Церковь Успения Пресвятой Богородицы ⁠на Покровке

(рассказываем об одной из самых значимых церквей, уничоженных в Москве, а так же напоминаем о нашей рубрике #уничтоженные)

координаты: 55.758894, 37.641297

Один ⁠из главных шедевров Нарышкинского барокко – ⁠направления в русской архитектуре самого конца XVII века, которое развивало ⁠русскую ⁠традиционную церковную архитектуру за счет европейских идей. Причем не только барочных, но самых разных, от готики и ренессанса до маньеризма.

Построил церковь архитектор Петр Потапов на деньги купца Сверчкова (недалеко от места, где была эта церковь сохранился дом Сверчкова тоже XVII века). Она находилась на Покровке, на пересечении ее с Потаповским переулком. А сейчас там сквер.

Церковь действительно была уникальной. Радикальной, необычной и очень эффектной. Во-первых, храм поднят на высокий подклет и окружен аркадной галереей. Во-вторых, основной объем представлял из себя восьмерик на высоком четверике, что в сочетании с высоким подклетом создавало ощущение грандиозности и устремленности вверх. В-третьих, сам храм был одноглавым, но внизу, по краям четверика архитектор расположил малые главы, так что он одновременно был и одноглавым и пятиглавым. Ну и наконец, с запада и востока к основному объему примыкали два малых симметричных четверика с главками, венчающими восьмерик.

Этим храмом восхищались Растрелли и Кваренги, это был любимый храм Достоевского, да даже и без всего этого было очевидно, что это уникальная церковь, однако именно ее выдающиеся особенности – ощущение грандиозности и устремленности вверх – обрекли ее гибели.

Советская власть готова была мириться с историческим и архитектурным значением церквей, но так, чтобы они знали свое место, а не доминировали над пространством. Грандиозность и доминирование – свойства новой власти, а конкуренции в вопросе доминирования (даже визуального) советская власть очень не любила.
Луначарский много сделал для того, чтобы сохранить эту церковь. Большой Успенский переулок, названный в честь церкви, по его инициативе был переименован в Потаповский (в честь архитектора), а малый Успенский стал Сверчковым (в честь купца, который ее профинансировал). То есть он одновременно снял все религиозные коннотации вокруг церкви и привязал ее к местности за счет культурно-исторических.

Но в итоге это не сработало. После смерти Луначарского (в 1933 году) храм решили снести, «чтобы расширить проезд по Покровке», и реализовали это решение зимой 1936 года. Потаповский и Сверчков переулки остались, а вместо церкви там теперь сквер.

на картинках:
Литография О.Кадоля, 1825 год.
Рисунок А. Вейса, 1845 г.
Фотография из альбома Н. А. Найдёнова 1882 год,
Фотография 1883 года
Открытка конца XIX века
Портал церкви, вмонтированный в стену Донского монастыря (раньше там размещался Музей русской архитектуры).

Это Киржач. Дом игумена XVII века и административное здание XIX века в Благовещенском монастыре.

#дом_недели

Домов XVII века до нас дошло вообще очень мало, и каждый такой дом уже событие. Но тут едва ли не самое поразительное это здание XIX века, которое продолжает игуменский дом. Самое простое, ординарное, провинциальное, но построенное тут с пониманием логики организации пространства.

Есть много примеров, как здания ХIX века прям совсем портят пространство старых монастырей, есть такие, что ничего не портят и выглядят неплохо, но все таки чужеродно.

Но тут вышло прям очень просто, красиво и уютно… С виду предельно ясно, где какой век, но смотрятся они так, будто всегда тут стояли вместе.

Оказывается, здания ХIX века могут не разрушать старинное русское пространство, а вписываться в него и дополнять.

Ризалит

#архитектурный_словарь

Ризалитом называют часть здания, которая выступает за основную линию фасада и идет по всей высоте от фундамента до кровли.
То есть тут три определяющие характеристики: выступающая часть, единое целое со зданием и расположение по всей высоте.

Поэтому ризалитами не являются ни апсиды церквей – почти никогда не во всю высоту здания, ни закомары – не выступают, ни трапезные и притворы – тоже не во всю высоту, ни даже приделы и колокольни — отдельные пристройки. То есть в старой русской церковной архитектуре ризалитов нет.

Но они появляются в конце 17 века на волне экспериментов с лепестковыми формами храмов. И, наверное, самый яркий пример тут — Большой собор Донского монастыря в Москве (1684-1698). Тут лепестки “произрастают” из основного объема, образуя выступы — ризалиты.

Потом в 18 веке в церковной архитектуре ризалиты используются уже куда более активно. В церкви Филиппа, митрополита Московского, что в Мещанской слободе, построенной Матвеем Казаковым в Москве (1777-1788) — использовал ризалит в классической форме – прямоугольный выступ. Но тут та же игра объемами разных типов: только тут прямоугольный выступ резонирует с ротондой (круглым объемом) основной церкви.

Что касается гражданской архитектуры, то тут ризалиты используются повсеместно: и как центральный выступ, и как боковые. Для классической архитектуры 18 и 19 веков это вообще едва ли не единственный способ создания сложных объемов, выделяя центральную часть или создавая акценты по краям здания.

Ну а в ХХ веке, когда игра с объемами стала центром архитектуры, тем более. Логика сочетания выступающих и утопленных частей становится основным принципом выстраивания геометрии зданий сначала для эпохи модерна, а потом и для многих вариаций конструктивизма и сталинского ампира. Чуть заостряя, можно сказать, что ризалит перестал быть элементом фасада и превратился в один из основных принципов создания объема и пространства зданий.

на картинках:
Большой собор Донского монастыря
Церковь Филиппа, митрополита Московского, что в Мещанской слободе
Елгавский дворец. Санкт-Петербург. По проекту Растрелли 1738-40 г.
Меншиковский дворец. Санкт-Петербург. 1710 г.
Здание Московской городской думы 1890—1892 года. Неорусский стиль 19 века.
Особняк О. А. Ли́ста 1890 г. Лев Кекушев. Считается первым зданием в стиле модерн в России.
Дом в Хавско-Шаболовском жилмассиве в Москве 1927 год

Непостоянная рубрика «Наши искренние рекомендации». На этот раз – даже не совсем запоздалые. Почти, но не совсем.
Много всего посмотрел в январе в Москве (а также Новом Иерусалиме, Звенигороде и Санкт-Петербурге). Самое сильное впечатление – выставка Раисы Флоренской (да, сестра) в маленькой галерее «Иль Телем». Но она кончилась уже, расскажу как-нибудь, сегодня – про другое.
В ММОМА на Гоголевском – Ма Кэ, современный китайский художник, завтра – последний день показывают. Шел просто чтобы эрудицию расширить, а вышел влюбленным слегка. Особенный человек – изучил все европейские кунштюки, но остался нездешним, живопись – узнаваемая, но другая, вторичной не обзовешь.
Фотографии мои, то есть плохие, лучше идите, еще успеете. На первой, кстати, - Иван Грозный. По-моему, похож.