#кровоедение На мой вкус, крайне умён тот, кто имея выбор, селится в Коломне. Там тихо и спокойно, как в опрятном уездном городе. Кругом вода, праздношатающиеся толпы отсутствуют. Хотя, конечно, в сезон «коробки» с туристами (так ленинградские фарцовщики называли автобусы) подвозят к Семимостью - размять ноги и загадать желание. Но не более. Да и петербуржцы редко «загуливают» дальше обеих Мариинок. Я бы признал жителей Коломны единственными выгодоприобретателями от нашей «транспортной реформы» в бегловском исполнении. Вот построят какую-нибудь станцию метро на Английском проспекте, и всё, пиши пропало: понаедут, намусорят и натопчут. Но по этому поводу можно ещё долго не волноваться - им бы «Театральную» построить (первый вестибюль обещают закончить к 2030 году).
Внутри этой тихой и непуганой «околицы» с достоинством возвышается красивая Церковь св. Исидора Юрьевского, бывший эстонский православный приход в честь русского священника Исидора из города Юрьева (совр. Тарту), принявшего мученическую смерть от ливонцев в 1472 году.
В 19 веке в Петербург переселилось изрядное количество эстонцев. Народ приезжал разный. Ехала интеллигенция по каким-то свои интеллигентским надобностям и целям. Артисты, врачи, мастеровые. Ну, а простой люд в массе своей приезжал на заработки и по сложившейся (непонятно как) традиции нанимался в Новое Адмиралтейство или на Балтийский завод, и жить в Коломне им, соответственно, было удобно и сподручно. К 1917 году общая численность эстонцев в Петербурге достигла 50 тысяч. С 1870-х в городе устраивали театральные спектакли на эстонском языке, чуть позже запустили эстонскую газету. В общем, переселенцы держались воспитанно, вели себя порядочно, работали-трудились и раздражения у аборигенов не вызывали.
Как минимум четверть всех эстонских мигрантов были православными, а ближайший храм, в котором «богослужили» на эстонском языке, находился в Кронштадте (поди доберись). Поэтому многие переселенцы ходили к землякам-лютеранам на совр. улицу Декабристов, чтобы послушать хоть какую-то службу на эстонском. Понятно, что при таком раскладе вероисповедальный компромисс не мог длиться до бесконечности.
И вот в 1900-м эстонское православное братство, возглавляемое священником Павлом Кульбушем, решило «строиться». Участок присмотрели на углу Римского-Корсакова (д. 24) и канала Грибоедова (это если сразу в современных топонимах). Но Городская управа поначалу отказала верующим мигрантам, так как сама собиралась обустроить на этом месте приятный сквер для горожан. Тут в дело вмешалась Дума и, «озабочиваясь скорейшим построением в Санкт-Петербурге необходимого храма Божия для православных эстов», взяла и подарила этим самым эстам нужный кусок земли.
Церковь по проекту архитектора Александра Полещука строили, как водится, на пожертвования и не без трудностей. Главный придел верхнего храма во имя священномученика Исидора Юрьевского освятили в 1907 году.
Несмотря на антирелигиозные выходки большевиков, эстонская церковь продержалась после революции в том или ином виде целых 17 лет. В декабре 1919-го имущество храма национализировали, и почему-то только в 1922-м власти изъяли у эстонцев 42 кг серебряных изделий. Проникнувшись эстонской сдержанностью, «изымающие» большевики не хамили, а 7 икон в серебряных окладах даже аккуратно передали в Эрмитаж.
До 1928 года в здании церкви работали Высшие Богословские курсы, единственные в стране, что позволяло не прекращать богослужения. Впрочем, веротерпимую «оттепель» в те годы проживали многие храмы и конфессии. Но в 1935-м власть как будто спохватилась и позакрывала всё и сразу. В том числе и Богословские курсы.
Церковь не разрушили, бассейном не изуродовали, и, когда в 1990-е всё вернулось на круги своя, храм с извинениями передали Санкт-Петербургской епархии. Только вот потребность в богослужениях на эстонском теперь отсутствует.
Внутри этой тихой и непуганой «околицы» с достоинством возвышается красивая Церковь св. Исидора Юрьевского, бывший эстонский православный приход в честь русского священника Исидора из города Юрьева (совр. Тарту), принявшего мученическую смерть от ливонцев в 1472 году.
В 19 веке в Петербург переселилось изрядное количество эстонцев. Народ приезжал разный. Ехала интеллигенция по каким-то свои интеллигентским надобностям и целям. Артисты, врачи, мастеровые. Ну, а простой люд в массе своей приезжал на заработки и по сложившейся (непонятно как) традиции нанимался в Новое Адмиралтейство или на Балтийский завод, и жить в Коломне им, соответственно, было удобно и сподручно. К 1917 году общая численность эстонцев в Петербурге достигла 50 тысяч. С 1870-х в городе устраивали театральные спектакли на эстонском языке, чуть позже запустили эстонскую газету. В общем, переселенцы держались воспитанно, вели себя порядочно, работали-трудились и раздражения у аборигенов не вызывали.
Как минимум четверть всех эстонских мигрантов были православными, а ближайший храм, в котором «богослужили» на эстонском языке, находился в Кронштадте (поди доберись). Поэтому многие переселенцы ходили к землякам-лютеранам на совр. улицу Декабристов, чтобы послушать хоть какую-то службу на эстонском. Понятно, что при таком раскладе вероисповедальный компромисс не мог длиться до бесконечности.
И вот в 1900-м эстонское православное братство, возглавляемое священником Павлом Кульбушем, решило «строиться». Участок присмотрели на углу Римского-Корсакова (д. 24) и канала Грибоедова (это если сразу в современных топонимах). Но Городская управа поначалу отказала верующим мигрантам, так как сама собиралась обустроить на этом месте приятный сквер для горожан. Тут в дело вмешалась Дума и, «озабочиваясь скорейшим построением в Санкт-Петербурге необходимого храма Божия для православных эстов», взяла и подарила этим самым эстам нужный кусок земли.
Церковь по проекту архитектора Александра Полещука строили, как водится, на пожертвования и не без трудностей. Главный придел верхнего храма во имя священномученика Исидора Юрьевского освятили в 1907 году.
Несмотря на антирелигиозные выходки большевиков, эстонская церковь продержалась после революции в том или ином виде целых 17 лет. В декабре 1919-го имущество храма национализировали, и почему-то только в 1922-м власти изъяли у эстонцев 42 кг серебряных изделий. Проникнувшись эстонской сдержанностью, «изымающие» большевики не хамили, а 7 икон в серебряных окладах даже аккуратно передали в Эрмитаж.
До 1928 года в здании церкви работали Высшие Богословские курсы, единственные в стране, что позволяло не прекращать богослужения. Впрочем, веротерпимую «оттепель» в те годы проживали многие храмы и конфессии. Но в 1935-м власть как будто спохватилась и позакрывала всё и сразу. В том числе и Богословские курсы.
Церковь не разрушили, бассейном не изуродовали, и, когда в 1990-е всё вернулось на круги своя, храм с извинениями передали Санкт-Петербургской епархии. Только вот потребность в богослужениях на эстонском теперь отсутствует.
tgoop.com/porebrik_i_paradnaya/5372
Create:
Last Update:
Last Update:
#кровоедение На мой вкус, крайне умён тот, кто имея выбор, селится в Коломне. Там тихо и спокойно, как в опрятном уездном городе. Кругом вода, праздношатающиеся толпы отсутствуют. Хотя, конечно, в сезон «коробки» с туристами (так ленинградские фарцовщики называли автобусы) подвозят к Семимостью - размять ноги и загадать желание. Но не более. Да и петербуржцы редко «загуливают» дальше обеих Мариинок. Я бы признал жителей Коломны единственными выгодоприобретателями от нашей «транспортной реформы» в бегловском исполнении. Вот построят какую-нибудь станцию метро на Английском проспекте, и всё, пиши пропало: понаедут, намусорят и натопчут. Но по этому поводу можно ещё долго не волноваться - им бы «Театральную» построить (первый вестибюль обещают закончить к 2030 году).
Внутри этой тихой и непуганой «околицы» с достоинством возвышается красивая Церковь св. Исидора Юрьевского, бывший эстонский православный приход в честь русского священника Исидора из города Юрьева (совр. Тарту), принявшего мученическую смерть от ливонцев в 1472 году.
В 19 веке в Петербург переселилось изрядное количество эстонцев. Народ приезжал разный. Ехала интеллигенция по каким-то свои интеллигентским надобностям и целям. Артисты, врачи, мастеровые. Ну, а простой люд в массе своей приезжал на заработки и по сложившейся (непонятно как) традиции нанимался в Новое Адмиралтейство или на Балтийский завод, и жить в Коломне им, соответственно, было удобно и сподручно. К 1917 году общая численность эстонцев в Петербурге достигла 50 тысяч. С 1870-х в городе устраивали театральные спектакли на эстонском языке, чуть позже запустили эстонскую газету. В общем, переселенцы держались воспитанно, вели себя порядочно, работали-трудились и раздражения у аборигенов не вызывали.
Как минимум четверть всех эстонских мигрантов были православными, а ближайший храм, в котором «богослужили» на эстонском языке, находился в Кронштадте (поди доберись). Поэтому многие переселенцы ходили к землякам-лютеранам на совр. улицу Декабристов, чтобы послушать хоть какую-то службу на эстонском. Понятно, что при таком раскладе вероисповедальный компромисс не мог длиться до бесконечности.
И вот в 1900-м эстонское православное братство, возглавляемое священником Павлом Кульбушем, решило «строиться». Участок присмотрели на углу Римского-Корсакова (д. 24) и канала Грибоедова (это если сразу в современных топонимах). Но Городская управа поначалу отказала верующим мигрантам, так как сама собиралась обустроить на этом месте приятный сквер для горожан. Тут в дело вмешалась Дума и, «озабочиваясь скорейшим построением в Санкт-Петербурге необходимого храма Божия для православных эстов», взяла и подарила этим самым эстам нужный кусок земли.
Церковь по проекту архитектора Александра Полещука строили, как водится, на пожертвования и не без трудностей. Главный придел верхнего храма во имя священномученика Исидора Юрьевского освятили в 1907 году.
Несмотря на антирелигиозные выходки большевиков, эстонская церковь продержалась после революции в том или ином виде целых 17 лет. В декабре 1919-го имущество храма национализировали, и почему-то только в 1922-м власти изъяли у эстонцев 42 кг серебряных изделий. Проникнувшись эстонской сдержанностью, «изымающие» большевики не хамили, а 7 икон в серебряных окладах даже аккуратно передали в Эрмитаж.
До 1928 года в здании церкви работали Высшие Богословские курсы, единственные в стране, что позволяло не прекращать богослужения. Впрочем, веротерпимую «оттепель» в те годы проживали многие храмы и конфессии. Но в 1935-м власть как будто спохватилась и позакрывала всё и сразу. В том числе и Богословские курсы.
Церковь не разрушили, бассейном не изуродовали, и, когда в 1990-е всё вернулось на круги своя, храм с извинениями передали Санкт-Петербургской епархии. Только вот потребность в богослужениях на эстонском теперь отсутствует.
Внутри этой тихой и непуганой «околицы» с достоинством возвышается красивая Церковь св. Исидора Юрьевского, бывший эстонский православный приход в честь русского священника Исидора из города Юрьева (совр. Тарту), принявшего мученическую смерть от ливонцев в 1472 году.
В 19 веке в Петербург переселилось изрядное количество эстонцев. Народ приезжал разный. Ехала интеллигенция по каким-то свои интеллигентским надобностям и целям. Артисты, врачи, мастеровые. Ну, а простой люд в массе своей приезжал на заработки и по сложившейся (непонятно как) традиции нанимался в Новое Адмиралтейство или на Балтийский завод, и жить в Коломне им, соответственно, было удобно и сподручно. К 1917 году общая численность эстонцев в Петербурге достигла 50 тысяч. С 1870-х в городе устраивали театральные спектакли на эстонском языке, чуть позже запустили эстонскую газету. В общем, переселенцы держались воспитанно, вели себя порядочно, работали-трудились и раздражения у аборигенов не вызывали.
Как минимум четверть всех эстонских мигрантов были православными, а ближайший храм, в котором «богослужили» на эстонском языке, находился в Кронштадте (поди доберись). Поэтому многие переселенцы ходили к землякам-лютеранам на совр. улицу Декабристов, чтобы послушать хоть какую-то службу на эстонском. Понятно, что при таком раскладе вероисповедальный компромисс не мог длиться до бесконечности.
И вот в 1900-м эстонское православное братство, возглавляемое священником Павлом Кульбушем, решило «строиться». Участок присмотрели на углу Римского-Корсакова (д. 24) и канала Грибоедова (это если сразу в современных топонимах). Но Городская управа поначалу отказала верующим мигрантам, так как сама собиралась обустроить на этом месте приятный сквер для горожан. Тут в дело вмешалась Дума и, «озабочиваясь скорейшим построением в Санкт-Петербурге необходимого храма Божия для православных эстов», взяла и подарила этим самым эстам нужный кусок земли.
Церковь по проекту архитектора Александра Полещука строили, как водится, на пожертвования и не без трудностей. Главный придел верхнего храма во имя священномученика Исидора Юрьевского освятили в 1907 году.
Несмотря на антирелигиозные выходки большевиков, эстонская церковь продержалась после революции в том или ином виде целых 17 лет. В декабре 1919-го имущество храма национализировали, и почему-то только в 1922-м власти изъяли у эстонцев 42 кг серебряных изделий. Проникнувшись эстонской сдержанностью, «изымающие» большевики не хамили, а 7 икон в серебряных окладах даже аккуратно передали в Эрмитаж.
До 1928 года в здании церкви работали Высшие Богословские курсы, единственные в стране, что позволяло не прекращать богослужения. Впрочем, веротерпимую «оттепель» в те годы проживали многие храмы и конфессии. Но в 1935-м власть как будто спохватилась и позакрывала всё и сразу. В том числе и Богословские курсы.
Церковь не разрушили, бассейном не изуродовали, и, когда в 1990-е всё вернулось на круги своя, храм с извинениями передали Санкт-Петербургской епархии. Только вот потребность в богослужениях на эстонском теперь отсутствует.
BY Поребрик и парадная
Share with your friend now:
tgoop.com/porebrik_i_paradnaya/5372