library(imager)
img <- load.image("https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/thumb/a/ae/Aristotle_Altemps_Inv8575.jpg/1024px-Aristotle_Altemps_Inv8575.jpg")


# цветовые каналы
ar.red <- img
G(ar.red) <- 0
B(ar.red) <- 0

ar.blue <- img
R(ar.blue) <- 0
G(ar.blue) <- 0

ar.green <- img
R(ar.green) <- 0
B(ar.green) <- 0

ar.yellow <- img
B(ar.yellow) <- 0


library(purrr)
par(mfrow = c(2,2))
walk(list(ar.red, ar.blue, ar.green, ar.yellow), plot, 
     axes=FALSE)

By comparison with the West, there are far fewer purpose-built amphitheaters known in the eastern Roman provinces. This has been traditionally explained by the idea that the Greek East was more “civilized” than Italy and the Western Provinces, and therefore would not have indulged in the kind of blood sports these structures accommodated.

The CLARIN infrastructure offers access to 76 historical corpora, covering almost all of the languages spoken in countries that are either members or observers in CLARIN ERIC. In the vast majority of cases, the corpora can be directly downloaded from the national repositories or queried through easy-to-use online search environments. They are also richly tagged and mostly available under public licences.

Our metadata cover author, title of the work, genre (prose or poetry), era, date of the work (when available), and century. The oldest text in our corpus are the Senatus consulta de Baccanalibus (186 B. C.), and the most recent one is Dominus Iesus (2000), by the Vatican Congregation for the Doctrine of the Faith.

Давайте построим нашу первую линейную модель! Давайте добавим токенизацию в препроцессор! Давайте изменим штрафные коэффициенты гребневой регрессии!

Его звали Евграф Сантименталов, и он был доцентом кафедры классической филологии провинциального университета. Каждое утро он надевал твидовый пиджак с латками на локтях и отправлялся в аудиторию, чтобы погрузить студентов в мир древнеримской мудрости.

Но Евграф знал, что это всего лишь иллюзия - мир латинских спряжений и склонений был лишь тонким покровом, скрывающим бездну экзистенциального одиночества. За напускной серьезностью академического дискурса он видел лишь безумие и абсурд человеческого существования.

На своих занятиях Сантименталов незаметно вводил студентов в состояние легкого гипноза, погружая их в бесконечные парадигмы и правила латинской грамматики. "Учите, учите, несчастные", - шептал он, наблюдая, как их взгляды стекленеют. В эти моменты ему казалось, что он приоткрывает завесу тайны, показывая им, что вся их жизнь - всего лишь набор условных рефлексов.

Но однажды один из его студентов, Ипполит Тараканов, взял и задал Евграфу неожиданный вопрос: "А что, если мы все - просто персонажи в очередном романе Пелевина?" Сантименталов вздрогнул, словно его застали врасплох. Он понял, что игра окончена, и теперь ему придется искать новые способы поддержания иллюзии.

С тех пор Евграф Сантименталов стал еще более отстраненным и меланхоличным, а его лекции о падежах и спряжениях звучали все более абсурдно и бессмысленно. Но студенты продолжали слушать его, смутно подозревая, что за этим кроется что-то большее - то ли тайна бытия, то ли просто очередная игра разума.