Сегодня в рубрике «Случайный дневник» Ирина Савкина рассказывает о дневнике Юрия Яковлевича Угрюмова (1926 года рождения), инженера по образованию, работавшего на разных должностях в НИИ Министерства обороны.
На самом деле это не дневник, а скорее попытка дневника. В 1981 году, через пять лет после смерти матери, Юрий Яковлевич наконец решается прочесть ее дневники за 1923–1947 год. Он также читает дневниковые записи своего деда за 1881–1923 год и ставит себе задачу «продолжить эстафету» семейной летописи. Как замечает автор, он уже начинал вести дневник в подростковом возрасте в 1943 году, но сжег те записи в начале 1950-х.
Размышляя о дневниках деда и матери, Угрюмов отмечает «интересные детали и параллели»:
– Каждое из поколений дважды обращалось к дневникам. В начале жизненного пути и в пору зрелости.
– «Творческий» перерыв между этими периодами составлял 25–40 лет.
– Характер записей тоже одинаков: в первый период – «где был, кого видел, о ком, о чем думал»; во второй – записи обобщенного, мемуарного характера, стремление передать следующим поколениям основные штрихи своего.
Юрий Яковлевич видит свой долг в том, чтоб «расшифровать» сложно читаемые дневники деда, восполнить слишком отрывочный и эмоциональный материнский дневник, который, по его мнению, дает неточное и неверное представление о ней самой и их семье и написать «собственные мемуары о себе своем поколении».
В записях 1982, 1983 и 1985 годов мы видим, как во время болезней, когда появляется свободное время, Угрюмов пытается исполнить третий пункт своего плана: он делает краткие записи о теще, дочерях, своих отношениях с начальством на работе и т. п. Но дневника не получается. Как замечает сам автор, выходит скорее «ежегодник». Кроме того, Юрий Яковлевич замечает, что не рискует писать начерно и спонтанно, а по несколько раз переписывает написанное. В последней записи за 2006 год дается адресованный детям список «источников», по которым можно все же создать семейную историю в продолжение записок деда и матери: фотолетописи к юбилейным датам, биографические очерки о предках, расшифрованный дневник деда. То есть отчасти Юрий Яковлевич выполнил данные самому себе обещания, но не в форме дневника. Перед нами интересный опыт неудачи, который показывает, что, возможно, дневниковая форма дается не каждому, какой бы простой и неприхотливой она, на первый взгляд, не казалась.
Дневник Юрия Угрюмова в Корпусе «Прожито»
На самом деле это не дневник, а скорее попытка дневника. В 1981 году, через пять лет после смерти матери, Юрий Яковлевич наконец решается прочесть ее дневники за 1923–1947 год. Он также читает дневниковые записи своего деда за 1881–1923 год и ставит себе задачу «продолжить эстафету» семейной летописи. Как замечает автор, он уже начинал вести дневник в подростковом возрасте в 1943 году, но сжег те записи в начале 1950-х.
Размышляя о дневниках деда и матери, Угрюмов отмечает «интересные детали и параллели»:
– Каждое из поколений дважды обращалось к дневникам. В начале жизненного пути и в пору зрелости.
– «Творческий» перерыв между этими периодами составлял 25–40 лет.
– Характер записей тоже одинаков: в первый период – «где был, кого видел, о ком, о чем думал»; во второй – записи обобщенного, мемуарного характера, стремление передать следующим поколениям основные штрихи своего.
Юрий Яковлевич видит свой долг в том, чтоб «расшифровать» сложно читаемые дневники деда, восполнить слишком отрывочный и эмоциональный материнский дневник, который, по его мнению, дает неточное и неверное представление о ней самой и их семье и написать «собственные мемуары о себе своем поколении».
В записях 1982, 1983 и 1985 годов мы видим, как во время болезней, когда появляется свободное время, Угрюмов пытается исполнить третий пункт своего плана: он делает краткие записи о теще, дочерях, своих отношениях с начальством на работе и т. п. Но дневника не получается. Как замечает сам автор, выходит скорее «ежегодник». Кроме того, Юрий Яковлевич замечает, что не рискует писать начерно и спонтанно, а по несколько раз переписывает написанное. В последней записи за 2006 год дается адресованный детям список «источников», по которым можно все же создать семейную историю в продолжение записок деда и матери: фотолетописи к юбилейным датам, биографические очерки о предках, расшифрованный дневник деда. То есть отчасти Юрий Яковлевич выполнил данные самому себе обещания, но не в форме дневника. Перед нами интересный опыт неудачи, который показывает, что, возможно, дневниковая форма дается не каждому, какой бы простой и неприхотливой она, на первый взгляд, не казалась.
Дневник Юрия Угрюмова в Корпусе «Прожито»
В годы гласности и демократизации, которыми завершалась советская эпоха, религиозные сообщества смогли открыто вести деятельность по пополнению своих рядов. Многие из них сочетали в своей идеологии мистицизм, утопизм, религиозную этику, а также стремились коммерциализировать мероприятия.
След этой тенденции можно найти в одном из документов, опубликованных в нашем цифровом архиве. В собрании Софьи Мысловой (о котором мы уже писали) среди документов семьи Ковадло сохранилась листовка-приглашение на цикл встреч с американским телевизионным проповедником Билли Джо Догерти, проходивших на стадионе СКК в Санкт-Петербурге в начале 1990-х годов. Пришедшим обещали спасение, исцеление и чудеса, а также выступление «известных музыкантов из США» – группы под названием «Оазис».
Листовка из домашнего собрания Софьи Мысловой в Цифровом архиве «Прожито»
След этой тенденции можно найти в одном из документов, опубликованных в нашем цифровом архиве. В собрании Софьи Мысловой (о котором мы уже писали) среди документов семьи Ковадло сохранилась листовка-приглашение на цикл встреч с американским телевизионным проповедником Билли Джо Догерти, проходивших на стадионе СКК в Санкт-Петербурге в начале 1990-х годов. Пришедшим обещали спасение, исцеление и чудеса, а также выступление «известных музыкантов из США» – группы под названием «Оазис».
Листовка из домашнего собрания Софьи Мысловой в Цифровом архиве «Прожито»
Дорогие подписчики, если кто-то из вас 29 декабря окажется в Тбилиси, приходите на лекцию Михаила Мельниченко «Советский союз в зеркале политического дневника».
Мероприятие состоится очно в Auditoria_booksbar. Возможно подключение к трансляции.
Для записи необходимо написать @auditoria_tbi
Мероприятие состоится очно в Auditoria_booksbar. Возможно подключение к трансляции.
Для записи необходимо написать @auditoria_tbi
Forwarded from В лесах
📝#влесах_истории
«Не признают религиозных праздников, а самогоночку пьют»: зимние каникулы в дневниках 1924–2000 годов
Герои этих историй — обычные люди, чьи дневники мы нашли на портале «Прожито». Фоном для легких и беспечных, а иногда задумчивых и тревожных посланий служат не самые простые исторические события: войны, репрессии, экономические кризисы…
Но общее во всех этих историях одно — потребность отметить словом холодные зимние дни, придать им символическую значимость и, наконец, отпраздновать Рождество или Новый год с близкими людьми, даже если это не всегда просто.
В первой части материала — дневниковые записи очень разных героев и героинь, от единомышленника Льва Толстого до студентки накануне не только Нового года, но и зачета по марксизму.
Тексты публикуются с сохранением авторской пунктуации и орфографии.
«Не признают религиозных праздников, а самогоночку пьют»: зимние каникулы в дневниках 1924–2000 годов
Герои этих историй — обычные люди, чьи дневники мы нашли на портале «Прожито». Фоном для легких и беспечных, а иногда задумчивых и тревожных посланий служат не самые простые исторические события: войны, репрессии, экономические кризисы…
Но общее во всех этих историях одно — потребность отметить словом холодные зимние дни, придать им символическую значимость и, наконец, отпраздновать Рождество или Новый год с близкими людьми, даже если это не всегда просто.
В первой части материала — дневниковые записи очень разных героев и героинь, от единомышленника Льва Толстого до студентки накануне не только Нового года, но и зачета по марксизму.
Тексты публикуются с сохранением авторской пунктуации и орфографии.
Forwarded from В лесах
📝#влесах_истории
А как отмечали Новый год на излете советской эпохи и в новой России? В продолжении материала — праздничные истории из очереди за тортом, следственного изолятора и из Грозного во время чеченских войн.
Тексты публикуются с сохранением авторской пунктуации и орфографии.
А как отмечали Новый год на излете советской эпохи и в новой России? В продолжении материала — праздничные истории из очереди за тортом, следственного изолятора и из Грозного во время чеченских войн.
Тексты публикуются с сохранением авторской пунктуации и орфографии.