Музыкальный проект моёгоре, который делаем мы с братом, переезжает на свой собственный телеграм-канал.

Отныне всё, что касается моих песен, будет жить там. Планируется вайб: музыка, кружочки, разбитые сердца дев. И никаких при этом стихов. Заходите.

МЯГКИЕ И ВОЕННЫЕ

Мягкие и городские опасаются острых и военных — тех, что на камуфляже с громкими шевронами часто теперь появляются на знакомых улицах. Мягкие и городские отводят глаза, стараясь не встретиться с ними взглядами, но через пару секунд любопытство оказывается сильнее — и они всё же поглядывают на них — тайно, мельком как на диковинных зверей, про которых ещё читал, что они опасные. Острые и военные не особо смотрят на мягких и городских — но не потому что всё время думают о своём (хотя, конечно, думают), а скорее потому, что чувствуют себя странно в такой ситуации: люди вокруг мягкие, а от взглядов их неуютно. Но и тут в итоге побеждает любопытство, пусть и другого рода — взгляды их острые нет-нет да и возвращаются, скользят по мягким чьим-то чертам.

Мягким и городским хочется разгадать острых. Они только слышали про них, что, мол, тот, кто такую форму надел, меняется кардинально и навсегда. Кто-то сказал им, что даже если был человек сам мягким и городским, то как форму надел — сразу становится он другим, а другой — это вовсе и не мягкий больше, а скорей разрушающий чью-то мягкость. И зачем ему эта форма здесь, неужели переодеться не во что, ему ведь очень даже немало платят — там.

Там — это где? Все знают, где это — там. И мягкие городские знают, им говорил кто-то, они слышали и читали про Там. Слышали, что за Там немало платят. Слышали, что от Там люди меняются навсегда. А ещё слышали, что Там очень страшное само по себе — настолько страшное, что поселяется в человеке, будто болезнь, и делает его острым. И человек это Там в себе несёт, как заразу, и с собой привозит, и так получается, что Там — теперь здесь. А здесь — это ведь не Там, здесь — это другое, здесь — это Здесь. И как же жить уютным и городским, если Здесь — всё больше и больше Там. Ведь Там — оно страшное. Зачем же они это Там сюда к нам несут? Что мы им сделали такого, что они к нам так? – говорят мягкие городские. Что мы им сделали, что они к нам так? — говорят острые и военные.

Так появляется у людей Они и Мы, Здесь и Там. А ведь на самом деле нет никакого Там и никакого Здесь. Никакого нет Мы и никакого Они. Там — это Здесь, а Они — это Мы. Мы — это Там, а Они — это Здесь. Мягкие и военные, острые и городские.
Нет никаких стен между нами: ни стен боли, ни стен смерти, ни стен войны. Только стены лжи. Строятся они долго, а рушатся быстро — стоит только не прятать глаз. Потому что не любопытство это, а самопознание. И не на других мы смотрим, а в зеркало — на себя самих.

А тем из мягких, у кого вдруг острый в семье, в близких и родных — не нужно всё это, они вообще зря время потратили, читая этот текст (поздравляю). Для любви ведь вообще стен никаких нет. Там, где любовь возникает — там патетика вся и политика заканчиваются быстренько.

#проза

Для работы над новым циклом стихов («Чеченский цикл») нужен человек, знающий чеченский язык — желательно, на уровне родного.

Пишите @sergeev_telega

Если вы никак не можете найти себе деву и ещё недостаточно оскуфемши, чтобы получить свою законную альтушку на «Госуслугах», то рекомендую СПбГМУ имени Павлова, в народе известный как Первый Мед или, историческое, Женский Медицинский Институт. По сей день учебное заведение верно традициям. Вы будете как в раю (ну, и в какой-то степени ещё как в аду).
Сложности всего две:
1. поступить
2. пытаться как-то учиться

В остальном — одни плюсы.

#заметки

МИСИМА

Не пробитый борт,
не морская качка.
Всего лишь
цифры банковских карт.
На меня орёт бумажная пачка.
Сулит зависимость, рак, инфаркт.

Да только что мне
до той зависимости.
Опасность всюду, мы в ней зажаты.
Я достаю из штанов,
как из виселицы
паспорт невежливому сержанту.

И дальше,
хоть ласковым ямбом выстели,
хоть медленным хинди
спившегося приблуды.
Я помню, однажды
меня отпиздили,
смертельно обидев
жившего во мне Будду.

С тех пор каждый шорох
звучит отчётливей.
Все лишние фразы, взгляды,
пейзаж окраин.
Так лучше однажды услышать:
чё ты, блядь?
чем тысячу раз
представлять себя самураем.

Ни язв от цинги,
ни сокровищ на дальнем острове.
Всё врёшь об отчаяньи,
ссоришься с отражением.
Писатель Мисима
закончил, взязвшись за острое
пёрышко чаячье, солнечное, волшебное.

Так и я выхожу на причал,
креплю паруса на реи,
не желая быть режиссёром
квартирной драмы.
У меня за спиной,
комбат-огонь-батарея,
один за другим горят
Золотые храмы.

Писатель Мисима
спит, обнимая лезвие.
Пусть снится ему
искристый морской закат.
Бескрайняя синь,
мерцающие созвездия —
рассыпавшиеся цифры
банковских карт.

(2018)
#стихи

Осознание собственной полной взрослости порой врывается к людям моего поколения неожиданно, как батя одноклассницы, вернувшийся домой в самый неподходящий момент.

Вот кстати — внезапно взрослый ты тогда вдруг, когда понимаешь, что не боишься (не опасаешься) условного отца своей условной девушки. Да и вообще ничьего отца больше не боишься, разве что Отца Небесного (извините).

Даже немного грустно от этого. Хотя, нет, нормально.

#заметки

Я сегодня как будто больной,
но не верю аптекам.
Приходи постоять на реке
с чёрным кофе с собой.

Мы случайно придумали
новый серебряный век им —
а хотели-то просто
в погибель остаться собой.

Чтобы всё, что нас будит и воет,
отсюда свалило.
Вон, гляди — отменяется ерь,
отменяется ять.

Я сегодня как будто живой
и как будто счастливый.
Приходи постоять на реке,
просто так постоять.

(2024)
«Монгольский цикл»

#стихи

Сделал всё-таки чат открытым, чтобы у всех была возможность оставлять комменты (и при этом не обязательно было вступать в чат). Так будет удобнее для всех.

А в чат вступайте, если хотите время от времени сходки в реале (без стихов) и участвовать в розыгрышах хороших книг.

Люблю, трамвай куплю.