Самый аполлонический — чистый и ясный — мастер эпохи романтизма, Феликс Мендельсон-Бартольди написал эту песню на стихи Генриха Гейне. Песня звучит в исполнении Дитриха Фишера-Дискау (ещё люблю исполнения Дженет Бейкер и Петера Шрайера).

https://youtu.be/VUfXX-9pN-E?si=1jXpyRsT1ESNBBtF

Сегодня хочу поделиться с вами прелюдией и фугой до-мажор Дмитрия Дмитриевича Шостаковича из цикла «24 прелюдии и фуги», который он написал специально под исполнение своего друга, великой советской пианистки Татьяны Николаевой.

Дивная по архитектуре четырёхголосная фуга, которую я разбирал и играл для себя несколько лет назад с большим упоением и радостью, примечательна, помимо своей ясности и красоты архитектуры, тем, что в ней нет ни одного диеза или бемоля: она исполняется исключительно на белых клавишах.

Пианист Вадим Монастырский рассказывал, что образ, который стоит у него перед глазами, когда он играет эту фугу — Московский белокаменный Кремль.

https://youtu.be/fVcnD7yQG9s?si=TVrKXTW7UYPu9X26

Мой большой любимец Ларс Фогт играет одну из самых глубоких, трагичных и светлых вещей у Шуберта —. Andante Sostenuto из си-бемоль мажорной сонаты великого австрийца.

https://youtu.be/-Am3TX5Vr40?si=Y99Uwtjg8CXGM0dD

Светом улица полна.
Вместе с кошкой
Спит луна.
И луну с кошачьим следом
Замело глубоким снегом.

Ст. Красовицкий.

В этом году выкладываю это стихотворение раньше обычного.

Картинку нарисовала Ира Ермакова.

Очень важную мысль — о необходимости преемственности в церковном искусстве (не только в церковном, на самом деле, это принцип любого искусства, да и вообще принцип всей жизни: так, дети наследуют генетическую информацию и черты родителей, как внешние, так и внутренние) — высказывает о. Владимир, который продолжает работать над восстановлением (а именно — над росписью) Спасского храма села Прохорово Чеховского района Московской области.

Я очень люблю Русскую Средневековую иконопись: и невозможно не любить фрески Феофана Грека, Андрея Рублева и Дионисия.

Но также невозможно и «прыгнуть» к этим мастерам, копируя внешне их образцы, но игнорируя всю историю (очень богатую) и все достижения высокого церковного искусства Русского Барокко и Русского Классицизма.

Сегодня, в XXI веке, в иконописных школах и мастерских мы наблюдаем презрение к церковному искусству XVIII-XIX веков и попытки писать как Андрей Рублев.

Но любому, кто понимает, как устроено искусство, ясно, что это невозможно по множеству объективных причин.

Итог: современная иконопись, подражающая Средневековью (а, на самом деле, деконструируюшая Средневековье, как и принято в постмодернизме), представляет из себя а) сверхэстетизм (чрезвычайную зацикленность на внешнем), например, таких иконописцев как Григорий Круг или Зинон Теодор б) безликую роспись новых храмов в стиле (но не в духе) Троице-Сергиевой Лавры.

https://www.tgoop.com/rusarhia/242

Насть, «Взгляд Творца из иконы на нас» — это учение Флоренского и Успенского, они разработали его на рубеже XIX-XX веков (т.н. «богословие иконы», детище Серебряного века и символистской мысли).

До этого на икону смотрели как на произведение изобразительного искусства (сам преподобный Андрей так на неё смотрел).

Икона — это именно произведение искусства, а не «окно в другой мир», не портал.

Поэтому атеист в любой иконе, что в «Троице» преподобного Андрея, что в «Спасе Нерукотворном» Симона Ушакова, что в лучших образцах иконописного искусства XIX века увидит произведение искусства, а объектом поклонения и первое, и второе, и третье делает только вера верующего.

Так что законы искусства и преемственности работают для всех видов искусства.

А обратная перспектива — это именно что художественный приём. Конечно, очень сильный — но приём, а не «ретрансляция тайного знания».

Флоренский, кстати, считал иначе. Он писал, что «Троица» Рублева — доказательство бытия Божия.

Это, мягко говоря, не так.

Screenshot (16 окт. 2024 г. 18:04:53)