На волне национального возрождения началась кодификация чешского языка, который, по мнению будителей, нужно было приблизить к языку Коменского. Ведущая роль здесь принадлежала Йосефу Добровскому, который в своей грамматике 1809 года (написанной, разумеется, по-немецки 1️⃣) закладывает основы современного литературного чешского языка (spisovná čeština).

И это большой облом для всех, кто изучает чешский язык сегодня. Изучающий польский (или словацкий) может быть уверен в том, что поймет носителей и договорится с ними. С чешским другое дело: разговорный (obecná čeština) отличается от литературного довольно сильно, и на чешской улице начинающего богемиста ожидает множество сюрпризов.

Начиная с 1840-х годов чешская орфография начинает приближаться к современной. Совершается, в частности, такой символический шаг в области дегерманизации, как замена w на v (в XX веке этот путь пройдут эстонцы и латыши).

А что там у словаков?

У них в XVI- XVIII веках стихийно формируются три так называемых культурных интердиалекта (западный, средний и восточный), в той или иной мере взаимодействующих с чешским. Язык первого перевода полного перевода Библии на словацкий (середина XVIII века) – это западнословацкий культурный интердиалект камальдульского извода.

В конце XVIII века католический священник Антон Бернолак создает первую кодифицированную версию словацкого языка на основе западнословацкого культурного интердиалекта. Бернолаковщина находилась в употреблении до 1860-гг, в основном среди католиков западной части словацкого этнического ареала. Для протестантов культурным языком оставался чешский. В 1820-е годы словацкие просветители Ян Коллар и Павел Шафарик (оба протестанты) пытаются создать компромиссный чешско-словацкий литературный язык, но попытка успеха не имела. Вторую кодификацию словацкого языка – уже на основе среднесловацкого культурного интердиалекта – начинает в 1843 г. 28-летний Людовит Штур. 2️⃣

Именно штуровщина, кодифицированная в 1851 г., стала основной современного литературного словацкого языка. Старик Коллар (он был на 22 года старше Штура) считал, что штуровские инновации разделяют братские народы и в полемическом запале взял себе псевдоним Чехобрат Противштурский (Čechobratr Protištúrsky). В 1850 г. он предложил свою норму словацкого языка, представлявшую собой легко словакизированный чешский, но было уже поздно. Братство братством, но словацкие национальные деятели решают развивать язык на основе местных говоров.

Все это совсем не нравилось венграм, хотя многие представители словацкой интеллигенции и не собирались порывать с Венгрией. Самые лояльные Буде словаки жили на в северо-восточных комитатах. Именно там вплоть до конца Первой мировой войны культивировался особый восточнословацкий (иначе шаришский) язык, проникший вместе со словацкими эмигрантами в Америку. Вот страничка из учебника английского языка «для венгерских словаков, в Америке живущих», изданного в 1887 году 3️⃣, а вот газета Naša zastava, издававшаяся в Прешове, который в самой газете именуется по-венгерски: Eperjes. 4️⃣. В ней же (это январь 1918 г.) содержится интригующая история о «двух москальских офицерах», которые попали на бал в городе Чиксереда (ныне Меркуря-Чук в Румынии) и, неплохо повеселевшись, отправились do svojeho striľajuceho jarku (судя по всему, в окоп, но не уверен). 5️⃣

Продолжительный экскурс в историю чешского и словацкого языков и национальных движений был призван создать контекст для идеи чехословакизма, о которой пойдет речь сегодня.

Весь XIX век национальное возрождение чехов и словаков шло параллельными путями. Более развитые во всех отношениях чехи были образцом для подражания для словаков, и часть словацких национальных деятелей ратовала за то, чтобы словаки осознали себя частью чешского народа (выше мы говорили об усилиях Коллара и его единомышленников по богемизации словацкого языка).

Впрочем, были в Словакии и деятели, выступавшие против слияния с чехами в единую нацию, например, наш слоняра Светозар Гурбан-Ваянский, который говорил, что «лучше раствориться в русском море, чем в чешской луже». Но важно отметить, что существование в качестве «словацкой капли» тогда мало кто себе представлял.

Более того, своей родиной многие, даже прогрессивно мыслящие словаки, считали Венгрию и требовали представленности именно в ее политической системе. Всеобщее избирательное право, языковое равноправие, автономия – вот программа-максимум большинства словацких (как и чешских) политиков. Ни о какой независимости или, тем более, «чехословацком» государстве речи не шло.

Все изменила Первая мировая война. Вооруженный конфликт с Россией и Сербией противоречил всей логике развития чешского и словацкого национального движения, проникнутого идеями панславизма. Австрийское командование быстро отметило, что лучше всего чехи и словаки воюют на итальянском фронте, а на русском и сербском – активно уходят на сторону противника.

Два ведущих чешских политика – Томаш Масарик 1️⃣ (будущий первый президент Чехословакии) и Карел Крамарж 2️⃣ (будущий первый премьер) – заняли активно антиавстрийские позиции, при этом последний имел репутацию ярого русофила. Крамарж – православный, женатый на русской и имевший дачу в Крыму – выступал за создание славянской империи во главе с Романовыми и готовился к скорой оккупации чешских и словацких земель русскими войсками (тут хочется напомнить о том, что улица Бела Куна в России есть, а такого лютого базовика, как Карел Крамарж – нет.)

Масарик в общем и целом не возражал против такой перспективы, но был настроен куда менее восторженно и наблюдал за ситуацией на восточном фронте. Катастрофа 1915 года убедила его в том, что нужно делать ставку на западные страны.

Выше говорилось о том, как венгерские власти стимулировали славянскую эмиграцию. Достимулировались: словацкая интеллигенция в Америке была более продвинутой и национально сознательной, чем в самой Словакии. В 1915 г. представители чешских и словацких организаций США подписывают первое чешско-словацкое соглашение, предусматривающее объединение двух народов в федеративном союзном государстве с полной автономией Словакии. Словацким активистам – по крайней мере за рубежом – к тому времени было очевидно, что никакого национального развития в рамках Венгрии им не видать, а полноценной нацией словаки пока стать не могут.

Вот, кстати, хорошая иллюстрация венгерской политики в отношении меньшинств на канале Шангъянг – карта гимназий Австро-Венгрии. Лютая мадьяризация препятствовала обучению словаков на родном языке, но уберегла страну от катастрофы. Венгерская элита осознала, что в национальной политике были допущены серьезные промахи, только после «революции астр» (адресую вас к соответствующему посту венгерского цикла), но было уже слишком поздно.

В 1915 г. в Париже по инициативе Масарика создается Чешский заграничный комитет, который в своей декларации заявил о стремлении к независимому чехословацкому государству. В следующем году был преобразован в Чехословацкий национальный совет (ЧСНС). Любопытно, что заместитель Масарика словак Штефаник 1️⃣ выступал за то, чтобы совет назывался «чешским». В том же 1915 г. в Лондоне вышел памфлет Bohemia’s claim for freedom, предисловие к которому написал сам Честертон. В нем сообщается, что «богемцы и словаки Венгрия этнографически являются одной нацией», а словацкий – диалект «богемского». Также содержится карта «Богемии» 2️⃣, состоящей из собственно Чехии, Моравии, Словакии и Силезии (обращает на себя внимание скромность притязаний на востоке). Но идея чехословацкой нации и создания чехословацкого государства постепенно овладевает умами. Благосклонно к ней относится и Антанта.