся поправках в КоАП сообщает «Коммерсант». Вернуть права могут тем контрактникам, мобилизованным и «добровольцам», которых лишили их не только за езду в нетрезвом виде или ДТП с пострадавшими, но и за выезд на встречную полосу.

Вопрос о том, как Закон представлен в психическом, как он устанавливается и функционирует.
Скажем так, изначально, для ребёнка, закон неотделим от запрета и включается в любовную диалектику. То есть: для того, чтобы сохранить любовь Другого, матери, необходимо выполнять её требования, например выраженные в форме запрета. Получается, что здесь запрет носит персональный, личный характер (он непосредственно связан с Другим), и является продолжением его, этого Другого, желания. Я отвечаю, соответствую, желанию Другого, чтобы сохранить его любовь.
Получается, несмотря на то, что присутствует формальная сторона закона - запрет - о законе здесь речь не идёт, а о лояльности Другому, о работе, выигрышем которой является любовь Другого. О таком Другом Лакан скажет, что в его основе лежит "каприз", то есть его желание ничем не модерируется, оно абсолютно, а подобие закона действует лишь по отношению к ребёнку, который таким образом превращается в a-sujet (то есть "не субъект" или "недосубъект", можно ещё перевести используя глагол asujetir - кто-то подчинённый).
Собственно закон, как будущая психическая инстанция, возникает в тот момент, когда ребенок сталкивается с тем фактом, что Другой не абсолютен, он ограничен в своих возможностях, он сам чему-то подчинён. И то, чему он, этот Другой подчинён - можно прочитать, постичь. Это и есть Закон, внешняя, предсказуемая, интерпретируемая, и, главное, не персонифицированная инстанция, которая урегулирует любые связи. Закон становится Законом как только его удаётся имансипировать по отношению к произволу, капризу Другого. И, внимание, удаётся его освободить от вопроса любви, и соответственно лояльности.
Это неотделимые вещи: любовь, закон, желание... Деградация одного - приводит к краху всего остального, где-то здесь пролегает граница между человеческим и иным.

Добрый день.
Кто не сможет сегодня:

https://us06web.zoom.us/j/86155734756?pwd=qhim5u9DzFfVetyurlV7YLrIA3d6Cr.1

Является ли брак "союзом мужчины и женщины"?

Если мы психоаналитики, то не можем позволить себе быть идиотами, то есть довольствоваться определением, составленным из слов, значения которых вытеснены, а значит отсылают к новым определениям-лозунгам (типа биологическое существо с пенисом и без, или хранительница очага с тряпкой и человек с автоматом).
То есть нет, это конечно союз, несомненно, но кого с кем?
Авторы сериала "Мистер и миссис Смит" определённо не идиоты, и они дают свой ответ, очень напоминающий метафору, в своё время предложенную Жаком-Аленом Миллером, сравнившим сексуальность с тайным культом, значение которого остаётся неизвестным для тех, кто к этому культу принадлежит.
И начнём со слов, в данном случае с имён: Мистер и миссис Смит — это не только обезличенные и ставшие кинематографическим штампом имена спецагентов, но здесь читается и 'обезличенное', которое можно понять и в контексте всеобщего, то есть справедливого для всех, отсылающее тем самым к универсуму.
Отношения в паре — это тайная миссия, с всегда всё более и более повышенным риском. Никогда не ясно, кто этой миссией командует, но этот Другой где-то постоянно маячит, главное - это миссия, смысл и цель которой неизвестны участникам. Да, можно попытаться придумать общую цель, общий смысл друг для друга, но "Ха-ха-ха, вам кажется, что можно будет расстаться, когда вы достигнете своей цели?!!"
Значит сплошное враньё, значит невозможна искренность?
- "Это круто, что ты такая искренняя..."
- "Да, но это потому, что ты наставила на меня пушку".
То, что создаёт связь - это общее спецзадание, цель которого засекречена от всех окружающих, это тайна, которую надо хранить. Но прикол в том, что сами спецагенты на самом деле не знают этой цели.
А самое забавное знаете что? Что в конечном итоге они оказываются скорее тайными агентами по отношению к друг другу, главное враньё - это то, что припасено для партнёра.
И наконец в качестве лёгкого спойлера: в конце вас ждёт одна из лучших сцен семейной ссоры в кино ;)

https://www.kinopoisk.ru/series/4363942/

Уже нашумевшее интервью Арестовтча - конечно, штука обязательная к просмотру, особенно (так показалось мне), если хотите разобраться со статьёй Миллера " Effet retour sur la psychose ordinaire" (Quarto#94-95, 2009), и особенно - непростую главу Une triple externalité (стр. 45-47).

Тут такое дело....
Короче ставим кита, кому будет интересно!

Не буду петь дифферамбы сериалу "Медведь", он и так сверхобласкан кинокритикой, лишь потону в общем хоре. Так вот, только что вышел третий сезон, и первая же серия меня просто порвала на куски - а вот не стыдно признаться, что эмоции просто зашкаливали, и это случай, когда на экране не происходит ничего драматичного, более того, вообще ничего связно повествовательного - какой-то набор кадров, под прекрасную электронику, репетитивную и простую, но не слащавую, а в самых что ни на есть лучших традициях минимализма. И ты недоумеваешь: почему тебя буквально переполняет эмоциями, словно это драма высшего пошива.
Я задумался о феномене эмпатии, о котором так много, и весьма критически в контексте психоанализа, говорит Лакан в первом Семинаре. Его "критика" связана с раскрытием подноготной этого воспеваемого всеми "со-переживания". Когда ты переживаешь эмпатически, например плачешь, горюешь, то на самом деле, говорит Лакан, ты оплакиваешь себя самого, ты узнаешь в страдании, горе другого - самого себя. Посему для аналитика это очень сомнительная вещь: вряд ли анализу пациента принесёт хоть что-то от слёз, пролитых аналитиком над своей собственной персоной. Ему не нужен этот обман, хоть этот обман и нужен нам всем в повседневности, и это то, чем так хочется обмануться, чтобы создать иллюзию, что ты не один в своём страдании...
Так вот о фильме. Где тут эмпатия, ведь, как я сказал, событий на экране практически нет, с ЧЕМ можно себя идентифицировать?
Это серия, которую можно было снять только по завершении первых двух сезонов. И оценить её в полной мере, то есть не только как эстетический феномен, можно только если вы посмотрели первые два сезона. Главный герой, обойдусь без спойлеров, - прежде всего наблюдатель. Он немного Розенкранц и Гильденстерн, в семейной драме он тот, под чьим взором происходят семейные перипетии, его даже обвиняют в отстранённости. И вот вдруг первая серия третьего сезона - вы словно оказываетесь в голове этого героя, который смотрит... То, как это точно удалось сделать, показать течение образов и мыслей, ткущих актуальное в переплетении нитей прошлого порождает какую-то невероятную, особую форму эмпатии. Ты узнаёшь себя, ты вдруг почти сам там, внутри.
Посмотрите, не менее круто чем расхваленные писатели интроспекции.

Чем психоаналитический конгресс отличается от партсобрания?

Ответ совсем неочевиден, но попытаюсь разобраться.
И да, повод для текста - тот факт, что психологи не хотят говорить на родном языке. Примеров слишком много, даже не стоит тратить на них время.
Начну издалека. Психоаналитическое лечение обладает внутренней логикой. Читать ранние фрейдовские тексты, и вообще Фрейда, очень полезно чтобы эту логику увидеть, а она у него более чем явно присутствует. Логика лечения представлена, внимание, не как технология, типа делай раз, а потом два, а как своего рода машина, которую надо уметь заводить. И если удастся её завести, привести в движение, то она словно едет сама.
Выглядит это наверное странно, то что я сейчас сказал, типа "как это, едет сама?! Но почитайте случай Маленького Ганса.
В самом начале истории, когда мы встречаемся с переполохом в этой милой венской семье, Ганс несомненно был немного растерян. Папа приводит его к профессору Фрейду, ему явно было что сказать, но непонятно с какого бока зайти и какое это вообще имеет отношение к сути проблемы. Чтобы произошло то, что мы потом назовём излечением благодаря психоанализу, ему нужно было, пользуясь его собственным языком, отнестись серьёзно к "глупости" (это слово парнишка использовал, чтобы именовать свои мысли, которыми он не делился). Рассказать, объяснить свою "глупость", привести её в качестве практически научного аргумента.
В самом начале, на первой встрече, Фрейд предложил парню "конструкцию", то есть некий набросок возможностей, перспективу исследования, благодаря которым "глупость", или глупости, приобрели статус научной аргументации, а сам Ганс превратился в исследователя, самого настоящего учёного, под диктовку которого Фрейду осталось лишь записать то, что потом станет основой психоаналитической теории.
Говоря языком логики, Фрейд предложил некий логический тезис, конструкцию, а не аргумент. Тезис - это ещё не совсем знание, он ещё мёртв, ему предстоит обрасти, или же нет, аргументацией как плотью, и таким образом, возможно, стать живым, жизнеспособным.
А теперь другой пример, комический.
На французском языке текст, представляющий основные гипотезы и положения предстоящей конференции называется " l'argument ". И некоторые коллеги, движимые или нежеланием совершать переводческое усилие, или желанием сохранить эдакий флёр "французскости", не переводят это слово, и так и говорят: "аргумент конференции" (типа: я написал аргумент конференции, я перевёл аргумент конференции...) Но в русской научной традиции это называется "тезисы". То есть согласно этой традиции поддерживается на самом деле почти фрейдовская, или маленькогансовская логика: перед конференцией предлагаются тезисы, то есть некая конструкция, набор положений, предположений, изложенных в маленьком тексте. А далее - проводится конференция, которая через доклады и дискуссии к этим тезисам приводит аргументы, то есть доказательства, основания, или опровержения. В этом и смысл конференции как научного мероприятия: мы вырабатываем знание как что-то новое. В случае же партсобрания всё как раз наоборот, логика обратная: мы собираемся вокруг некоторых изначальных аргументов ("капитализм - тюрьма народа", "враг уже на пороге" и так далее), то есть новое знание не вырабатывается, мы не собираемся чтобы его создать, а оно уже существует как повод, как причина того, что мы тут собрались, и оно то, с чем мы идентифицируемся, как это происходит в религии, политических партиях, спецслужбах... Если мы собрались вокруг аргумента - это партсобрание.