Читаю сейчас "Люди, звери, боги" Оссендовского — и это, пожалуй, одна из самых любопытных книг, что попадали мне в руки в этом году.

Оссендовский описывает свой побег из охваченной революцией России через Монголию, где во всю силу развернулся Самодержец Пустыни и просто самый яркий персонаж мировой истории, наш любимый барон Унгерн. Читается вся эта история крайне увлекательно, местами напоминая лучшие отрывки из Джека Лондона — не каждый день увидишь мемуары, написанные в столь очевидно приключенческом духе.

Да, автора можно легко обвинить в излишней тенденциозности, но мне этого делать абсолютно не хочется. Даже если Оссендовский выдумал половину, то сделал он это лихо и увлекательно.

Вообще, при чтении в очередной раз задумался о том, что миф об Унгерне до обидного мало представлен в нашей современной культуре. Барон — практически идеальный герой для фильма, да и абсолютно уникальный, что называется, сеттинг в наличии. А игру какую можно было бы запилить — куда там ред дед редемпшенам.

Другая посетившая меня мысль касается авантюрной литературы как таковой, вернее её практически полного отсутствия в той же школьной программе. Здесь я могу сказать из личного опыта учительской работы — учить "наше завтра" исключительно на пыльных нравоучительных советских "кирпичах" всё же не следует. В жизни всегда есть место подвигу, и приключенческие тексты могут показать его во всей красе. А то до сих о Герцене как о чём-то хорошем рассказывают и потом удивляются.

Внезапно пришли новости из самой свободной страны на свете — крупнейшая американская книжная сеть забанила книгу Евгения Нечкасова "Традиция и футурошок".

Судя по всему, уважаемым людям от текста стало настолько НЕПРИЯТНО, что решили от греха подальше "отменить". Поднесли, понимаешь, зеркало к лицу — а там ну очень некрасиво оказалось, уберите!

И хоть с Нечкасовым мы на разных, скажем так, религиозных полюсах, не могу не признать, что автор он крайне интересный — и отмена его работы в Штатах это лишь подтверждает.

Непонятно, правда, чего так боялись — любители Тейлор Свифт книгу в любом случае не осилят. Пластмассовый мир победил, что тут еще скажешь.

Залпом прочёл "Луганский дневник" Ирины Петровой.

Сразу хочу сказать спасибо Владимиру Лорченкову, без которого книгу в таком виде мы, скорее всего, никогда бы не увидели. Именно он годами предлагал издать луганскую хронику отечественным книжным воротилам — но им оно, как обычно, было ни к чему, неудобно да и вообще "что вы тут с этим своим лезете".

Текст дневника охватывает период с 2014 по 21-й год — разрубленный гордиев узел "интербеллума", в котором регион жил на тот момент много лет, увидеть ей было уже не суждено. Женщина писала хронику осажденного города под мужским именем, чтобы не привлекать излишнего внимания — текст получился очень живым, а потому часто безжалостным.

Жанр дневника будто бы самой своей сутью предполагает некоторую авторскую отстраненность, а военного дневника и подавно. В тексте Петровой оптика наблюдателя работает в паре с понятными, яркими личными оценками. Вот надежда на будущее и смех детей во дворе вновь открытой школы, вот почти описание блокадных "квестов" по поиску необходимых вещей, а вот — история об уехавших в другие города и страны знакомых,что не стесняются спросить денег у живущей в воюющем городе женщины.

Петрова, как верно отмечал тот же Лорченков, человек гордый, а потому часто за словом в карман не лезет. Своё получат все, и пусть никто не уйдёт обиженным — политики, дельцы, "поэты войны" и прочие интересные личности. Тем и ценен для каждого сегодня её дневник. Петрова свою сторону выбрала сразу и осталась с Городом до конца. Смелый русский человек и прекрасный автор, чьё наследие, наконец, попало к читателю.

При прочтении на секунду подумалось, что "Вот бы дать это прочесть этим всем...". Через мгновение я эту мысль отогнал — "эти" уже давно все для себя решили, бесполезно. Скажут, что "орки сами себя разбомбили". Ну а книгу — а книгу, например, "фсбшник написал".

Увидел тут обсуждение нового фильма про Пушкина, так что не удержусь и вставлю свои пять копеек.

У России действительно есть сильная кинематографическая традиция и своя школа — с этим спорить, думаю, никто не станет.

Только вот касается она в первую очередь элитарной культуры, в то время как массовому зрителю предлагается смотреть "Наш ответ Чемберлену Голливуду", причём Голливуду довольно низкого пошиба. Сами понимаете — можно опираться на "Лоуренса Аравийского", а можно и на комедии с Адамом Сэндлером. И Сэндлер, к сожалению, часто побеждает.

С историческим кино, помимо всех известных проблем, часто есть ещё одна беда: киноделы в какой-то момент повально заболели мелодрамой головного мозга. Этим, правда, современные картины грешат вне зависимости от своей страновой принадлежности.

И не важно, что у нас тут фильм про Пушкина/Рюрика/Наполеона/революцию/войну — маркетинг говорит, что в центре должна быть пресловутая "любовная линия". По этой причине, кстати, в своё время развернули Гильермо дель Торо с его "Хребтами безумия", ведь продюссерам в фильме по Лавкрафту нужен был главный герой с женой и собакой. Ну а раз у них там в кино обязательна мелодрама — то и нам, конечно, без неё никак. Вот и размывается в таких лентах дух и колорит эпохи, превращаясь в безвкусную резину.

Главный вопрос остаётся без ответа — а кому, собственно, эта самая мелодрама так сдалась, кроме повторяющих за Уважаемыми Господами продюссеров, у которых на дворе до сих пор нулевые? "Массовому зрителю"? А что ж тогда у вас фильмы в прокате проваливаются?

Ушел из жизни Владимир Микушевич, переводчик Юнгера, Гете, Шелли, Блэйка, Рильке, Стокера и многих, многих других, сообщает издательство "Владимир Даль". Именно в переводе Микушевича я в свое время прочел "Рискующее сердце", ставшее моей любимой книгой у Юнгера — и не в последнюю очередь благодаря работе Владимира Борисовича над немецким текстом. Лингвистическая магия, не иначе.

Терпеть не могу журнал "Сеанс" как институцию. За графоманию, пустой снобизм и много чего еще. Но так уж получилось, что именно на страницах "Сеанса" вышло прекрасное интервью с Микушевичем о "русском Фаусте" и закате европейской цивилизации.

"Мефистофеля я считаю скучной и неинтересной издержкой творения. Нельзя сказать, что его нет, но нельзя также сказать, что он есть. Дьявол — это проза творения, скучное занудство. Как этот дух может быть умным, если он восстал против бога? Это совершенно бессмысленное занятие. Я бы попросил, чтобы он избавил меня от своего присутствия".

https://seance.ru/articles/voskresenie-v-tretem-rime/

Страшный скандал и русский фошызм случился на выставке современного искусства Cosmoscow в столице — "искусствоведы" со светлыми лицами заметили в выставочных залах НЕ ТЕХ, КОГО НАДО.

НЕ ТЕМ на этот раз оказался наш слон Алексей Беляев-Гинтовт, чьи работы оскорбили некую "кураторку Джульетту Саркисян". В появлении русского художника в московском выставочном зале она тут же увидела тот самый фофызм и вообще ужас-ужас.

Отдельно замечу, что "кураторка" пишет слово Россия с маленькой буквы, а появление на выставке человека с российским гербом на одежде вызывает у нее истерику. Да как они посмели, действительно.

Мое же интервью с Алексеем Юрьевичем можно почитать вот здесь — человек он замечательный и светлый. Даже чаем угостил!

Разговоры о Мамлееве как о "певце смерти" и "писателе ужасов" мне всегда казались ужасно пошлыми, подходящими разве что для рекламных слоганов и болтовни каких-то залетных нормисов, которые где-то что-то услышали про Шатунов и с тех пор рассказывают всем про "хтонь".Думается мне, что смерть по Мамлееву была лишь ступенью, этапом перехода к посмертному существованию духа.

Это, на самом деле, видно в каждом его тексте: окончательно умирают там люди изначально пустые, лишенные внутреннего наполнения и вообще крайне плоские. Для таких, конечно, смерть представляется исключительно биологическим происшествием и не более того. Ну а что до ужасных ужасов, так то стилистика и игра с читателем.

Так уж вышло, что смерть в мамлеевском тексте была темой моей магистерской, так что могу себе позволить самую малость экспертности в этом вопросе. Работу, кстати, защитил тогда на высший балл.

Юрий Витальевич Мамлеев ушел в Россию Вечную 25 октября 2015 года.

И египетская Катрин Денёв — открытка для уважаемой @thedirtymagic, автора лучшего канала о красотах древности и большого друга нашего ресурса.

Дарите женщинам кольчугу. Сталь — это часть национального характера, закалённая в веках.

Приятно видеть, что русский дизайн не боится экспериментировать и выходить за пределы бесконечных вариаций косовороток или платьев в пол цвета мышиной шерсти.

За последние годы русская мода сделала огромный шаг вперёд, в особенности на стыке haute couture и массового сегмента. С одной стороны перед нами ручная работа и небольшое производство, с другой — всё же, относительно доступное нам, простым смертным.

За прекрасный койф говорим спасибо Птице Сирин. Всегда стараюсь поддерживать тех, за кем не стоит гигантских корпораций с их эффективными менеджерами-душеедами.

Отличный текст о Юнгере-читателе написал Даниил Житенев.

Действительно, при должном внимании к текстам Юнгера, можно составить целый список литературы, на которую тот обращал внимание.

Кроме перечисленного в статье Достоевского в "Излучениях" можно встретить и упоминание Василия Розанова — несколько экзотичный выбор для немца в 40-х годах, даже для такого, как наш герой. Потому такое упоминание мне кажется в разы более ценным, чем очевидный Фёдор Михайлович.

18 апреля 1943, Париж:

"...Закончил: Розанов, "Esseulement", не частый в наше время случай, когда удалось сохранить и авторство, и собственное оригинальное мышление. При таких знакомствах у меня всегда появляется ощущение, будто заполняется одно из бесцветных мест в своде, покрывающем наше пространство. Примечательно у Розанова его родство с В. З.; так, он употребляет слово "семя" в точном ветхозаветном смысле.

Слово это, относящееся к человеку как символ его сущности, было для меня с давних пор неприятным, я испытывал к нему отвращение, подобное тому, какое Геббель испытывал к слову "ребро", вычитанному им из домашней Библии. Вероятно, здесь действуют древние представления о табу. Сперматический характер В. З. вообще, по сравнению с пневматическим характером Евангелий.

Розанов умер после 1918 года в монастыре; говорят, от голода. О революции он заметил, что та провалится, ибо не оставляет места для мечты. По той же причине рухнет и все ее здание. Привлекает в нем и то, что его летучие записи, подобия плазматического движения духа, случались у него в моменты досуга, — когда он разбирал свою коллекцию монет или же загорал после купания".

https://admarginem.ru/2022/08/23/neskolko-knig-i-avtorov-okazavshih-vliyanie-na-nemetskogo-pisatelya/

А вот и тот самый "Друг жуков", экземпляр которого Юнгеру подарил отец.

Сфотографировал в Вильфлингене, когда был там в далёком теперь 2019-м.

Конан и победа над цинизмом

На днях нашёл у себя на полке томик "Конана" Роберта Говарда. Красивое издание с иллюстрациями Марка Шульца, привет из 2010-го года. Решил освежить в памяти приключения киммерийца — и буквально провалился в текст.

Перечитывая "Конана" сегодня, — не столько во взрослом возрасте, сколько в современном культурном контексте — сложно не заметить, что "так уже не делают". Ну или, если избегать совсем уж оценочных суждений и категоричных выводов, почти не делают.

Труд всей жизни американского писателя Говарда на фоне современных сюжетов любых жанров выделяется главным. Варвар, как ему и подобает, лишён того постмодернистского цинизма, пронизывающего сегодня родную для автора западную писательскую школу.

То, о чём я говорю, можно условно назвать millennial writing — английский здесь наиболее полно отразит суть диагноза. Оценить работы больных может каждый — недавно, например, вышел Dragon Age Veilguard, над которым не посмеялся разве что ленивый. А до этого десятки и сотни других "произведений". И дело тут уже не в повестке, которую мне лень пинать даже стометровой палкой.

Репликам вышедшим из-под пера таких авторов персонажей, кажется, не хватает разве что закадрового смеха. Да и этих самых персонажей подобные писаки не очень-то и любят — куда важнее собственная шиза "репрезентация". Новая школа постоянно напоминает своим ученикам, что всё должно быть осмеяно, вывернуто наизнанку и деконструировано в лучших традициях Twitter'a.

На этом фоне "Конан", пришедших со страниц дешёвых журналов "странной литературы" прошлого века выглядит настолько свежим и смелым, что поражает сразу и надолго. Похожий эффект на меня в свое время произвело переоткрытие DooM 3, который я, будучи малолетним дебилом школьником посчитал скучным. Позже я запустил его на фоне эпохи повсеместного колофдути и полюбил всей душой.

Конечно, истории о киммерийце просты, и в этом их очарование. Текст Говарда свободен от линии партии, от уязвленного эго писателя и от этого ядовитого, циничного отношения ко всему вокруг. В молодом американском авторе — а Говард создал своего варвара в 26 лет — я вижу знакомых мне по детству мальчишек, игравших в солдатиков "Технолога", придумывая сюжеты для пластиковых армий.

Отец "Конана" не увидел триумфа своего создания — Говард застрелился в 1936-м, прожив всего 30 лет. Самоубийство американского автора глубоко тронуло его друга, тоже писателя из США и тоже Говарда, чья слава тоже придёт сильно после смерти. Речь, конечно, о Лавкрафте.

Мы же в вопросах жизни и смерти обратимся к словам самого Конана:

"Я хочу дышать полной грудью, пока жив, чувствовать богатые вкусы красного мяса и вкус вина, обжигающего небо, горячие объятия белых рук, безумное ликование битвы, когда голубые лезвия сверкают и окрашиваются в малиновый цвет, и я доволен".