часто слышу про "право на восстание" (сформулированное кажется ещё, если не ошибаюсь, во времена Французской революции т.е. в конце XVIII в.). Думаю в данном случае нужно различать протест, бунт, переворот и революцию. Первое лежит в плоскости заявления, т.е когда гражданское общество заявляет о своих правах. Второе это протест переросший в столкновения с полицией и обычно сопровождается погромами, обычно бунт довольно легко подавляется властями и зачинщиков судят, у бунта нет политических целей скорее хулиганство. Третье более серьезная история, это заранее подготовленная смена власти, которая переходит в руки оппозиции, которая встроена в текущие политические процессы, но решившая перебрать власть в свои руки. Обычно сопровождается хаосом, кровью, убийствами, может привести к гражданской войне. Революция это кардинальное изменение состава общества, его экономических, мировоззренческих, этнических, и других состовляющих, включая технические, или идейные изменения которые полностью меняют отношения в обществе, включая производственные. Революции случаются крайне редко, они сопровождаются значительным кровопролитием, неминуемо ведут к войне (внешней, и внутренней). Думаю, что существовали отдельные случаи революции в истории (Английская, Французская, Октябрьская, Неолитическая, Коперниканская). В целом различив эти вещи между собой, можно говорить о том, какой тип восстания перед нами (протест, бунт, переворот или революция) исходя из этого можно говорить о правах, о своеволии, или некой зарождающейся новой религии, которая станет основой для будущих поколений. Последнее всегда религиозно будь то мы верим в равенство всех перед Богом, партией или долларом. В целом есть ли у народа право на восстание или он его сам себе придумал, это не так важно, важно скорее то как отреагирует власть на существование враждебных ей элементов и какого рода эти элементы. В любом случае капиталистическая мудрость, которая отлично работает вот уже века гласит, о том, что "пусть мой враг думает, что он мой лучший друг" иными словами включить вражескую идеологию в оборот коммерции. Мы напечатаем тысячи футболок с Мао, и тысячи с Чегеварой, для того, чтобы снизить себе стоимость их идей. Эта блестящая находка работает до сих пор. Конфликты теперь переходят в клановую, почти семейную плоскость, когда одна семья конфликтует за ресурсы с другой, но на базовом уровне они идентичны. В данном случае нужно очень четко понимать, что переворот это контролируемая смена власти под чьим то чутким руководством, бунт и протест это стихийная вещь, а революция это всегда неожиданность.

Доказательство необходимо в контексте аргументации в пользу той или иной позиции. Но бывает так, что доказательство это свидетельство преступления. Таким доказательством может служить попытка оправдания. Скажем нет более рабского для раба чем доказывать что он не раб. Он либо раб либо нет. Классическая логика в данном конкретном случае работает безотказно.

Тоже самое работает и в сторону защиты. Бывает так что никто не просит никого защищать. Навязчивая, я бы сказал маниакальная тема спасения пришедшая к нам из религиозных войн 16 - 17 в. Продолжает циркулировать в пространстве. Нас либо спасёт демократия, либо фольклор либо национальное строительство. Я более реалистично настроен. Думаю нас ничто не спасёт. Главная христианская мысль и в этом я абсолютно за Христа. Формулируется довольно просто " спаси себя сам". И это единственная правда про спасение которую необходимо знать. Меньше жалости меньше деятельности больше мышления, созерцания и тд. Хотелось бы чтобы человек дал миру просто возможность быть самому по себе. И возможно всем бы стало легче.

Отличный анекдот)

Жил-был квадратный круг. Он хотел просто жить, и даже имел какие-то зачатки для тождества. Тогда пришел Квентин Мейясу, и сказал:

— Здравствуй, квадратный круг, знаешь, где я только что был?
— Ты кто такой блять?
— Ты обо мне ещё услышишь, но важно, что только что я был в гостях у кресла, которое посмело быть красным и не красным! Так вот, я сжёг эту мразь! И ты следующий!
— Да, Квентин, но меня нельзя сжечь.
— Но почему?
— Как бы объяснить… короче я нихера в этой вашей философии не смыслю, но мужик по фамилии Сурьё говорит, что я не в том модусе существования. Короче, тебе придется меня уничтожать как-то ещё! Я по-другому, это, … ну, по-другому «ансторе» или как-то так. Я плох во французском, прости.

Разгневался Квентин и объявил войну квадратному кругу. И начал он странно аргументировать! Так появилась книга «После конечности».

Загрустил квадратный круг, что жития ему не дают и стал он плакать: «Я просто хочу себе противоречить, в чём проблема-то? Чёртов французский фашист! Захотелось ему контингентности…». В этот момент мимо проходил другой французский философ. Увидев, что круг огорчён, он спросил: «квадратный круг, почему ты грустишь?»:

— Блять, а ты кто такой?
— Французский философ, Тристан.
— Ты тоже хочешь убедить меня, что я не существую?
— Нет, я отъебусь от тебя и сделаю могучим. Ты разве не читал мою последнюю книгу?
— Что за книга, Тристан?
— Да так и называется, «Laisser être et rendre puissant».

Читая публицистику Камю думаешь как же прав автор Сизифа анализируя состояния общества своего времени и как же он прозорлив в отношении ХХІ века. До сих пор достижения Революции 1917 г. Меряют Сталинской эпохой, развязывая руки Маккартизму, который убивает любой разговор о настоящей свободе. До сих пор коммунтстам ставят в вину некоторые эпизоды истории, не заглядывая в собственные чуланы и не пересматрия собственных не выплаченных кредитов и долгов. Всё можно списать на СССР, на коммунистический опыт и тд. Хорошо предявлять счета истории, это списывает свои собственные долги. Разговоров о свободе много, но реальной свободы нет. И нет её ни в старом гнилом бараке Восточной Европы ни в новом покрашенном Западной и там и там население скидывается деньгами на ремонт и там и там царит ненависть к сокамерникам. За тюрьмами ведется видео- наблюдение, а надзиратели ездят в машинах с тонированными стёклами. Думаю не коммунизм плох, а мы не достаточно точно поняли все его стороны, начиная с идеи о свободе и заканчивая этикой которая гласит что человек человеку брат. В итоге поправ коммунизм, европеец продолжает империалистические бойни в Африке, на Ближнем Востоке, в Восточной Европе и тд. И разговор о свободе окрашивается в кровавые тона. Сначала мы освободимся от истории ( значит ненужно за неё отвечать), потом мы освободимся от культуры ( её нам заменит пропаганда демократии/ традиционализма), в конечном счете освободимся от человека ( пусть он умрёт за свободу в окопах, ведь мёртвый человек самый свободный из всех). Это и будет счастливый конец разговора о свободе в нынешнем мире, где свобода представляется в виде борьбы за не свободу.

Камю критикует Уайльда за то что он подменил жизнь искусством, а жизнь в свою очередь есть его источник. Жизнь социальная в первую очередь. Если бы можно было ответить Камю, то можно было бы сделать это примерно следующим образом. Социальная жизнь не так полна как ему кажется. Я думаю она в большей степени пуста и искусство это надежда спрятанная в пустоте и может быть чем более пустая тем более великая. Искусство это звучание пустоты.

Безответственность как признак посредственности. Если ориентироватся только на "сейчас", то будущее никогда не наступит. Учитывая, что информационное пространство реагирует только на то, что происходит в данную минуту времени, есть большое искушение "воспользоватся моментом". В этом случае "власть имущие" ведут себя так, будто бы завтра не наступит. И это действительно так, ибо их власть держится только на эффектах которые завораживают массы. Особенно трагично, когда многие и многие люди расплачиваются жизнями за то чтобы про того или иного "лидера" написали книгу или сняли фильм. Рукоплескания масс в этом отношении кажутся ещё более абсурдными, когда осознаёшь что деятели про которых пишут журналисты биографии отправляют эти самые массы на убой.

интересная статья о связи Маккартизма и аналитической философии на украинском сайте Commons https://commons.com.ua/uk/narodzhennya-analitichnoyi-filosofiyi-z-duhu-makkartizmu/

"Не война делает великими" ( Мастер Йода)

Часто человек создаёт несоразмерные ему вещи. Например дом, улицу, город, цивилизацию и тд. Он как бы живет в несоразмерных ему вещах. Также он может овладевать воздухом (ветряные мельницы), водой (трубопровод), или огнем (спички), но он не только ими овладевает, но и вызывает их в качестве стихии. Например селяне жгут осенью траву для "нужд пахоты". Вызывая такую стихию было бы логично предположить, что огонь рано или поздно перекинется на близлежащие дома. И тут горе затмевает человека он ищет другого человека в поисках виновника, хотя сам человек строил эти дома и сам поджог поле. Поджигание полей это дело коллективное и довольно странно видеть удивлённые лица не причастности к событию. Но ещё более странно не видеть в этом стихию, которая действует сама по себе, ей нужен был лишь толчок, роковая случайность, которая привела к этим ужасающим последствиям, но сама стихия разрушает всё на своём пути, человек тут уже не играет ни какой роли. И также неожиданно как она появилась, она гаснет и исчезает. Наступает время рефлексии, потом амнезии, а потом всё начинается снова.

Маршалл Маклюэн увязывает визуальную культуру и технику, а музыку и искусство. Помоему очень точно.

вновь читаю про ближневосточный конфликт и в частности рассуждения левых о том, как изменить ситуацию с Израильским апартеидом, оккупацией Палистины и тд. Всё это началось в 1948 г. и продолжается до сих пор. Безумная идея сионизма, по искусственному созданию государства основной доктриной которого является Тора, изначально была провальной, потому, что это государство окружают исламские страны основным законом которых является шариат, и Коран в частности. Т.е. создатели идеологии сионизма, изначально заложили внутрь этого региона религиозный конфликт. И в этом отношении перевод Израиля на секулярные, или светские рельсы не поможет потому, что эти рельсы смазаны более 70 летней историей милитаризма. Короче говоря ситуация выглядит безнадёжной как для Израиля, так и для их мусульманских соседей. Эта патовая ситуация разрешится либо волшебным искоринением милитаризма и религиозного шовинизма, либо новой войной, которая запустит всё на круги своя. Именно последнее сейчас и происходит. Думаю как по одну так и по другую сторону ментальных заборов нужно озаботится созданием некой группы единомышленников, которые бы искали пути решения именно религиозных противоречий. Я не говорю менять Тору и Коран, но сглаживать углы, искать межконфессионального диалога, и медленно, десятилетиями раздвигать эти рамки, включать в этот диалог всё больше и больше граждан. Эффект религиоведческой работы, будет намного больше, чем тысячи банальностей вроде, создать Палестинское государство, или уничтожить государство Израиль.

Внук Маклюэна о деде.

https://m.colta.ru/articles/society/27243-andrey-miroshnichenko-endryu-maklyuen-lektsiya-marshall-maklyuenteoriya-media-idei-sovremennaya-praktika

"Болезненный конфликт между римской и православной церковью это не более чем, как один из примеров противостояния между усной и визуальной культурами, что не имеет отношения к вере" М.Маклюэн " Галактика Гутенберга" с 102.
Интересно, что и противостояние ХХІ в. Можно уложить в тоже пространство борьбы между рассказами о ІІ мировой войне и американскими блокбастерами на эту же тему.

Мне кажется этото тезис Маклюэна отражает и современное состояние человека (наверное ту его прекрасную и недооцененную сторону, на которую сейчас не обращают внимание, и до сих пор по привычке обижаются на понятие средневековье). "Возможно, простой человек из средневековья был бы очень удивлён идеей смотреть сквозь что то. Ему казалось, что реальность сама смотрела на него сквозь что то..." ( Галактика Гутенберга)

Также довольно забавно, что Маклюэн выводит современную науку из схоластики. Забавно потому, что новое средневековье это такая же смесь рационализма с религиозным фанатизмом.

​​1

Выступление министра иностранных дел Великобритании Дэвида Лэмми в ООН — пример имперской диалектики: беря на вооружение дискурс деколонизации, империя применяет его в интересах собственной экспансии.

Обращаясь к российским конкурентам по переделу постсоветского пространства, представитель крупнейшей империи в истории человечества, — государства, которое по сей день владеет колониями, и живёт под монархом, — говорит:

"Я стою здесь также как чернокожий человек, чьи предки были закованы в цепи и вывезены из Африки под дулом ружья, чтобы быть порабощёнными; чьи предки восстали и сражались в великом восстании рабов. Империализм. Я узнаю его, когда вижу. И буду называть его тем, чем он является."

Это — риторический перформанс из той же оперы, что и "права человека" в устах министра иностранных дел РФ Сергея Лаврова. Это не убеждения. И не столько даже популизм, сколько разговор имперских функционеров на языке неолиберальной Гегемонии.

"Борьба с империализмом" волнует этих господ примерно так же, как и "мир в Украине", угрожающий военным доходам и ре-индустриализации их метрополий за счёт расходных восточноевропейских голодранцев.

2

Пример Лэмми интересен тем, что рупором империи здесь выступает чёрный человек, чей символ выносится на фасад коммуникации, и обслуживает тот же "пробковый шлем", который заковывал его предков в цепи.

В рамках такого "прогрессивного" империализма уже не только руки, но и рот, а главное — образ субалтерна и его борьбы с империей превращаются в семиотические инструменты её продвижения.

Не менее показательны, в этом смысле, реакция Лэмми на пропалестинские протесты в США:

"Есть разница между мирным протестом, за который выступал Мандела, и насилием и беспорядками".

Используя всё тот же деколониальный дискурс, Лэмми конвертирует символ борьбы с империей в апологию геноцида и подавления протеста против него.

Тот факт, что член коммунистической партии ЮАР Нельсон Мандела был не только основателем организации «Копьё нации» (Umkhonto we Sizwe), которая боролась с апартеидом, используя взрывчатку, но и одним из крупнейших пропалестинских голосов 20-го века, значения не имеет. Важна не реальность, а символ, его присвоение, и коррекция. Для всего этого нужны придворные оппортунисты, готовые возложить свою расу и связанные с ней смысловые поля на алтарь служения "белому господину".

Конечно, имперская диалектика не сводится к расе. Все те же нарративные стратегии работают и в случае других атрибутов идентичности: пола, этноса, класса...

Так возникают "рыночные феминистки", ведущие борьбу за то, чтобы среди кровопийц было больше женщин; режимные квиры, выступающие за ковровые бомбардировки арабских школ; а ещё — украинские голоса, ряженые в шитую сорочку, работающие на имперские НГО, и пишущие на страницах "Радио Свобода" статьи о "деколонизации", в которых критике подвергается какая-угодно империя, кроме той, которая кормит все этих одомашненных представителей угнетённых меньшинств.

@dadakinder – поддержать автора

"Человек не связан с землёй, если в ней не лежит его покойник" ( Маркес. Сто лет одиночества).
Интересно, как быть если в твоей земле так много покойников, что уже нельзя определить принадлежность этих самых покойников. А ещё в этой цитате есть удивительно точное понимание того, что народы присваивающие себе землю присваивают и тех кто в ней лежит. А значит присваивают и историю. Где то тут прячется поклонение смерти глубочайшее ядро патриотизма.

Люди во время войны не похожи на общество, они сбиваются в стаи. И человек, желающий говорить от своего имени, остаётся в одиночестве. Это экзистенциальное чувство похоже на смерть. Именно это чувство ощутил цыган Мелькиадес из романа Сто лет одиночества. Он вернулся с неба, потому что ему там было одиноко. И вернулся для того, чтобы дать Макондо эликсир от бессоницы. Если человек всё время бодрствует, он начинает постепенно забывать слова. Жители Макондо забывали вещи, предметы и даже друг друга. Чтобы вспомнить, нужно уснуть. Тогда эта лихорадка уйдёт и наступит мир.