👆🏻Ну кстати, давайте проведем маленькое исследование. Знаю, что есть тут родители. Есть здесь те, у кого дети занимаются квадробингом (квадробика еще кстати иногда говорят, как аэробика — подчеркивает спортивный уклон данного хобби), или друзья ваших детей, или дети ваших друзей? Что ребенок рассказывает, что делает, что думает, как относится к этому и к себе в этом? Расскажите о феномене изнутри! Можно в комментах, а можно мне в личку, если не любите публичность)
Путевые заметки сегодня в рамках контента выходного дня.
Как это часто у меня случается в путешествиях, меня больше всего впечатляет не что-то стационарно-историческое (типа главного замка, который и так всю жизнь там стоит), а какие-то залётные мероприятия, типа частных временных выставок. Вот выставка Северный ветер (художника Максима Попова) в Выборге, например. Вызвала чувства двойственные и противоречивые, как и положено искусству, и даже некоторые этические дилеммы.
С одной стороны, это впечатляющее мастерство и тончайшая работа: ювелирная резьба по кости, с сюжетами, вдохновленными скандинавским эпосом.
С другой, эта резьба — на черепах животных, что у меня, с моей к ним любовью, вызывает вопросики (черепа коней и козлов ещё ладно — их естественную смерть я ещё могу допустить, но всякие барсуки, бобры и лисы — явно смерть была насильственная, если даже не от рук самого художника, то какое-то партнерство с охотниками — так себе история, хоть и указано, что целенаправленно для резьбы животные не убивались — но могли же убить ради шкур, а череп пошел дополнительным профитом).
С третьей — (псевдо)глубокомысленная попытка задуматься (в оправдание?) о смерти и перерождении, о смерти как части жизни, о смерти как части искусства жизни. О банальной до боли метафоре: после нашей смерти мы можем оставить часть своей жизни в искусстве. Эстетика нашего искусства жить оставляет след и после смерти. Смерть лишь физического, но не иного. Но даже после всех оправданий и попыток богемно рассуждать в терминах эстетики, двойственные чувства (которые, да, может вызвать лишь настоящий художник) не покидают: мне всё это красиво, мне нравится и мне за это стыдно. жутко, но как же, черт возьми, красиво. жутко красиво. чертовски красиво. красиво до смерти. Смертельно красиво.
описание выставки в комментах
Как это часто у меня случается в путешествиях, меня больше всего впечатляет не что-то стационарно-историческое (типа главного замка, который и так всю жизнь там стоит), а какие-то залётные мероприятия, типа частных временных выставок. Вот выставка Северный ветер (художника Максима Попова) в Выборге, например. Вызвала чувства двойственные и противоречивые, как и положено искусству, и даже некоторые этические дилеммы.
С одной стороны, это впечатляющее мастерство и тончайшая работа: ювелирная резьба по кости, с сюжетами, вдохновленными скандинавским эпосом.
С другой, эта резьба — на черепах животных, что у меня, с моей к ним любовью, вызывает вопросики (черепа коней и козлов ещё ладно — их естественную смерть я ещё могу допустить, но всякие барсуки, бобры и лисы — явно смерть была насильственная, если даже не от рук самого художника, то какое-то партнерство с охотниками — так себе история, хоть и указано, что целенаправленно для резьбы животные не убивались — но могли же убить ради шкур, а череп пошел дополнительным профитом).
С третьей — (псевдо)глубокомысленная попытка задуматься (в оправдание?) о смерти и перерождении, о смерти как части жизни, о смерти как части искусства жизни. О банальной до боли метафоре: после нашей смерти мы можем оставить часть своей жизни в искусстве. Эстетика нашего искусства жить оставляет след и после смерти. Смерть лишь физического, но не иного. Но даже после всех оправданий и попыток богемно рассуждать в терминах эстетики, двойственные чувства (которые, да, может вызвать лишь настоящий художник) не покидают: мне всё это красиво, мне нравится и мне за это стыдно. жутко, но как же, черт возьми, красиво. жутко красиво. чертовски красиво. красиво до смерти. Смертельно красиво.
описание выставки в комментах
Всю жизнь думала, что есть слово «изморозь» (иней, тонкий мелкий ледок) и «мóрось» (мелкий дождь). Хотела уличить погодное приложение в неграмотности, но оказалось, что и слово «изморось» тоже существует. Это то же самое, что и морось.
Поздравляю, это самый бесполезный пост в моем канале, можно смело отправляться в выходные!
Но не спешите отписываться, у меня сейчас в разработке большой и, надеюсь, интересный материал про дискурс смерти 💀😈 Будете с нетерпением ждать?
Поздравляю, это самый бесполезный пост в моем канале, можно смело отправляться в выходные!
Но не спешите отписываться, у меня сейчас в разработке большой и, надеюсь, интересный материал про дискурс смерти 💀😈 Будете с нетерпением ждать?
Человек высокой культуры — это тот, кто, как и все, посылает телефонных мошенников по матери, но исключительно на «Вы».
Увидела недавно вот этот пост (скрин) о том, какой в разных языках используется глагол для решений: где-то их «делают» (англ. — make a decision), то есть, как бы создают сами; в испанском, итальянском и французском, согласно автору, их «берут» (tomar (исп.), prendre (фр.) — это как take, или, как автор поэтично завернул, "take a train that leads you somewhere new" — сесть на поезд, который везет тебя навстречу чему-то новому — но у нас поезд не "берут", так что игра слов при переводе теряется). С немецким, судя по комментам носителей языка, автор промахнулся — там пишут, что немцы решения не «встречают (как друзей)» – meet, а «hit» (как «hit the target» — достичь цели или попасть в цель). Этот недочет автор компенсирует поэтичностью, так что простим ему и поблагодарим комментаторов. Один есть коммент там про русский, что, мол, мы решения «принимаем», будто что-то сделанное вне нас: как «принимать существующее положение вещей» (то есть, accept) но и например, «принимать лекарства» (это уже take) — тонкий момент, тут надо ещё подумать. И комментатор пишет, мол, это отражает национальный характер. Всё это, конечно, вопросики, относящиеся к концепциям В. Гумбольдта (“язык – дух народа”) и теории лингвистической относительности Сепира-Уорфа. Ура, еще один пункт в список тем, которые надо подробнее раскрыть в постах)) Ещё на волне этого поста подумалось про выражение «pay attention» – очень хорошо отражает суть, что внимание как валюта, им “платят”, как деньгами. Что ж, спасибо за то, что “платите” тут за мои мысли своим вниманием!
Ваша любимая рубрика “душный переводчик”
Есть у меня такая веселая игра: когда смотрю кино на английском (а я англоязычное кино ВСЕГДА смотрю в оригинале, чего и вам желаю), то всегда подмечаю какие-то интересные фразы с игрой слов или просто какие-то шутки, фразеологизмы или что-то еще, стараюсь придумать классный перевод, а потом сравниваю с тем, как эту фразу перевели в дубляже, и либо радуюсь (если у переводчиков вышло лучше, чем у меня или также), либо расстраиваюсь (если они потеряли возможность хорошо перевести или зафакапили игру слов там, где можно было покреативить).
Так вот, посмотрела фильм “Игра в имитацию”. Прекрасный фильм, это раз; два – Мэттью Гуд потеснил Камбербэтча в моем личном рейтинге феноменально талантливых британцев (рекомендую с ним фильм “Stoker”, 2012 – традиционно идиотская русская локализация “Порочные игры” – сумасшедше эстетский и чувственный, хотя и жестокий фильм с прекрасным кастом (помимо Гуда, там еще Кидман и Васиковска).
Ага, Игра в имитацию. Там трижды повторяется мотивационная фраза “sometimes it's the very people who no one imagines anything of who do the things that no one can imagine” (соответственно, в случаях, когда некто невнятный делает нечто потрясающее). Перевели ее так: “порой люди, которые якобы ничего из себя не представляют, совершают удивительные вещи”. ЗЛЮСЬ: ну кем надо быть, чтобы потерять слово “представлять”?? Ну эта фраза же создана для того, чтобы практически в первозданном виде сохранить игру слов!! Что вам мешало сделать “порой люди, которые якобы ничего из себя не представляют (люди, о которых никто не сказал бы, что они что-то из себя представляют), совершают то, что никто себе не мог представить”? Можно еще поиграться с глаголами “думать” (что-то типа “люди, о которых ты бы никогда не подумал, что они особенные, совершают то, о чем никто и думать не смел”), “верить” (невероятное совершают те, в кого никто никогда не верил/те, в кого никто не верил, совершают то, во что невозможно поверить) или “вообразить” (немного поменяется смысл, но тоже будет красиво, типа “невообразимое совершают те, кто не воображает о себе ничего особенного”, но “представить”, конечно, просто сам бог велел, потому что, черт возьми, оно мало того, что дословно переводит “imagine”, так в русском еще и многозначное, и ПОДХОДИТ ПОД ДАННЫЙ КОНТЕКСТ. Вот так развлекаюсь, короче.
Есть у меня такая веселая игра: когда смотрю кино на английском (а я англоязычное кино ВСЕГДА смотрю в оригинале, чего и вам желаю), то всегда подмечаю какие-то интересные фразы с игрой слов или просто какие-то шутки, фразеологизмы или что-то еще, стараюсь придумать классный перевод, а потом сравниваю с тем, как эту фразу перевели в дубляже, и либо радуюсь (если у переводчиков вышло лучше, чем у меня или также), либо расстраиваюсь (если они потеряли возможность хорошо перевести или зафакапили игру слов там, где можно было покреативить).
Так вот, посмотрела фильм “Игра в имитацию”. Прекрасный фильм, это раз; два – Мэттью Гуд потеснил Камбербэтча в моем личном рейтинге феноменально талантливых британцев (рекомендую с ним фильм “Stoker”, 2012 – традиционно идиотская русская локализация “Порочные игры” – сумасшедше эстетский и чувственный, хотя и жестокий фильм с прекрасным кастом (помимо Гуда, там еще Кидман и Васиковска).
Ага, Игра в имитацию. Там трижды повторяется мотивационная фраза “sometimes it's the very people who no one imagines anything of who do the things that no one can imagine” (соответственно, в случаях, когда некто невнятный делает нечто потрясающее). Перевели ее так: “порой люди, которые якобы ничего из себя не представляют, совершают удивительные вещи”. ЗЛЮСЬ: ну кем надо быть, чтобы потерять слово “представлять”?? Ну эта фраза же создана для того, чтобы практически в первозданном виде сохранить игру слов!! Что вам мешало сделать “порой люди, которые якобы ничего из себя не представляют (люди, о которых никто не сказал бы, что они что-то из себя представляют), совершают то, что никто себе не мог представить”? Можно еще поиграться с глаголами “думать” (что-то типа “люди, о которых ты бы никогда не подумал, что они особенные, совершают то, о чем никто и думать не смел”), “верить” (невероятное совершают те, в кого никто никогда не верил/те, в кого никто не верил, совершают то, во что невозможно поверить) или “вообразить” (немного поменяется смысл, но тоже будет красиво, типа “невообразимое совершают те, кто не воображает о себе ничего особенного”, но “представить”, конечно, просто сам бог велел, потому что, черт возьми, оно мало того, что дословно переводит “imagine”, так в русском еще и многозначное, и ПОДХОДИТ ПОД ДАННЫЙ КОНТЕКСТ. Вот так развлекаюсь, короче.
“Субстанцию” рекомендую. Слышала мнение, что это довольно примитивное феминистское высказывание, но это была какая-то единичная и довольно невнятная рецензия. Мое же мнение, что фильм ровно настолько глубокий, насколько автор и хотела его сделать, ни больше, ни меньше. Сама эстетика, цветовые, операторские, режиссерские решения – всё играет на раскрытие смысла, ни одного лишнего движения. Отсылки к другим режиссерам, фильмам, литературе многие уже отмечали – Кубрик, Уайльд, Хичкок и другие – режиссерка делает красивые реверансы классическим авторам. То, что фильм хороший, было понятно сразу – мы смотрели компанией, и горячие дискуссии начались уже на первых 40 минутах.
Что мне показалось наиболее интересным (спойлер алерт). Взгляд героини на себя показан исключительно глазами других людей, в основном мужчин – явно видно, что она никогда не смотрит на себя “изнутри”, а когда она смотрит на себя своими глазами – ее восприятие всегда искажено (там есть классный кадр в середине фильма, когда она пытается дать себе шанс на радость в своем “старом” теле и собирается на свидание, она ловит свое отражение в кривой поверхности – круглой зеркальной ручке двери, что априори нельзя считать объективным – и оно будто становится решающим, вот насколько она слепа, насколько неспособна себя воспринимать адекватно, теряет связь с реальностью окончательно, что принимает его за чистую монету и в гневе стирает макияж, оставаясь дома, в своей раковине ненависти к себе и зависти нереалистичному стандарту).
Дальше, непонимание героиней (ну и многими женщинами, собирательный образ которых она олицетворяет) “серой зоны”: только крайности – ты либо молодая, свежая, гладкая (как кукла, каких в жизни не существует), либо безобразная немощная старуха. Середины как будто нет (не зря нам показывают ее в начале не то чтобы прям стареющую – а именно просто зрелую женщину, и зрелую красиво, но серая зона настолько серая, что она внутренне уже на этом этапе считает себя старым, списанным “товаром”, решаясь на отчаянный шаг), и это очень похоже на правду, которая, слава богу, медленно, но верно меняется (спасибо великим звездам индустрии, которые не прогнулись под стандарты, и поддерживают достойное старение, оставаясь супер-успешными). Ну, про мужской (и женский тоже, через призму мужского) взгляд на женское тело “как на кусок мяса” все понятно, при чем, тут удачно сработал довольно простой (в лучшем смысле) прием – сцены с едой (практически все), где мясо буквально означает мясо.
Честно скажу, последнюю часть (минут 15 последних) мне было тяжело смотреть – меня тошнило почти буквально, что не отменяет гениальности происходящего гротеска (особенно когда она тупо лепит на себя лицо, вырезанное из плаката – ты можешь вообще не быть настоящим человеком, ты – картинка из журнала, глянцевая бумажка, и все всё равно будут в восторге, не зная, что за монстр, настоящий ли или метафорический, находится там).
“Я себя ненавижу” героиня говорит практически дословно – и ненависть к себе в этой фантасмагорической притче обретает масштабы смертного греха.
И, конечно, “кровавость” индустрии – тоже важная мысль, причем, как метафорическая, так и буквальная – особенно с учетом голливудских теорий заговора и скандалов последних нескольких лет.
Много чего еще бы сказала, но статью писать не буду, давайте обсуждать в комментах, велком)
Что мне показалось наиболее интересным (спойлер алерт). Взгляд героини на себя показан исключительно глазами других людей, в основном мужчин – явно видно, что она никогда не смотрит на себя “изнутри”, а когда она смотрит на себя своими глазами – ее восприятие всегда искажено (там есть классный кадр в середине фильма, когда она пытается дать себе шанс на радость в своем “старом” теле и собирается на свидание, она ловит свое отражение в кривой поверхности – круглой зеркальной ручке двери, что априори нельзя считать объективным – и оно будто становится решающим, вот насколько она слепа, насколько неспособна себя воспринимать адекватно, теряет связь с реальностью окончательно, что принимает его за чистую монету и в гневе стирает макияж, оставаясь дома, в своей раковине ненависти к себе и зависти нереалистичному стандарту).
Дальше, непонимание героиней (ну и многими женщинами, собирательный образ которых она олицетворяет) “серой зоны”: только крайности – ты либо молодая, свежая, гладкая (как кукла, каких в жизни не существует), либо безобразная немощная старуха. Середины как будто нет (не зря нам показывают ее в начале не то чтобы прям стареющую – а именно просто зрелую женщину, и зрелую красиво, но серая зона настолько серая, что она внутренне уже на этом этапе считает себя старым, списанным “товаром”, решаясь на отчаянный шаг), и это очень похоже на правду, которая, слава богу, медленно, но верно меняется (спасибо великим звездам индустрии, которые не прогнулись под стандарты, и поддерживают достойное старение, оставаясь супер-успешными). Ну, про мужской (и женский тоже, через призму мужского) взгляд на женское тело “как на кусок мяса” все понятно, при чем, тут удачно сработал довольно простой (в лучшем смысле) прием – сцены с едой (практически все), где мясо буквально означает мясо.
Честно скажу, последнюю часть (минут 15 последних) мне было тяжело смотреть – меня тошнило почти буквально, что не отменяет гениальности происходящего гротеска (особенно когда она тупо лепит на себя лицо, вырезанное из плаката – ты можешь вообще не быть настоящим человеком, ты – картинка из журнала, глянцевая бумажка, и все всё равно будут в восторге, не зная, что за монстр, настоящий ли или метафорический, находится там).
“Я себя ненавижу” героиня говорит практически дословно – и ненависть к себе в этой фантасмагорической притче обретает масштабы смертного греха.
И, конечно, “кровавость” индустрии – тоже важная мысль, причем, как метафорическая, так и буквальная – особенно с учетом голливудских теорий заговора и скандалов последних нескольких лет.
Много чего еще бы сказала, но статью писать не буду, давайте обсуждать в комментах, велком)
О, вот тут имею сказать, и, на самом деле, это зрело давно. С тех пор, как я посмотрела Метод и Троцкого, я поняла, что не все потеряно, и у российских сериалов (особенно тех, где замешана Александра Ремизова — почти во всех хороших сериалах так или иначе мелькает её имя в титрах, а еще продюсерская компания "Среда") есть будущее. Тут у меня включается сожаление о том, что я не залезла в эту нишу еще в те времена, когда российские сериалы считали говном примерно все.
И так, из хорошего и, возможно, многими не виденного. Псих абсолютно гениален (и кстати не похож ни на что западное), Измены — офигенное драмеди, Конец света — классная и жесткая социальная сатира, которая я не понимаю как вышла в 2022 году (в хорошем смысле), Алиби неплохая комедия (вообще Стычкина люблю), Нулевой пациент (снова Стычкин и Никита Ефремов) смотрится очень современно, хотя и рассказывает о событиях 80х, Ефремов ещё демонически хорош в Хорошем человеке Богомолова (там волшебным образом хороша даже Собчак). Фишер с Янковским очень атмосферный (с тех пор я полюбила Shortparis). Триггер (кроме полнометражки и третьего сезона, они очень плохи). А Интерны? Вспомните, какой фурор был — довольно качественный отечественный ситком про врачей, по тем временам просто вау. И, о ужас, товарищи, мне, кажется, понравились первые 4 серии нового «Преступления и наказания»!
Тут надо отдельно сказать, что я не имею никакого филологического снобизма на тему русской классики (у меня другие закидоны, каждому свое), не романтизирую экзистенциальные страдания, не молюсь на Dostoyevsky i Tolstoy, посему т.н. современные прочтения и интерпретации не вызывают у меня изжоги заранее. Получилось очень театрально (порой до смешного, как издеваются, специально?), артхаусно, по-питерски, странненько так, где-то наивно, а где-то наоборот, на грани (сцена со Снигирь и Аксеновой, кажется, вторая серия — это как вообще??), Леня Федоров (АукцЫон) в саундтреке порадовал сильно и вписался как родной.
Да, когда-то мне было стыдно, что я трачу время на сериалы. Но потом я поняла (или нашла себе оправдание), что сериалы — новые книги, в смысле, неотъемлемая часть современной культуры, а чтиво всегда делилось на бульварное и элитарное (и криминальное, хаха), и надо уметь выбирать. Единственное, где я обламываюсь — так это в том, что зарубежные сериалы играют ещё и образовательную функцию в смысле иностранного языка, а просмотр российских всё еще фоново жужжит на совесть как "пустая трата времени", но это уже тот самый закидон.
Короче, надо просто почаще снимать белое пальто, забивать на предрассудки, открывать, чтоб его, сознание новому, и понимать, что есть вещи, которые сегодня создаются буквально "вопреки", и делается это людьми, которые умеют тонко ввернуть глубокие смыслы и остро-социальную актуалочку между строк. А так, есть надежда, что российские сериалы пройдут тот же путь, что и все остальные — сначала слово "сериал" ассоциируется с бразильским "мылом", или, в нашем случае, телеканалом "Россия" ("— да она не может любить тебя! — да я люблю тебя!" — надеюсь, классику все помнят)), а потом, по мере роста качества, сериалы воспринимаются как такая же часть культуры, и даже вполне элитарной, как и умное авторское кино.
И так, из хорошего и, возможно, многими не виденного. Псих абсолютно гениален (и кстати не похож ни на что западное), Измены — офигенное драмеди, Конец света — классная и жесткая социальная сатира, которая я не понимаю как вышла в 2022 году (в хорошем смысле), Алиби неплохая комедия (вообще Стычкина люблю), Нулевой пациент (снова Стычкин и Никита Ефремов) смотрится очень современно, хотя и рассказывает о событиях 80х, Ефремов ещё демонически хорош в Хорошем человеке Богомолова (там волшебным образом хороша даже Собчак). Фишер с Янковским очень атмосферный (с тех пор я полюбила Shortparis). Триггер (кроме полнометражки и третьего сезона, они очень плохи). А Интерны? Вспомните, какой фурор был — довольно качественный отечественный ситком про врачей, по тем временам просто вау. И, о ужас, товарищи, мне, кажется, понравились первые 4 серии нового «Преступления и наказания»!
Тут надо отдельно сказать, что я не имею никакого филологического снобизма на тему русской классики (у меня другие закидоны, каждому свое), не романтизирую экзистенциальные страдания, не молюсь на Dostoyevsky i Tolstoy, посему т.н. современные прочтения и интерпретации не вызывают у меня изжоги заранее. Получилось очень театрально (порой до смешного, как издеваются, специально?), артхаусно, по-питерски, странненько так, где-то наивно, а где-то наоборот, на грани (сцена со Снигирь и Аксеновой, кажется, вторая серия — это как вообще??), Леня Федоров (АукцЫон) в саундтреке порадовал сильно и вписался как родной.
Да, когда-то мне было стыдно, что я трачу время на сериалы. Но потом я поняла (или нашла себе оправдание), что сериалы — новые книги, в смысле, неотъемлемая часть современной культуры, а чтиво всегда делилось на бульварное и элитарное (и криминальное, хаха), и надо уметь выбирать. Единственное, где я обламываюсь — так это в том, что зарубежные сериалы играют ещё и образовательную функцию в смысле иностранного языка, а просмотр российских всё еще фоново жужжит на совесть как "пустая трата времени", но это уже тот самый закидон.
Короче, надо просто почаще снимать белое пальто, забивать на предрассудки, открывать, чтоб его, сознание новому, и понимать, что есть вещи, которые сегодня создаются буквально "вопреки", и делается это людьми, которые умеют тонко ввернуть глубокие смыслы и остро-социальную актуалочку между строк. А так, есть надежда, что российские сериалы пройдут тот же путь, что и все остальные — сначала слово "сериал" ассоциируется с бразильским "мылом", или, в нашем случае, телеканалом "Россия" ("— да она не может любить тебя! — да я люблю тебя!" — надеюсь, классику все помнят)), а потом, по мере роста качества, сериалы воспринимаются как такая же часть культуры, и даже вполне элитарной, как и умное авторское кино.
Telegram
ЕЖ
Публицист Владимир Голышев про российские сериалы:
Подумалось, а что, если бы я был мудаком, который из всех западных культовых сериалов посмотрел только "Во все тяжкие" (плюс спин-офф "Лучше звонить Солу") и детский сериальчик для идиотов "Очень странные…
Подумалось, а что, если бы я был мудаком, который из всех западных культовых сериалов посмотрел только "Во все тяжкие" (плюс спин-офф "Лучше звонить Солу") и детский сериальчик для идиотов "Очень странные…
Если кто-то вдруг не знал, я вообще-то ещё и зам руководителя некоммерческой организации – АНО «Гатчинский институт интегральных исследований», а успешного опыта в НКО и социальном проектировании у меня больше 7 лет. И, помимо, собственно, междисциплинарной научно-исследовательской деятельности в гуманитарных областях, мы занимаемся еще и консалтингом: помогаем другим НКО и общественным активистам в разработке и развитии социальных проектов, стратегическом планировании, фандрайзинге, и так далее. И, так как мы с вами тут коллективно одобрили расширение спектра тем, то буду писать и об этом, раз уж так вышло, что могу себя называть в этой сфере экспертом. Начну вот с такого текста, заодно и книжку интересную посоветую, она будет вам интересна, если вы как-то с НКО и/или благотворительностью связаны, и особенно, если не связаны. Ну а если лень читать, можно коротенько послушать Паллотту на TED.
Книга Дэна Паллотты “Неблаготворительность” вышла в 2008 году в США и произвела фурор, практически революцию в общественном мышлении на тему НКО и благотворительной деятельности – критики и эксперты, независимо от того, в какой степени они были согласны или не согласны с умозаключениями автора, признавали книгу манифестом третьего сектора.
Паллотта рассматривает доминирующие в обществе стереотипы касательно благотворительной деятельности, мешающие развитию и эффективной работе НКО. Если попробовать сформулировать ту самую революционную мысль – основную идею книги – то звучит она примерно так: доминирующее общественное мнение касательно получения прибыли некоммерческими организациями глубоко лицемерно, потому что мы легко позволяем зарабатывать деньги коммерческим компаниям, которые не заботятся о нуждающихся, и восхваляем их, если они тратят малую часть своей прибыли на благотворительность, при этом, мы считаем безнравственным, когда хорошие деньги получают те, чья деятельность целиком и полностью посвящена помощи другим.
Паллотта просчитал и представил (в частности, в своей знаменитой речи на TED talks, которая представляет собой фактически краткое содержание книги) экономическую модель, подтверждающую, что разумно высокие затраты на т.н. “накладные расходы”, за которые многие осуждают НКО, на самом деле, способствуют повышению эффективности деятельности НКО. Грубо говоря, вы можете привлекать 100 000 долларов и все их отдавать нуждающимся, а можете платить 100 000 долларов высоко компетентному сотруднику, который в свою очередь привлечет на помощь нуждающимся 1 000 000 долларов. Стереотип о том, что зарабатывать на социально значимой деятельности безнравственно живет и процветает, но он крайне вреден, так как из-за этого мы в итоге получаем низко мотивированных сотрудников, которые в какой-то момент уйдут в коммерцию, где никто их не будет ежедневно осуждать, за то, что они имеют наглость желать комфортно жить и обеспечивать свои семьи. Парадокс: мы обожаем миллиардеров, которые жертвуют на благотворительность с прибыли полученной от, скажем, продажи вредной еды или жестоких компьютерных игр, но мы презираем богатых директоров благотворительных фондов, почему-то думая, что он “объедает” своих подопечных, хотя его деятельность может быть куда более эффективна, чем того миллиардера.
Низкая толерантность к рискам в сфере НКО также вносит вклад в поддержку этих стереотипов – мы нормально относимся к тому, если какой-то стартап прогорел, но реагируем крайне негативно, если провалилась инициатива НКО. То же самое можно сказать и об отношении к рекламе – считается, что в рамках НКО тратить деньги на рекламу безнравственно, так как, опять же, всё до копейки должно идти на добрые дела. Эти и другие вредные убеждения Паллотта развенчивает и объясняет с помощью подробного рассмотрения реальных кейсов, экономической и культурологической аргументации, а также экскурса в историю пуританской этики, которая, по его мнению, заложила основы и принципы американской благотворительности.
В целом, можно сказать, что суждения Паллотты перекликаются с философией здорового эгоизма и нравственного капитализма Айн Рэнд, которая в своих произведениях наглядно выражала идею о том, что зарабатывать не стыдно, если ты выполняешь свою работу качественно и приносишь пользу обществу. Всё это так или иначе крутится вокруг принципа “сначала маску на себя, потом на всех остальных”: невозможно качественно помогать другим, пока не обеспечил свой собственный комфорт и благополучие.
То, что идеи Паллотты до сих пор вызывают дискуссии и даже иногда осуждение – лишнее доказательство того, что избавление от стереотипов – это долгий и непростой процесс, требующий от людей болезненного расставания с “белым пальто” и изменением бинарного отношения к деятелям третьего сектора. Они не святые, но и не мошенники: они ставят целью привнесение в мир позитивных изменений без жертвенности, а с человеческим, заботливым отношением не только к нуждающимся в помощи, но и к тем, кто эту помощь оказывает.
Паллотта рассматривает доминирующие в обществе стереотипы касательно благотворительной деятельности, мешающие развитию и эффективной работе НКО. Если попробовать сформулировать ту самую революционную мысль – основную идею книги – то звучит она примерно так: доминирующее общественное мнение касательно получения прибыли некоммерческими организациями глубоко лицемерно, потому что мы легко позволяем зарабатывать деньги коммерческим компаниям, которые не заботятся о нуждающихся, и восхваляем их, если они тратят малую часть своей прибыли на благотворительность, при этом, мы считаем безнравственным, когда хорошие деньги получают те, чья деятельность целиком и полностью посвящена помощи другим.
Паллотта просчитал и представил (в частности, в своей знаменитой речи на TED talks, которая представляет собой фактически краткое содержание книги) экономическую модель, подтверждающую, что разумно высокие затраты на т.н. “накладные расходы”, за которые многие осуждают НКО, на самом деле, способствуют повышению эффективности деятельности НКО. Грубо говоря, вы можете привлекать 100 000 долларов и все их отдавать нуждающимся, а можете платить 100 000 долларов высоко компетентному сотруднику, который в свою очередь привлечет на помощь нуждающимся 1 000 000 долларов. Стереотип о том, что зарабатывать на социально значимой деятельности безнравственно живет и процветает, но он крайне вреден, так как из-за этого мы в итоге получаем низко мотивированных сотрудников, которые в какой-то момент уйдут в коммерцию, где никто их не будет ежедневно осуждать, за то, что они имеют наглость желать комфортно жить и обеспечивать свои семьи. Парадокс: мы обожаем миллиардеров, которые жертвуют на благотворительность с прибыли полученной от, скажем, продажи вредной еды или жестоких компьютерных игр, но мы презираем богатых директоров благотворительных фондов, почему-то думая, что он “объедает” своих подопечных, хотя его деятельность может быть куда более эффективна, чем того миллиардера.
Низкая толерантность к рискам в сфере НКО также вносит вклад в поддержку этих стереотипов – мы нормально относимся к тому, если какой-то стартап прогорел, но реагируем крайне негативно, если провалилась инициатива НКО. То же самое можно сказать и об отношении к рекламе – считается, что в рамках НКО тратить деньги на рекламу безнравственно, так как, опять же, всё до копейки должно идти на добрые дела. Эти и другие вредные убеждения Паллотта развенчивает и объясняет с помощью подробного рассмотрения реальных кейсов, экономической и культурологической аргументации, а также экскурса в историю пуританской этики, которая, по его мнению, заложила основы и принципы американской благотворительности.
В целом, можно сказать, что суждения Паллотты перекликаются с философией здорового эгоизма и нравственного капитализма Айн Рэнд, которая в своих произведениях наглядно выражала идею о том, что зарабатывать не стыдно, если ты выполняешь свою работу качественно и приносишь пользу обществу. Всё это так или иначе крутится вокруг принципа “сначала маску на себя, потом на всех остальных”: невозможно качественно помогать другим, пока не обеспечил свой собственный комфорт и благополучие.
То, что идеи Паллотты до сих пор вызывают дискуссии и даже иногда осуждение – лишнее доказательство того, что избавление от стереотипов – это долгий и непростой процесс, требующий от людей болезненного расставания с “белым пальто” и изменением бинарного отношения к деятелям третьего сектора. Они не святые, но и не мошенники: они ставят целью привнесение в мир позитивных изменений без жертвенности, а с человеческим, заботливым отношением не только к нуждающимся в помощи, но и к тем, кто эту помощь оказывает.
Знаете это чувство, когда вы повторяете одно и то же слово много раз подряд, вам начинает казаться, что оно ничего не значит, что это уже и не слово никакое, а какой-то бессмысленный набор звуков?
Это называется семантическое пресыщение (семантическая сатиация).
Происходит это от того, что при назывании слова кора головного мозга стимулируется и начинает генерировать образы, связанные со значением слова. Если повторять слово много-много раз, происходит гиперстимуляция, которую мозгу приходится компенсировать торможением, и он отказывается генерировать что-либо вообще. Он как бы говорит “будете ругаться – вообще никуда не пойду”, реагирует как человек, которому вечно звонят-звонят-звонят, и его в какой-то момент это так достает, что он отключает телефон.
Это называется семантическое пресыщение (семантическая сатиация).
Происходит это от того, что при назывании слова кора головного мозга стимулируется и начинает генерировать образы, связанные со значением слова. Если повторять слово много-много раз, происходит гиперстимуляция, которую мозгу приходится компенсировать торможением, и он отказывается генерировать что-либо вообще. Он как бы говорит “будете ругаться – вообще никуда не пойду”, реагирует как человек, которому вечно звонят-звонят-звонят, и его в какой-то момент это так достает, что он отключает телефон.