#философия #русскаяфилософия
Слушаю аудиокнигу В. В. Зеньковского «История русской философии». Эту работу внимательно читал больше десяти лет назад. Сейчас решил освежить свои знания. На самом деле впечатления смешанные. Книга неровно написана. Какие-то главы очень хорошо написаны, какие-то — коротко и невнятно. Отчасти, вероятно, это объясняется отсутствием доступа ко всем необходимым источникам. В процессе погружения отмечаю для себя то, что можно назвать «духом» русской философии — совокупность даже не черт, а контуров, наиболее общих интуиций, которые разделяются мыслителями самого разного толка. Думаю, не вполне корректно это называть «общими чертами», поскольку даже в виде признаков это сформулировать трудно ввиду философской ангажированности и окрашенности любого концептуального языка и философского аппарата (примерно такая же проблема, когда просят «определить», что такое философия — как сказать об этом без философского позиционирования?). В общем, выделяю пока четыре интуиции, которыми живет русская философия (точнее, жила до Октябрьской революции, но, похоже, в значительной мере и позже). Наиболее обобщенно их можно определить так:

1. Онтологизм, борьба с субъектоцентризмом (наиболее яркий пример — то, что сами русские философы называли «онтологизацией гносеологии»).
2. Первичность общего, общения, или соборность / всеединство (в том числе соборное понимание «я», первичность соборного / коллективного мышления и сознания).
3. Творчески преобразующая направленность (спайка мышления и действия).
4. Сущностный эстетизм (истина прекрасна, прекрасное истинно).

Зеньковский склонен объяснять русскую мысль через ее глубинную религиозность (даже в случаях, когда она антирелигиозна или нейтральна в отношении религии). Мне это видится упрощением, в том числе потому, что «религиозность» или «христианский характер» — слишком расплывчатое понятие. Нужно смотреть шире. Дело — в культуре, которая, будучи преимущественно «православной», тем не менее питается от многих источников (само православие и едино, и множественно). Можно не быть религиозным, даже быть антирелигиозным, но разделять с религиозными философами интуиции, которыми пропитана общая для вас культура.

В связи с этим хотел бы напомнить о своей старой заметке (созданной из конспектов), которая посвящена Киотоской школе — направлению в японской философии, синтезирующей идеи дзен-буддизма, западной феноменологии и экзистенциализма. Тоже показательный пример того, как, попадая в специфическую культурную почву, философское мышление дает неожиданные ростки. И здесь тоже представлена попытка онтологизации феноменологии и преодоления субъектоцентризма. В другом месте писал о роли национальных школ в будущей мировой философии. Примечательно, что большинство понятий Киотоской школы плохо переводимы (если вообще переводимы) на другие (или культурно неблизкие) языки — один из ярких признаков всякой хорошей философии! 😀

#философия #русскаяфилософия
В последняя время мало читаю, но зато много слушаю аудиокниги. Лучший вариант в таких случаях, конечно, профессионально начитанные книги. По философии много хороших аудиокниг — все основные классические работы есть в аудиоформате. Я купил себе подписку на Литрес — там больше всего материала. Также многое лежит на рутрекере и в ютубе (с помощью бота видео с ютуба легко сохраняются в аудио). Можно было бы ожидать, что внимание издателей будет уделено прежде всего философам-литераторам, экзистенциалистам и эссеистам — и так оно и есть. В аудиоформате есть почти весь Ницше. Большинство книг Бердяева также доступны. Монтень, Кьеркегор, Толстой, Сартр, Камю и др. — все это в отличном качестве. Но удивительно, что кому-то пришло в голову озвучить то, что даже в книжном формате воспринимается с трудом, — например, есть «Критика чистого разума» Канта и «Наука логики» Гегеля (Хотел бы я посмотреть на человека, который сел изучать Гегеля по аудио-версии «Науки логики». Впрочем, студенты ведь его как-то слушали вживую и даже успевали конспектировать!). Интересно, что сейчас можно найти книги, которые никак не ожидаешь найти. Например, «Апофеоз беспочвенности» Шестова — более-менее известная книга, но не так давно появилась и аудио-версия его ранней работы «Достоевский и Ницше» — кстати, отличная работа, рекомендую (есть на Литрес).

Тем не менее гораздо больше философских книг — даже среди классических авторов — которые до сих пор не получили профессиональной человеческой озвучки. И тогда на помощь приходят ИИ-дикторы. Здесь множество самых разных вариантов. Лучшее по-русски, на мой взгляд, — это Алиса, которая идет вместе с «умной колонкой» от яндекса, а также с яндекс-браузером (хотя в Yandex Speechkit есть голоса и приятнее); несколько голосов в программе Natural Reader (платная, около 1000 руб. в месяц); и то, чем я сейчас пользуюсь, — бесплатный Edge TTS. Плюсы Edge TTS: понятный голос, с интонацией, правильно выдерживает паузы, быстро работает и бесплатно переводит любой текст в mp3, может начитывать большие книги. Минусы: читает неидеально (как и любой ИИ), но сильно лучше многих других; не работает с pdf и doc (приходится переводить все в txt, epub или fb2 — лучше всего читает txt). Пробовал разные настройки, в итоге накрутил под себя (скину скрин настроек в комментарии). Конечно, «Науку логики» в его исполнении не послушаешь, но философская литература средней степени сложности слушается вполне нормально. На мой вкус, он читает даже понятнее некоторых дикторов, так что это сильно лучше, чем ничего.

По ссылке выложил классический труд Н. О. Лосского «Чувственная, интеллектуальная и мистическая интуиция» — как раз его слушаю. Скоро также загружу его на свой ютуб-канал (подписывайтесь, теперь там будет много аудиокниг :-) ). В планах постепенно озвучить значительную часть русской философии, в частности уже наполовину сделал шестой том «Истории античной эстетики» 😊

#философия
Хочу порекомендовать отличный выпуск подкаста «Неискусственный интеллект», где Антон Кузнецов общается с философом и нейроученым Артемом Яшиным. Тема беседы — сознание агентности и неклассические виды опыта. Из обобщающих работ по теме отмечу монографию Ш. Галлахера «Action and Interaction» (2020), где как раз дан хороший обзор актуальных дискуссий. Частично она также рассматривается в книге Галлахера 2005 г., о которой упоминал здесь. Все это имеет прямое отношение к концепции воплощенного познания, так что для меня тема представляет особый интерес.

О чем идет речь? Сравните два вида опыта. Вы едете в автобусе, тот резко останавливается, и Вы случайно наступаете на ногу другому человеку. Или вы едете в автобусе и сами наступаете на ногу другому человеку. Действия различаются не только в плане намеренности / ненамеренности, но и, так сказать, в процессе реализации: во втором случае вы будете ощущать собственную агентность, а в первом случае — нет. Если вам все же кажется, что в первом случае тоже будет какая-то степень агентности, то представьте ситуацию, что вам с помощью ТМС активируют определенные зоны мозга, отвечающие за движение одной из рук — она движется, но без вашего намерения и как бы не вами. Все это довольно банальные примеры. В экспериментальных дизайнах сейчас придумано много деталей, что позволяет различать (и феноменологически, и поведенчески) типы идентификации проводимого вами (или за вас — вашим телом, вашим аватаром) действия. Эта тема пересекается с проблемой идентификации положения своего тела и с проблемой идентификации своего тела как своего — указанные виды опыта («переживания») сейчас изучаются под рубрикой телесного самосознания, о чем была серия постов. Возможно, все это разные виды телесного самосознания (наряду с кинестетическим чувством, вестибулярным ощущением, интероцепцией и пр.).

Отмечу два важных аспекта:

▪️Противопоставление активности и пассивности. Ощущение агентности трудно определить как какое-то чувство или вид восприятия (внешнего / внутреннего), поскольку традиционно восприятие ассоциируется с пассивностью (что и означает слово «вос-приятие»), а здесь «ощущение» неотрывно от выполнения действия. На мой взгляд, в действительности имеет место континуум агентности / рецептивности etc.: во-первых, мы ситуативно никогда не сталкиваемся только с чем-то одним; во-вторых, сами акты / восприятия не «чисты», а располагаются где-то в континууме, который устроен не дихотомично, а многомерно. К сожалению, философы в основном игнорируют тот материал, который дает язык: стратегии кодирования агентности (шире — глагольных актантов) сильно различаются в зависимости от строя языка, хотя тут есть универсальные тенденции (писал о перспективах этой темы в своей книге, с. 639–640). Осмысление материалов когнитивной лингвистики с философских позиций в этом плане видится особенно перспективным: думаю, на выходе получим многомерный континуум с параметрами типа «агентность», «рецептивность», «стативность», «эргативность», «бенефактивность» и пр., в рамках которого и будет локализовываться конкретное действие / восприятие / состояние.

▪️Агентность в интеракциональной когниции. Поскольку в здоровой когниции (сознание + когнитивное бессознательное) взрослого человека все потенциально имманентно всему, опыт агентности не ограничен только рефлексивным переживанием. Зрительное восприятие — это действие, поскольку вы регулируете движение глазных мышц, а также цилиарной мышцы для фокусировки. Мышление и понимание содержат симуляции действий, которые вы стремитесь понять или о которых думаете (так называемый «эффект совместимости действия и предложения»). Перманентная речевая вербализация, «внутренняя речь» — это тоже действие проговаривания, важное для регулировки центральных процессов и даже для модуляции восприятия. Все эти процессы должны «активировать» опыт агентности. Даже прослушивание музыки, если следовать теории А. Кокса, предполагает симуляцию движения, в частности модель движущегося эго, т. е. строится на симуляции собственных действий. Все эти связи еще нужно изучать и продумывать.

Друзья, поздравляю вас с днем Великой Победы многонационального советского народа и союзников над нацистской Германией!

Хотя с момента провозглашения победы прошло уже 80 лет, история той войны еще по-настоящему не написана, и будет расширяться / пересматриваться в ближайшие века. Я вижу главный, всемирно-исторический смысл победы — смысл, который сохранится в веках — в том, что была повержена наиболее примитивная и ужасная форма европейского колониализма в лице немецкого нацизма, а вместе с ней — в моральном плане — был повержен сам колониализм, что стало прологом к всплеску национально-освободительных движений и дало шанс другим народам на историческое возрождение (их ждала бы совсем иная участь, если бы СССР пал).

Гитлеровская война — как и сам режим — не является странной девиацией, экзотикой, но представляет собой логическое развитие европейского колониализма в его социал-дарвинистском изводе: это страшный сплав воли, техники и какой-то поразительной людоедской холодности, которая проявилась в Холокосте, а также геноциде советского народа и других народов на оккупированных территориях. То, что это был именно геноцид — сознательный акт уничтожения, зачищения «жизненного пространства», на первой стадии преимущественно через голод и блокаду (а в дальнейшем через стерилизацию и прямое истребление) — мы теперь знаем по надежным свидетельствам, хотя нацистские преступники и пытались это скрыть (см., например, работу Е. Яковлева «Война на уничтожение», в западной историографии теперь много работ по теме). Однако нужно понимать, что в этом, по сути, не было ничего нового, поскольку основные нацистские практики — расовые законы, лагеря, зачищение жизненного пространства, истребление через голод, стерилизация — широко использовались другими колонизаторами, пусть и не в Европе; более того, нацисты прекрасно знали свою генеалогию и прямо апеллировали к идейным предшественникам. Пока мы не увидим этой сущности нацизма — как наиболее ядовитой смеси модерна, науки (специфически трактуемой), техники и колониализма, а в конечном счете — какого-то звериного мироощущения, раскрытия сущности зверя в человеке — мы не будем способны усвоить уроки той войны.

Исторический нацизм повержен, колониализм — по крайней мере, в его прямолинейных формах — тоже, но зверь в человеке не преодолен. Мир теперь напичкан ядерным оружием. Усложняются формы убийства, война переносится в космос. Мы не продумали нацизм, не осмыслили глубинную связь войны и модерна, войны и технологического развития. Мы несколько раз оказывались на грани уничтожения во время Холодной войны. Уже три года как мы вступили в новую Мировую (прокси-)войну. Одно неверное движение — или даже сбой оборудования — и человечество (по крайней мере, его значительная часть) превратится в пепел. К сожалению, в этот светлый день приходится говорить именно об этих тревожных вещах, но вы сами видите, в какой мы ситуации.

Сохранять память о Победе — значит сохранять память о том, что именно эта экзистенциальная Победа дала всем нам шанс на раскрытие многообразия, всечеловечности, дала шанс обуздать зверя в себе. Надеюсь, этот шанс не будет нами — всем человечеством — упущен…

Помним о подвиге советского народа! С праздником!

​​Друзья, в рамках новой рубрики #русскаяфилософия публикую по этой ссылке аудиоверсию книги С. Л. Франка «Реальность и человек» (1949); также можно скачать отдельными файлами отсюда. О том, как я делаю с помощью ИИ такие аудиокниги, писал тут.

Думаю, Семен Франк в представлении не нуждается. Книга «Реальность и человек» — это его последняя крупная работа, в которой он связно (но не системно) и понятным языком изложил главные положения своей философии. В этой работе его философия нарисована широкими мазками, без детализации — вероятно, книга изначально задумывалась именно для широкой аудитории. Я бы охарактеризовал изложенную философию как русский неоплатонизм с сильной экзистенциальной составляющей. Франк стремится показать, как Реальность (ее можно отождествить с Умом и Единым), проявляет себя в человеческом сознании («я», ум, высшие идеи, экзистенция, трансцендирование, свобода и пр.), межчеловеческом взаимодействии (общение, «я — ты — мы», культура) и в самом «внешнем» мире (красота, эйдетическое, единичное, конкретное, природное и т. д.). Его размышления преимущественно феноменологичны, т. е. ориентированы именно на описание-показывание, выявление в указанных областях «измерения Реальности» (сами же области представлены как «топосы», в которых Реальное обнаруживает себя, — символические формы). Вне зависимости от того, признаете вы или нет концепцию Реальности, предложенные описания интересны сами по себе (в подчеркивании их необъективируемых аспектов вижу близость к экзистенциализму — хотя генеалогически здесь больше Киреевского и Соловьева, чем экзистенциалистов). На слух воспринимается хорошо. Рекомендую!

«Кроме чувственного и интеллектуального созерцания мы обладаем еще особым, и притом первичным, типом знания, который может быть назван живым знанием или знанием-жизнью. В этой духовной установке познаваемое не предстоит нам извне как нечто отличное от нас самих, а как-то слито с самой нашей жизнью. И наша мысль рождается и действует как-то из глубины самой открывающейся реальности, совершается в самой ее стихии. То, что мы испытываем как нашу жизнь, как бы само открывает себя нам, — открывается нашей мысли, неотделимо присутствующей в этой жизни. Мы ограничиваемся здесь этим кратким указанием; его смысл и значение уяснятся нам далее. Здесь достаточно сказать, что, по сравнению с этим первичным родом знания, мы ощущаем в установке предметного знания какую-то искусственную суженность и как бы выхолощенность сознания. Primum vivere, deinde philosophari. Самое важное и существенное для нас знание есть не знание-мысль, не знание как итог бесстрастного внешнего наблюдения бытия, а знание, рождающееся в нас и вынашиваемое нами в глубине жизненного опыта, — знание, в котором как-то соучаствует все наше внутреннее существо. Мысль, в форме предметного познания, может только задним числом, производно накладываться на фундамент этого живого знания»
=====
С. Л. Франк «Реальность и человек»

#философия #интересное
Ранее в ряде постов (отсюда и далее) я писал, что выступаю против отмечаемого сейчас нейроцентризма и отношу себя, скорее, к ситуативным нейро-агностикам. Во-первых, я считаю, что почти все что сейчас идет с приставкой нейро- и претендует на эпистемологические обобщения — это в лучшем случае гипотетические построения, а в худшем — форма инфоцыганства. Во-вторых, я думаю, что наше знание о мозге пока растет количественно, а не качественно, и сложно представить, как мог бы выглядеть качественный прорыв (что значит «знать» мозг и сознание сверх установления каких-то корреляций?). В-третьих, я в основном скептик касательно современных ИИ-сетей — считаю утверждения о «параллелях в работе» ИИ-сетей и мозга сомнительными (мы не знаем эмерджентных свойств ни того, ни другого), более того — сама архитектура ИИ-сетей специфична и не отражает наших знаний об архитектуре нервной системы. В-четвертых, я скептик в отношении глубины моделирования и понимания, но не скептик в отношении инструментализации (через нейроинтерфейсы) — здесь перспективы широкие, хотя результаты по-прежнему довольно скромные.

Ситуативный нейро-агностицизм — это философская стратегия, призывающая ожидать концептуально продуманных и интегральных теорий от специалистов в будущем; в процессе ожидания (а ждать придется долго и исход не предрешен) имеет смысл следить за теми проблемными сферами, которые могут оказаться прорывными. К таким сферам я бы отнес: (1) детализацию работы нервной системы, учет нюансов, разнообразия, плюрализма элементов и процессов (а не только спайки «нейрон + нейрон»); (2) холистическое моделирование нервной системы как части организма и среды — моделирование, которое учитывает не только нейроны мозга как функциональные единицы, но и их связь с «входами» и «выходами», с другими клетками нервной системы и с тем, как она приспособлена к среде, притом в филогенетическом и онтогенетическом аспектах (в данном плане я за энактивизм и embedded cognition); (3) новый тип моделирования в виде нейроморфных вычислений, в структуру которых зашита адекватная живому организму архитектура — для начала хотя бы на примере более простых организмов.

Развитие этих сфер не позволит решить некоторые фундаментальные проблемы — например, исчерпывающе «смоделировать» и «понять» сознание или даже один процесс восприятия / действия, — но оно хотя бы позволит глубже понять механизмы функционирования на более крупных и (главное) сущностно спаянных сегментах (нейрон => другие клетки => организм => среда). Пока же движение, похоже, идет не в сторону связности и углубления понимания, а в сторону инструментализации и эксплуатации сугубо нейронной составляющей (через корреляции и большие данные). Этот тренд понятен: исследования чрезвычайно дорогие, а инвесторам нужен практический результат. В общем, если резюмировать, я, с одной стороны, за более детализированный, тонкий подход, а с другой — за «воплощенное» представление нервной системы (нечто подобное предлагает А. Дамасио). Когнитивным процессам коррелятивен не искусственно изолируемый «мозг», а весь организм; притом распределение центральных / нецентральных процессов зависит от типа организма: у человека явно центральна ЦНС, а, например, у осьминога отмечается более распределенная система, с несколькими «мозгами» в щупальцах. Впрочем, человек для меня, скорее, осьминог, чем компьютер (см. мою статью).

В связи с проблемой детализации (1) могу порекомендовать лекцию А. Паевского «Не только нейроны: клетки нервной системы», в которой освещены следующие темы:

▪️Распределенность нейронов по мозгу и нервной системе, их разнообразие (внешнее, функциональное, по входам-выходам и пр.).
▪️Реальная сложность «связывания» нейронов — химическая передача и электрическая передача; типы связей, нейромедиаторов и их функции.
▪️Роль глиальных клеток в нейротрансмиссии и ремоделировании паттернов.
▪️Связь глиальных клеток и когнитивных функций.
▪️Центральное значение глиальных клеток для обработки боли (ср. также эту статью).
▪️Роль микроглии в синаптическом прунинге и синаптической пластичности.

#философия
Вновь отличный выпуск у Антона Кузнецова в подкасте «Неискусственный интеллект». В этот раз встреча с Данилой Волковым — специалистом по Делезу. Подойдет как введение в творчество французского философа. Если вы открываете Делеза и уже на первой странице ловите себя на мысли, что «ничего не понятно», то это не только потому, что большинство русских переводов плохи или вовсе ужасны (хотя есть и исключения: специалисты говорят, что старый «КиШ» переведен добротно), но и потому, что Делеза трудно понять вне связи с философской традицией и наукой его времени. Он в каком-то смысле «метафилософ». В данном подкасте высказывается мысль о том, что Делеза нужно понимать как посткантианского философа в весьма специфическом значении: в границах довольно экстравагантной традиции «Кант => Маймон => Шеллинг => Коген => Ницше» (на мой взгляд, здесь где-то потерялся Шопенгауэр). В целом подкаст полезен для понимания общей посткантианской интенции Делеза, связанной с ориентацией на реальный (а не возможный) опыт (впрочем, я не согласен, что Кант говорит исключительно о возможном опыте, ср. проблематику схематизма, которая как раз призвана «заземлить» опыт) и с построением онтологии нового типа — нетождества, хаосмоса, витализма и пр.

Обращу внимание на (довольно неожиданное) сближение Делеза и Платона: как я понял, сам Делез в ранних работах называет себя «платоником» в специфическом значении — платоником, описывающим что-то вроде динамики, «жизни» эйдоса. На мой взгляд, эксплицитно «жизнь эйдоса» дана не у Платона, а у Плотина и у предшественника Делеза — Бергсона (который также опирался на Плотина). Философская традиция так устроена, что, когда мы говорим «Платон», то почти всегда говорим и «Плотин» — слишком сильно влияние неоплатонической оптики. Впрочем, лично для меня прочтение Платона через Плотина (~ Аммония Саккаса) в целом правильное, если не уходить в терминологические инновации и прочие детали. Поэтому вполне верно утверждать, что «жизнь идеального» или «жизнь ума», особую динамику, живость, пресловутую витальность эйдоса, подчеркивает еще Платон. Это происходит по-разному, и один из способов — обращение к диалектике как высшей форме мышления, «безыпотесному» мышлению, философствованию par excellence. Эйдос ведь не статичен, не мертв — он, говоря словами классика, живее всех живых. Сообразное ему мышление тоже должно быть живым — подобно «круговращению ума в небе», как говорит сам Платон в «Тимее».

В этой связи было бы интересно подумать, почему Платон — как очень чуткий к языку философ — использует само слово διαλεκτική. Конечно, есть заготовленный ответ, что он просто обращается к обозначению искусства спора и пр. Мне не кажется, что этого достаточно. И в «Государстве», и в «Пармениде» это особая практика мышления, ориентированная на выявление «эйдетичности» самого эйдоса, едино-инаковости эйдоса — практика «безыпотесного» мышления тождества и различия, созвучная природе саморазделенного Единого. Как очень часто бывает в истории философии, здесь пониманию мешает вырывание греческого слова из стихии языка и его «терминологизация». По форме διαλεκτική — это что-то вроде «раз-бирательства», «раз-личения» (собственно, и у Платона встречается διαλέγω в самом бытовом значении «различения» одной вещи от другой). Эйдос эйдосов, т. е. Единое, должно рас-спрашиваться и раз-бираться «диалектично» (этот тип видения-мышления Гегель позже назовет «спекулятивным мышлением»). В общем, тезис о том, что уже Платон в каком-то плане является «философом различия», заслуживает серьезной проработки. Платон и Делез не так уж далеки друг от друга. Та же линия «живого» и «динамичного» прочтения Платона в несколько ином ракурсе дана у русских неоплатоников — С. Л. Франка и А. Ф. Лосева.

​​#философия #интересное
В предыдущем посте немного писал о проблеме «диалектики» у Платона и о генетической связи с ней делезовского «различия». И вот попалась книга по теме — коллективная монография 2022 г. «New Perspectives on Platonic Dialectic: A Philosophy of Inquiry». Пока только полистал и отложил до лучших времен. Как я понял из предисловия, одна из задач исследования состоит в том, чтобы показать платоновскую мысль в ее единстве — прежде всего, в единстве логоса, частных наук и мифа. Полностью поддерживаю такой подход, немного писал о нем здесь. Другие факты о книге (из предисловия):

🔹Книга содержит 13 работ, которые предлагают всестороннее и детальное исследование концепции диалектики у Платона, притом с акцентом на ключевых диалогах. Авторы стремятся прояснить, что Платон считал надлежащими диалектическими процедурами, и исследуют, как эти методы соотносятся с другими аспектами его мысли, включая этику, психологию и метафизику.
🔹В книге платоновская диалектика представлена как широкая и открытая «философия исследования». Она рассматривается как практический, универсальный и непрерывный поиск истины, укорененный в стремлении человека понять сущность вещей. Это гибкий и развивающийся набор практик.
🔹Центральным тезисом книги является утверждение о преемственности философского метода Платона во всех его диалогах. Вопреки распространенному мнению о сущностной эволюции диалектики у Платона, в эссе утверждается, что различные стратегии выстраивания аргументации и рассуждения являются последовательными и совместимыми во всех его работах.
🔹В эссе анализируется, каким образом различные «диалектические» техники — такие как проверка гипотез и сократический метод — дополняют друг друга. Это ставит под сомнение интерпретации, которые ограничивают диалектику одним периодом платоновской философии.

Это наиболее общие формулировки. Сама мысль представить «диалектику» как элемент «философии исследования», т. е. в связи со всеми этапами философии Платона, в принципе интересна. Однако, как мне кажется, есть опасность упустить специфику «диалектики» именно в техническом смысле — как метода «среднего» и «позднего» периодов, когда уже появляется само понятие «идеи / эйдоса» и диалектика репрезентирует особый способ мышления, способ погружения в сложную само-разделенную природу эйдоса (см. «Парменид», «Государство»). В любом случае нужно читать отдельные эссе, чтобы понять детали. Для себя пока отметил эссе о «Софисте» и «Федре».

Из предисловия:

«В главе 11 Полин Сабриер затрагивает важный вопрос, касающийся метода диалектического исследования Платона в диалоге «Софист». По мнению многих ученых, когда собеседники в этом диалоге исследуют бытие, они поднимают вопрос о том, каковы вещи поистине, и стремятся завершить исследование, ответив на этот вопрос. Но если это верно, то такая процедура будет значительно отличаться от той, которую Сократ предлагает своим собеседникам, например, в диалогах «Менон» и «Теэтет»: решить вопрос о том, что такое нечто, сосредоточившись на его сущности, а не на примерах. Сабриер утверждает, что диалог поднимает два вопроса: «каковы вещи поистине?» и «что такое бытие?», и указывает, что на них можно ответить только в том случае, если поднять их вместе и понять их сложную взаимозависимость.

В главе 12 Марилена Влад анализирует связь между диалектикой и прорицанием в диалоге Платона «Федр». По ее мнению, диалектика уходит корнями в прорицание и начинается как его разновидность. В частности, она утверждает, что диалектика зависит от своего рода философского прорицания и что именно этот тип прорицания объясняет сложную связь между двумя речами Сократа в диалоге. Она также предполагает, что процедуры сбора и разделения должны рассматриваться как инструменты, которые диалектик может использовать для перевода своего философского прорицания в сообщение, которое могут воспринять люди, подобно тому, как поэзия является способом, с помощью которого поэты могут переводить свои прорицания»

"Я для других — нераскрытая загадка. Если окружающим меня людям смутно мерещится невоплощенная глубина жизни, они с невольным трепетом взглянут на меня, то с надеждой, то с опасением. Им будет казаться, что я нечто утаиваю от них.

Те немногие, которые опередили пережитые и оковавшие нас формы жизни, — те узнают во мне своего тайного друга. Они поймут, что мы обречены на совместное отыскание новых форм, потому что невыразимая тишина нас соединила: там, в бирюзовой, как небо, тишине, встречаются наши души; и когда из этих бирюзовых пространств мы глядим друг на друга бирюзовыми пространствами глаз, невольный вихрь кружит души наши. И бирюзовое небо над нами становится нашей общей единой Душой — душой Мира. Крик ласточек, безумно жгучий, разрывает пространство и ранит сердце неслыханной близостью. Над нами поет голубая птица Вечности, и в сердцах наших просыпается голубая, неслыханная любовь — любовь, в белизне засквозившая бездной.

И мы видим одно, слышим одно, в формах неоформленное. Установленные формы становятся средством намекнуть о том, что еще должно оформиться. Тут начинается особого рода символизм, свойственный нашей эпохе. В ней намечаются методы образования новых форм жизни <...>

Есть тайная связь всех тех, кто перешагнул за грань оформленного. Они знают друг друга. Пусть не знает каждый о себе, другой, взглянув на него несказанным, взволнует, откроет, укажет.

Бирюзовая сеть неба опутает сердца посвященных — бирюзовые нити навеки скрепят. Души становятся что зори.

Душа одного — вся розовая зорька, задумчиво смеющаяся нетленной радостью. Душа другого — бархатно пьяный закатный пурпур. А вот душа — прекрасная шкура рыси, тревогой глянувшая с горизонта.

Когда я один, родственные души не покидают меня. Мы всегда совершаем полет наш — возвращение наше  — на голубую, старинную родину, свои объятья распростершую над нами. Ты близка нам, родина, голубая, как небо, — голубая, как наши затосковавшие о небе души. Голубое пространство наших душ и голубое небо, нам смеющееся, — одна реальность, один символ, высветляемый зорями наших восхождений и приближений. Вижу, вижу тебя, розовая зорька — знаю, откуда ты! И душа моя, черная ласточка, канувшая в небо, с визгом несется тебе навстречу.

Я знаю, мы вместе. Мы идем к одному. Мы — вечные, вольные. Души наши закружились в вольной пляске великого Ветра. Это — Ветер Освобождения.

Он качает цветы на зеленом лугу, и цветы посылают цветам свое ласковое благоволение"
======
Андрей Белый "Луг зеленый"

​​#философия
В этом посте писал о том, что нейроцентризм — помимо явной философской и эстетической ущербности — имеет еще и чисто научную ограниченность, поскольку чрезмерно акцентирует внимание на нейронах мозга, игнорируя при этом другие клетки ЦНС, а также периферическую нервную систему и воплощенность нервной системы в теле. Реальная телесность во всем ее богатстве и многообразии в качестве коррелята человеческого сознания (и когнитивного бессознательного) замещается суррогатом в виде «нейронных сетей», которые еще и мыслятся на манер «(псевдо-)нейросетей» вроде нынешних LLM. На самом деле тема очень большая, частично я ее затрагивал в своей статье «Несколько аргументов в пользу концепции воплощенного познания», и довольно много о ней пишут энактивисты и, шире, сторонники 4E Cognition. Сейчас отмечу несколько тематических областей, о которых, возможно, в будущем напишу подробнее (ставьте соответствующий значок, если какая-то область вам более интересна).

🤔Призыв рассматривать работу мозга в целостности, не сосредотачиваясь только на нейронах, включает несколько аспектов. Первый из них — внутринейронные процессы. Модель в духе «нейрон передает информацию (?) другому нейрону» является значительным упрощением. Нейрон — живая клетка. Многие одноклеточные организмы способны на сложные формы поведения: например, амебы демонстрируют разные стратегии захвата пищи («охоты»), способны ситуативно корректировать свои действия, проявляют способность к элементарному обучению; парамеции обладают кратковременной биохимической памятью, способны к обучению; и т. д. Отдельный нейрон устроен значительно сложнее и должен рассматриваться как комплексная система, имеющая свою специфику в зависимости от морфологии. Хорошо изученный пример значимости внутринейронных процессов — разрыв в ДНК нейронов для «записи» негативного опыта в долговременную память.

😱Другой аспект проблемы — значение глиальных клеток и микроглии. В наиболее свежих исследованиях показано, что глиальные клетки и микроглия являются не просто чем-то вспомогательным, но выполняют центральные функции и сопоставимы по значимости с нейронами, при этом взаимодействие глии и нейронов — отдельная сложная проблема. Глия обеспечивает параллельную обработку, участвует в формировании рабочей памяти, в обработке боли, в мультимодальной интеграции, в формировании психических расстройств; в общем, прежнее представление о глии как о своеобразном «клее» активно пересматривается, все больше свидетельств в пользу ее участия именно в когнитивных функциях.

🙉Это приводит к формированию более сложных моделей «обработки», которые учитывают и нейроны, и глию, и микроглию. Так, в этой статье от 2022 г. предложена модель с базовыми нейронно-глиальными сетями для обработки рабочей памяти. В более свежей работе предложена нередукционистская модель нейронно-глиальных взаимодействий. В обзорной статье от 2024 г. выдвигается теория «глиоцепции», согласно которой именно глиальные клетки отвечают за восприятие, интерпретацию и интеграцию информации о внутреннем состоянии организма, т. е. за гомеостаз и интероцепцию. Напомню также об этом посте, где утверждается, что за отдельные аспекты телесного самосознания могут отвечать ненейронные механизмы нервной системы и даже (что более спекулятивно) — кровь. Не обязательно быть нейроном, чтобы реализовывать сложные формы взаимодействия и выступать коррелятом ощущений (грибы прекрасно себя чувствуют без нейронов).

🤯Добавлю к этому когнитивные и философские теории, предлагающие учитывать периферическую нервную систему. Об этом есть хорошая книга с говорящим названием «Периферический ум».

Думаю, современные нейроцентричные модели обработки — это что-то вроде «эскизов» в сравнении с теми интегральными моделями, которые появятся в перспективе и будут стремиться учесть взаимодействие всех типов клеток нервной системы и саму нервную систему как целое. Они позволят создать более сложные теории когнитивной архитектуры, хотя это вряд ли приблизит нас к разрешению концептуальных философских проблем — разве что из области философии природы.

#философия
Прослушал интересную беседу с физиком и популяризатором науки Алексеем Семихатовым. Беседа получилась на стыке теоретической физики и философии науки. Рассматриваемые темы: определение науки, границы науки, научный метод / методы, роль аппроксимации в формулировке физических законов, аппроксимативность ньютоновской механики и общей теории относительности, реализм vs. инструментализм в понимании физических законов, уровни реальности и их соотношение, нередукционизм, природа эмерджентности, роль нейросетей в формулировке физических теорий и пр. Обсуждается все живо и увлекательно. Было интересно послушать, как профессиональный физик рассуждает о философских проблемах (немало оригинальных соображений). В общем, рекомендую!

​​#философия
Продолжаю тему нейроцентризма, а точнее его преодоления. Одна из проблем, с которой сталкивается нейроцентризм в его разновидности «когнитивные процессы (и сознание) определяются нейронными сетями», заключается в открываемой в последние годы роли глиальных клеток. Их роль теперь не сводится к вспомогательной, но расширяется до функций, связанных с обработкой интероцептивных процессов, рабочей памятью, мультисенсорной интеграцией и многим другим. В свежей работе Р. Фаббри и коллег (2023) обобщены эти данные и представлена идея «глиоцепции», важная для понимания значения телесности в нашем познании (об этой широкой проблеме см., например, мою статью).

В рамках указанной теории предполагается, что глиальные клетки вносят основной вклад в интероцепцию — глобальный процесс ощущения, интерпретации, интеграции и регулирования внутреннего состояния организма (от температуры тела до ощущения вздутия живота), отвечающий за поддержание гомеостаза. Интероцептивные ощущения — это ощущения, исходящие от внутренних органов или тела в целом (жар, повышение давления и пр.); предположительно, интероцепция являются частью более широкой системы телесного самосознания (bodily awareness), которая переплетена с высокоуровневыми когнитивными процессами (об этой системе см. серию постов — отсюда и далее).

Согласно Фаббри и коллегам, глиальные клетки мозга и нервной системы — астроциты, шванновские клетки и пр. — воспринимают, интерпретируют и интегрируют информацию о состоянии организма, а также запускают регуляторные реакции посредством модуляции активности нейронных сетей. Также в статье утверждается следующее.

🔹Астроциты играют роль «мозговых интероцепторов», участвуя в приеме механических, осмотических и химических сигналов; они особенно значимы для ощущения давления. Шванновские клетки играют разнообразные функциональные роли в развитии, сенсорном восприятии и восстановлении нервов периферической нервной системы. Клетки-сателлиты окружают тела нейронов в периферических ганглиях, они обеспечивают взаимодействия нейронов, нейрональный гомеостаз и обработку боли.

🔹Глиальные клетки имеют метаболические и широкие общетелесные функции: поддержание водного баланса, центральная регуляция дыхания, регулировка артериального давления, поддержание нейронной активности и регулировка синаптической пластичности. Этим и другим процессам придается целостность и синхронность через масштабные глиальные связи.

🔹Астроциты и микроглия активно участвуют в модуляции хронической боли, реагируя на болевые стимулы морфологическими изменениями, ионными возмущениями, и высвобождением провоспалительных медиаторов. При болевых стимулах глия демонстрирует изменения в функциях и морфологиях, связанные с различными состояниями активации.

🔹Астроциты вовлечены в обработку сна и циркадных ритмов, модулируя активность нейронов и участвуя в «удалении метаболитов из мозга во время сна».

🔹Глия регулирует работу кишечника, нейротрансмиссию и воспаление, влияя на пищеварение. Астроциты в гипоталамусе воспринимают уровни метаболитов и участвуют в регуляции потребления пищи и энергетического баланса.

🔹В когнитивном плане функциональная роль глиальных клеток предполагается для процессов долговременной и рабочей памяти, моторного обучения, чувства воплощенности и агентности, метапознания; кроме того, известна их связь с рядом психических дисфункций (напр., с шизофренией).

Если резюмировать, то глиоцепция — это новая парадигма для понимания интероцепции, которая включает в нее глиальные клетки и их связи в качестве центрального механизма нервной системы, обеспечивающего восприятие, преобразование и интеграцию информации различного типа. Все это пока нарисовано широкими мазками, так что, я думаю, в ближайшие десятилетия мы узнаем много новых деталей. Мы сейчас открываем, по сути, дополнительную систему, которая переплетена с нейрональной — полагаю, это позволит нам лучше понять «включенность» телесных процессов в высокоуровневые когнитивные процессы (напр., уже есть экспериментальные работы о связи дыхания и сердцебиения с восприятием и мышлением).

​​#философия #интересное
Мультимодальные коммуникативные и, шире, культурные практики, т. е. практики, задействующие сразу несколько модальностей (напр., жестикуляция + речь => зрение, слух, моторика), — одна из наиболее интересных проблем лингвистики и когнитивной антропологии, которая сейчас активно изучается. В своей книге «Язык и познание» я рассматривал некоторые из таких исследований на материалах языков аборигенов гуугу йимитир, индейцев цельталь, майя, пираха, тонганцев, балийцев и других народов. За последние десятилетия вышли сотни монографий по теме, что как бы является оборотной стороной модерновой глобализации, в рамках которой эти социокультурные практики не только систематически уничтожаются, но и музеефицируются. Знать обо всем этом важно, поскольку восприятие, мышление, речь, движение и даже работа глаза и эластичность мышц отчасти зависят от культуры, в которой произошла социализация. А значит, такие книги демонстрируют нам гибкость и вариативность человеческого мышления и познания.

Сегодня в рамках рубрики #интересное расскажу о работе Дженнифер Грин «Drawn from the Ground: Sound, Sign and Inscription in Central Australian Sand Stories», вышедшей в 2014 г. в авторитетной серии «Language, Culture & Cognition». Исследование посвящено так называемым «песчаным историям» — культурной практике австралийских аборигенов, в которой вербальное повествование сочетается с рисованием на песке, жестикуляцией и песнопениями. Автор анализирует структуру песчаных историй, включая условные символы, их пространственную организацию и разворачивание во времени. Эти практики сравниваются с другими формами изобразительного искусства и жестовыми языками, также обсуждаются методы их записи. В центре внимания арандские языки и культуры Центральной Австралии (на данный момент осталось около 4 тыс. носителей).

Некоторые особенности песчаных историй:

▪️Для рисования могут использоваться палки, согнутые проволоки или даже просто рука рассказчика. Земля рассматривается не только как поверхность для рисования, но и как проводник в метафизический мир предков и место, куда истории метафорически «возвращаются» после завершения.

▪️Рассказчики могут создавать визуальное поле, используя различные предметы, например, листья или палочки, для обозначения персонажей истории.

▪️Песчаные истории передают информацию разного плана — начиная от повседневных событий и заканчивая традиционными повествованиями, тесно связанными с топографией земли и её «сновидениями» (Altyerr). Общие темы включают социальное поведение, моральные нормы, романтику, ревность, разрешение конфликтов, а также истории о мифических существах и времени сновидений.

▪️Графические отметки, сделанные на песке, сохраняются до тех пор, пока рассказчик не сотрет их, очистив пространство для нового рисунка. Эфемерная природа этих рисунков обусловлена требованиями повествования и ограничениями пространства.

▪️Песчаные истории разворачиваются в нескольких взаимосвязанных пространственных полях: двухмерном пространстве для рисования на земле перед рассказчиком и трехмерном жестовом пространстве вокруг него. В арандских языках часто используется абсолютная система координат («он стоял к югу от дерева»), а не относительная («он стоял слева от дерева»), что влияет на пространственное и моторное воображение (об этих системах см. здесь).

▪️Истории важны для социализации. Они являются способом обучения детей социокультурным практикам и символическому языку.

Одна из важных идей Грин состоит в том, что песчаные истории не просто мультимодальны, но по самой своей природе интегративны — их минимальным элементом является «моторно-визуально-вербальный» паттерн, а сами они сочетают признаки и песен, и рассказов (т. е. это самостоятельная форма искусства со своей сложной прагматикой). В заключительной части книги много интересных размышлений о природе человеческой коммуникации и проблеме мультимодальности.

‼️Бонус — сгенерированный с помощью ИИ обзорный аудио-подкаст о книге. Прослушать можно по ссылке.

Лучшая благодарность - репост 😀

​​#философия #интересное
У египетского философа Хасана Ханафи была концепция «оксидентализма». Логика следующая: если существует ориентализм (востоковедение), то почему не быть оксидентализму (западоведению)? Ориентализм — как принято думать со времен Саида (с чем я не согласен) — это часть западной колониальной практики по «вскрытию» упущений и недостатков Востока под личиной «дескрипции» и «музеефикации». Оксидентализм должен стать ответом на эту практику со стороны Востока: как устроена Европа с позиции другой цивилизации? Как, например, описать Европу в терминах ислама или индуизма? В чем будет специфика этой цивилизационной общности с незападных позиций? Размышления в духе оксидентализма были еще у славянофилов, также нечто подобное можно найти в периферийных европейских странах, например у испанских и португальских мыслителей (они тоже долгое время считали себя не вполне европейцами). Были целые направления — например, теософия или интегральный традиционализм — которые построены на антимодернизме и антизападничестве, на стремлении представить Европу как девиацию в более широком контексте Традиции (или традиций). Впрочем, это не вполне «чистые» примеры. Сама постановка вопроса о научном или философском «описании» и «осмыслении» в значительной мере европейская, и эти конкретные примеры порождены самими европейцами (что довольно очевидно, например, в случае испанцев и русских) или близкими культурами. К тому же опыты рефлексии со стороны культур с развитой интеллектуальной традицией обычно уступают европейской саморефлексии (не будем же мы всерьез сравнивать Ханафи или ал-Джабири с Гегелем!). Как представляется, гораздо интереснее было бы посмотреть на «глобальный Запад» глазами какого-то небольшого сообщества.

Мысленный эксперимент такого рода можно найти в статье М. Элиаде «Религиозный символизм и обеспокоенность современного человека». Румынский религиовед высказывает следующую идею: патологическая увлеченность Запада историописанием с точки зрения какого-нибудь архаического народа была бы аналогична «просмотру» человеком своей жизни в момент смерти, т. е. была бы свидетельством надвигающейся гибели. Другой пример — свежая работа «Разговоры на песке. Как аборигенное мышление может спасти мир» (2019), подготовленная австралийским ученым и (по совместительству) аборигеном Тайсоном Янкапортой. Как видно из названия, ее главный образ — «песчаные истории» — традиционная нарративная практика австралийских аборигенов, объединяющая рисование, речь, напев и жестикуляцию (можно считать это отдельным видом изобразительного творчества), о чем уже шла речь в предыдущем посте. Автор обращается к этой практике в каждой из глав, при этом основная часть содержит беседы на темы коренной австралийской культуры, тупика глобализации, этноцида, мифологии, постколониализма, матушки-Земли и пр. Один из ведущих мотивов книги — мысль о том, что западная интеллектуальная традиция склонна к редукционизму и упрощенному представлению действительности с целью эксплуатации этой самой действительности («мы знаем, как обращаться с Z, при этом X — это Y, а Y вполне себе Z; значит, X сойдет за Z, будем его использовать как Z»). Сама идея «песчаной истории» отражает ситуативность и локальность аборигенного знания — его привязку к конкретному члену сообщества на определенной стадии его жизни (поэтому многие истории просто невозможно зафиксировать и изложить в форме некоего «всеобщего» знания, т. е. аборигенное знание нельзя «передать» безлично). Автор предлагает альтернативу «всеобщему» и «универсальному» — по крайней мере, в их западных формах.

Не скажу, что в книге есть какая-то великая философия. Скорее, могу рекомендовать для разнообразия — просто чтобы знать, что такой взгляд есть. И сама концепция изложения заслуживает внимания. Книга имеется также в аудио-формате.

​​Ниже подборка постов по нейронауке, неврологии и телесности (за последние пару лет). Хотя это не профильная для меня тема, слежу за ней по мере возможности, чтобы иметь представление о неврологических и, шире, телесных основах когнитивных процессов.

🔹НЕЙРОМИФОЛОГИЯ И НЕЙРОЦЕНТРИЗМ🔹
▪️Нейро-агностицизм, или о том, как жить в эпоху нейроцыганства
▪️Преодоление нейроцентризма: четыре перспективные области
▪️Переосмысление роли глиальных клеток: парадигма «глиоцепции»
▪️Об опасности эпистемологических обобщений на основе нейронауки
▪️Крах нейробиологии?
▪️Воплощенная нейронаука: манифест Вестлин
▪️Мозг в колбе
▪️Подбор книг с критикой нейроцентризма

🔹ВОПЛОЩЕННОЕ ПОЗНАНИЕ🔹
▪️Моя статья «Несколько аргументов в пользу концепции воплощенного познания»
▪️В каком смысле я являюсь сторонником «воплощенного познания»
▪️Петля язык-тело
▪️Червь
▪️«Бог — это омар»
▪️Книги о «воплощенном познании»
▪️Школа Выготского-Лурии и «воплощенное познание»
▪️Вычисление и воплощение

🔹ИНТЕРОЦЕПЦИЯ И ТЕЛЕСНОЕ САМОСОЗНАНИЕ🔹
▪️Теория защитной карты тела (Ф. де Виньемон)
▪️Аффективное телесное самосознание
▪️Значение интероцепции для формирования субъективности
▪️Вестибулярный аппарат, телесная поза и когнитивные процессы
▪️Вестибулярный аппарат и понимание чужих действий
▪️К проблеме сознания агентности

🔹ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ МОДУСЫ СОЗНАНИЯ🔹
▪️Соматопарафрения и телесное самосознание
▪️Соматопарафрения и смена перспектив
▪️Многоперспективность сознания
▪️«Внетелесный» опыт, вестибулярные нарушения и смена перспектив
▪️Нейронные корреляты «внетелесного» опыта
▪️Осознанные сны, «внетелесный» опыт и психоделики: новые исследования

​​Когнитивные схемы — это отчасти врожденные, а отчасти складывающиеся в период раннего детства доконцептуальные паттерны, которые структурируют восприятие, моторику, проецируются на объекты внешнего и внутреннего мира и вовлечены в высшие когнитивные процессы, в частности в структурирование концептов и мыслительных операций. Сравните следующие выражения: «он вошел в дом», «он вошел в историю», «он вышел из комы», «стул входит в категорию объектов», «в следующем году грядут перемены» — за всеми ними стоит схема «вместилище» с базовым пространственным значением («внутреннее / внешнее»), которая отображается на понятийные области (время, действие, психическое состояние и пр.). В русском языке она выражается преимущественно морфемами «в (в-)», «вы-», «из (из-)», «внутри», «снаружи» и др., но в других языках может выражаться и иначе. Предположительно, имеется универсальный (или фреквентальный) набор схем — «тело», «вместилище», «путь», «связь», «равновесие», «верх / низ», «спереди / сзади», «здесь / там», «центр / периферия», «часть / целое» «цикл» (на их основе выстраиваются многочисленные культуроспецифичные схемы). Схемы имеют фундаментальное значение не только для базовых когнитивных процессов и повседневного опыта, но и для организации смысла — для науки, искусства и философии (легко увидеть, как многие сложные концепты вырастают из схематичных значений), т. е. в этой теме сплетено буквально всё — тело, пространство, восприятие, смысл, символ.

По сути, современная теория схематизации — это целая область когнитивной науки, которая находится в лоне парадигмы воплощенного познания и на пересечении лингвистики, психологии развития, кросскультурной психологии, кинесики, нейронауки и философии. Ключевые вопросы: существуют ли «схемы» как некая когнитивная реальность или это удобный эпистемологический конструкт? Каково соотношение между схемами, концептами и перцептами? Какие схемы универсальны, а какие — культуроспецифичны? Как усваиваются схематичные значения? Как соотносится усвоение схем и усвоение языка? Как схемы связаны с более сложными концептами? И т. д.

Я занимаюсь этой темой уже более 5 лет. Хочу сказать, что она непростая :-) Проработал огромный материал, но она столь масштабна и разнопланова, что охватить ее невозможно. Ниже подборка постов о схемах:

🔹МОИ РАБОТЫ🔹
▪️Обзорная статья «Глубинная логика и проблема схематизации»
▪️Обзорный доклад «К вопросу о когнитивном статусе схем»
▪️Статья «Язык, концептуализация и воплощенное познание (на материале образных схем)»
▪️Статья «Теория образных схем: актуальное состояние и нерешенные проблемы»
▪️Доклад «Схематизация в когнитивной науке: проблема формирования схем в раннем детстве»
▪️Доклад ««Универсальное и относительное в концептуализации опыта: схема “вместилище” (“внутреннее / внешнее”)»
▪️Библиография по когнитивной схематизации
▪️О работе над диссертацией
▪️О схемах у Канта
▪️О реальной сложности реконструкции схем

🔹СХЕМА ТЕЛА🔹
▪️Моя статья «Несколько аргументов в пользу концепции воплощенного познания»
▪️Петля язык-тело как корень человеческой субъективности
▪️Схема тела и феноменология осьминога
▪️Мысли о феноменологии осьминога и энактивизме
▪️Книжка Ч. Годфри-Смита о разуме осьминога
▪️Теория защитной карты тела (Ф. де Виньемон)

🔹ОБЗОР КНИГ, СВЯЗАННЫХ С ПРОБЛЕМОЙ СХЕМАТИЗАЦИИ🔹
М. Мерло-Понти «Феноменология восприятия» (1945)
S. Levinson «Space in Language and Cognition» (2003)
S. Levinson, D. Wilkins «Grammars of Space» (2006)
L. Talmy «Toward a Cognitive Semantics» (2000)
Т. Г. Скребцова «Когнитивная лингвистика» (2018)
Дж. Лакофф «Женщины, огонь и опасные вещи» (1987)
A. Cox «Music and Embodied Cognition: Listening, Moving, Feeling, and Thinking» (2016)
A. Bartolotta «Spatio-Temporal Deixis and Cognitive Models in Early Indo-European» (2018)

​​#лингвистика #философия
У американского лингвиста Делла Хаймса была идея о том, что существует два типа лингвистической относительности. Первый тип — это «лингвистическая относительность» в классическом виде как она (якобы) определена Сепиром и Уорфом, т. е. структурная относительность: язык накладывает структуру на мышление или, по крайней мере, на отдельные аспекты мышления (напр., наличие в грамматике рода понуждает говорить о роде, наличие эвиденциальности — об источнике информации о событии и пр.). Второй тип — это тип, который предложен самим Хаймсом, и он связан с относительностью употребления: дело не только в языковых структурах как таковых, но и в том, как они используются, что конвенционально, а что — нет. Это можно назвать «дискурсивной относительностью». Данная идея получила развитие в лингвистической антропологии, о чем я писал в своей книге «Язык и познание: введение в пострелятивизм» (с. 193–202).

Одно из следствий концепции Хаймса состоит в том, что статус самого языка в культуре может быть разным — и то, как язык понимается самими носителями, и то, какие области очерчиваются для разных регистров речи, и то, каково соотношение языка и других коммуникативных систем. В радикальном виде эта идея формулируется так: в различных культурах мы можем иметь дело не просто с разными языками, но с разными коммуникативными системами (и функционально, и содержательно). Как показала практика, наиболее яркие различия лучше искать в дискурсивных моделях австралийских языков, что объясняется довольно просто: группа, сформировавшая австралоидную расу, отделилась раньше других (около 50-60 тыс. лет назад) и эволюционировала в Австралии относительно независимо от остального человечества. К сожалению, австралийские языки изучены мало, и они активно вымирают или просто трансформируются, теряя редкие грамматические категории и дискурсивные паттерны. Тем не менее даже немногочисленные подробные описания открывают много нового. В связи с этим хочу обратить внимание на замечательное исследование языка пининь кун-уок — «Culture, Interaction and Person Reference in an Australian Language: An Ethnography of Bininj Gunwok Communication» (2013) за авторством австралийского лингвиста Мюррея Гардэ.

Язык этот и чисто грамматически интересен (полисинтетический, с большим числом грамматических аффиксов), но монография посвящена именно дискурсу — тому, как язык используется для именования и указания на участников разговора. Это использование, в свою очередь, тесно переплетено со сложной системой терминов родства, притом имеется множество деталей, связанных с табуированием, намеками и скрытыми отсылками. В результате то, что в нашей речи может означать просто «имеется в виду такой-то» (допустим, тот, кто был упомянут ранее, некий «тот» или «он»), в их речи будет содержать информацию вроде «тот, который приходится мне тем-то, а тебе — тем-то, притом он находится в отношении X к ситуации Y, и он выше нас обоих по статусу» и т. д. Такими сложными отсылками постоянно нагружена речь, и одна из особенностей пининь кун-уок состоит в том, что они часто намеренно обыгрываются, что заставляет слушателя всякий раз разгадывать ребус — и это часть художественной выразительности речи, осознаваемая и принимаемая всеми говорящими.

Уметь хитро говорить, чтобы тебя было интересно разгадывать, считается особым искусством, при этом ценится сложный минимализм. У намеренного усложнения речи есть и практические функции: выражение социальной дистанции, вежливости, престижа, проверка компетенции (свой / чужой), выражение эзотеризма и др. Автор считает, что пример пининь кун-уок опровергает постулаты Грайса и ряд других западных представлений о коммуникации. Эффективная коммуникация не всегда требует эксплицитности и минимизации когнитивных усилий: напротив, она может быть искусной, опосредованной и глубоко укорененной в обширном общем культурном знании, где «разгадывание» смысла является неотъемлемой частью взаимодействия и даже источником интеллектуального удовольствия (в перспективе планирую написать об этом удивительном языке подробнее).

📹🏔Языки Кавказа. Весь язык собрался вокруг нас

Вместе с кавказоведом Яковом Георгиевичем Тестельцом разбираемся в многообразии и теориях родства кавказских языков, читаем аварское хайку и грузинское стихотворение и рассуждаем об универсальной грамматике и искусственном интеллекте.

Видеоверсия: YouTube | VK Video | RuTube
Аудиоверсия: Сайт | Плеер в Telegram

​​#философия
Чем больше появляется новых исследований о когнитивных способностях животных, в особенности эусоциальных, таких как пчелы и муравьи, тем сложнее находить когнитивную специфику людей на базовом уровне. За пределами приматов у животных совершенно точно есть формы абстрактного мышления; они обладают сложными коммуникативными системами, со своими запутанными паттернами; для большинства млекопитающих можно предполагать формы сознательного опыта (зеркальный тест сейчас проходят не только млекопитающие, но и рыбы, и муравьи); животные способны к сложным формам обучения, планированию, сложным коллективным действиям; похоже, можно утверждать (хотя дискуссия еще идет), что некоторые виды обладают элементарными формами культуры и политики. Впрочем, люди по-прежнему уникальны как минимум в двух отношениях: во-первых, они обладают уникальной коммуникативной системой — естественным языком, который интернализируется в детстве и по-новому «прошивает» всю когнитивность, предоставляя (среди прочего) более широкие способности к развернутому рассуждению, построению реляционных структур, счету, аналогическому мышлению, метарепрезентации и самосознанию; во-вторых, они могут формировать и передавать сложные формы культуры, коллективного знания и опыта, что в свою очередь зависит от способности к кооперации и от сложных форм коллективного внимания и намерения (как следствие, они обладают особым видом интерсубъективно укорененного сознания).

Дополнительные аргументы в пользу этой позиции (которую я сформулировал в своей книге) можно найти в последней работе известного социального психолога и лингвиста Майкла Томаселло «The Evolution of Agency: Behavioral Organization from Lizards to Humans» (2022). Как агентность представлена у ящериц, как она эволюционировала и трансформировалась в прорывной тип социальной (коллективной) агентности у людей? Ниже коротко об основных идеях книги.

🔹Агентность — это способ организации поведения, позволяющий организмам гибко направлять и контролировать свои действия. Это не столько о сложности поведения, сколько о контроле. Например, поведение муравьев, пауков и пчел может быть очень сложным, но оно, как правило, не находится под индивидуальным контролем. В отличие от этого, млекопитающие и приматы, даже при выполнении относительно простых действий, принимают информированные решения, которые в значительной степени находятся под их индивидуальным контролем.

🔹Агентивные существа отличаются от неагентивных не сущностно, а особым типом поведенческой организации — организацией с обратной связью. В такой организации индивид направляет свое поведение к целям (многие из которых биологически обусловлены) и контролирует процесс с помощью информированного принятия решений и анализа поведения. Агентность тесно связана с задачами, стоящими перед видом, поскольку она развивается как адаптивный ответ на непредсказуемость окружающей среды.

🔹Эволюция различных форм агентности происходила в ответ на четыре основных типа неопределенности, созданных типами природного и социального взаимодействия. Как следствие, можно выделить четыре типа агентности: 1) целенаправленные агенты (напр., ящерицы) гибко преследуют цели через серию локальных решений и могут реактивно использовать глобальное торможение; 2) намеревающиеся агенты (млекопитающие) — обладают новым «исполнительным» уровнем поведенческой организации, способны формулировать намерения в виде планов действий к целям, проактивно планировать и принимать решения; 3) рациональные агенты (человекообразные обезьяны) — развили исполнительный уровень второго порядка (рефлексивный), который отслеживает другие уровни, это позволяет им организованно планировать далекое будущее, корректировать ошибочные решения и разрешать конфликты между целями; 4) социально-нормативные агенты (люди) — развили навыки и мотивации, необходимые для формирования совместных типов агентности, что привело к появлению новых когнитивных и мотивационных процессов, позволяющих координировать психические состояния с другими и коллективно саморегулировать процесс, используя социальные нормы.

​​#философия
Что такое интерсубъективно укорененное сознание? Если коротко, это сознание, изначально настроенное на социальность и раскрывающееся лишь в тех или иных условиях социального (т.е. предполагающее «путь» социализации — к своей высшей, «нормальной» стадии). Человеческое сознание — пример интерсубъективно укорененного; вероятно, такими же являются «сознания» муравьев, пчел и других эусоциальных видов, но мы знаем об этом недостаточно. Человеческое сознание имеет настолько глубокую интерсубъективную настройку, что способно социализироваться даже в среде обезьян, волков и попугаев (о чем свидетельствуют примеры детей-маугли), перенимая их повадки и коммуникативные системы.

Что касается нормальной социализации, то предлагаю обратиться к свежей работе упомянутого в предыдущем посте социального психолога и лингвиста Майкла Томаселло — «Becoming Human. A Theory of Ontogeny» (2019), которая отражает результаты его двадцатилетних исследований в этой области. Сам Томаселло называет себя «неовыготскианцем» — видимо, поэтому мне его теория близка, ведь я в своей книге тоже развиваю что-то вроде неовыготскианства, но в иной перспективе.

Согласно Томаселло, специфика человеческого вида заключается в «обобщенной интенциональности» (shared intentionality), т.е. в способности строить «надындивидуальный» уровень сознания, с общими намерениями, общими знаниями и общими социальными ценностями. Человекообразные обезьяны обладают множеством эффективных когнитивных способностей, сходных с человеческими (абстрагирование, категоризация и пр.), но они обладают ими как индивидуальные существа, поскольку не участвуют в совместном внимании, конвенциональной коммуникации и глубоком обучении; иными словами, они могут развивать их и использовать лишь в индивидуально-ограниченной манере.

Человеческая обобщенная интенциональность развивается благодаря базовой когнитивной способности управления чужим вниманием. Похоже, у других млекопитающих есть ограничения на нее: например, человекообразные обезьяны способны следить за зрительным вниманием (движением глаз партнера) лишь в ближней области, без обращения к удаленным объектам; их можно обучить, но на освоение нового навыка им требуется несколько лет, в то время как человеческие младенцы усваивают его быстро и естественным образом. Ограничения могут также касаться рабочей памяти, воображения, способностей к абстрагированию и пр. Как бы то ни было, с 9-месячного возраста ребенок совершает качественный скачок, который выводит его далеко за рамки ограничений, характерных для человекообразных обезьян (это происходит независимо от конкретной культуры, т. е., вероятно, у этого врожденные основы). Он начинает демонстрировать способности к совместной интенциональности (joint intentionality), предполагающей целостное триадическое взаимодействие между ним, партнером и вещью. К 3 годам полностью складываются следующие ее элементы:

▪️совместное внимание (способность следить за зрительным вниманием к удаленным объектам, понимание чужой перспективы)
▪️создание общей личной почвы для взаимодействия (способность понимать коммуникативные намерения, базирующиеся на истории взаимодействий)
▪️новое использование указательных жестов (не только императивное, но и экспрессивное и информативное)
▪️использование иконических жестов
▪️рациональная имитация (с учетом намерений другого человека)
▪️ролевая имитация (способность менять роли в совместном действии)
▪️стремление к сотрудничеству, восприятие другого как равноправного агента
▪️элементы просоциальности (помощь, сочувствие и пр.)

После этого в период с 3 до 6 лет формируется «коллективная интенциональность» (collective intentionality), базирующаяся на управлении собственным мышлением и поведением с помощью перспектив и оценок других членов группы (через интернализацию речи). Таким образом, ребенок в 9 месяцев совершает качественный скачок за счет особой «настроенности» на социальность, а с 3 до 6 лет закрепляет и расширяет эту интерсубъективно фундированную когнитивность с помощью языка (описал очень схематично — в концепции Томаселло много деталей).