Сегодня в чате читательского клуба «Синие чулки» мы стали обсуждать книги Еганы Джаббаровой. Поскольку правило клуба – читать и обсуждать литературу, написанную женщинами о женщинах, то стопроцентно нам подошла книга «Руки женщин моей семьи были не для письма», мы посвящали ей одно из заседаний. «Дуа за неверного» мы в программу клуба не включали, но к ней все проявили интерес. И некоторые подруги так прониклись, что захотели больше Еганы. И в этот момент я поняла, что Егана не очень-то блогерка, вопреки всем заветам школ современного письма развивать личный бренд этим путём.

Обмениваясь мнениями о текстах Еганы, а отношение разное (понятно, что я абсолютная фанатка, а оказалось, что есть люди, которым трудно было читать из-за густоты образности, например), мы вышли на тему, как сейчас в принципе делают и учат делать автофикшен.

Оказалось, что моя подруга Нина, не раз упоминавшаяся мною в канале, покупала курсы влаг и рассказала о своём опыте попытки написать автофикшен. Я не буду говорить, что он неудачный, мне кажется, что наоборот, такое понимание, что "мне это не подходит" – это крайне ценно. Ниже репост текста, в котором Нина рассказывает, как дело было.

Расскажу про курс ВЛАГ Автофикшн.
Я его купила четыре года назад, то есть до войны и после первого приезда в Аргентину. Поэтому деталей не помню, но занятия онлайн вроде бы выходили раз в неделю, теоретические, до знакомства с группой я не дошла. Приемы давали практичные и имхо нужные новичкам (например мне). Пишите для всех органов чувств, пишите конкретно, про метафоры-гиперболы и тп, много другого, я уже не помню.


Текст курса, который от нас ждали, должен был быть о твоем достижении, и как ты к нему шла. Ясно дело, что достижение желательно было выбрать из разряда покрупнее, иначе о чем написать много страниц без опыта, так что достижения разряда «хорошо кушала последние 30 лет» или «была не очень злой» не подходили.

Кураторы со мной общались и знали про Аргентину, поэтому предложили взять тему переезда. Я на тот момент не умела ценить и даже находить что-то достойное в своей жизни, поэтому согласилась с их идеей, других достижений у меня не было.

Начала писать, структура была из предложенных частей, композицию предлагали разную, мне запомнились линейная и кольцевая. Я написала скелет, отдала, вернули с предложением добавить впечатляющих деталей, например, как тяжело было готовиться, копить, или как кто-то из членов семьи в меня не верил и отговаривал. И на этом моменте я поняла, что не смогу. Мне не хотелось придумывать с деталями, как бабушка в меня не верила. Никто в семье особо не хотел мой переезд и не поддерживал. И их можно понять, ехала чёрти пойми куда за пятнадцать тысяч километров, только начав работать в новой сфере, с низкой зарплатой и без языка.

Я поняла, что не готова придумывать, хотя так вроде и нужно в автофикшне. Дополнять реальность, давать бабушке слова, которые она не произносила. В семье не было такого контакта, мы вообще не из тех, кто между собой обсуждает важное или уж тем более чувства. И еще больше не хотелось рассказывать об этом кураторам и незнакомым одногруппницам, читать еженедельно новые главы и слушать их наработки.

Я не считала выбранную тему достижением или чем-то, заслуживающим рассказа, это что-то личное, и я до сих пор не горю желанием писать сюжет в стиле Судьба была трудная, но героиня была настолько упорная и так справлялась с трудностями А, B и С, что жизнь и обстоятельства в конечном счете поддались, и девушка добилась и смогла.

Итог: к курсу претензий нет, атмосфера, знания, польза для начинающих, но не мое. Я не так вижу реальность, и не смогла.

No Kidding Press объявили о закрытии. Очень жаль. Они без преувеличения делали революцию. Благодаря им в России читали Айлин Майлз, Одри Лорд, Анни Эрно, Тове Дитлевсен, Мэгги Нельсон, Поля Пресьядо, Шанталь Акерман, Крис Краус, Клариси Лиспектор, Шилу Хетти и других замечательных (я назвала лишь часть зарубежных) автор_ок. Разрушилась ещё одна башенка в замке моих иллюзий. И теперь поводом вспоминать "у нас это было" стало больше. Маленькие гуманитарные трагедии.

По-быстрому выскажусь о книге Оксаны Васякиной «О чём я думаю». Почему-то совсем не заметила, чтобы о ней писали.

Внезапно поняла, почему мне так приятно иметь дело с текстом этой писательницы. Потому что она избегает любого проявления собственной интеллектуальности в нём, она оправдывается за “серьёзность”. Мне близка эта её этическая позиция. И эта позиция вывела Оксану Васякину за пределы снобского литературного междусобойчика, сделав её популярной писательницей, на которую ходят, которую читают "простые девчонки". Попробуйте сделать философский, феминистский верлибр популярным. У Васякиной это получается.

Оксана ограничивает себя в умничании (а ей очень даже есть чем умничать), я не знаю, напрасно или нет, но она остаётся в контакте с простотой собственного письма, рваного, непричёсанного, идущего стихийной речью изнутри постоянно и по всем поводам рефлексирующей авторки. И она из тех поэток, которые не просто решили поговорить с боженькой, мирозданием или наплевать в вечность, это всегда разговор со своей читательницей (читателями). Наблюдать за ним бесконечно интересно. Мне во всяком случае. И я считаю, что средняя часть книги – «О чём я думаю» – это одно из важных откровений нашей с вами какой уж есть современности.

«Снова вспоминаю Бурича и его морализаторскую фразу: Каким предательством ты купил всё это?

Становится тошно. Хочется забыть слова
предательство, честность, стойкость, свобода слова, просто свобода, вина, ответственность, оправдание и так далее. Забыть слова, которые используют, чтобы описывать моральный облик достойного человека», – пишет Оксана.

И это то, о чём она думала не одна.

А ещё я никогда, наверное, не перестану любоваться тем, как чувственно она описывает женщин своей семьи. Я словно их трогаю и нюхаю, когда читаю.

И меня возбуждает сексуальность её метафор. Например:

«Потом книга закрылась.
Книга недолго помнит руку.
Стоит мне убрать палец, она смыкается»

Оксана, прекрати, что ты делаешь. Оксана, не прекращай.

Болела, много спала, да и сейчас почти сплю. Но в межсоньи было время подумать. О собственной сексуальности. Не поверите. Хотя от чего же, возможно, вы и сами о своей подумываете, но в блоге не пишете.

Мне всегда нравилось представлять себя человеком, любящим секс. Хотелось написать когда-то эротический роман. Но вовремя поняла, что не получится. Выдумывать мне лень, а опереться в личном опыте совершенно не на что, если равняться, например, на Кэти Акер и Виржини Депант. А если не равняться на этих знатных пиздрищ в литературе, то и бряцать по клавиатуре незачем.

Так вот не совсем давно я сделала несколько открытий про себя. Секс я и правда люблю, но не больше, чем погружение в мох сухим летним днём в лесу или купание в торфяном озере или созерцание моря с террасы домика под чашку утреннего кофе. Я никогда не испытывала сексуального вожделения. Ни разу в жизни не испытала состояния “хочу секса во что бы то ни стало”. Меня не влекло к подросткам, когда сама была юной. Открыла мастурбацию для себя в 28 лет, только потому что появилось время и место для самоисследований. Секс для меня всегда, как оказалось теперь, был лишь составляющей романтических отношений. При этом необязательной. Но более желательной, чем ужин при свечах. Настолько желательной, что лет в 20 – 35, если у меня не было секса три раза в неделю минимум, мне казалось, что отношения дали трещину. Когда я жила вне отношений, моё либидо словно исчезало. И сначала я думала, что всё дело в депрессии. Теперь я знаю, что меня просто не так сильно на самом деле всегда интересовал секс. Потребность в нём у меня обусловлена существованием романтических отношений.

Свечи при этом мне совсем не кажутся атрибутом романтики. Но мне нравится, что их запах мне напоминает о церкви. Любой храм для меня совершенно романтичное место. А ужин – это в принципе лучшее изобретение людей. Но если бы вы спросили, что в моей голове представляется самым романтичным, я бы сказала – ехать на машине на природу и смотреть на неё, быть в ней, лезть в горы, в лес, идти под парусом по реке, идти на вёслах по озеру и созерцать, разделяя это чувство красоты и восторга от окружающих ландшафтов, от встреч с растениями, животными, грибами, мхами, лишайниками… На втором месте – исследование городских пространств, со всем тем же самым, но от архитектуры, стритарта, стритфуда и иногда стритбухла. И это у меня было не только с людьми, с которыми потом можно было обняться и вместе уснуть, с которыми был или мог бы быть секс. Такое у меня было с моими подругами. И менее романтичными эти моменты жизни не становились от невключённости в них чего-то эротического.

В общем, в 45 лет задала себе вопрос: а точно ли я не асексуалка? И мне пришлось себе признаться, что несмотря на то, что мне пока ещё всё же нравится секс, он чертовски необязателен между людьми.

И я осознала, что я омниромантичный субъект. Это когда испытываешь романтическое влечение к персонам любого пола и гендера, при котором одни гендеры и/или пол являются предпочтительнее, нежели остальные. Кажется ещё, что с возрастом я дрейфую в сторону демиромантичности – когда романтическое влечение возникает после установки сильной эмоциональной/духовной связи. Про полиаморность я пока остерегусь писать.

Давно у меня не было такого, чтоб не спать до пяти утра и дочитывать книгу. Но когда сталкиваешься с хорошей беллетристикой, то ничего не поделать. «Лес» Светланы Тюльбашевой мне рекомендовали подруги. Делали это часто и внезапно, когда мы, например, ехали в тёмное время суток посреди лесной дороги и я предложила сделать остановку и сходить пописать. И тон, с которым говорилось «а ты уже прочитала «Лес»?», почему-то однозначно указывал на то, что писать мне сейчас не надо.

Наконец каникулы, больное валяние в постели, и я взялась за этот роман. Видела, что его называют книгой-оборотнем, что Юзефович настаивает на том, что это хоррор в виде триллера. Но мне всё время с Юзефович хочется спорить. До середины книги определение жанра навязчиво зудит, а сразу не угадать. Законы пугания и сохранения напряжения у читателя поддерживаются почти до самого конца, где две линии повествования, образующие сюжетную интригу, сходятся всё ближе, сплетаются всё туже, и вот уже складывается картинка того, что же там со всеми произошло. При этом, чем глубже в «Лес», тем яснее видно, что совы не то, чем кажутся. Работа именно с жанром, на мой взгляд, в тексте мастерская, в итоге всё распадается, встаёт на полки и читатель видит, что это не мистический реализм, не хоррор, да, триллер, написанный по одной из детективных схем. Простите, но это и есть главный спойлер, потому что распознавание жанра в этом произведении столь же важный элемент, как и раскрытие сюжетной тайны. И то, как рука об руку идут приём и сюжетные линии – основное достоинство этой книги, по-моему.

Повествование ведётся с двух ракурсов: от первого лица рассказывается история двух подруг, заблудившихся в карельском лесу, от третьего – история странного семейства, вдруг поселившегося в некой глухой деревеньке.

Несколько раздражает простота и однотипность синтаксических конструкций, но это моя вредность и избалованность сейчас прорвались. На самом деле книга сделана мастерски. Социальные конфликты на уровне свой/чужой, эмпауэрмент и экзистенциальный выход из реальной и внутренней Москвы показаны, на мой взгляд, очень близко и понятно любому читателю. В романе отсутствует, как у Токарчук в «Веди свой плуг по костям мертвецов», радикальное и осознанное пресечение зла (того, что в шкале ценностей писательницы или её героинь могло бы быть распознано как таковое). Обе героини становятся трикстерками, влияние обстоятельств в сюжете как бы вынуждает всех персонажей и персонажек быть такими, какими они описаны – сложными, похожими на людей в реальности. Точнее – похожими на людей в их лесной заблудшести. И только продавщица сельского магазина в этой истории показана безгрешной, самоотверженной героиней и напрасной жертвой.