conditio sine qua non // непременное условие

Маркс в «Экономическо-философских рукописях 1844 года» пишет:

«…Светлое жилище, называемое Прометеем у Эсхила одним из тех великих даров, посредством которых он превратил дикаря в человека, перестает существовать для рабочего. Свет, воздух и т.д., простейшая, присущая даже животным, чистоплотность перестают быть потребностью человека…»

Мы и сейчас можем перевести наши желания и требования относительно городских условий в формулу «светлого жилища» — требования будут отличаться от требований изнутри европейского города эпохи промышленной революции, со всеми известными нам бедами прошлого в вопросах санитарии, жилищных условий и т.д. Это не значит, что схожих вопросов сегодня нет — есть, конечно. Однако, мы приросли и новыми бедами. Полярное различие качества жилищных условий сохранено; чем больший блеск города мы знаем, чем более высокое качество каких-либо городских элементов нам известно, тем сильнее и отчаяннее где-то ещё разыгрываются картины нужды и страдания.

Но как понять, что свет, воздух и чистоплотность перестают быть потребностью человека? Ясно, что это в принципе набор потребностей в достойных условиях жизни — коммунальной, городской, публичной. Но они превращены в нечто иное, в результат, который можно иметь, цель, которую можно реализовать в полной мере, в что-то доступное лишь через деньги, то есть через то, что при господстве частной собственности и капитала и стало единственной и подлинной потребностью человека. Об этом пишет Маркс и это остаётся важным сегодня не потому, что вопрос как-то приобрёл вторую жизнь или мы вдруг поняли, что что-то случилось, нет, всё случилось еще более полутора столетий назад, а за прошедшее время беда лишь усугубилась и поразила всё больше живого.

С потребностью в «комфортной городской среде» дело обстоит ровно таким же образом — я говорю о той потребности, риторической фигуре, которую используют и коллективные бюро/проектные группы, и государство, и в той же степени ряд активных представителей городских прослоек. «Благородное» обновление публичных пространств действительно откликается на требования разных классов (что мы разберём отдельно) таким образом, что:

«…каждая действительная или возможная потребность оказывается слабостью, которая притянет муху к смазанной клеем палочке; всеобщая эксплуатация общественной человеческой сущности, подобно тому как каждое несовершенство человека есть некоторая связь с небом — тот пункт, откуда сердце его доступно священнику; каждая нужда есть повод подойти с любезнейшим видом к своему ближнему и сказать ему: милый друг, я дам тебе то, что тебе нужно, но ты знаешь conditio sine qua non (непременное условие.), ты знаешь, какими чернилами тебе придется подписать со мной договор; я надуваю тебя, доставляя тебе наслаждение)…»

Клей извлечения прибыли и эксплуатации не высох за полтора века, чернила договора тоже. Непременным условием, conditio sine qua non, выступает обмен жизни на реализацию нечеловеческой же потребности, поставленной в зависимость от доступа к деньгам. Маркс об этом пишет прямо:

«…подвальное жилище бедняка, это — враждебное ему жилище, это «чужая сила, это закабаляющее его жилище, которое отдается ему только до тех пор, пока он отдает ему свой кровавый пот»; он не вправе рассматривать его как свой родной дом, где он мог бы, наконец, сказать: здесь я у себя дома; наоборот, он находится в чужом доме, в доме другого человека, который его изо дня в день подстерегает и немедленно выбрасывает на улицу, как только он перестает платить квартирную плату. И точно так же он знает, что и по качеству своему его жилище образует полную противоположность потустороннего, пребывающего на небе богатства, человеческого жилища».

Светлое жилище действительно перестаёт существовать. Подвалы и бедняки предстают в отличающейся сборке. Кровавый пот в красивой картинке современного города не наблюдается. Или мы просто не хотим видеть?

«Отчуждение проявляется как в том, что мое средство существования принадлежит другому, что предмет моего желания находится в недоступном мне обладании другого, так и в том, что каждая вещь сама оказывается иной, чем она сама, что моя деятельность оказывается чем-то иным и что, наконец, — а это относится и к капиталисту, — надо всем вообще господствует нечеловеческая сила».

— Карл Маркс, «Экономическо-философские рукописи 1844 года»

В это невозможно поверить. Это шокирует.

Держитесь, несмотря ни на что. Мужества всем нам.

Вторая половина дня. Новость влетает, рассекает день и расшибает голову о себя.
Заголовки вибрируют, бьют по телу, бьют жестко. Что это? Это письма сообщают о смерти. Это мы узнаем об убийстве.
Бесконечный поиск. Лихорадочный поиск. Подтверждения? Нет ничего. Ждать, быть в ожидании. Бесконечный поток.
Воспоминание: надо держаться, нельзя поддаваться. Если, если это правда, то…
Пишут, пишут, пишут. Нет, нет, нет, неправда, это не может быть правдой.

Больно. Больно, что завтра будет и состоится. Но что будет, кроме завтрашнего дня? То, что мы туда принесем. То, что можно продолжить нести туда — силу, смелость и веру. Мы ошеломлены, нам тяжело. Но мы должны справиться.

Социалист и культурный критик Рэймонд Уильямс однажды отметил, что необходимо «делать надежду возможной, а не отчаяние убедительным». Майк Дэвис прокомментировал эту цитату следующим образом: fight with hope, fight without hope, but fight absolutely.

with hope, without hope, but absolutely.

Быть вообще — это делать надежду возможной и лишать отчаяние убедительности. С надеждой или без — но быть.

Не бояться и никогда не сдаваться. Он это и завещал, как и многое другое.

3 месяца ожидания и вот, очень интригующая книга о современном Париже, джентрификации, парижском рабочем классе и о социальных противоречиях «города огней» добралась до меня.

Сажусь читать, чтобы скорее вернуться с рецензией.

«Урбанизм – это современное решение непрерывной задачи сохранения классовой власти, а именно – поддержание атомизации трудящихся, которых городские условия производства столь угрожающим образом собрали воедино.

Постоянная борьба, каковую приходилось вести против всех аспектов этой возможности встречи, нашла в градостроительстве привилегированное поле собственного приложения. Усилия всех установившихся типов власти, начиная с экспериментов французской Революции, направленные на увеличение средств поддержания уличного порядка, достигают своего завершения в полном подавлении улицы.

«С возникновением средств массовой коммуникации с большим радиусом действия, изоляция населения оказалась намного более действенным средством контроля» – констатирует Льюис Мамфорд в книге «Город в истории», описывая «отныне однонаправленный мир».

Но общее развитие изоляции, представляющее собой реальность урбанизма, должно также содержать в себе контролируемую реинтеграцию трудящихся в соответствии с планируемыми необходимостями производства и потребления.

Интеграция в систему вновь должна захватывать изолированных индивидов в качестве индивидов, изолируемых совместно, – и потому заводы, как и учреждения культуры и отдыха, как и «жилые массивы» оказываются специально организованными с целью этой псевдоколлективности, также сопровождающей изолированного индивида и в семейной ячейке, – повсеместное использование приемников зрелищных передач способствует тому, что его одиночество оказывается наводненным господствующими образами, образами, только посредством подобной изоляции достигающими своего полного могущества».

Ги Дебор, «Общество спекталя»

«Бездомным может стать каждый»

Это не просто фраза, которая сильно звучит. Не просто сигнал, что вообще-то оказаться на улице можно в силу разных причин. Нет, это сигнал о реальности, в которой мы живем.

Дэвид Харви когда-то емко выразил, какую идею нам продает господствующий миф о городах — «города должны выглядеть как инновационное, захватывающее, творческое и безопасное место для жизни, посещения, игр и потребления». И города точно являются таким местом. Но только не для всех. Впрочем, страшнее не эта вот разница, в которой у одних есть безопасная и комфортная жизнь, а у других нет. Страшнее то, что жизнь первых создает условия для жизни вторых. Город вторых всегда соседствует, как призрак, у города первых.

Когда я работал в Ночлежке, то каждый приемный день видел этот второй город, который состоит из десятков и десятков тысяч мужчин и женщин. Переезд в другой город, потеря работы из-за болезни или обмана, утрата документов, отсутствие семьи и близких, кто мог бы помочь. Нет денег, нет собственности, и зачастую нет надежды. Этот второй город — перевертыш первого, где отсутствие работы, денег и собственности выбрасывает человека на улицу.

Сегодня День бездомного человека. Ночлежка выпустила важный и сильный видео манифест «Бездомным может стать каждый». Посмотрите его. Этот ролик не просто о том, как наши идеи разбиваются о реальность, но и том, что она не принадлежит лишь каким-то далеким от нас людям. Это и есть наша реальность.

В 2022 году исследовательская компания Validata провела первую независимую оценку количества бездомных в России: на тот момент в России насчитывалось более двух миллионов человек на улице. В Москве же, по данным исследования — 238 000 бездомных женщин и мужчин, а в Петербурге — 64 000 человек живут на улице.

Просто произнесите эти цифры вслух.

Сегодня бездомным может стать каждый. Почитайте исследование о количестве бездомных в России. Почитайте о настоящих причинах бездомности.

Поддержите Ночлежку.

"Ночлежка" и Южный федеральный университет проводят курс по бездомности и вот вышел материал этого курса, в котором много говорят об урбанистике, хотя в целом бездомность это урбанистическая проблема, так что смотрите не только это видео

#урбанизнапосмотреть

https://www.youtube.com/watch?v=Ff15k5tV_Pg