Обсуждая не так давно с коллегой последнюю практику ВС, не сговариваясь сошлись в том, что все новаторство в позициях чаще всего выглядит прикрытием странных, мало объяснимых с точки зрения фактуры решений. Иными словами, коллегия пытается сместить фокус внимания на "новые правовые позиции".

Вот и последнее дело ВС про сделки с заинтересованностью (СЗ) я бы отнес к тому же ряду.

Фабула: участник общества А. оспаривает сделку аренды помещения, ссылаясь на крупность, заинтересованность, убыток, притворность и всех боговст. 10 ГК.

По крупности и притворности доводы не нашли понимания ни в одной инстанции, оставим их без разбора.

В отношении заинтересованности истец ссылался на то, что арендатором было общество Б., учредителем которого является работник общества А., а директором - работник другого общества, где ГД является то же лицо, что и в А. Все это доказывает, что эти люди были связаны с ГД общества А.

В части убыточности истец ссылался на то, что в течение первых шести месяцев арендатор должен был платить 1 рубль, а впоследствии часть помещения была сдана в субаренду за сумму, превышающаю стоимость аренды.

Суды отвергли все эти доводы, но с ними не согласился ВС по следующим мотивам.

1. Сделка была СЗ, потому что здесь имела место фактическая аффилированность директора с арендатором. Однако сам ВС почему-то говорит об этом в контексте доказывания недобросовестности другой стороны сделки (т.е. что она знала о том, что это СЗ).

Первый вопрос к этой позиции заключается в том, что прежде чем анализировать добросовестность, нужно установить, что это СЗ.

В критериях заинтересованности нет ни фактической аффилированности, ни формальной, никакой нет 😅

И это не случайно. Концепция СЗ сводится к тому, чтобы дать в законе формальный перечень ситуаций, когда мы можем констатировать заинтересованность и необходимость совершать сделку в особом порядке.

Второе, наличие фактической аффилированности может свидетельствовать о том, что в сделке был конфликт интересов, однако неверно ставить знак равенства между СЗ и сделками с конфликтом интересов. Последние - куда более широкое понятие, зачастую ситуационно-обусловленное, например, если директору дали откат.

Именно понимание невозможности описать и учесть все такие ситуации конфликта интересов в законе и привело к включению в ГК п. 2 ст. 174, который описывает совершение сделки в ущерб интересам ЮЛ, где есть сговор или таковой следует из очевидной невыгодности условий сделки.

Зачем нужно это различие между СЗ и сделками с конфликтом интересов? Затем, что только имея чётко определённые критерии квалификации, мы можем устанавливать обязанность одобрять сделку и возлагать на другую сторону сделки последствие неодобрения в виде презумпции вреда.

Тогда как из подхода ВС следует, что о том, что сделка требовала одобрения, мы узнаем после её совершения, когда об этом скажет суд. Ведь конфликт интересов и фактич. аффилированность - понятия растяжимые, в этом деле они такие, а в другом деле нет, где-то и друзей посчитают аффилами и т.д.

Это создаёт опасную неопределённость для участников оборота в части соблюдения правил совершения СЗ.

Подчеркну, что формализм квалификации СЗ никак не мешает бороться с выводом активов, просто происходит это с помощью п. 2 ст. 174 ГК за счёт доказывания ущерба от сделки.

Поэтому мне остаётся непонятным маниакальное желание затягивать все сделки с конфликтом интересов под эгиду СЗ. Это было оправданно до появления п. 2 ст. 174, когда СЗ были единственным путем оспаривания сделок участником.

2. В отношении убыточности сделки, по мнению ВС, не была дана надлежащая оценка тому факту, что в аренду имущество сдали за 632 т.р., а в субаренду менее чем половину площадей - за 400 т.р. (потом цена выросла до 600, а затем и до 800 т.р.)

Суды, разумеется, давали всему этому оценку, найдя объяснения для этой разницы (в случае с арендой коммунальные платежи были на арендаторе), но ВС дал иную оценку. Сложно судить, кто прав по существу, но совершенно точно, что это переоценка, причем довольно опасная, учитывая, что речь шла не о многократной разнице в сумме.

Мне кажется, это прекрасно👌

С коррупцией надо бороться, тут сомнений нет. Но публичная санкция, кажется, должна быть в УК или КоАП. Да и сроки, пусть и тридцатилетние. Более того, даже если бессрочно, то публичное право не касается наследников и прочих правопреемников. Наследник не идет в тюрьму за наследодателя. А еще надо понять круг лиц… Вот такая зарисовка родилась.

«Игорь провел последнее занятие в семестре. Он любил очные встречи со студентами, за что многие его считали старомодным. Но даже если в прозрачную аудиторию заходила пара человек живьем, уже ради этого стоило прийти в университет и поговорить с ними в храме науки, а не вещать из кабинета.
Это последнее занятие было особенно приятным. Почти все студенты были вживую, аплодировали в конце и подарили ему торт, который был тут же дружно съеден с чаем. Такого не случалось давно – один из минусов цифрового мира.
Игорь скользил над тротуаром, параллельно поставив ноги и слегка покачиваясь на своем старом антиграве, который достался ему от отца – тоже языковеда.
Игоря терзало сомнение, которое в нем зародил Петров сегодня. Сомнение в том, что безударный «ё», вернее «йо», вообще существовал в северных диалектах. Не ошибочное ли это восприятие других звуков.
«Эх, надо пересмотреть и переслушать записи. Вот ведь наглец этот Петров» – думал Игорь, когда впереди показался старый дом, в котором была его квартира. Неприлично большая для молодого старшего преподавателя, дедовская квартира. Если бы ее не было, ютиться бы Игорю в общежитии до защиты кандидатской, а то и до получения должности доцента.
«Ну раз я такой счастливый обладатель вон каких хором, а не пригласить ли пишущих у меня дипломы студентов на обед?» – так подумал Игорь «В конце концов, многие так делали раньше. Светская околонаучная беседа, люди рядом, а не в сети… И Петрова тоже придется позвать, пожалуй…».
Игорь напряг глаз, чтобы открыть чат с дипломниками, но в списке чатов заметил странное письмо с госуслуг – судебное. Он моргнул и увидел перед собой текст, который лег на фоне его дома.
Исковое заявление, прокуратура, истребование квартиры, акт коррупции. Акт коррупции деда? В 2026 дед купил квартиру у чиновника и должен был знать, что она чиновнику не по карману, то есть соучаствовал в коррупции? Но ведь столько лет прошло, сейчас 2082 год! Как нет срока давности? По постановлению Конституционного Суда аж от 31 октября 2024 года? Игорь упал в обморок»

Надеюсь, это просто была неуместная шутка Петрова

Немного пропал, ибо увлёкся чтением литературы по одной давно меня интересующей теме, об этом расскажу чуть позже 😁

Продолжая наше путешествие в увлекательный мир отечественной судебной практики, вернемся в тёплый сентябрь, когда было опубликовано очередное определение ВС по делу, связанному с ликвидацией ЮЛ.

По обстоятельствам дела к банку, в котором у общества был открыт счет, пришёл участник и попросил отдать ему деньги со счета, мотивируя это тем, что ЮЛ ликвидировано, а он - единственный участник. Банк ему отказал, попросив предъявить судебный акт о том, что он имеет право на эти деньги.

Бывший участник в свою очередь указывал, что он единственный участник ЮЛ, ликвидатор распределил все имущество общества ему, хотя в ликвидационном балансе не было указано на эти деньги на счёте. Банк же настаивал, что отдаст деньги только если участник назначит процедуру распределения имущества.

В итоге, суды трех инстанций прислушались к бывшему участнику, но с ними не согласился ВС.

Откровенно говоря, прочитав судебные акты, я даже не поверил своим глазам - стал искать какой-то подвох, но его не оказалось.

ВС действительно отменил всё, сославшись на то, что деньги на счёте не были указаны в ликвидационном балансе.

Мне кажется, что это неверное решение. Когда ликвидатор расплатился с долгами и распределил имущество в пользу единственного участника, состоялся переход прав требований к банку. Здесь не было никакого нарушения.

При добровольной ликвидации всё, что важно - это были ли погашены требования кредиторов.

Обязательная индивидуализация передаваемого участникам имущества законом не предусмотрена и вполне справедливо, что это дело участников, делать такую индивидуализацию или нет. Тем более такое требование выглядит абсурдным по отношению к единственному участнику, ведь в любом случае все достанется ему.

Такие решения показывают, что ликвидация, к сожалению, все ещё тёмная материя для нашего права.

За время отсутствия поучаствовал в дискуссии об определении ВС по делу Страховское, которую проводил канал Петербургская цивилистика.

Писал об этом деле раньше на канале здесь. Коротко напомню, что речь шла о признании участником ООО бывшей супруги.

Это уже второе дело, где ВС применил свой новый подход, согласно которому, если участники не хотят видеть супругов, получивших долю у порядке раздела совместного нажитого имущества, в числе участников, то об этом надо прямо написать в уставе.

Кроме того, конкретно в этом деле изменение в устав общества о необходимости согласия на принятие нового участника было внесено в ходе судебного процесса о разделе совместно нажитого имущества между супругами, один из которых был участником.

Подробнее о природе права участия в обществе и о том, почему супруги не участники, я писал здесь.

Портал "Петербургская Цивилистика" представляет новый выпуск аудио- и видеоподкастов, в которых мы обсуждаем спорные вопросы из практики Верховного Суда РФ.

Предметом нашего обсуждения в этот раз стало дело общества "Страховское" (определение СКЭС ВС РФ от 01.07.2024 № 306-ЭС23-26474). 

По обстоятельствам указанного судебного спора бывшим супругом - единственным участником общество "Страховское" - в ходе рассмотрения дела о разделе общего имущества супругов были внесены изменения в устав общества, блокирующие вступление бывшей супруги в состав участников. ВС РФ квалифицировал подобное изменение устава в качестве злоупотребления правом и признал за бывшей супругой право на иск о его оспаривании.

В онлайн-студии: 
- Александр Анатольевич Кузнецов, д.ю.н., профессор ВШЭ и МГИМО, автор тг-канала Societas;
- Иван Сергеевич Чупрунов, к.ю.н., доцент РШЧП, автор тг-канала La partita italiana; 
- Леонид Сергеевич Ходасевич, магистрант СПбГУ, юрист Pen & Paper.

Монтаж - Иван Громкий

Приятного просмотра!

Ссылка на Определение: https://vsrf.ru/lk/practice/stor_pdf_ec/2380110

https://youtu.be/myzFWomoTnI?si=4XOY0zyxTxnlNgRd

По любезному приглашению Романа Сергеевича принял участие в одной из записей его авторского цикла Legal Drinks, в ходе которого мы обстоятельно поговорили об образовании, корпоративном праве и, конечно, сидре 😅

Долго думал, какой сидр взять для дегустации, остановился на брюте Керисак. Люблю его многогранный чистый вкус слегка прелых яблок, навевающий воспоминание о детстве в деревне у бабушки. Кстати, всегда рекомендую его для того, чтобы начать знакомство с настоящими сидрами.

​На ютуб-канале Пепеляев Групп выложена очередная беседа из серии Legal Drinks.

На этот раз гость - мой коллега по работе в ВАСе и РШЧП Александр Кузнецов.

Александр сейчас профессор в МГИМО и ВШЭ, доктор наук и самый яркий специалист в области корпоративного права сейчас в России.

И мне очень приятно, что когда-то - уже тысячу лет назад, в Самаре - я преподавал Александру на пятом курсе его специалитета.

Александр - большой любитель и ценитель сидра, а мы таких гостей особенно любим. Есть интересная не юридическая тема для обсуждений.

Получилось очень интересно и содержательно. Впрочем, с интересными и содержательными людьми иначе и не бывает.

Ссылка на запись - здесь.

Коллеги перезалили видео с беседой, сделав плашку про вред употребления алкоголя. Наверное, и я должен каждый раз писать, что сидр нужно пить с осторожностью😁

В эти выходные принял экзамен в ВШЭ.

В очередной раз столкнулся с моральной дилеммой: к экзамену люди собираются и обычно готовятся лучше, чем к семинарам, но неумолимая формула оценки, учитывающая оценку за семинары, заставляет ставить итоговую оценку ниже, чем ту, на которую человек ответил непосредственно на экзамене.

Как-то уже писал о том, что мне ближе философия полной независимости оценки на экзамене от результатов семинарских занятий.

В этом смысле везёт студентам МГИМО, у них система - на что ответил на экзамене, то и получил; поэтому там я всегда говорю студентам, что не стоит расстраиваться из-за оценок на семинарах, поскольку последние - всего лишь непосредственная подготовка к экзамену.

Друзья, всех с наступающим Рождеством! Независимо от веры, желаю всем мира и спокойствия!
Размышляя во время адвента о непростом времени, в которое доводится жить, я все время вспоминал слова из одной своей любимой песни: умрут злодеи, родятся дети...что, конечно, не стоит воспринимать буквально, но как надежду на обновление 🙂
И, конечно же, загадаем торжества гражданского права во все времена 😁

Прочитал недавнее определение ВС про выход участника из ООО и расчет действительной стоимости доли и слегка расстроился. Не то что я ожидаю красивых мотивировок и хорошо раскрытых вопросов, но ведь хочется верить в лучшее. Впрочем, по порядку.

Сама правовая проблема в деле на копейку и по сути обязана лишь топорному правилу в законе об ООО - действительная стоимость доли рассчитывается по документам бухотчетности по состоянию на последнюю отчетную дату. Стандартно этой датой выступает конец года, предшествовавшего основанию возникновения выплаты стоимости доли.

В данном случае выход произошёл через полгода после отчетной даты и за это время в обществе случилось событие, которое привело к уменьшению стоимости активов, - пожар.

Оценщик и суды проигнорировали этот фактор и просто рассчитали стоимость доли на конец года. Иными словами, восприняли слова закона как указание на дату, на которую производится оценка стоимости доли.

ВС сказал, что надо было учесть при расчете стоимости доли события, произошедшие в течение полугода после отчетной даты. С этим можно согласиться, поскольку конец года это лишь дата, на которую имеется последняя актуальная бухотчетность, необходимая для расчета стоимости доли. Получаемая таким образом цифра всего лишь презюмируемая стоимость доли на момент выхода участника, но никак не окончательный неоспоримый результат.

Данное дело укладывается в русло более чем 20-летней практики судов, которые указывают на возможность рыночной оценки стоимости доли, если между обществом и получателем стоимости доли возникает спор о справедливости оценки, основанной на бухгалтерских документах.

К сожалению, в определении традиционно содержится много бессмысленного словоблудия, цитат закона и повторов (стр. 6-8), которые нерелевантны для дела. Впрочем, к этому я уже давно привык, но периодически пишут ещё и досадные глупости. Сейчас пострадало невинное римское частное право, поскольку коллегия зачем-то приплела для обоснования своего вывода societas leonina, называя этим термином случаи, когда один из участников устраняется от участия в общих расходах.

Здесь никакого полного устранения в расходах не было, да и львиное товарищество - это, согласно наиболее распространенной трактовке, запрет устранения товарища от участия в прибыли. Напротив, исключить участие в расходах вполне возможно, в римском праве такое допускалось, например, для товарищей, чей вклад состоял в труде.

Что касается нашего нынешнего законодательства, то там такой запрет есть, но, кажется, что он обязан лишь слабой разработанности такого договорного типа как товарищество (подробнее этот вопрос можно прочитать в одном из лучших текстов на русском языке про договор товарищества на данный момент - диссертации А.А. Горевой). Впрочем, и в самой второй части ГК есть примеры, где товарищ в расходах не участвует - договор аренды с условием об участии арендодателя в прибыли от использования арендованного имущества (подп.2 п.2 ст. 614 ГК).

Ну а Коллегия понемногу приучает нас не относиться серьезно к мотивировкам высшей судебной инстанции.

По приглашению уважаемых коллег из проекта "Шортрид" поделился личными итогами года

https://shortread.ru/itogi-2024-goda-pobeda-publichnogo-prava-nad-chastnym-iskusstvennyj-intellekt-i-lichnye-dostizheniya/

Закончил вчера принимать экзамены в магистратуре МГИМО по корпоративному праву. Шесть групп!

Должен отметить, что из года в год результаты улучшаются, так что от 2/3 неудов в первый мой год преподавания в МГИМО, мы пришли к нормальному распределению оценок: немного 5 и 2, и много 4 и 3. В одной группе даже обошлись без неудов и получилось 30% отличных оценок - один из лучших результатов среди всех мест, где я преподавал. Нужно отдать должное стараниям студентов и их семинаристов, им есть, чем гордиться.

В конце получил милый подарок от Екатерины Ивановой, которая принимала со мной вместе половину групп. Кто сдавал мне экзамен, знает, что я часто пишу это на доске в аудиториях, где проходит экзамен, - она незаметно сфоткала и перенесла на кружку 😊

После долгого перерыва приступил к прочтению накопившейся практики ВС по корпоративным спорам. Первым стало дело об оспаривании решения ОСА.

Фабула: акционер Б. отдал акции в ДУ, затем расторг договор с ДУ, но тот не возвращал акции. Б. успешно истребовал их назад, в период между вынесением судебного акта и вступлением его в силу, СД общества проводит заседание и созывает ОСА, до выдачи исполн.листа утверждается список лиц, имеющих право на участие в собрании (далее - список), куда включается ДУ, на самом ОСА ДУ не допускают к участию по мотиву неверно оформленной доверенности, решение ОСА принимается без него. Б. идёт оспаривать решение ОСА, говоря о том, что было нарушено его право на участие.

Суды отказывают, ссылаясь на то, что на момент составления списка именно ДУ был в реестре акционеров.

ВС отменил состоявшиеся суд.акты, сославшись на п. 2 ст. 149.4 ГК, где указано, что лицо, истребовавшее акции, может оспаривать решения собраний, на которых голосовало неуправомоченное лицо.

Кроме того, ВС обсуждает толкование ст. 57 Закона об АО и обязанности лица, включённого в список, но продавшего акции до даты собрания, действовать в интересах приобретателя акций, ссылаясь на разницу между формальной легитимацией и отсутствием действительного интереса по участию в собрании, которая порождает фидуциарные обязанности у лица, включённого в список, в т.ч. обязанность выдать доверенность и голосовать по указанию подлинного обладателя корпоративных прав.

Я не совсем уверен, что дело решено верно, и в любом случае мотивировка ВС, на мой взгляд, содержит ошибки.

1. ВС либо грубо ошибся, либо сознательно проигнорировал тот факт, что оспаривание решения собрания по п. 2 ст. 149.4 ГК может производиться только в случае истребования акций в порядке ст. 149.3 ГК, которая регулирует случаи возврата акций, неправомерно списанных со счета истца (виндикации). Это вполне логично. Как и в случае с виндикацией, если имущество украли, интересы третьих лиц можно проигнорировать.

В обсуждаемом деле речь шла о понуждении исполнить обязательство о возврате акций того, кому они были переданы в добровольном порядке - по договору.

Фактически ВС перепутал договорный и вещный способы защиты и их последствия.

До момента истребования (вступления в силу решения суда) правомерным обладателем был именно ДУ. Кажется, что его правильно включили в список.

Если бы я искал доводы в пользу решения ВС, я бы скорее обсудил вопрос о том, что по российскому праву, несмотря на то, что ДУ действует от своего имени, он не является собственником и его право создать правовые последствия для имущества учредителя является полномочием представителя, которое прекратилось после расторжения договора, и третьи лица, против которых было использовано это полномочие, знали об этом.

Соответственно оспаривание должно было быть основано на общем правиле подп.2 п.1 ст. 181.4 ГК - отсутствие полномочий у лица, выступавшего от имени участника собрания.

2. ВС длинно и многосложно выводит истины, которые можно обосновать кратко и понятно.

Так, вся линия рассуждений о фидуц. обяз. лица, включённого в список, но продавшего акции до собрания, с опорой на пространные рассуждения и общие нормы ст. 1 и 10 ГК, была бы не нужна, если вспомнить о том, что после расторжения у ДУ сохраняются все те же обязанности до момента возврата акций просто в силу того, что договор хотя и переходит в ликвидационную стадию, но продолжает действовать, пока стороны не вернут друг другу все должное.

3. Самой интересной проблемой, которую затрагивает ВС, хотя и решает ее не верно, - это переход акций до ОСА, но после того как лицо было включено в список.

ВС делает вывод, что имеет право участвовать в ОСА то лицо, которое в списке, даже в случае продажи акций, но решение можно оспорить в случаях недобросовестности общества и других акционеров.

На мой взгляд, такого права у отчуждателя акций, нет.

Включение в список - не более чем отражение общих правил об определении надлежащего лица,которому производить исполнение. Он не имеет правоустаналивающего значения.

Именно поэтому продавец акций, оставшийся в списке, не имеет права участия в собрании.

Однако может ли лицо, продавшее акции, фактически принять участие в собрании, пользуясь тем, что эмитент не знает об отчуждении? Да, несомненно.

Если на момент проведения ОСА компания ориентировалась на список, она вполне может ссылаться на то, что произвела исполнение надлежащему лицу, даже если потом окажется, что данные реестра, на основе которых был составлен список, оказались впоследствии скорректированными. Исключение составляет как раз п. 2 ст. 149.4 ГК, которого здесь не было (об этом см. выше).

В любом случае участие старого владельца акций возможно только, если новый владелец был пассивен, не сообщая эмитенту о факте смены владельцев акций.

Отсутствие нового акционера в списке не лишает его права принять участие в ОСА.

Такой акционер, получивший акции в период после составления списка, может просить о корректировке списка или даже прийти непосредственно на собрание, представив доказательства того, что он является акционером.

Должен ли эмитент сам скорректировать список, если знает о смене владельца акций? Решения могут быть разные, но, на мой взгляд, следует исходить из того, что настоящий акционер должен озаботиться этим сам, но тут есть место для дискуссии, - по сути это выбор между защитой оборота и интересами частного лица. В публичном обществе я бы уж точно сказал, что эмитент не должен сам следить за тем, кому присудили акции и прочими подобными обстоятельствами.

Возможно, отношение к списку как к некоему незыблемому перечню лиц, имеющих прав на участие в собрании, можно было оправдать доцифровыми реалиями, когда проверка статуса акционера подразумевала проверку бумажного реестра и перепечатку бюллетеня, но, кажется, в 2025 году мы можем все эти действия сделать если не моментально, то очень быстро.

Возвращаясь к нашему кейсу, получается что независимо от того, был ли уполномочен ДУ в действительности на момент составления списка, важнее было обсудить, как смена владельца акций после составления списка повлияла на право участие в собрании.

В этом деле ВС смешал вопросы принадлежности акций на момент составления списка и права участия в собрании.

Знание эмитента о решении суда, действительно, можно толковать как то, что он знал, что исполняет недолжному лицу.

С другой стороны, из текстов судебных актов я не увидел того, что истец-новый акционер предпринимал попытки сообщить эмитенту о том, что хочет, чтобы именно он принял участие в собрании и пришёл на такое собрание. Если это действительно так (материалов дела я не видел), то кажется, что у эмитента могли быть основания для того, чтобы исходить из уполномоченности лица в списке.

Вот бывает, живёшь-живёшь и возраста не осознаешь, а потом раз - и попадается на глаза реклама концерта в честь 25-летия группы Deadkedы, которую ты помнишь, как только созданную модную (это были времена расцвета русского альтернативного рока) группу времен учёбы в университете.

Отдельные их песни, кстати, до сих пор у меня в плейлисте:
"Себе мы оставим только то
Что не нужно никому
Ожидает лишь долгий медленный танец нас
И тех кто за нами следом
Бежит по кругу из звёзд
И не спешит свернуть".