роберт пфаллер о протестантской умеренности, пронизавшей политику, культуру и искусство

https://teletype.in/@andreyshental/SJ-CtBICB

манифест против биологического редукционизма и за новую сексологию червей. а также о том, как первоначальное половое различие инсценируется в их странном процессе спаривания.

https://teletype.in/@andreyshental/rkQt6Kd1U

мощь вулкана, благодроство дикаря, энергия марала и загадка русской души в одном позолоченном тюбике

https://teletype.in/@andreyshental/B17Gmxw-I

самозарождение товара в почтомате и самая богатая женщина-мост. как ozon и wildberries поделили россию в один клик и к чему приведет логистическая революция 2.0

https://teletype.in/@andreyshental/-qyK66ju

согласно популярной теории воплощенного познания, мышление не локализовано исключительно в мозге, но тесно связано с другими частями тела и укоренено в окружающей среде. сюда же следует присоединить и те машины, что экстернализируют нашу память, и те протезы, которые усиливают наше зрение.

способы письма, которые практикуют digital natives, трансформировали логику построения текста. повествовательная структура, не знавшая целостного замысла времен печатных машинок, обусловлена возможностью копипаста. этот постфордистский принцип производства — возможность гибкой перетасовки и пермутаций смысловых элементов — проник в сам творческий процесс.

исследователи т.н. психологии творчества уже давно обратили внимание на роль психосоматики — например, маяковский «протаптывал» свои стихи, перемещаясь по комнате. но феномен, который беспокоит меня, есть исключительный продукт компьютерного века, так как физиология тут неотделима от машинных алгоритмов. это явление я бы назвал «облачный палец» — и оно отличается от покусывания гусиного перышка, узелков на память или ритмичного дерганья стопой.

в процессе конструирования цифровой текст подвергается нескончаемой реструктуризации. фразы или целые абзацы путешествуют с места на место. неуместные в одной смысловой связке, они должны закрепиться в зоне максимальной логической обусловленности. но в некоторые моменты, когда я сомневаюсь или просто отвлекаюсь на другой фрагмент, моя авторская верность удачной формулировке делегирует грузоперевозку не текстовому редактору, а самому телу.

осознавая, но не до конца доводя до сознания, что этот удаленный фрагмент может быть безвозвратно утерян, напоминание о нем закрепляется в правой руке. пальцы, ответственные за копипаст, как бы утяжеляются, или, что говорится, маркируются — теперь они носители внешней памяти. мысль, покинувшая голову, но не нашедшая себя в тексте, скидывается на мышечную флешку. flash = flesh.

в какой-то момент палец обращается к центру принятия решений и просит облегчать бремя или же сам центр вспоминает о доверенном наперснику секрете. однако обретший автономию мальчик-с-пальчик склонен предавать своего господина и вступать в сговор с конкурирующим центром удовольствий. и когда, наконец, указ извлечь информацию исполнен, посреди текста оказывается чушь или непристойность, скопированная в период междуцарствия. и этот неожиданный и курьезный монтаж может определить новый сюжетный поворот текста.

пост-интернет повествование строится не только за счет воплощенного познания, но исходит из симбиотической ассоциации, где простое перетекание «сверх-я – оно» или «мышление – тело» включается в более сложную ретерриториализацию желающей машины: сосуды перетекают в провода, нейроны — в двоичные коды, а мясо — в жидкие кристаллы.

Уподобиться острову и выйти из порочного круга кураторского круизинга и институционального промискуитета. Research Arts перевели мой текст о самоизоляции.
http://researcharts.ru/isolation-shental

пандемия превращает спекулятивные преувеличения в факты действительности. а мои любимые объекты критики (курьерские службы, либертарианские идеи, логистика, биологизаторство, отчуждение и пр.) складываются в единую технодистопию

https://teletype.in/@andreyshental/RG1OoYDC4

семь видов пластика как семь смертных грехов мусорного капитализма

https://teletype.in/@andreyshental/RP2YtabJk

в издательстве v-a-c вышел первый альманах центра экспериментальной музеологии. мой текст — результат нескольких месяцев исследования специфической области знания — литературы о музейной безопасности. чем дороже становится искусство, тем больше денег музеи тратят на внедрение новых систем мониторинга и психологических манипуляций, которые напрямую заимствуются из военного комплекса и разведки. например, в одном старом руководстве для охранного отдела я нашел подробное описание того, насколько пистолет должен выглядывать из кармана музейного охранника. не слишком сильно, чтобы казаться угрозой, но и не слишком утопать в нем, чтобы его можно было не заметить. современные технологии действуют намного тоньше: рассматривая каждого посетителя как преступника или террориста (особенно после теракта в тунисском музее), они наблюдают за движением ваших глаз и предотвращают неправомерные действия посредством заботливого диалога: рассказать вам что-либо про эту работу?

моторизированный органайзер для галстуков, рулетки для принятия решений и левитирующие лампы как безвременно почившие провозвестники будущего

https://teletype.in/@andreyshental/rzJHXPAUD

сегодня я увидел пост с таким комментарием: «как можно вообще нормально есть, спать, ходить на работу, ездить в такси, смотреть фильмы, ходить в туалет, чистить зубы, моргать, дышать, когда тысячи ни в чем не повинных русских людей сидят в концлагере». на фото, как несложно догадаться, запечатлены действительно нечеловеческие условия, в которых оказались задержанные на прошедших митингах в москве. но вероятно, автора возмутило больше всего то, что государство посмело отправить именно своих собственных граждан («русских») в центр временного содержания граждан иностранных («концлагерь»). даже если убрать из этого суждения выраженную этническую составляющую, оно окажется крайне показательным, т.к. воспроизводит, определяющее для репрессивной системы деление на «своих» и «чужих». именно такое деление на «своих» и «чужих» и есть тот этический фундамент, на котором возводятся концентрационные лагеря.

в действительности то, что рисуют эти пугающие снимки — всего лишь повседневная жизнь еще недавно наших сограждан, а теперь граждан соседних государств. на нее они вынуждены согласиться, чтобы иметь возможность работать в россии, отправляя на родину свои зарплаты. застряв в депортационном центре, они не могут месяцами нормально есть, спать и ходить в туалет, несмотря на то, что что вся их жизнь — делать так, чтобы другие нормально ели, пили, ходили на работу и ездили в такси. в таких условиях застрявшие в россии курьеры, строители, таксисты, сотрудники фулфилмент-центров и прочие работники оказались давно, о чем неоднократно писали правозащитники. однако о нечеловеческом депортационном центре массово заговорили, лишь когда в его интерьерах были запечатлены свои собственные граждане.

деревня сахарово, в которой располагается цвсиг, ошибочно называется «деревней». как и коммунарка, она входит в состав москвы — города, который ежегодно тратит миллиарды на благоустройство. и на окраине этого города располагается лагерь, где человек сведен к своей «голой жизни» — обслуживанию базовых потребностей для поддержания своего биологического существования — есть, спать и ходить в туалет. это и подобные места указывают лишь на то, что в этом государстве как «ни в чем не повинный русский» коренной москвич, так и трудовой мигрант могут быть в равной мере бесправны, потому что чрезвычайное положение и есть основная правовая норма. поэтому сражаться за права «своих», игнорируя положение «чужих», значит возводить концлагеря и дальше.

корпоративные юрисдикции, цифровые крестьяне, феодальные замки, а также русский фатализм и маленький человек без сандалий

https://teletype.in/@andreyshental/cancelled_by_ebay

какова роль художественной критики в пост-критическое время, когда, казалось бы, стерлись координаты правой и левой эстетики? спойлер: от критики требуется еще более четкая артикуляция своей политической позиции!

https://syg.ma/@sygma/izyskannyi-trup-modiernizma

в этом [англоязычном] тексте я рассматриваю уникальный жанр выставки-реконструкции, т.е. выставки, воссоздающей в той или иной форме ранее существовавшую историческую экспозицию. как я пытаюсь показать, постсоветская кураторская память обращена к опыту разрыва 20-х, 30-х и 90-х годов прошлого века. та или иная интерпретация этих поворотных событий различными акторами становится способом воспроизводства или же оспаривания существующего канона, а также тактикой вписывания себя в новейшую историю искусства.

https://russianartfocus.com/issue34/stepping-twice-into-the-river/

что значил каминг-аут бориса моисеева в логике российской гендерной и сексуальной политики

https://holod.media/2022/09/29/moiseev/

некогда мне заказали текст про трансформацию маскулинностей в россии десятых годов. я написал о геополитическом лидере, образе успешного бизнесмена, гоше рубчинском, боевых искусствах, рэп-батлах и маргинализации в приложениях для хукапов.

сборник «одновременность неодновременного» так и не вышел в печать по цензурным соображениям, но был недавно опубликован на сигме.

https://syg.ma/@sygma/kartoghrafiia-maskulinnostiei

обломки советской империи, фетишизации культурности, язык диамата и продажа себя западному взгляду в видео-перформансе кети чухров «undead»

https://syg.ma/@sygma/andriei-shiental-ighrat-na-oblomkakh-impierii

laissez-faire вместо love affair. издание «беда» выпустила фрагмент моего иследования о романе русскоязычной музыки с западом в статусе «все сложно».

https://www.beda.media/special/london-gudbay-zhelanie-zapada-v-russkoyazychnoy-muzyke