У одних есть Родина, у других - страна проживания.
Мягких пирожных или черствого хлеба жевание,
Платье дерюжное иль золотое-атласное -
Всё равно над макушкою небо чужое, неласковое,
Как интерьер казенного дома - больницы, гостиницы -
Вроде бы синее, но с оттенком глинисто-тинистым.
Душа, словно мячик, с ноги закаченный в выбоину.
Вот, заселили без спроса, не дали выбора,
Нет бы другую, с видом на море нежное,
Маленькую, уютную и не такую снежную.
Или черт с ней, пусть эту, но с лучшим дизайном мебели,
Может, и синяки бы на сердце не были.
Всё неуютно, твёрдое, сдвинулось чащею...
В пальцах печально дрожит кофейная чашечка.
А уж обслуживание в номерах - сам кошмар и ужас.
Ворох таких новостей принесут на ужин,
Что не уснуть, а уснул - так лучше бы и не надо,
Таблетки не помогают сбежать из ада.
А недавно с утра доставили - злое, противное,
Загромоздило полкомнаты, мрачно стоит и тикает,
Порохом пахнет, гарью, и чем-то ещё, без имени.
Я так просил, чтоб убрали, вынесли, вымели,
Или хоть ширмой закрыли с цветными рисунками -
Где там, никто не слушает. Плачу сутками...

...В это время кто-то внимательно смотрит в небо,
А потом говорит: "Мама, вот, я принес тебе хлеба -
Тёплого, с молоком и душистым мёдом.
Всё, что есть у меня - не повезло с этим годом,
Сколько их будет нелегких таких - не знаю,
Но я попробую, чтоб поменьше. Не плачь, родная!
Я буду рядом, с любовью своей и с силой.
Вот говорят, ты не лучшая, есть красивей,
С кожею шоколадной, туманно-белой,
С ласково улыбкой... Мне что за дело?
Пусть неулыбчива ты и порой сурова,
Я тебе все отдам, и дела, и слово,
Уберегу от тоски, от яда, снаряда...
Ты ж у меня одна, и других не надо!"

Мальчик Байрактар

Гимн горланили на взводе,
В нелюбви клялись стихами…
Так орали о свободе,
Что продались в потрохами.
Ларчик с бедами открыли -
Опалило дымным жаром…
С горя хлопчика родили,
Окрестили Байрактаром.
Заворачивали в знамя,
Пели о врагах и крови…
Слушал, слов еще не зная,
Хмурил смоляные брови.
Колыбельные такие
Сердцу не дают покоя…
Ветры теплые, степные,
Спойте вы ему другое.
Пусть из власти мутной хмари
Улетит он в сны крылато.
Пусть ему приснится парень
На его похожий брата.
В час военного затишья
Ночь его качает зыбко,
Дальних взрывов он не слышит,
На губах его улыбка,
Он о доме вспоминает,
Дома он кому-то дорог.
Но опять в огонь шагает,
Чтобы сгинул черный морок.
Чтобы мог расти счастливым,
Возвратившись к играм детским
Мальчик с именем красивым,
Мальчик с именем турецким.

Времена
Во времена, когда сотовым был лишь мед,
А пацанята играли в лапту, не в Доту,
Я проявился в мире, в лохматый год,
Бог весть, зачем... для Божьего для чего-то.
Так и живу - невзрачен, слегка лохмат,
Подслеповато смотрю на приколы мира,
Верую в Вышнего, только не в рай и ад,
Разве что дудочка мне по руке, не лира.
Мне, старомодному, многое невдомек,
Вот, например, - красота и величье денег.
Всё понимаю, когда говорят "совок",
Только глазами ищу почему-то веник.
В землю воткнувшись пятками, в небо - лбом,
Где разводящий звёздный меня поставил,
Меж поколений торчу межевым столбом
И ни лапты, ни Доты не знаю правил.
В центре времен, текущих, как решето,
Щурясь, от глаз отгоняя завесу дыма,
Укореняюсь, все крепче держась за то,
Что выше времени, вечно и нерушимо.

21 сентября
А хромовые сапоги и впрямь, ни при чем,
Раз времена рифмуются с кирзачами.
Ангел и бес топорщатся за плечами,
Спорят о чем-то… Господь разберет, о чем.

Скудное солнце ласкает косым лучом,
Осень недуги лечит горячим чаем.
Шутим, какие-то праздники отмечаем,
Добрым вестям полуверит любой – учен.

Подведена черта огневым мечом
Мелочным радостям, глупым смешным печалям.
В дым и в дугу неясно, куда отчалим,
Только канат от пристани отсечен.

Как воздух и вода
Воздух никто не любит – им просто дышат.
Чистую воду – пьют, и никто не пишет
На футболках и стенах большими буквами «H2O»
Им не клянутся в верности, их не славят
На площадях помпезных статуй не ставят,
Даже в мыслях не держат, вещество – ну и вещество.

Их вспоминают, если их вдруг не стало,
Почва потрескалась, горло петлею сжало,
Где-то вдали осталось, за гранью лихой беды
Все, что хватают, считают, нюхают, носят,
Лишь почерневшие губы беззвучно просят
Горького дымного ветра, болотной тинной воды

Родина-Русь, в дождях, в березовых гнездах,
Будь же со мной всегда, как вода и воздух.
Чтобы губами ласкать, то радуясь, то скорбя.
Чувствовать в жилах частицу твою морскую,
Просто дышать тобой в минуту любую
И задохнуться мгновенно, если вдруг - без тебя.

Снова твердят про народец бракованный,
Тоталитарно-рабский и злой,
Новые цепи из слов откованы,
Истово трудится ум гнилой.

Грубо грозятся, хитро законничают,
Мрачно сулят холода-голода.
Нудно гадают, когда ж мы кончимся?
А мы не кончится никогда!

Пусть телевизоры и холодильники
Где-то дерутся за просто так.
Да уберите вы ваши напильники,
Ведь все равно получится танк!

Просто такие уж мы изделия -
Живы и в холоде, и в огне.
Зона рискованного земледелия
Не про уверенность в завтрашнем дне.

Можно на детском листке тетрадочном
Самую суть исчерпать до дна:
Наша душа совсем не загадочна,
Просто мы помним, что есть она.

Как же и хочется вам и колется
Снова нам втюхать тухлый товар.
Полно, оставьте нам наши комплексы,
Водку - возьмите. И самовар.

Высшею щедростью славятся русские,
Вам справедливости хватит на всех
Нет мы не мрачные и не грустные
Просто у нас особенный смех.

Он продирает по кожице холодом
Тех, у кого лишь кривда в чести.
Будят раскаты грозного хохота
Ваши попытки нас развести.

Если слова до нуля обесценены -
Пушки и дроны идут нарасхват.
Снова прицелы точно нацелены...
Кто же, скажите, в том виноват,

Что обещаниям вашим доверия
Меньше, чем йогурта от козла?
Так что не злите нашу империю -
Стремно, когда империя зла.

Вновь на скулеж унылый срывается
Наших врагов озлобленный вой.
Только победами добывается
Мирное небо над головой!

Жить в эпоху перемен

Пересекшим черту передышка не светит
Среди яростных дней и бессонных ночей,
Ну, а в нашем звенящем цикадами лете
Все как прежде, за вычетом мелочей.

Да помилуйте, что с нами может случиться?
Но настырные мысли тревожат и жгут.
Захотелось внезапно пойти поучиться
Тампонировать раны, накладывать жгут.

Манекен истекает химической кровью,
Нам смешно и неловко, ему все равно…
Приобщенье к Эпохе без риска здоровью
Не мешает Эпоху смотреть как кино.

Все же сдвинулось что-то в привычном порядке –
Меньше стали витийствовать, больше молчать.
О, ботаны, начавшие делать зарядку –
Мы хоть что-то сумели в реале начать.

Мирный стрекот косилки напомнит о дронах
И, застыв посреди бытовой чехарды,
В магазинных шебекинских макаронах
Вдруг почувствуем явственный привкус беды.

Меньше верим рекламе, чуть более – Богу,
Не считаем незыблемыми города…
Так меняет нас время, пока понемногу,
Но тотально, безжалостно и навсегда.

Прочь!

О томном покое зазря не тоскуй -
Не скоро он выпадет снова.
Над городом в небе гремит "сабантуй" -
Такое забытое слово...

Ты сном был к уютной подушке прижат,
Но сон убегает мгновенно:
Залетные дроны противно жужжат
И воет, как в фильмах, сирена.

А кто-то влепился в окно этажа,
Дрожит, как испуганный кролик,
И все же снимает, снимает, дрожа,
Торопится выложить ролик.

Мильярдами ниточек сеть-паразит
Опутала разум и тело:
Нет реги - не дышишь, не сфоткал - не сыт,
Не снял - меж ушей не влетело...

В мерцаньи экранов, сирены глуша,
Разносится ор по каналам
Священного хайпа взыскует душа,
Анналы рифмуя с аналом.

Донатов адепты скликают "друзей"
Цепляя за нежные струны.
И кажется - это ревет Колизей,
В истерике бьются трибуны.

Гремит в упоеньи жестокая медь,
Как змеи, колышутся трубы,
И свежею кровью идущих на смерть
Измазаны жадные губы.

Так сладко ленивыми жестами рук
Чужими играть головами...
И хочется крикнуть, закрыв ноутбук:
Довольно, я больше не с вами!

В толпе, что мятется, как бешеный зверь
Кривляйтесь, блудите, орите...
Шагнешь на арену иль просто за дверь,
Но ты уже больше не зритель!

Слова, слова...

Наловил с лихвою слов.
Настрочил изрядно строк...
Каждый был на рать готов
И смолчать никак не мог.

В корчах трясся Телеграм,
Праведный клубился гнев,
Слово словом по словам
Колотило, озверев.

Вера на шеренгу фраз
Наводила пистолет
Зубы в плоть вонзал сарказм,
Логики колол стилет.

Аргументы в сто рядов
Полегли в бою от ран.
Чернопиксельную кровь
Изливая на экран...

А потом спустилась с крыш,
Полночь на крылах мышей.
Наконец настала тишь
В Телеграме и в душе.

Отпустил порочный круг,
Отгудели провода
Мысли птицами на юг
Улетели вдруг туда,

Где сжигая мирный кров.
Рдеет зарево в ночи.
Где так мало звонких слов,
А цензурных - нет почти.

Уходящим в огонь

Уходящим в огонь
Не нужны ни хвалы, ни проклятья.
Лист кленовый в ладонь -
Как отцовское рукопожатье.
Кто-то всхлипнет: "Зачем?!"
Кто-то высунет едкое жало...
Кровь израненных стен,
Угасающий отблеск пожара.
Грудь обнимет броня -
Будто пращуру на Куликовом,
Сбережет от огня
С чьим-то тихим молитвенным словом.
Позабудь, не скорбя,
Заплутавших в сплетениях фальши
Путь твой чистый тебя
С их мирками разводит все дальше.
Тот воистину жив,
Кто духовной противился смерти,
Даже крылья сложив
Посреди боевой круговерти.
Так иди же, иди
Под орудий и выкриков залпы.
За огнем впереди
Словно стяг, развевается Завтра.