#протятр К фокинскому детищу - Александринке - я последние лет эдак 8 отношусь крайне настороженно. Что означает - стараюсь обходить стороной. Хотя в иные годы Валерий Владимирович был ого-го-го! Один его «Ревизор» чего стоил. Ещё, помнится, вполне удалась «Литургия Zero». Ну, в общем, что-то такое через раз попадалось. А потом всё поплыло, маэстро сильно сдал и в июле этого года перепоручил художественное руководство Никите Кобелеву, чью поделку по толстовскому «Воскресению» (вспышку ревности к раннему весёло-хамоватому Богомолову) я покинул в антракте, не оглядываясь. Но Фокин хотя бы перепоручил в отличие от того же Додина, уже утратившего связь с реальностью.

А вот за что я всегда уважал Валерия Владимировича, так это за его театрально-менеджерские способности. Без творческих истерик и громкого подхалимства, без ресентимента или хлопанья дверьми в комитете по культуре, и без вот этого - «не доросли вы ещё до моей музыки». Да, хиты он выдавал неравномерно, зато театр содержал всегда в опрятности.

Лучшее, что сделал Фокин - «пробил» строительство Новой сцены на Фонтанке (дом 49а). Сложносочинённый 3-этажный комплекс практически не виден. Он ниоткуда не торчит, не скандалит. Только со стороны набережной в разрыве между старыми домами мелькнёт что-то такое современно-стеклянное, но деликатно и к месту.

Сначала, конечно, замахивались на 6 этажей, но тут КГИОП вежливо попросил заказчиков особо не увлекаться. «Держите себя в руках, - сказали в комитете, - трёх этажей вам за глаза хватит и ещё останется». Так и поступили. В 2013-м строительство по проекту архитектора Юрия Земцова (1938-2024) торжественно завершилось. Ревизоры рыдали от умиления: впервые на их памяти застройщик не просто уложился в смету (1 миллиард 889 миллионов тех рублей), а ещё и вернул 18 миллионов в бюджет.

Тактичный кирпично-стеклянный домик внутри гораздо больше, чем снаружи. Основной зал встроили в исторические мастерские Императорского театра, а фойе и учебные площадки, не изменяя чувству меры, нагородили вокруг. Отмытые фасады 19 века приспособили под внутренние стены зрительного зала, которым гордятся и заказчик, и проектировщики. Помещение-трансформер изнутри выкрашено в угольно-чёрный цвет. Сценическое действие можно при необходимости перекинуть во двор-колодец за окном, куда из гримёрок ведёт балкон. Даже публику можно рассаживать сообразно режиссёрским задумкам. В ряды, амфитеатром, кругом - как хочешь. Все эти чудо-механизмы создавали и монтировали итальянцы, японцы и немцы. «Китайцев нет!» - с гордостью и немного простодушно ляпнул директор театра Игорь Сегеда в далёком, милом, травоядном 2013 году.

Год назад Новой сцене присвоили имя Всеволода Мейерхольда. И в доказательство во дворе установили памятник великому театральному реформатору. Умничать не стали и «срисовали» скульптуру со знаменитого портрета Бориса Григорьева, поэтому получилось хорошо. «Память этого гениального режиссёра заслужила, чтобы театральный Петербург его помнил», - как мог прокомментировал событие Валерий Фокин (посмотрим, как мы будем в его годы комментировать, если, конечно, позовут куда).

Новая сцена была и задумана, и презентована как экспериментальная площадка. Под это дело в комплексе спроектировали отсек для театральной школы и медиацентр. С чем здесь только не экспериментируют! Драма, танцы, балеты, музыка, фестивали, лекции, презентации. Больше всего мне понравилось в меру циничное название инклюзивного (!) мюзикла - «Жаль, что тебя здесь нет».

Но я - человек теперь уже ригидный. Наэкспериментировался в молодые годы и на Пушкинской-10, и в «Сайгоне», поэтому к местным актуальным поискам новых форм и смыслов отношусь скорее равнодушно (неужели кому-то хватает самоуверенности экспериментировать в Петербурге после Курёхина?). А на Новую сцену я ходил, в основном, на лекции и на гастрольные спектакли типа Резо Габриадзе или Мастерской Брусникина. И было мне там очень хорошо и интересно.