В 9 веке в итальянском городе Салерно открыли врачебную школу.
Об открытии школы возникла интересная легенда. Якобы однажды в город прибыл греческий паломник, и заночевал под аркой акведука. Начался дождь, и под арку забежал итальянский путешественник. Он был ранен и стал сам обрабатывать свою рану. Грек подошел поближе, чтобы посмотреть. Тут пришли еще два путешественника - еврей и араб. Они все собрались вокруг раненого и оказалось, что все они врачи. Так они познакомились, поболтали, видимо, на латыни, и решили работать вместе.
На самом деле, кто точно создал школу, не известно, но поскольку изначально она работала при монастыре, то видимо, монахи. Но Салерно был богатый космополитичный город, и в школе, действительно, изучали труды и греков, и арабов, и иудеев.
Например, как решить в 9 веке проблему со вскрытиями? В школе были анатомические рисунки Галена, который занимался вскрытиями обезьян. А вот арабским ученым нельзя было рисовать людей, зато они создали подробные словесные анатомические описания, которые потом перевели на латынь. Врачи в Салерно, в свою очередь, догадались проводить вскрытия свиней.
Салерно стал называться городом Гиппократа, сюда ехали и лечиться, и учиться. В 11 веке школа расцвела, что, видимо, было связано с Первым крестовым походом - теперь в город прибывало множество раненых.
А еще тут учились и работали женщины. Википедия перечисляет Троту Салернскую, Констанс Календу, Ребекку де Гуарана, Абеллу, Марию Инкарната, Меркуриаду. И, скорее всего, это не все. Мы теперь может узнать только о тех, кто сам писал (и подписывал) книги, и они сохранились, и о тех, кого упоминали другие авторы.
Самой известной была Трота. Известно, что она была магистром медицины, учила студентов, вела практику и писала книги о медицине, преимущественно, о лечении женщин, но не только. Благодаря большому опыту в лечении родовых разрывов она разрабатывала, например, новые методы заживления ран.
Женщины Салерно призывали к ЗОЖ, писали о важности регулярности менструаций, о том, что бесплодие может зависеть не только от женщин, об анализе мочи, определении пульса, анализе по оттенку кожи, как отличать тиф от малярии, как определить степень лихорадки и вычислить время выздоровления. Они были полностью за гигиену и профилактику и совсем не склонны к мистическим способам лечения.
PS Если вы можете отправиться в Италию, то (я вам завидую), вы сможете посмотреть на остатки того акведука, под которым тысячу лет назад собралась такая толерантная компания.
PPS На миниатюре врачи из Салерно собрались вокруг королевы (обнаженная дама), которая последовала их рекомендациям и высосала яд из раны, нанесенной ее мужу отравленной стрелой. А они предупреждали, что от этого умирают.
Об открытии школы возникла интересная легенда. Якобы однажды в город прибыл греческий паломник, и заночевал под аркой акведука. Начался дождь, и под арку забежал итальянский путешественник. Он был ранен и стал сам обрабатывать свою рану. Грек подошел поближе, чтобы посмотреть. Тут пришли еще два путешественника - еврей и араб. Они все собрались вокруг раненого и оказалось, что все они врачи. Так они познакомились, поболтали, видимо, на латыни, и решили работать вместе.
На самом деле, кто точно создал школу, не известно, но поскольку изначально она работала при монастыре, то видимо, монахи. Но Салерно был богатый космополитичный город, и в школе, действительно, изучали труды и греков, и арабов, и иудеев.
Например, как решить в 9 веке проблему со вскрытиями? В школе были анатомические рисунки Галена, который занимался вскрытиями обезьян. А вот арабским ученым нельзя было рисовать людей, зато они создали подробные словесные анатомические описания, которые потом перевели на латынь. Врачи в Салерно, в свою очередь, догадались проводить вскрытия свиней.
Салерно стал называться городом Гиппократа, сюда ехали и лечиться, и учиться. В 11 веке школа расцвела, что, видимо, было связано с Первым крестовым походом - теперь в город прибывало множество раненых.
А еще тут учились и работали женщины. Википедия перечисляет Троту Салернскую, Констанс Календу, Ребекку де Гуарана, Абеллу, Марию Инкарната, Меркуриаду. И, скорее всего, это не все. Мы теперь может узнать только о тех, кто сам писал (и подписывал) книги, и они сохранились, и о тех, кого упоминали другие авторы.
Самой известной была Трота. Известно, что она была магистром медицины, учила студентов, вела практику и писала книги о медицине, преимущественно, о лечении женщин, но не только. Благодаря большому опыту в лечении родовых разрывов она разрабатывала, например, новые методы заживления ран.
Женщины Салерно призывали к ЗОЖ, писали о важности регулярности менструаций, о том, что бесплодие может зависеть не только от женщин, об анализе мочи, определении пульса, анализе по оттенку кожи, как отличать тиф от малярии, как определить степень лихорадки и вычислить время выздоровления. Они были полностью за гигиену и профилактику и совсем не склонны к мистическим способам лечения.
PS Если вы можете отправиться в Италию, то (я вам завидую), вы сможете посмотреть на остатки того акведука, под которым тысячу лет назад собралась такая толерантная компания.
PPS На миниатюре врачи из Салерно собрались вокруг королевы (обнаженная дама), которая последовала их рекомендациям и высосала яд из раны, нанесенной ее мужу отравленной стрелой. А они предупреждали, что от этого умирают.
Когда по Москве носили осьминогов
Во время стрелецкого мятежа 1682 года стрельцы запытали и расчленили многих людей, и стали таскать их головы и прочее на пиках. Среди убитых был думной дьяк Ларион Иванов, у которого среди вещей стрельцы нашли странных рыб.
Это были "заморские рыбы, имущие многия плески, от них же яко усы долги и тонки яко власы, о семи хвостах и о пяти".
Насчёт загадочных рыб стрельцы решили, что они колдовские, потому их тоже водрузили на пики и стали носить по городу. Подкованный летописец также называет их "каркадицами" и отмечает, что рыбы были совершенно безвредными.
Во время стрелецкого мятежа 1682 года стрельцы запытали и расчленили многих людей, и стали таскать их головы и прочее на пиках. Среди убитых был думной дьяк Ларион Иванов, у которого среди вещей стрельцы нашли странных рыб.
Это были "заморские рыбы, имущие многия плески, от них же яко усы долги и тонки яко власы, о семи хвостах и о пяти".
Насчёт загадочных рыб стрельцы решили, что они колдовские, потому их тоже водрузили на пики и стали носить по городу. Подкованный летописец также называет их "каркадицами" и отмечает, что рыбы были совершенно безвредными.
Дарите маршалам шапки или всем посольской любви
Как вы, наверное, знаете, мы (то есть преподаватели) со страшной силой цифровизируемся. То есть проходим всякие курсы повышения квалификации по работе с ИИ. И в рамках этих курсов я иногда прошу ИИ сгенерировать какое-нибудь изображение, чисто поржать.
Вот тут, с точки зрения ИИ, русский посол Петр Потемкин обменивается шапками с французским маршалом Де Бельфором. Это был довольно милый исторический момент. (А чтобы вы пришли в себя от сгенерированной красоты, прикладываю и пару портретов того посла с его шапками).
"Да он же, маршалок, говорил: «Изволите ль вы, царского величества посланники, после стола погулять и посмотрить королевского саду, и королевское величество велит вас тешить арапу, ездить перед вами на лошади стоячи без седла и скакать во всю пору».
И стольник Петр ему говорил: «Как великий государь ваш, его королевское величество, изволит, а мы его королевской милости ради, и его королевского величества саду смотрить готовы, и гулять в нем будем».
И после того стольник Петр говорил маршалку де Бельфону: «По указу королевского величества встречал ты, маршалок де Бельфон, нас, и х королевскому величеству до Сан жармена провожал, и по указу ж королевского величества нас потчиваешь со всякою достойною честью; а наипаче всего видим, что хочешь со всяким усердием меж великим государем нашим, его царским величеством, также и государем вашим, его королевским величеством, вечные дружбы и любви; и за такой твой превысокой разум и к нам многую любовь и приятство дарю тебя, приятеля моего, любительными и чести твоей высокой достойными дары».
И, сняв с себя шапку стольник Петр бархатную двоеморхую с соболем, запона на ней с каменьем, петли жемчюжные, цена той шапке со всем больши семидесят рублев, и положил тое шапку ему, маршалку де Бельфону, на голову.
И маршалок де Бельфон говорил стольнику Петру: «Выше де моей меры твои посольские мне дары, и не заслужил я тово тебе, приятелю моему милостивому, что такими великими дары меня даришь». И почал шапку отдавать стольнику Петру.
И стольник Петр шапки у него не принял, а говорил: «Хотя малые мои дары против твоей, приятеля моего любезнаго, достойной чести, только от правого серца своего тебя, друга моего, дарю; изволь шапку мою носить в добром здоровье, на знак любви и на память приятства моего та шапка на тебе будет».
И маршалок, шапку поцеловав, на себя надел, а на стольника Петра шляпу свою маршалок положил, а на той шляпе запаны никакой не было.
И стольник Петр, приняв у него шляпу, говорил: «На твоих, приятеля моего, дарех кланяюсь усердно и за великое приятство приемлю».
И маршалок говорил: «Чтоб ты, царского величества посол, на меня в том не покручинился, что дары мои малые пред твоими, приятеля моего, высокими дарами».
И встав маршалок из-за стола, пошол х королевскому величеству в той шапке стольника Петра и говорил: «В твоей де посольской шапке пойду перед королевское величество и великому государю своему, Лодвику королю, ево королевскому величеству, про твою посольскую любовь объявлю».
Как вы, наверное, знаете, мы (то есть преподаватели) со страшной силой цифровизируемся. То есть проходим всякие курсы повышения квалификации по работе с ИИ. И в рамках этих курсов я иногда прошу ИИ сгенерировать какое-нибудь изображение, чисто поржать.
Вот тут, с точки зрения ИИ, русский посол Петр Потемкин обменивается шапками с французским маршалом Де Бельфором. Это был довольно милый исторический момент. (А чтобы вы пришли в себя от сгенерированной красоты, прикладываю и пару портретов того посла с его шапками).
"Да он же, маршалок, говорил: «Изволите ль вы, царского величества посланники, после стола погулять и посмотрить королевского саду, и королевское величество велит вас тешить арапу, ездить перед вами на лошади стоячи без седла и скакать во всю пору».
И стольник Петр ему говорил: «Как великий государь ваш, его королевское величество, изволит, а мы его королевской милости ради, и его королевского величества саду смотрить готовы, и гулять в нем будем».
И после того стольник Петр говорил маршалку де Бельфону: «По указу королевского величества встречал ты, маршалок де Бельфон, нас, и х королевскому величеству до Сан жармена провожал, и по указу ж королевского величества нас потчиваешь со всякою достойною честью; а наипаче всего видим, что хочешь со всяким усердием меж великим государем нашим, его царским величеством, также и государем вашим, его королевским величеством, вечные дружбы и любви; и за такой твой превысокой разум и к нам многую любовь и приятство дарю тебя, приятеля моего, любительными и чести твоей высокой достойными дары».
И, сняв с себя шапку стольник Петр бархатную двоеморхую с соболем, запона на ней с каменьем, петли жемчюжные, цена той шапке со всем больши семидесят рублев, и положил тое шапку ему, маршалку де Бельфону, на голову.
И маршалок де Бельфон говорил стольнику Петру: «Выше де моей меры твои посольские мне дары, и не заслужил я тово тебе, приятелю моему милостивому, что такими великими дары меня даришь». И почал шапку отдавать стольнику Петру.
И стольник Петр шапки у него не принял, а говорил: «Хотя малые мои дары против твоей, приятеля моего любезнаго, достойной чести, только от правого серца своего тебя, друга моего, дарю; изволь шапку мою носить в добром здоровье, на знак любви и на память приятства моего та шапка на тебе будет».
И маршалок, шапку поцеловав, на себя надел, а на стольника Петра шляпу свою маршалок положил, а на той шляпе запаны никакой не было.
И стольник Петр, приняв у него шляпу, говорил: «На твоих, приятеля моего, дарех кланяюсь усердно и за великое приятство приемлю».
И маршалок говорил: «Чтоб ты, царского величества посол, на меня в том не покручинился, что дары мои малые пред твоими, приятеля моего, высокими дарами».
И встав маршалок из-за стола, пошол х королевскому величеству в той шапке стольника Петра и говорил: «В твоей де посольской шапке пойду перед королевское величество и великому государю своему, Лодвику королю, ево королевскому величеству, про твою посольскую любовь объявлю».
Бушнелл Д. Эпидемия безбрачия среди русских крестьянок. Спасовки в XVIII-XIX веках. 2020.
Я тут прочитала очень интересное исследование. Если вам захочется его приобрести, предупреждаю, что это не нонфик, так что вы будете обречены на страницу за страницей расчетов и таблиц, в которых автор пытается поймать ускользающих крестьянок.
А я попробую пересказать почти без цифр. Итак, роясь в архиве в поиске чего-то другого, Бушнелл однажды обнаружил странный факт - в одной деревне чуть ли не четверть жительниц не выходили замуж. То есть вообще не выходили. Не рожали (по крайней мере, детей там не прибавлялось), и умирали в девках.
Он постарался разобраться со странной статистикой. Понятно, что охватить всю Россию 17 века, или даже всю, скажем, Костромскую область, он не мог. Не все архивы доступны иностранцам, не все сохранились, не на все есть время и силы, и не во всех архивах точные данные. Сведения о демографическом состоянии деревень он брал из ревизских сказок, исповедных списков и некоторых других документов, скажем, прошений от крепостных, или сообщений управляющих помещикам и так далее.
Итак, что он выяснил и рассказал в этой книге.
В целом в России была универсальная брачность. Это значит, что женились и выходили замуж все, кроме разве совсем не пригодных к браку, и для этого принуждать людей было не надо. Но тут возникали кое-какие проблемы. Крестьянин не всегда может найти невесту в своей деревне - там могут все быть дальними родственниками, сватами и кумами. А другая деревня может принадлежать другому хозяину. В общем и целом, помещики спокойно смотрели на выход крестьянок замуж в другие деревни. Потому что происходил достаточно сбалансированный обмен - женщины уезжают к женихам, но оттуда невесты едут к нам. Обычно семьи женихов платили за невесту. Известны случаи, когда помещики завышали плату за женщин, крестьяне жаловались, и плату опускали. В целом, невеста стоила, ну, примерно столько, сколько стоила крепостная, туда-сюда, в зависимости от помещика: кто-то вообще не брал денег, а кто-то начисто запрещал брак вне своих деревень.
Но вдруг в некоторых деревнях девки перестали выходить замуж. Сначала это было не очень заметно. Барин мог узнать об этом двумя путями - из жалоб мужиков (как своих, так и соседских), или из сведений, которые зачем-то решил собрать. Если барин был хозяином нерадивым, деревня была государственная, хозяева или управляющие часто менялись, местные мужики не жаловались, деревня была где-то у черта на куличках, узнать о сопротивлении браку можно было очень нескоро.
Затем нужно было время, чтобы разобраться, что происходит, и принять меры. Которые могли и не сработать.
А происходило вот что. В России был церковный раскол. Правительство пыталось выяснить, сколько в стране старообрядцев, но это было непросто. Регистрироваться раскольникам было экономически и политически невыгодно. Часть старообрядцев сознательно избегали властей, уходя все дальше в леса. Часть притворялась православными. Кто-то сам не вполне определился. Если в деревне было много раскольников, то и бурмистр, и какой-нибудь еще мелкий чин мог быть из них, и покрывать своих, а местный поп мог покрывать их за взятку.
Отношение к браку и деторождению у раскольников было разным, это зависело от конкретного согласия. Для верующих очень важны таинства - роды, похороны, браки - ничто не обходится без ритуалов. У некоторых согласий были свои альтернативы православным таинствам, некоторые пришли к выводу, что можно обращаться и к православной церкви, а некоторые верили, что они лишены таинств, мир под властью антихриста и, в общем, все плохо. Глухая нетовщина. В последней ситуации нет никакого смысла выходить замуж, скорее, это даже грех - обряд-то будет еретический, православный.
См. далее
Я тут прочитала очень интересное исследование. Если вам захочется его приобрести, предупреждаю, что это не нонфик, так что вы будете обречены на страницу за страницей расчетов и таблиц, в которых автор пытается поймать ускользающих крестьянок.
А я попробую пересказать почти без цифр. Итак, роясь в архиве в поиске чего-то другого, Бушнелл однажды обнаружил странный факт - в одной деревне чуть ли не четверть жительниц не выходили замуж. То есть вообще не выходили. Не рожали (по крайней мере, детей там не прибавлялось), и умирали в девках.
Он постарался разобраться со странной статистикой. Понятно, что охватить всю Россию 17 века, или даже всю, скажем, Костромскую область, он не мог. Не все архивы доступны иностранцам, не все сохранились, не на все есть время и силы, и не во всех архивах точные данные. Сведения о демографическом состоянии деревень он брал из ревизских сказок, исповедных списков и некоторых других документов, скажем, прошений от крепостных, или сообщений управляющих помещикам и так далее.
Итак, что он выяснил и рассказал в этой книге.
В целом в России была универсальная брачность. Это значит, что женились и выходили замуж все, кроме разве совсем не пригодных к браку, и для этого принуждать людей было не надо. Но тут возникали кое-какие проблемы. Крестьянин не всегда может найти невесту в своей деревне - там могут все быть дальними родственниками, сватами и кумами. А другая деревня может принадлежать другому хозяину. В общем и целом, помещики спокойно смотрели на выход крестьянок замуж в другие деревни. Потому что происходил достаточно сбалансированный обмен - женщины уезжают к женихам, но оттуда невесты едут к нам. Обычно семьи женихов платили за невесту. Известны случаи, когда помещики завышали плату за женщин, крестьяне жаловались, и плату опускали. В целом, невеста стоила, ну, примерно столько, сколько стоила крепостная, туда-сюда, в зависимости от помещика: кто-то вообще не брал денег, а кто-то начисто запрещал брак вне своих деревень.
Но вдруг в некоторых деревнях девки перестали выходить замуж. Сначала это было не очень заметно. Барин мог узнать об этом двумя путями - из жалоб мужиков (как своих, так и соседских), или из сведений, которые зачем-то решил собрать. Если барин был хозяином нерадивым, деревня была государственная, хозяева или управляющие часто менялись, местные мужики не жаловались, деревня была где-то у черта на куличках, узнать о сопротивлении браку можно было очень нескоро.
Затем нужно было время, чтобы разобраться, что происходит, и принять меры. Которые могли и не сработать.
А происходило вот что. В России был церковный раскол. Правительство пыталось выяснить, сколько в стране старообрядцев, но это было непросто. Регистрироваться раскольникам было экономически и политически невыгодно. Часть старообрядцев сознательно избегали властей, уходя все дальше в леса. Часть притворялась православными. Кто-то сам не вполне определился. Если в деревне было много раскольников, то и бурмистр, и какой-нибудь еще мелкий чин мог быть из них, и покрывать своих, а местный поп мог покрывать их за взятку.
Отношение к браку и деторождению у раскольников было разным, это зависело от конкретного согласия. Для верующих очень важны таинства - роды, похороны, браки - ничто не обходится без ритуалов. У некоторых согласий были свои альтернативы православным таинствам, некоторые пришли к выводу, что можно обращаться и к православной церкви, а некоторые верили, что они лишены таинств, мир под властью антихриста и, в общем, все плохо. Глухая нетовщина. В последней ситуации нет никакого смысла выходить замуж, скорее, это даже грех - обряд-то будет еретический, православный.
См. далее
Наиболее убежденные раскольницы вообще уходили в леса и спасались там в целибате. Но некоторые оставались дома и при поддержке родителей отказывали женихам. Им строились отдельные кельи. Были и хитрости, которые сложно учитывать в статистике - например, для вида обвенчаться, но жить в разных избах, в целибате. Или, например, отец мог оплатить дочери вольную под предлогом ее отъезда замуж в другую деревню, но, на самом деле, она оставалась дома.
Бушнелл предполагает, что отказавшись от брака, раскольницы случайно распаковали себе свободу выбора. Родители поддерживали дочерей, но если те вдруг все же решали выйти замуж, не мешали. Такой брак часто оформлялся "уводом" или "убегом". Молодые грешным делом венчались у православного попа, потом возвращались домой, а семья делала вид, что она очень недовольна. Если в обычных деревнях с универсальным браком было принято именно выдавать дочерей, четко начиная со старшей, то в деревнях с отрицанием брака выйти замуж могла любая из сестер по счету.
Помещики не сразу разобрались, что дело в расколе. Некоторые просто решили, что это все блуд и жадность семей невест (не хотят отдавать работниц). Способы принуждения были такие: запретить отцам требовать за невест большие суммы (те иногда выдвигали женихам заградительные требования, заранее неподъемные), высечь отцов, брать с отцов или самих девок штраф (это не всегда были буквально девственницы, молодые вдовы тоже отказывались идти замуж), согнать всех холостых-неженатых и попытаться переженить и так далее. Это не всегда работало. И да, блуд, может, где-то и происходил, но у раскольников-то явно была цель спастись, а вовсе не развлечься. Келейницы вели пристойную жизнь, обычно обучали чужих детей чтению и письму, иногда руководили общиной, могли проповедовать.
Почему бы не оставить девок в покое. Ну, демографически это был кризис. В деревнях стали появляться очень странные статистически дворы. Дворы-женонакопители. Тетки, вдовы, сестры и дочери никуда не уходили. Мужчины при этом могли погибнуть в рекрутчине или на опасной работе. Тут можно предположить, что, наверное, такие дворы вымирали. Но нет! Бушнелл нашел данные по деревне Баки, где наличие незамужней женщины во дворе с большой вероятностью обрекало двор на нищету и распад, и данные по другой деревне - Стексово - где именно дворы со старыми девами были, в целом, более благополучны, чем стандартные. Разница, вероятно, в том, что в Баках мужчины были заняты на тяжелых работах (сплав дерева), где часто погибали. Стексово же было более благополучно. Девки из разорившегося двора разбредались по чужим, иногда даже не родственным дворам, и те, соответственно, тоже беднели. Так работало в Баках, и не работало в Стексово, где еще, видимо, была более организованная община с налаженной взаимопомощью. В общем, кризис если и был, не был моментальным, к тому же, брат или сын мог привести невесту и завести детей, также такие семьи иногда усыновляли мальчиков, чтобы получить будущего работника.
Со временем в рассмотренных деревнях волны безбрачия пошли на спад. Это могло быть связано с изменениями идей староверов. Некоторые согласия пришли к выводу, что брачиться и размножаться не так уж плохо, и убедили своих верующих. А потом еще и правительство потеряло интерес к подсчету раскольников, и со статистикой стало все сложно.
Критики Бушнелла говорили, в частности, что безбрачие можно объяснить призывом в армию, но он там подсчитал, что рекрутчина ситуацию не объясняет.
Было бы интересно собрать как можно больше данных и узнать, где был центр этой идеи. Теоретически безбрачие, исходящее из этого центра, должно было расходиться некими демографическими кругами. Ведь если какая-то деревня не отдавала невест, то женихам в соседних приходилось обращаться за ними в следующие, а значит, там тоже мог образоваться кризис девиц.
Вот такие интересные народные традиции. Приложу несколько особенно занятных мест.
PS Самое важное я и забыла. Безбрачность местами доходила до 40%!
Бушнелл предполагает, что отказавшись от брака, раскольницы случайно распаковали себе свободу выбора. Родители поддерживали дочерей, но если те вдруг все же решали выйти замуж, не мешали. Такой брак часто оформлялся "уводом" или "убегом". Молодые грешным делом венчались у православного попа, потом возвращались домой, а семья делала вид, что она очень недовольна. Если в обычных деревнях с универсальным браком было принято именно выдавать дочерей, четко начиная со старшей, то в деревнях с отрицанием брака выйти замуж могла любая из сестер по счету.
Помещики не сразу разобрались, что дело в расколе. Некоторые просто решили, что это все блуд и жадность семей невест (не хотят отдавать работниц). Способы принуждения были такие: запретить отцам требовать за невест большие суммы (те иногда выдвигали женихам заградительные требования, заранее неподъемные), высечь отцов, брать с отцов или самих девок штраф (это не всегда были буквально девственницы, молодые вдовы тоже отказывались идти замуж), согнать всех холостых-неженатых и попытаться переженить и так далее. Это не всегда работало. И да, блуд, может, где-то и происходил, но у раскольников-то явно была цель спастись, а вовсе не развлечься. Келейницы вели пристойную жизнь, обычно обучали чужих детей чтению и письму, иногда руководили общиной, могли проповедовать.
Почему бы не оставить девок в покое. Ну, демографически это был кризис. В деревнях стали появляться очень странные статистически дворы. Дворы-женонакопители. Тетки, вдовы, сестры и дочери никуда не уходили. Мужчины при этом могли погибнуть в рекрутчине или на опасной работе. Тут можно предположить, что, наверное, такие дворы вымирали. Но нет! Бушнелл нашел данные по деревне Баки, где наличие незамужней женщины во дворе с большой вероятностью обрекало двор на нищету и распад, и данные по другой деревне - Стексово - где именно дворы со старыми девами были, в целом, более благополучны, чем стандартные. Разница, вероятно, в том, что в Баках мужчины были заняты на тяжелых работах (сплав дерева), где часто погибали. Стексово же было более благополучно. Девки из разорившегося двора разбредались по чужим, иногда даже не родственным дворам, и те, соответственно, тоже беднели. Так работало в Баках, и не работало в Стексово, где еще, видимо, была более организованная община с налаженной взаимопомощью. В общем, кризис если и был, не был моментальным, к тому же, брат или сын мог привести невесту и завести детей, также такие семьи иногда усыновляли мальчиков, чтобы получить будущего работника.
Со временем в рассмотренных деревнях волны безбрачия пошли на спад. Это могло быть связано с изменениями идей староверов. Некоторые согласия пришли к выводу, что брачиться и размножаться не так уж плохо, и убедили своих верующих. А потом еще и правительство потеряло интерес к подсчету раскольников, и со статистикой стало все сложно.
Критики Бушнелла говорили, в частности, что безбрачие можно объяснить призывом в армию, но он там подсчитал, что рекрутчина ситуацию не объясняет.
Было бы интересно собрать как можно больше данных и узнать, где был центр этой идеи. Теоретически безбрачие, исходящее из этого центра, должно было расходиться некими демографическими кругами. Ведь если какая-то деревня не отдавала невест, то женихам в соседних приходилось обращаться за ними в следующие, а значит, там тоже мог образоваться кризис девиц.
Вот такие интересные народные традиции. Приложу несколько особенно занятных мест.
PS Самое важное я и забыла. Безбрачность местами доходила до 40%!
Иногда чувствую себя как аудитор из книг Пратчетта: встречаю противоречивую инструкцию и распадаюсь на атомы:
"... название русскоязычного источника (транслитерация) [перевод названия источника на английский язык = парафраз (для журналов можно не делать)]
... представлять в References описание журнала только в транслитерированном варианте (без перевода) недопустимо"
"... название русскоязычного источника (транслитерация) [перевод названия источника на английский язык = парафраз (для журналов можно не делать)]
... представлять в References описание журнала только в транслитерированном варианте (без перевода) недопустимо"
Что происходит?
Симпатичная дама с головным убором из перьев - это Колумбия, то есть США.
Дело происходит в 1797 г. Американцам как-то не по себе поддерживать французскую Директорию по договору, заключенному еще с монархией. Трое американских представителей отправлены на переговоры. Но их никуда не пускают и требуют взятку за официальный визит. Так что грабители на карикатуре олицетворяют Францию. Эти "директора" предлагают даме поделиться в духе "братства". На сабле написано "французские аргументы". На одном из мешков - "награблено в Португалии". Вдали на дороге стоят условные европейцы и жалуются друг другу на то, что и их обобрали. А вдалеке на холме сидит Джон Булль (то есть Великобритания) и смеется. Карикатура, конечно, британская :)
Завершилось все это короткой необъявленной войной (ее так и назвали - квазивойна) на море, а там во Франции снова произошел переворот, и удалось договориться.
Симпатичная дама с головным убором из перьев - это Колумбия, то есть США.
Дело происходит в 1797 г. Американцам как-то не по себе поддерживать французскую Директорию по договору, заключенному еще с монархией. Трое американских представителей отправлены на переговоры. Но их никуда не пускают и требуют взятку за официальный визит. Так что грабители на карикатуре олицетворяют Францию. Эти "директора" предлагают даме поделиться в духе "братства". На сабле написано "французские аргументы". На одном из мешков - "награблено в Португалии". Вдали на дороге стоят условные европейцы и жалуются друг другу на то, что и их обобрали. А вдалеке на холме сидит Джон Булль (то есть Великобритания) и смеется. Карикатура, конечно, британская :)
Завершилось все это короткой необъявленной войной (ее так и назвали - квазивойна) на море, а там во Франции снова произошел переворот, и удалось договориться.