https://youtu.be/uyMmLlhkrjo?si=WH3R0WQpMI7IiT73

А у нас сегодня подкаст по базе!!!! Это база всего Евразийского континента! По крайней мере самая крупная либертарная инициатива на ютубе, подобных аналогов на Западе не знаю🤷‍♂️

Гостям в очередной раз говорю спасибо! А зрителям желаю приятного просмотра ☺

Офигенный подкаст, смотрите и репостите! Рекомендую репостить родственникам, коллегам по работе, учебе и тд, тк во-первых, тут уважаемые гости, во-вторых, нет нецензурной лексики, в-третьих, интересные темы для обсуждения, которые были заданы в комментариях ☺

За либертарную динамику 🏴

Рома Королёв тут написал мощный разбор на последнюю работу Саймона Кричли (для портала "Горький"). Я рад, что он вынес наш с ним разговор про то, как Кричли пытается "изобрести" свой мистический анархизм, скорее всего полностью игнорируя десятилетия существования мистического анархизма в России с 1905 по 1939 гг. Смутно себе представляю, что Кричли ничего не искал в сети. Если начать гуглить мистический анархизм, то та же самая википедия сразу же выдаёт статью, например, про Georgy Chulkov.

Кричли в то же время полностью игнорирует российскую традицию мистического анархизма, возникшую в декадентской среде начала ХХ века и в 1930-е окончательно уничтоженную большевиками. Между тем именно немногочисленное сохранившееся наследие этих людей могло бы оказаться чрезвычайно важным для его построений — как благодаря их связи с театром, так и в силу разделяемой ими вере в возможность строительства нового мира через создание новой личности посредством коллективных эзотерических практик. В своем недавнем интервью с исследователем русского философского анархизма Николаем Герасимовым я обсуждал ту мысль, что западная культура на протяжении ХХ столетия зачастую занималась переоткрытием смыслов, которые уже существовали в интеллектуальном пространстве Серебряного века; сейчас Герасимов подтвердил мои подозрения в том, что Кричли либо вообще ничего не знает о русском мистическом анархизме, либо по какой-то причине решил сознательно игнорировать его существование.

*шутка про то, что все британцы русофобы и душат русскую философскую мысль

ЖИЗНЬ ПРОТИВ СМЕРТИ

Немного личного вброшу...Когда жить не хочется, то заряженные жизнью события воспринимаются буквально, как инъекции адреналина. Особенно, когда они сконцентрированы очень плотно.

— Вышедший недавно аналитический номер "Отечественной философии" как будто бы открыл новый портал в историю русской философии. Когда читаешь бесконечно скучные статьи про мессианский смысл России со ссылками на отдельные высказывания, в которых автор как правило подбирает цитаты по принципу "патриотично/не патриотично", то поиск действительно классных работ (за пределами круга исследователей, с которыми уже заочно знаком) вызывает много трудностей. Возможно, от того, что этот номер по своему "хулиганский" — от того в нём столько жизни. Но это как раз тот случай интеллектуального хулиганства, который действительно удивляет. И это жизнь против смерти. Удивление (Аристотель) против скуки (Кьеркегор), то есть своего рода шестовский разворот в сторону чуда.
А ещё тут впервые в international editorial board Ирина Антанасиевич (Сербия) и Владимир Хазан (Израиль). Мои коллеги, кто занимается русской эмиграции, не понаслышке знают этих монстров гуманитарного знания.

— Векторы посетил. Был недолго, но на Векторах всегда хорошо. И в Шанинке хорошо. Успел рассказать про неонигилизм А.Н. Андреева, Ж. Литара и П. Шестедт-Хьюза. Алексей Гагинский (Теоэстетика) спросил у меня, а имеет ли смысл заниматься этими фигурами (и вообще феноменом неонигилизма), потому что после Ницше это всё как-то...мелко. Я ответил, что после Ницше действительно всё как-то мелко (рассмеялись). Но если взять во внимание, что неонигилизм как понятие возник, не умер и стал жить дальше — то как минимум с антропологической т.з. это интересно. Смех в кругу людей, которые размышляют о том, что тебе дорого — тоже жизнь в против смерти, эпикурейство, которое пока не запретили.

— Фестиваль Individuum. Эпоха отмен, репрессий и тотальной цензуры — плохое время для политики, но отличное время для кабаре. Я напишу про фестиваль «"Бражники" и напиться» отдельно. Но чтобы было понятно, какое это на меня произвело впечатление, забегу вперёд и скажу, что в ночь с 11 на 12 апреля я начал читать книгу Коли Степаняна "Где. Повесть о Второй карабахской войне", и уже с 12 на 13 апреля — я нагло пошёл искать его в социальных сетях, потому что понял, что мне нужно познакомиться с этим человеком. И это очень важно. И это жизнь против смерти, потому что кабаре — не ламповая тусовка, но и художественная литературе о войне — это не война.

— Из-за плохого состояния здоровья я не смог участвовать в либертарной секции "Векторов", но внимательно следил, что там происходит. То ли мне показалось, то ли я уже выдаю желаемое за действительное, но как будто организаторы сумели масштабировать начатое. Искренне радовался (и радуюсь) тому, что делается. Спасибо, ребята. Благодарность, которую я чувствую — она тоже активизирует что-то про жизнь. "Компост" красавцы. Когда думаю про старость, то сразу же думаю про юность. Вспоминаю, что есть "Компост".

— Жизнь против смерти — это всегда ещё и смерть против жизни. Ситуация с "Подписными изданиями" показательна. Рад, что, например, им удалось попасть на нонфикшн. Непонятно, что с этой ярмаркой будет дальше.

— Издательство "Напильник" — почти синоним слова "витальный". Издать «Три измерения» Джабы Иоселиани... После сапатистского кофе ("Компост" способствовал его распространению настолько мощно, что теперь сапатизм есть и в Иркутске ) — это что-то очень тяжёлое, что я пока даже не знаю, как описать. Сказать "круто" — это было бы слишком тихо.

— Какая жизнь против смерти без взаимопомощи и борьбы? "Открытое пространство", одна из территорий свободы в Москве, может закрыться. А ведь там много всего есть и должно быть! Вместе с закрытием "пространства" мы получаем удар и по Библиотека им. Чиполлино! Призываю поддержать донатом, спасти "Открытое пространство". Все наши планы на лекции, семинары, презентации — всё это под угрозой.

ПОДДЕРЖАТЬ "ОТКРЫТОЕ ПРОСТРАНСТВО"

"БЫТЬ ВАСИЛИЕМ ЗЕНЬКОВСКИМ" (2025, реж. Алексей Бурыкин).
Институт философии РАН, 22 апреля, 15:00, 502 ауд.

У нас в ближайший вторник ожидается показ свежей документалки про Василия Зеньковского. Приходите, пожалуйста. Но все-таки определитесь, кто вам ближе. Cм. опрос ниже

О СОЮЗЕ СКЕПТИЧЕСКОГО И ПЕССИМИСТИЧЕСКОГО

Одна из отвратительных вещей мира — союз скептического и пессимистического. Сам по себе скептицизм (что античный, что "юмовский") никак не связан с пессимизмом. Более того, скептицизм, если быть внимательным, противоречит пессимизму. Пиррон не был пессимистом, как и Юм. Чтобы быть пессимистом — нужно быть человеком с весьма твёрдыми убеждениями. Настолько твёрдыми, что они граничат с догматизмом. Чтобы заявить, что жизнь, если не полностью, в большей своей части, соткана из страданий — нужны факты. А ведь это верифицировать весьма сложно (хотя кому-то интуитивно и так понятно), а говорить так— исходить из какого-то очень твёрдого убеждения.

Можно верить в Бога, а можно верить в то, что мир соткан из страданий. И наверное выбирать между апостолом Павлом и Артуром Шопенгауэром нельзя — тут что-то гораздо более глубинно-личное подталкивает или в одну, или в другую сторону (или вообще в третью, четвертую and so on, and so on...).

Лев Шестов боролся с догматизмом. И был скептиком. Но уже не таким, как Пиррон или Юм. Его "Апология беспочвенности" и последующая борьба с устоявшимися представлениями философов о том, как устроена жизнь — всё это, хотя и может показаться чем-то грустным, но точно не пессимистичным. Если нет причинно-следственных связей, то может быть вообще всё, что угодно. Например, чудо! И Лев Шестов верил, что чудеса могут быть. Шестовский скептицизм отсекал все воображаемые метафизические алгоритмы, в том числе и те, которые могут приносить систематические страдания. В этом как раз светлая сторона шестовская скептицизма. И в этом он далёк, например, от Чорана, для которого жизнь едва ли не тождественна страданию. Нужна ли тут какая-то научная верификация? Нет. Просто живёшь себе, чувствуешь, страдаешь.

"Всё будет плохо" — это же очень смелое заявление. Но верится в него куда легче, чем во "всё будет хорошо". Я подозреваю, что дело в том, как на протяжении жизни личность, простите, "контенировала" свой опыт боли. Когда есть боль — ты есть, но это как Я минус что-то важное. Боль изгоняет из мира всё, что можно. В разговоре с болью, если она острая, вариант "работы с болью" — практически невозможен. Ты ещё здесь, и боль тут (шутка про Эпикура). Только одни умеют с ней жить, а другие — стараются, пытаются. И дело не в навыке. Огромная тайна — что там с этим квалиа и с большей частью того, чем занимаются философы сознания. Мой опыт боли, предоставленный мне — это вообще что такое?

Пока всё плохо — лучше лишний раз вспомнить Шестова. Глядишь, произойдёт чудо. Всё пройдёт. Или земной путь продолжится, ну или Господь заберёт к себе. А вот что делать в режиме этого "ожидания"? Как-то жить наверное. Кому-то зайдут казённые традиционные ценности, кому-то — античные добродетели, найдутся те, кто проживут это, спасаясь Достоевским, но будут и те, кто продолжать жизнь, согласно тезису Всеволода Волина ("жить ради революции"). Но вот с союзом скептического и пессимистического что-то надо делать. Не к добру. Махно уже заключал два раза союз с большевиками.

БРАЖНИКИ И НАПИТЬСЯ. УТОПИИ В ЭПОХУ ОТМЕН.

Никак не мог найти силы написать про офигенный фестиваль от Individuum. Вы все уже успели наверное начитаться перед стартом нон-фикшн, что Individuum не пустили на ярмарку. Зимой похожая участь настигла многие небольшие независимые издательства. В принципе всё дело шло к этому — к разгрому ярмарки. Есть те, кто до сих пор считает, что этот акт "очищения" должен привезти к оздоровлению книжной культуры — ребят, удачи, завидую вашему ...оптимизму?

Что сделали Individuum? Сделали своё. Быстро. Даже очень быстро. "Бражники и напиться" — это книжный фестиваль, который делался нечеловеческими усилиями. Несколько площадок. Все они раскиданы по городу. Договориться со всеми спикерами, гостями...Для меня это что-то невероятное. Что получили? Получили великолепную протестную акцию в эпоху отмен, которая была элегантно упакована в форму интеллектуального торжества с элементами дионисийства.

Не знаю, кто с каким чувством шёл на фестиваль. Я шёл туда 12 апреля именно с чувством, что вот это сочетание культурного протеста и интеллектуальной вакханалии  — как раз и есть то, что стимулирует утопическое мышление. Которое мы с XX века боимся. Потому что так сказал Лиотар, Фуко и многие другие (joke).

Я с интересом послушал про советскую экономику Алексея Сафронова. Уместил своё тело среди других тел и понял, насколько все заряженные. Пока Сафронову сообщили, что в его книге "есть научность" (это было смешно и мило, потому что Сафронов  действительно умеет рассказывать про сложное простыми словами, не огибая научные штудии), я стал оглядываться по сторонам, где увидел Бориса Куприянова. Я знал, что у "Горького" лёг сайт (кстати, ура, он работает!), а накануне был рейд силовиков в "Фаланстер". Глядя одним глазом, как Сафронов рассказывает что-то умное и смешное одновременно, я пялился на Куприянова и вспоминал всю свою жизнь (впервые в "Фаланстер" я попал в 10 классе и офигел).
Мы вышли на сцену и....Я задушнил. Куприянов начал отвлекать байками. Потом разрезал тупым ножом зелёное яблоко и показал всем пятиконечную звезду (кочерыжка с 5 зёрнышками)

Мы отделили утопию от мечты (на следующий день, кстати с этой же сцены Василий Чистюхин вместе с Катей Колпинец зачитали текст группы Distemper "Мечта", как будто бы пытаясь исправить мои попытки склонить Куприянова к вопросу, а может ли мечта быть рыночная, как у Айн Рэнд?). Даниил из журнала "Фронда", который прибежал воодушевлённый и радостный (а мы обнялись радостно!), кстати, через весь зал повернул голову и начал сверлить меня глазами. Человека от утопии мы с Куприяновым тоже отделили, но не отделили человека от мечты. Словом, мы как будто хотели вернуть вайб ska-punk концертов 2000х годов. Наверное отчасти это получилось.

Вспомнили Оруэлла. Я предположил, что утопическое мышление может быть и в форме специфической апофатики. Куприянов на это сказал, что 1984 — это про капитализм. Словом, у нас был какой-то план, и мы его придерживались. А что мы хотели сказать? Мы хотели сказать наверное то, о чём следует молчать. Но мы не Витгенштейн. Мы говорим тогда, когда нельзя — в первую очередь.

Потом я видел толпу людей на Никиту Смагина (с 25.04.2025 — иноагент) Там было много всего про Иран. Очень гладко. Я позавидовал гладкости Никиты Смагина. В этот день пришло много людей, которых я видел где-то, где-то когда-то видел отчётливо, а где-то никогда не видел. А ещё знал тех, кого знал сотни миллиардов лет назад — мы узнали друг друга снова. Когда тяжело болеешь — очень важно увидеть тех, кто желает тебе...если не добра, то хотя бы не зла. И это было классно.

Утопии начинаются тогда, когда люди приходят друг к другу со светлыми чувствами. И в принципе уже не так важно, кто что говорит. Важнее — кто что показывает. Куприянов — яблоко, Сафронов — шутки и свой ум, Никита Смагин — свою жизнь. Individuum — свой профессионализм (я знаю, что 13 апреля Максим Жегалин показал, что он краш).
И уже 14 апреля Борис Куприянов и "Фаланстер" попали под прицел тех, кто ищет в стране нежелательные организации.

Больше фото и видео в первом комментарии

ЗЕНЬКОВСКИЙ

Посмотрели тут на днях фильм про Василия Зеньковского в Институте философии РАН. Оказывается, быть Василием Зеньковским не так уж и легко. Зеньковский, если не приглядываться, был философом и богословом весьма скромным (хотя та же полемика с Бердяевым доказывает обратное). Наверное его жизнь была бы вообще скучной, если бы не прекрасный XX век.

Впервые о Зеньковском как о политической фигуре (а он отрицал, что вообще как-либо был связан с политикой) я узнал из расследования про то, почему Зеньковский, уже эмигрировав в Белград, возмущался Евгением Спекторским, который на тот момент по сути возглавлял белградскую академическую группу учёных-эмигрантов.

Дело было вот в чём: Спекторский никак не пресекал нападки на Зеньковского, которые в общем и целом сводились к "антирусской позиции" во время Гражданской войны. Спекторский считал, что это не его дело, и пусть люди своё прошлое разбирают сами. Пусть даже публично. Правовед Фёдор Тарановский открыто называл Зеньковского агентом Скоропадского. Зеньковский в действительности не был никаким агентом. Но он действительно входил в правительство Украинской державы, когда Украинская республика была разгромлена, а на смену украинских республиканцев пришли сторонники гетмана Скоропадского. Тарановский же республиканцем не был, даже более того — сделал неплохую карьеру при Скоропадском. Видимо, одно дело быть деканом юрфака Екатеринославского университета, другое — входить в правительство.

Во Франции Зеньковскому пришлось разруливать дела с YMCA. YMCA настаивали, чтобы Русское студенческое христианское движение развивалось в том же интерконфессиональном русле, что и YMCA.

А вот какой сюжет вообще из моей памяти выпал. И только фильм его смог как-то воспроизвести — "приключения" Зеньковского в концлагере на территории Франции Виши.

Если вот это всё суммировать — назвать такую жизнь скучной не получается.

Сегодня День независимых книжных. Ставить кадр из «Книжного магазина Блэка» очень хочется. Но я преодолел себя.

Так что вот вам все равно Дилан Морон в книжном магазине, в компании с Хью Грантом и Джулией Робертс. Все вместе они тоже, кстати, сейчас в независимом книжном.

ПАМЯТИ МИХАИЛ ГРОМОВА (20 февраля 1943 г. – 27 апреля 2025 г.)

Никогда не знал Михаила Николаевича Громова лично, но неоднократно был свидетелем того, как он храбро сражался с филологами-русистами и историками-медиевистами. В Доме русского зарубежья он выступал по принципу "окружён, но не сломлен". В ДРЗ было несколько конференций, посвящённых изучению древнерусских памятников. Вы справедливо спросите: а причём тут ДРЗ? Просто немало крутых специалистов (опять же, из филологов-русистов) — потомки русских эмигрантов, или ученики этих самых русских эмигрантов.

Я как-то отчётливо запомнил, что Громов, предлагавший нередко решать научные проблемы через историю идей, встречал огромное сопротивление, как со стороны исторического, так и со стороны филологического сообщества. Михаил Громов оказывался в прицеле беспощадной критики уже с первых тезисов своих докладов, но всегда продолжал своё выступление, и отвечал только на те вопросы, на которые считал нужным отвечать. Спокойно себя вёл, как я это запомнил, только один человек — бельгийских филолог Жан Бланков (1931–2023). То ли дело в том, что после перевода "Слово о полку Игореве" на французский ты уже как-то иначе смотришь на историю русской философии, то ли что-то там в Гарварде ему про нас, русских философов, рассказали. Вспомнить сложно.

Самая "уязвимая", но самая интересная часть его исследований, как мне кажется — структурно-типологическая модель древнерусской философии. Понимаете, в чём жуть? В самой философской тусовке только недавно с трудом принимали факт, что в России вообще когда-то была какая-то философия. При чём наверное не раньше XX века. Ну там что-то вроде Соловьёва и Челпанова были, да, ребята...Но то ли дело Европа. А тут Громов с древнерусской философией! И более того, он про неё рассказывает историкам и филологам (которые, мягко говоря, не всегда вообще считали, что философия — это область знания).

При этом, конечно же, у Михаила Громова были единомышленники. Но я запомнил, что куда больше было критиков. Крутость исследователя во многом и определяется тем, насколько ты способен внутри академии оставаться верен своим идеям. Михаил Громов, каким я его запомнил, конечно же был крутым. Он встречал критику спокойно, а стрёмно было мне.

В Шереметьево, где мы с Жаном Бланковым куковали в ожидании самолёта до Брюсселя, мы обсуждали, что громовский заезд в "русское средневековье" через философию, возможно, просто пока в российском научном сообществе кажется чем-то странным и непонятным. И дело времени — будут новые исследователи, новые возможности. Возможно, что-то изменится. На дворе был 2012 г.

УБИТЬ В СЕБЕ ГОСУДАРСТВО. АУДИОКНИГА.

Прекрасная новость для тех, кто уже устал читать про мою книгу. Теперь саму книгу можно слушать! Несколько часов (9 ч. 58 мин.) офигенных историй (одна лучше другой), озвученных моим голосом (на что мы со звукорежиссёрами убили больше 30 часов).

СЛУШАТЬ И СТРАДАТЬ

НЕОНИГИЛИЗМ, САМОУБИЙСТВО И ПСИХОАНАЛИЗ

Марк Мрачный об Андрее Андрееве в "Голосе труженика" (1923, Vol.5, No 224):

<...>Для психолога или, точнее, психоаналитика, который серьёзно захочет изучать душевную конструкцию "бунтаря-революционера" книжка А. Андреева сущий клад. Ему легко было бы вскрыть и показать нам, как много детского, нездорового и, скажем прямо, реакционного скрывается за всей это массой громких фраз.

<...>Будучи логичным до конца в своих "Откровениях нигилиста" А. Андреев неизбежно приходит к проповеди самоубийства.

<...>Будущий историк русского анархического движения должен будет указать неисчислимый вред и непоправимые промахи, которые являются прямым следствием того, что многие анархисты в России, на словах как будто несогласных с ярким и, иногда даже оригинальным, А. Андреевым, на самом деле были заражены его философией "неприятия мира", его духом отмирания жизни и столь характерным для него отсутствием трудовой психики.

Почти что викторина:
1. Кем в итоге в США стал Марк Мрачный, какую специальность освоил?
2. В годы первой русской революции кто из мистических анархистов впервые заговорил о "неприятии мира"?

Приз: в момент зомби-апокалипсиса я отдаю вам свой антидот.

Спасибо за находку историку Ивану Биткову

ВИДЕОЗАПИСЬ "УТОПИЧЕСКОЕ МЫШЛЕНИЕ СТО ЛЕТ НАЗАД" (12.04.2025)

Университет "Зинзивер" уже закинули на youtube записи бесед/разговоров/встреч в рамках фестиваля Individuum (выше писал об этом)

Наш паблик-ток с Борисом Куприяновым можно СМОТРЕТЬ ЗДЕСЬ.

Также советую просто ткнуть на весь плейлист всех бесед: и будет вам советская экономика, тупики российского арт-сообщества, поэты Серебряного века, разумеееееется "Новейшая история России в 14 бутылках водки", ну и конечно же Иран!

И другие важные для нашей великой эпохи темы.

ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ ЯРМАРКА ИМЕНИ САВВЫ МАМОНТОВА

Борьбу независимых книжных за выживание наверное вряд ли можно представить без интеллектуальных ярмарок. Вот купеческая ярмарка в Москве 10-11 мая 2025 г. в ДК Рассвет обещает дебаты нуу оооочень разных людей.

Обещают много всего интересного. Например, Андрей Быстров, разумеется, скажет про "Огонь в сердце Левиафана. Анархизм в диалектике русской идентичности".

Максим Шевченко, Алексей Сафронов, Ватоадмин, Родион Белькович, либертарианец Олег Пырсиков, ... мама родная. Когда поножовщина и кулачные бои будут останавливаться, вы сможете посмотреть, что сейчас нового как раз у независимых книжных. Обещают, что будут:

Чёрный квадрат, Напильник, directio libera, кооператив Компост, РТП и др.

Смотрите всю программу тут

Сразу предупрежу по поводу билетов: инфа про билеты.

KROPOTKIN NOW. SECOND EDITION. ИЛИ КАК МЫ ПЕРЕВОДИЛИ РЯБОВА НА АНГЛИЙСКИЙ

В канадском Black Rose Books выходит второе, исправленное и дополненное издание материалов по Кропоткину. В основе сборника — материалы уже старой, но очень крутой конференции 2021 г. Life, Freedom, & Ethics: Kropotkin Now! International Conference. Из материалов всё это переросло в полноценный сборник, очень ценный сам по себе, а не в связи с форумом (посмотреть этот 3-х дневный забег можно здесь). На мой взгляд, это очень хороший интернациональная работа.

С Кристофером Кокардом, редактором издательства, из Квебека мы познакомились во время этой самой конференции. Он написал мне, что у него возникли проблемы с переводом некоторых русскоязычных авторов. C Вадимом Дамье и Дмитрием Рублёвым особых проблем не было, а вот со мной и Петром Рябовым (который на конференции не выступал, но прислал две статьи для сборника) были.

Zoom, Google Docks. Мы правили меня долго. Надо сказать, что в этом издании мой в меру наивный и глуповатый текст Peter Kropotkin’s Ethics Versus Philosophical Dualism: Between Spinoza’s Monism and Russian Nihilism остался без изменений. Исправлять нечего — что вышло, то и вышло. А вот с Петром Рябовым всё оказалось куда сложнее. Мы сидели по несколько часов в зуме и пытались передать плоть и кровь рябовских текстов без потери в качестве. Рябов, как знают его читатели, любит фразеологизмы и специфически понятные только русскоязычному читателю понятия и выражения. Так мы с Крисом столкнулись. Столкнулись с "manilovshina".

Кристофер, как увидел это слово, то почему расслабился. Он решил, что тут какая-то ошибка и тут же поменял на mindlessness. Я попросил его ещё раз перечитать предложение. Получилось что-то странное. Не бред, но странное. Крис, сидя у себя в на кухне в Квебеке протёр очки. Вздохнул и спросил: "Это что-то особо русское, да?"

— К сожалению, да.
— Что это? Тип бездумность? Глупость? Бессмыслица?
— И да, и нет, и как будто бы всё вместе.
— Ладно, давай...

Крис встал на табуретку. Потом опустился "на картаны". Закурил. Кольца дыма как будто мне прямо в лицо. Вытяжки, судя по всему нет. Где-то закричала его младшая дочь про school. Крис её быстро одёрнул и начал сверлить глазами экран. Он ждал очередную офигенную историю. Я ему рассказал про Nikolai Gogol and his "Dead souls". Аккуратно подбираясь к Manilov is a character, я пересказал фрагмент великого произведения и накидал несколько возможный вариантов перевода. Крис, не слезая с табуретки с видом человека, который хочет стрельнуть у меня мелочь, быстро погасил сигарету, покачал головой ("Ник, давай я сам, ок?") и выдал следующее:

"Я понял. Маниловщина — это парадоксальное сочетание энтузиазма и желания что-либо делать без малейшего стремления перейти от смутный фантазий к действиям".

Я не стал его править. К тому моменту мы уже 5-й час сидели в Zoom.

В итоге что получилось? В этом издании есть аж два перевода Рябова на английский.

Kropotkin & Borovoi: two views of Russian anarchists on the Great French Revolution и Peter Kropotkin and Alexei Borovoi: From Classical to Post-Classical Anarchism.

Enjoy! Рано или поздно сборник станет достоянием общественности, а пока pre-order.

ДОСТОЕВСКИЙ И ГРАДОВСКИЙ. ПОЛЕМИКА ПО ПОВОДУ "ПУШКИНСКИЙ РЕЧИ".

В школе нам как-то пересказали про "пушкинскую речь" Достоевского. Сказали, что она великая. Далее, вплоть до университета я жил с этой мыслью — будто мне рассказали какую-то фигню. Обычно это чувство посещает, когда тебе говорят, что есть что-то великое, но не объясняют почему оно великое.

И вот теперь я получаю гигантское исследование по поводу этой самой "пушкинской речи". Книга Сергея Кудрина и Ли Тяньюня — огромный комментарий к тому, что последовало вскоре после этого выступления Достоевского. Правовед, профессор Петербургского университета Александр Градовский написал эссе «Мечты и действительность (по поводу речи Ф. М. Достоевского)», в которой выступил с позиции критика политических и историко-философских воззрений писателя. В представленной ниже книге разбирается весь этот сюжет, включая сравнительный анализ исходных мировоззренческих ориентиров Достоевского и Градовского.

В качестве рецензентов выступили мы с Ксенией Ворожихиной и профессором Игорем Осиповым из Санкт-Петербурга.

Если вы что-то хотели знать по поводу "пушкинский речи" с избытком — книга точно для вас.

Скромный анонс на канале сектора истории русской философии
В первом комментарии PDF самой книги.

ФЛЕШМОБ В ПОДДЕРЖКУ INDIVIDUUM.

"Купи книгу — пока ещё можно!". Здесь и там разносятся призывы. И это верно. И это тем более верно, когда такое происходит с книжной индустрией. "Фаланстер", кейс с нонфикшн, катастрофическая ситуация с независимыми книжными. Сейчас Individuum. Присоединяюсь к пока ещё хаотичному флешмобу в поддержку издательства Individuum. Советую купить что-то (1)пока это ещё есть, (2) судебные иски — это всегда траты, а хорошее издательство действительно не бросает своих.

Мне сложно выбрать, что посоветовать купить (тем более, что я тот ещё советчик), но вот мой топ книг, которые я бы порекомендовал своим подписчикам (спасибо, что вы есть):

1. Коля Степанян "Где. Повесть о Второй карабахской войне". Про эту книгу я ещё напишу отдельный пост. Но пока главное — это книга не столько об ужасах войны (хотя там есть и это), это книга об огромной любви к жизни. О любви, которая сильнее страха, отчаяния, сильнее боли, сильнее разочарования, фрустрации, сильнее нравственных терзаний, сильнее всего на свете. Книга не учит, а показывает. Не говорит, а рассказывает. Если вы отчаялись, это книга точно для вас.

2. Катя Колпинец. "Формула грез. Как соцсети создают наши мечты". Иногда кажется, что исследований по социальным сетям и медиа уже так много, что ничего нового о них не узнать. Тем более, что сами социальные сети про себя успешно рассказывают. А иногда кажется, будто такие книги — про эпоху, когда мы только-только открывали для себя мир приложений, а теперь это уже...не уместно что ли? Как раз уместно! Книга Кати Колпинец отлично подойдёт для тех, кто хочет понять, почему в нашу сложную эпоху, когда алгоритмы вообще уже не понять, всё равно находятся те, кто умеют в этом чувствовать себя, как рыба в воде. Тут кстати и интервью Кати про это на Репаблике.

3. Максим Жегалин. "Бражники и блудницы. Как жили, любили и умирали поэты Серебряного века". Странно, если бы я эту книгу не упомянул. Потому что Безутешная русская философия не может жить без любящих и умирающих поэтов Серебряного века. Если вы любите русскую философию — это книга для вас. Она может вас злить, смешить, заставить чесаться. Но это правильная книга — потому что она про чувственную сторону людей, которые жили сто лет назад, что-то сочиняли, жили и конечно не только любили, но и часто находились в отчаянии. Есть тут и про мистических анархистов первой волны. Я ж говорю — всё правильно!

4. Василий Чистюхин. "Никак. Как стать успешным художником". Если вы любите философию, вы не можете быть равнодушным к искусству. Если вы любите русскую философию — вы тем более не можете пройти мимо. Вы же в России! Вы понимаете, что быть художником в России — это ...это не объяснить. Достаточно просто хотя бы один раз поучаствовать в любом арт-проекте. Это смешно и трагично одновременно. Где-то далеко за этим всем "Никак" прячется страшное философское "Ничто", но Василий Чистюхин не ставил перед собой цель cделать хоррор, поэтому русская гонзо-журналистика и трагикомедия.

5. Алексей Сафронов. "Большая советская экономика. 1917-1991". Книга Алексея Сафронова, как показывают дискуссии, это не только про научный анализ советской экономики, но и про то, поддерживает ли Алексей Сафронов советскую экономику. Я сперва удивился, но да — некоторые эту книгу читают и таким образом. А вообще книга балансирует между анализом статистики, фактов и прочего, что я обычно не люблю (не люблю факты, цифры, я даже имена и фамилии путаю, включая свою) и историей идей. Не только "что" и "сколько", а что за идеи подтолкнули к тому, чтобы сделать так, а не по другому. Какие социальные феномены и проекты дали на это "отклик". Герои этой книги — это не люли, на мой взгляд (хотя они там есть), а институции и идеи.

Спасибо Центру Республиканских исследований. Мы разные, но мы можем разговаривать, мы можем дискутировать, мы можем находить общие проблемы, общие идеи для сближения и обсуждать, почему мы в чём-то разные, а в чём-то схожие. Диалог, как показывают внешнеполитические события — то, что становится невероятно ценным (потому что говорить в 2025 году по разным причинам всё сложнее и сложнее).