***
они там перепутали
вписали не то имя
так что вы совсем не меня провожали
а мне сделали операцию на легких
уникальную
(показывает статью в медицинском журнале
со своей грудью разрезанной и сшитой как лоскутное одеяло)

мой день это капля мертвой воды
мой сон океан живой
я смотрю на фокусника и в нужный момент отворачиваюсь
чтобы точно не заметить
ловкое движение рук

или не так
я приближаюсь вплотную
вжимаюсь в твою лоскутную куртку
заплаканным лицом

***
ая, луна ты моя, небесная азбука
сбила ее машина, и теперь она подволакивает ноги
воду лакает с каким-то остервенением
заливается лаем, почуяв далекую кошку
рычит на машины и незнакомцев, человеку неслышных
поворачивает голову вослед хозяйке
в сумерках засыпает, и шерсть ее черная сливается с темнотой будки, темнотой ночи

пока не спадёт цепь, и не откроются во сне глаза
тогда она летит над землёй лёгким серебристым телом
отражается в окнах, освещает многоэтажки и верхушки сосен
подсказывает сове, где полевка, полевке — где ее нора
скользит по заборам и отпирает двери
в страну постоянного мая, где люди с песьими головами и собаки с глазами людей
дрейфуют в прохладной воде

ая закатывается за гору, уступает место
хромому дню, косноязычному, солнечному

***
вслед за сиренью
зацвести и опасть
в зелёную буйную пропасть
раблезианского пира

где гниение это
сплетение гибких тел
любого размера
на краю вымирания
аромат миндаля
вдалеке от миндального дерева

дворняга метит
свой мир и ловит в пасть
шарик земной и слюнявит его и вонзает клыки с любовью к любому
кто входит в игру

***
вниз головой мерцающее пространство
урони песчинку и нарастёт кристалл
и зазвенит как витрины хрустальной ночью

пальчики непослушные как вьюны
не дозрела черника зрачков но уже слетелась
воробьиная стайка
чирикают об охотнике белом-белом
с ледяным ружьём с катарактой на левом глазу

***
больше схожа с тобой лазурь
чем ты сама с собой

дрожащее пятно
газового огонька

завороженному откроется
траур герметичности
на такой волне
которую не поймаешь с земли

где твое синее одеяние
почему ты вся в белом
мария

***
выходи гудеть
как жираф во сне
или кто ещё
неизвестный мне

to ti en einai
в капсуле цветка
видит первый сон
но издалека

грозный царь царей
чует тайну тайн
спрячь ее в рукав
to ti en einai

***
преклоняю ветку
в ожидании птицы

пусть будет любая любая
рифма ветки и лапки

***
мешочек сердца прохудился
и выпали на свежий снег
краюшки спутанных созвездий
как будто палец проколола
твоя полярная игла
мне больше здесь неинтересно
я здесь была да уплыла
плевочек да ракушка нет
и белой медсестры халат

и боли хлыст освободился
и ход светил остановился

***
от мороза отвалится нос а дальше
белая пелена
в голове сияние гало
яблоня зацвела

случайная дачная встреча
с зеркальным прудом
укрой меня молочная речка
и никакого потом

печка подари мне глаза
крошечные угольки
с ними виднее братца
на той стороне реки

он длинной белой рукою
лепит мне новое тело
как он отряхивает шапку от снега
вечно бы глядела

СЁСТРЫ

ну что ты галочка
какая тут работа
когда за окнами
морозная суббота
и снег под лыжами
скользит не прилипая
что ты на ощупь ищешь
как слепая
в узоре белом
черною перчаткой

лежит билетик в пушкине закладкой
морозы вышили узоры красных цыпок
как ствол мой позвоночник стал негибок
галдят мои сестрицы в голой кроне
а так ведь можно вечность проворонить
я не замечу внучка подрастет
на море истончится лёд
взмахну крылом
из рукава
скользнет негромкое
жива
как жимолость и яблоня в саду
я к ним приду
я скоро к ним приду

В капсуле слов

***
это значит ты ко мне стремилась
вешним светом падала ко мне
до того как я всем телом обернулась
на твою смеющуюся милость
за три царства за три моря за три неба
кисло-сладким яблоком в земле
ты раскрылась запахом тревожным
будто прислонилась животом

***
на расстоянии вытянутой руки
трепещут световые мотыльки
тянутся пальцы
к их невесомым тельцам

будто к щеке сына
губы

Гекубы