Кстати о переводах, в «пиши расширяй» один из моих последних, на этот раз — удивительный Джек Коллом с рецептом 🐀

Майкл Палмер

Без названия (Октябрь, 06)

Обыкновенный дом, как у Спинозы,
кажется идеальным по форме,
его сонная скатная крыша,
четыре дымохода, открытые ставни,
голые вязы, проторенная
узкая тропинка перед дверью.
Правда, что он и его станок
не задержались
в этом доме у Лейдена.
Правда и то, что это
ни о чём нам не говорит, бытие
из кирпича совершенно тихое,
совершенно конечное и неподвижное.
Он жил там какое-то время
и съехал.

(пер. с английского Дмитрия Сабирова)

моностих на мотив земфиры о конфликтах

я эскала ция

Некоторое подведение переводческих итогов. Выкладываю все мои переводы, выполненные на данный момент. Тут можно найти переводы Боба Перельмана, Лесли Скалапино, Шейлы Мёрфи, Майкла Палмера, Барбары Гест, Джены Осман, Роберта Крили, Роберта Данкена, Кларка Кулиджа, Кейт Гринстрит, Коул Свенсон и Джона Эшбери. Сюда не включены переводы «Черновиков» Рейчел Блау ДюПлесси и несколько текстов Кулиджа, которые вошли в сборник, изданный «Полифемом». На этом останавливаться не собираюсь, так как переводы для меня – воздух.

***

Лошадь:
лодочка, Леда, лодыжка, ледышка, лады

Кузнечик:
Мицкевич, ночлег развитой, горох и ничья, плёнка пупырчатая

Кузов:
их гибрид, столбик завзятый, с просёлка почерпнутый

(...)

истощён запас, и из них высыпаются разные части:

спарка-искорка, генка-фосгенка
чайки проносятся внутри яркого схватника
и доставки — слепое пятно, мёртвая зона —
грузовики едут, свободные от протеза контейнера
и службы своей

Относительно недавно у меня была серия из двух небольших прозаических текстов, и сейчас я снова решил вернуться к прозе, которую и пишу, когда для этого есть время и силы. Чтобы не пропадать надолго, вот небольшой фрагмент:

<...>

Терроризм задаёт импульс. Без него они не поехали бы. Воспаляется память, как подожённая стенка сарая. Тот момент, когда гроза была преткновенная над обломками самолёта. Она случайно ударила по чёрному ящику, и чего там только не вспыхнуло в придавленной и обрывистой темноте салона. Прижученное оборудование без лишних раздумий выдавало всё приблизившимся платформам. Идеально плоские, они были чем-то вроде падальщиков, собравшихся вокруг. Болтавшиеся у них на опорах воздушные фонарики и сдушвиеся шары были приспособлены под сбор информации. В этот раз самым главным был кусок атрофированного наблюдения такого же взгляда. Поднятая голова и ни на один градус угла не сдвинувшееся слово. Взгляд подлежал дерзновениям ветра. Точно как фары транспорта, он с такой же силой стремится под роговицу забраться к ним. Легче всего было, как ни странно, с легковыми автомобилями.

С остальными уже посложнее, будь то в меньшую или большую сторону. Фары дальнего света обдувало ветром, наполненным мертвенностью, которую Фолкнер мог высечь даже из шторки. Автобус ехал вверх по серпантину, и ветер всё уменьшался, ослабевая по мере высоты, падал тождественно 3,6 °C.

<...>