Завершается сия программа открытой сертификацией. Начало выше.

Приезжает опытный независимый тренер, приезжают еще несколько супервизоров/тренеров в комиссию, собирается «аквариум» (это обычно коллеги, которые пришли поддерживать или студенты программы, которые хотят посмотреть как все проходит), всего человек 40-50 у нас было. Терапевты выходят в круг и зовут «клиента», выходит кто-то из аквариума с клиентским запросом и получается демонстрационная сессия на 15-20 минут. Затем терапевт берет супервизию у сертифицирующего тренера, потом обсуждает с остальной комиссией. Короче, 30 минут напряжения, местами ужаса и тревоги, и ты прошел уровень. Поздравляю!


Короче как-то так. У меня это заняло почти 9 лет — я уходила в декрет, потом какое-то время тупила и боялась выходить на сертификацию. Спасибо супервизору, которая меня буквально выпнула записаться на сертификацию.

Как видите, в программе большое количество процессов, и в первую очередь, они завязаны на личную терапию, на хорошее осознание себя рядом с другим. Гештальт-программы и гештальт-сообщество — это больше, чем академические программы. В процессе, как бы ни звучало, я обрела себя, я вылезла из панциря стыда и травматики, я обрела прочные и близкие связи с коллегами и любимую работу. И развелась. Я не скажу, что мне стало легче жить, местами даже сложнее. Но мне точно стало жить ярче и свободнее, мне кажется, я научилась по-другому дышать.

В начале я думала, что я не осилю никогда все эти условия. Но я выполнила, а что-то даже перевыполнила. Это был прекрасный путь. Ценю каждый его момент.

*Подает заявку на третью ступень*

На днях на обеде зашли с дочкой в кафе на обед. Она подутомилась, плюс высокая ее чувствительность и пищевая избирательность — и на обеде она немного застопорилась, и ей нужна была поддержка. Я предложила ей покормить ее с ложки, она согласилась и спокойно начала есть.

За соседним столом сидели, ну конечно по классике, две бабушки. Капризы ребенка и потакание ему — это ну красная тряпка для быка, смолчать невозможно — бабпатруль спешит на помощь.

— Такая большая, а мама кормит! Ох-ах-ой — непереводимое бормотание-воркование от одной
— Да и не слушается маму, хорошая же девочка такая, а так некрасиво выглядит, когда капризничает — вторит ей другая, заботливым и нежным голосом, вкрадчиво, с озорным прищуром смотря на меня.

Интерпретировать такие формы монологов можно по-разному. И реагировать тоже — от молчания и шуток, до открытой агрессии — это зависит от множества факторов, сегодня остановимся на одной мысли из множества вариантов.

В этой ситуации было забавно другое: бабушки абсолютно милейшим голосом, доброй невербаликой, стыдили дочку. Это прямой посыл: «ты делаешь не так, ты не должна быть такой, такая ты некрасива (читай, нелюбима)». Но с любовью и заботой в голосе.

Свекровь, безумно любящая Варю, периодически говорит: «девочки так себя не ведут». На детской площадке включенный в трехлетнего сына папа встревоженно говорит ему, когда он ободрал ладошку: «ты же мужчина, ты чего плачешь при девочке».

Люди, которые не хотят нам зла и вреда, могут из любви стыдить. Через стыжение люди порой пытаются помочь. Сделать лучше. Уберечь. Это может быть очень кривая форма заботы, помощи и любви.

И я не хочу причитать сейчас, что все должны перестать это делать и любить так, как это пишут психологи. Да будут это делать, это все взрослые люди, некоторые очень.

Многих из нас очень любили, но из своей тревоги и своих представлений о мире нас пристыживали, подрехтовывали, обрамляли, ограничивали — стыдили. Это двойное послание для ребенка очень сложно считать и как-то освоить: и многие освоили его как «я какой-то не такой». Я уже достаточно долго работаю и, знаете, я очень нечасто встречаю истории, когда родители правда не любили, хотели навредить и ненавидели детей. А вот стыдили — почти всех.

И мне кажется, что хорошо в этом случае посмотреть на то, как ко мне относились и из-за чего так говорили: на поверку там зачастую окажется свой контекст. Мама не переносила детскую пухлость дочери, потому что ее бросил папа, когда она поправилась. Бабушка подкладывала в тарелку еду и вздыхала о худобе, потому что прошла голод. Папа останавливал слезы и не поддерживал, говорил, что стыдно ныть, потому что для него это невыносимо — он прошел буллинг. Брат пристыживал, потому что ревновал к матери.

Это не снимает боли от этого процесса. Но это позволяет отделить себя от психического процесса другого, отшелушить чужие процессы и, наконец-то, заметить свое. Ну и базовый посыл тоже хорошо бы заметить.

Старшее поколение вообще часто использовало данный метод воспитания — за неимением большего, чаще всего. Что там было из воспитательного? Застыдить да запугать. И как нам, детям 80-х и 90-х, в таких двойных посланиях было разобраться? Да никак, тогда. Так мы и остаемся со стыдом, с убеждением что-то что-то с нами что-то не так и во взрослом возрасте. Бежим, достигаем, худеем, совершенствуемся — а нас и так любят. Только здесь у нас уже больше шансов с этим обойтись как-то по-другому.

#стыд

А что за человек вообще — моя мама?
О чем она думает? О чем мечтает? В чем видит смысл жизни? Кем хотела стать когда вырастет? Какой любит цвет? Какое ее любимое блюдо? Что самое теплое помнит из детства? Как ей было учиться в школе? Почему бросила институт? О чем мечтала в 20, а о чем в 30?

А папа, папа-то вообще загадочный персонаж. Чем он жил, чем дышал? Почему выбрал эту профессию? Не сожалеет ли о выборе? Чем он гордится, а за что ему стыдно? Что они пили в юности с пацанами за гаражами? Как звали его лучшего друга? Какое он носил прозвище? Какую машину хотел?

Как они, мама и папа, вообще познакомились? Почему они выбрали друг друга, что зацепило? Где мечтали провести отпуск, а где — старость?

Мы часто вообще не знаем своих родителей — как людей. Если снять их с божнички, с пьедестала, то может оказаться, то там какой-то очень интересный Человек. И может быть, вам самим, с этими знаниями, станет как-то по-другому.

И в контексте вчерашнего текста это может быть полезно — родительская фигура зачастую окутана ореолом загадочности. Да и так, тоже, интересно же. Спросите, пока не поздно. И детям своим рассказывайте по чуть-чуть о себе, а то они спросить не догадаются, а потребности могут быть.


Я пишу последнее время периодически про любовь к родителям, уважение к ним, принятие, и, может быть, это немного коряво выходит, потому что я сама для себя не до конца ясно сформулировала это вот все, это то, о чем думаю в моменте, сейчас. Но искренне. И знаете, после этих постов отписки пачками. Почему-то, людям это не нравится. Это тоже какой-то интересный феномен. Хотя иногда банан — это просто банан. И вообще, дайте нам похудина больше, а не про родителей этих.

Сепарироваться мы значит хотим, а вот узнать и любить (и быть любимым неидеально) — нет. Хитрюшки.

Я тут подумала: для кого-то может быть невыносимо больно слышать про то, что кого-то любили родители. Особенно, когда у самого этой любви было очень мало или не было совсем. Особенно, когда было насилие. Чувство нелюбимости — одно из самых болезненных и стыдных в принципе.

И эти несколько постов про родителей, конечно, триггерные. Все началось отсюда. Я начала думать о родительской любви, которую не местами не замечаем, оплакивая только больное и тяжелое, о сосуществующих частях реальности с позиции и-и, а не или, о идентичности, важности и привязанности. И многих это поцарапало.

По моим наблюдениям, когда находишься в полюсах, крайностях — черном и белом — радикальном прощении и святости родителя и тотальной ненависти и контрзависимости — не попускает.

Попускает когда видишь четче реальность многомерной: меня хотели, ждали и как-то любили, как могли, но закончилось все катастрофично, например; мама была холодна и жестка, но колготки мне красивые покупала тем цветом, который я любила; папа водил в цирк и покупал конфеты на последние деньги, когда был трезв; бабушка стыдила за порванное платье да обед из того, что ты любишь, готовила.

И на распознавание и укладывание этого могут уйти годы.

В том, одном из первых, постов писала, что я сама по крупинкам собираю проявления родительской любви. У меня личная детская история такая, что врагу не пожелаешь. Поэтому, я хорошо знаю и хорошо освоила, что такое полюс боли, ненависти, ярости, отвращения и ужаса от того, что могут делать люди. Любимые. Любящие.

Я собираю шкатулочку, маленькую, куда складываю эти крупинки, кристаллики и кусочки любви. И берегу их. В той же кладовке у меня есть сундуки с ужастиками. Их тоже приходится хранить. И больно смотреть на эти сундуки — и не перекроют их шкатулочки. Мне кажется важным не пытаться перекрыть и сравнять, а знать и ощущать, что еще есть у меня несколько шкатулочек с любовью, с добрым взглядом и нежным поглаживанием, там, на верхней полке.

Потому что тяжело жить совсем без любви. С ощущением, что меня никто, никогда и никак не любил.

Как можно себя так не любить, чтобы так разожраться?
Как можно вообще в себя пихать эту жареную картошку, это ж себя не уважать!

Нужно быть стройным, стройные люди и только они — заботятся о себе и себя любят. Стройность = здоровье!
Любить себя — «держать себя в руках»;
Любить себя — считать, что есть вредные, а есть полезные продукты, и выбирать только полезные, ограничивать себя, худеть, даже если лишнего веса нет;
Любить себя — заниматься в зале/спортом, даже если тебе не нравится это;
Любить себя и заботиться — это работать над качеством тела: мышцы, целлюлит, упругость — как товар и продукт.

Любить себя — это постоянно хотеть себя изменить, похудеть, совершенствоваться, стремиться к внешнему идеалу, быть недовольным собой. Любить себя = быть красивым и нравиться.

Так нам продают РПП под видом заботы о себе и любви к себе.

Это знаете, мы с Василием в инсту похаживаем до сих пор порой. Василий покрепче будет, он ржет и глумится, я же, натура более впечатлительная, — охаю, ахаю, тяжело вздыхаю, ну как жееее таааак.

По сути, предлагается такой нарциссический способ обращения с телом — я думаю, считаю, знаю как должно быть, но не чувствую тела вообще, не чувствую то, что есть в телесном. Я забочусь о внешнем, но не о внутреннем, потому что к внутреннему доступа нет. Как правило, это те люди, которые хорошо знают что сделать с собой, чтобы управлять другим — его любовью и вниманием, расположением и его безопасным поведением.

Одним из центральных критериев диагноза РПП (по dsm-5 ) является наличие недовольства собой и сверхценности веса и фигуры. По сути, тезисы из начала текста просто поддерживают/триггерят расстройство.

Вспоминаем схему психопатологии при РПП

Недовольство собой, сверхценность фигуры и тела
⬇️
Ограничения, диеты, отработки спортом, мочегонные/слабительные/наркотические вещества
⬇️
Срыв (переедание, не всегда объективное), чувство вины и стыда. И быстренько возвращаемся в пункт 1

Повторять много раз десятилетиями. С каждым кругом набирать все больше веса на откате, и с каждым кругом терять самоценность и самоуважение.

Отвлеклися чуток. Таквод.

Является ли забота о внешнем заботой о себе? Нельзя сказать, что нет. Дело, как обычно, в нюансировках, контексте. Является ли разжигание ненависти к телу, манипуляции с телом без чувствительности к нему, жесткость и жестокость, является ли забота о том, что подумают и как оценят меня другие люди, культ красоты и объектности — любовью к себе? На этот вопрос, вы, конечно, ответьте себе сами.

Ну невозможно же любить себя такого, несовершенного, некрасивого!
Если б это было так, в мире б не было любви. Идеально-неживым мы восхищаемся. Живое и неидеальное мы любим.

Чудесный пример как под РПП и вообще проблемой понимают «я не могу остановиться есть любимого цыпленка табака» и три «лишних» килограмма. И как нам с умным видом предлагают делать полнейшую хуйню. А Ксения Анатольевна, разумный, вроде же, человек, кивает и восторгается способом справиться с этим абсолютно ужасным желанием. А нам снова предлагают под видом совета — рпп-шный способ контроля.

РПП — это иллюзия того, что у меня есть полный контроль над телом и, соответственно, над ситуацией в моей жизни, над удовлетворением каких-то других потребностей (как правило, в любви и признании).

Это нарциссический способ обращения с собой — я должен выглядеть так, сделать что-то с собою, чтобы влиять на другого ( ведь красивый=любимый, успешный).

Это огромное поле нелюбви и невнимательности, нечувствительности. Это не замечать, что урчит живот, как и не замечать его набитости. РПП — это недостаток цельности, самоценности и здорового нарциссизма. Недостаток ощущения, что со мной все в порядке, что я «достоин»любви.

А не любовь к цыпленку табака. И не три «лишних» килограмма. Такая херня это все по сравнению с болью человека с РПП.

Периодически у меня тут в канале появляются «злые» тексты, где я на возмущении и закатанных глазах пишу разносы каких-то идей, комментирую и предлагаю другие варианты.

Прикольно, но когда я начинала практику, у меня в шапке профиля было написано «бережный психолог». Я щас ржу с этого, конечно, и считаю глупостью — в терапии я базово внимательна и бережна, но терапия это не только поглаживание поддержка. Терапия — баланс фрустрации и поддержки. Тут нужно аккуратно и приостанавливать, и возвращать, и говорить не самые приятные штуки.

Зато вот тут, в канале, можно разойтись и побомбить. Это мы любим. И вы любите эмоциональные тексты. Мне кажется, что эмоциональность автора и доносит идею лучше, и прикольненько.

А сегодня я такое принесла ну такооооое, брильянт, роскошество и интеллектуальный оргазм и наслаждение слогом — с периодическими разносами и неудобным, непопулярным мнением.

У нас в гостях сегодня Маша, врач-психиатр, психотерапевт и хлесткий админ канала Истеричечная — и там зачитаешься. Эмоционально и умно. Ну и антидиетический подход и адекватный зож.

В канале есть все, что мы любим:

Тема тела: про психотерапию ожирения, про диетические аналоги и невкусную еду, про оземпик

Про препараты: мифы об антидепрессантах, про то, что они умеют, и что не умеют

Про болезни: любимый нами всеми последние годы СДВГ и почему его у вас нет, шизофрения на примере Брана Старка

Поразвлекаться и поразбирать персонажей и размять мозгишки: Джон Сноу — бесполезный Иван-дурак, Аббатство Даунтон, Голодные игры.

В общем, вот вам Маша, будем подписаны вместе. Я тоже там читаю и сердечки ставлю.


Реклама.
О рекламодателе

«Мое тело — мое дело» — и главное вранье современного мира.

Книга Анастасии Тороповой «Философия тела». Прочитала треть, но уже нет сил терпеть, поделюсь цитатами сразу, уж больно хорошо.

«Посмотрите в зеркало и вы увидите не тело как таковое, а результат чьих-то коллективных грёз, и наивно полагать, что эти сгустки фантазии — ваши. Тело человека— это место для символа, которое никогда не пустует. Поэтому будьте бдительны — ваше тело это дело многих.

Телесность — совокупность образов тела, сгустки идей, которые мы носим на поверхности тел, не замечая этого. Тело — природная вещь, которая обладает только физическими характеристиками; телесность — то что приобретается человеком и развивается в нём в процессе освоения и приспосабливания к культуре; телесность — это система знаков, нанесённых на тело.

Невозможно непосредственно воспринимать тело, всякий телесный образ— это результат культурного конструирования, их создателями далеко не всегда являются его носители, то есть мы с вами.

Телесные практики не просто формируют наше представление о теле, через них незаметно проникают идеология, ценностные установки, мировоззренческие идеи. Подобно паразитам сознания, они некритично и бессознательно входят в наше сознание через тела, мимикрируя под естественные идеи, под наши собственные убеждения. Например, «девушки любят наряжаться», «я люблю ухаживать за телом», «мне комфортно в моем теле».

Приходится во время чтения, правда, гуглить: габитус, перформативность, суггестивность, пресуппозиции и т.д. Но ничего, для мозгов полезно. А поделитесь что вы последнее читали такое, что прям вау? Художка, нон-фикшн — все сойдет.

Пятница-мематница, дамы и господа!

Нарциссическое общество предполагает ориентацию на результат, на конечную цель — часто любой или высокой ценой.

Но телесное — это процесс. На всю жизнь и с единственным конечным результатом. Тело никогда не статично, никогда не стабильно, никогда не совершенно, никогда не подвластно полностью. Оно изменчиво, гибко, оно живо. Пытаться подогнать его под какую-то цель — не очень эффективно, кмк.

Я хочу чувствовать себя хорошо телесно — это процесс. Я хочу выглядеть соответсвующе стандартам — это результат.

Я бы поиграла словами и больше ориентировалась на вопрос «как», а не на вопрос «зачем».

Как я себя чувствую?
Как мне эта еда?
Как мне такая физическая активность?
Как я собираюсь выполнять задачу, организовывать изменения?

Вот я решила больше не переедать. Как я буду проводить свой вечер? Как я буду себя утешать, занимать, отвлекать? Как мне организовать свое питание так, чтобы перееданий не было? Как и когда я буду себе готовить, как я буду выкраивать это время?

Вот я думаю, что я буду ходить в зал три раза в неделю по два часа. Как я буду это делать? У меня дети-дошкольники и работа фул-тайм, быт на мне и оставлять детей не с кем. Как я буду организовывать быт и как мне справляться с чувствами вины и скучанием по детям? Как я вообще себя буду чувствовать после 8-часового рабочего дня и двух часов в зале впопыхах варя макароны детям и читать им на ночь клюя носом?

Когда мы ориентируемся на результат, мы обламываемся на ограничениях и невозможностях — не учитывая контекст своей жизни. Когда мы ориентируемся на процесс, мы более гибкие, мы более адаптивные, мы делаем более адекватные выборы.

Но когда мы организуем рутину и жизнь так, как нам достаточно комфортно, приятно, в радость — мы больше удовлетворены жизнью. Ощущение радости, удовлетворения и удовольствия от рутины — залог долгосрочной мотивации.

Ощущение жизни складывается из того как мы проживаем эту жизнь изо дня в день, периодически озаряясь вспышками успеха и омрачаясь неуспехами.

Мне хочется чувствовать себя хорошо физически — тогда я могу подумать как это сделать так, чтобы не упороться, чтобы чувствовать себя хорошо, а не загнанной лошадью. Я могу подумать что я люблю делать — гулять, играть в теннис, бассейн, йога, ходьба, домашние приятные тренировки — и попробовать это встроить в рутину спокойно и аккуратно, опираясь на свое самочувствие.

Вам должно быть хорошо и комфортно в процессе жизни, в проживании ее телом, а не в каком-то далеком результате. Результата может не быть, а жизнь и тело здесь и сейчас есть.

Наглядное к тезису «дело не только в весе» и как девушка за секунду «худеет».

Порой работает «самосбывающееся пророчество»:
Я думаю, что не красива и не привлекательна
⬇️
Я вжимаю голову в плечи, опускаю глаза/ говорю другим, что я не красивая
⬇️
Другие меня считывают не красивой

Бинго, убеждение закрепляется опытом, самооценка падает, круг замкнулся. Отражает ли он реальность? Нет.

Вот такие связки разрывать можно парадоксально: вести себя так, как ведет уверенный человек и получать иной опыт. Даже если получается минимально — это уже хорошо.

Грудь вперед, плечи назад — и пошла!

Кстати, еще заметочка на полях:

У РПП коморбидность (сосуществование, очень грубо) с депрессией огромная — около 60%.

И получается две штуки с образом тела:

1. Мы грустные, апатичные, с пустыми глазами правда мало привлекаем внимания, положительной оценки внешности отчего подкрепляем рпп-шную основу «я не ок». И начинаем худеть как будто это поможет. При депрессии также мы не в силах поддерживать привычный уровень «самоукрашения» — что влияет и на самоощущения и на отклик других.

2. Периодически бывает так, что человек, страдающий депрессией как бы переносит свое напряжение, страдание, боль на образ тела. Это оно некрасивое, плохое, фу; вся болезнь будто фокусируется в образе тела. Ну и в целом состояние часто такое, что ничего не радует, а отражение в зеркале тем более.

И при лечении депрессии может значительно попустить с РПП. А после лечения разбираться с РПП куда легче — тупо есть силы.

Кстати, сама депрессия часто так встраивается и мимикрирует в мышление, в жизнь, что многие даже не подозревают, что критикующий злобный голос в голове — это болезнь, это депрессия.

Будьте внимательны к себе, депрессия хорошо поддается лечению.

А теперь к делам хлебно-насущным, понедельничным.

Ваш блогер мучится постоянно с этой готовкой — ибо доставки надоели, а готовить некогда и лень. И вывел для себя несколько моментов, которые позволяют готовить чаще и без особого насилия — ими и поделюсь. Вы тоже можете в комментариях.

Первое. Я вот думала, что такое в готовке вообще меня выносит до отвращения.

Так вышло, что я готовила то, что мне не очень нравилось и не очень подходило. Мои вкусовые предпочтения — это «комфортная еда» — домашнее, простое, углеводное, знакомое с детства, много молочки, хлеба и мало мяса. А готовила я борщи, мясо во всех вариациях, все пожирнее да понаваристей. Мужик же дома, че.  В итоге я почти не ела и не готовила то, что мне нравится и подходит — как результат полное отвращение к готовке, кухонное выгорание, что вполне естественно. Никакого удовольствия там и не будет никогда — а от этого нет мотивации (и хотется добить чем-то вкусненьким будет сильнее)

Ваши пищевые предпочтения важны настолько же, насколько и вкусы других членов семьи. Дальше дело в прояснениях и договоренностях. 

(а то потом окажется, что мужу вообще все равно, он и пельмени себе сварит пару раз в неделю, жуй ты свой салат с козьим сыром, хоспади)

Второй момент — это банальное отсутствие навыков и представлений о еде. Скука — это враг мотивации с одной стороны, но с другой стороны — сигнал и двигатель поиска нового. Наши пищевые корзины до боли одинаковые десятилетиями. Наши рецепты не обновляются поколениями. Скучно чередовать привычные супы и гарниры по дням недели, там правда затошнит. Я сама базово жутко консервативна в еде, но стараюсь расширять свой рацион и кулинарную книгу в голове — и мотивация попробовать что-то новое и вкусное сейчас побеждает.

Мне сильно помогает читать каналы с рецептами, максимально простыми, но вкусными, которые получаются всегда. Дружеская рекомендация канала моей землячки Жени  — ТУТ ОЧЕНЬ МНОГО РЕЦЕПТОВ С ТЕСТОМ: булочки, галеты, бисквиты, батоны, хлеб, лепешки - рай.

Сразу к делу:
Галета, в которую можно запихать сезонные фрукты и ягоды и растечься от удовольствия
Булочки с корицей 
Просто мягкие сливочные булочки
Песочные печеньки по госту — я готовила и вышло отлично
Самое вкусное тесто для пиццы

Там есть еще рецепты и обычных блюд — это уже сами смотрите. Всем любителям выпечки и вкусной домашней еды — https://www.tgoop.com/jayden_spvtomske

«Все лучшее — детям» и почему это нехорошо

Сразу скажу: я ничего не имею против того чтобы покупать качественное, хорошее классное, баловать детей — если на это есть возможность. Мои мысли здесь только о перекосах и неочевидных тонкостях. Огромный текст, разошлась мать.

Я живу в Сибири и у нас 6 месяцев весьма прохладно. Как-то я разговаривала со знакомой мамой о детской зимней одежде. Она рассказала, что покупает очень дорогой зимний комбинезон ребенку, теплые валенки известной марки, термобелье и все аксессуары, обязательно брендовые и дорогие. При этом жаловалась о том, что гулять-то сама не любит — холодно. Я уточнила, а у нее-то пуховик мембранный, теплые ли угги, использует ли термобелье? Нет. На это денег не хватает. Дите скачет в комбинезоне за 20к, а мама стоит в простом продуваемом за 3 в с вб. Где ж тут радость от прогулок... Получается оппозиция: либо себе — либо ребенку. Но все лучшее — ребенку, по заветам.

В общем-то эта идея относительно новая, она начала проявляться и прорастать в 20 веке. Откуда вообще взялся этот феномен детоцентризма? В средние века дети за настоящих людей особо не считались (хорошее давнее видео есть у Тамары Эйдельман (признана иноагентом) про историю детства, рекомендую). Дети в прошлом — это не выбор, это просто жизнь, причем в абсолютном большинстве жизнь голодная, тяжелая. Детская смертность — огромная. Нельзя сказать, что к детям не привязывались и не любили, но относились сильно проще и расслабленней. Основные родительские задачи заключались в обеспечении безопасности, крова, еды, небольшого воспитания. Никакого там качественного времени с детьми, разговоров по душам, совместных игр, контейнирования не предполагалось. Это прослеживается в литературе 17-19 веков. Дети там — фон, не особо в общем-то интересный, так, иногда. В советской культуре начались изменения, как раз появляется лозунг «все лучшее — детям», в литературе массово появляются, собственно, дети. Но все же это без сильного перекоса: чрезмерность и роскошь идеологически не билась, да и не было профицита же. В 90-е, понятное дело, не до этого совсем, выжить бы.

Истерический апофеоз идеи «Все лучшее — детям» — начало 2000-х. Начало эпохи потребления в СНГ, начало нарциссического культа вещей (если я что-то имею — я хороший), первый опыт изобилия, выбора, доступности, который разгоняется до сих пор: мы все пытаемся наестся, да все как в бездонную дыру. Многие из нас росли в эпоху дефицита, а оказались в сверх изобилии ширпотреба, и как с этим обходиться мы до сих пор не поняли. Выросшие в сильных дефицитах родители, голодные до хорошего, до выбора и многообразия, всовывают в детей то, чего не получали сами.

В теории гештальт-подхода есть хорошее теоретическое к обоснование этого процесса. Это называется профлексией: когда я делаю другому то, чего хотел бы, чтобы делали мне, то есть удовлетворяю свои потребности в другом/через другого. И здесь всегда интересный вопрос, а почему тебе самому это недоступно?

И если посмотреть на ситуацию как бы со стороны, то мы видим: мама ходит в полуживых сапогах, мерзнет и несоизмеримо хорошо одетый ребенок. Как будет чувствовать себя ребенок в такой оппозиции?

С одной стороны он может усвоить, что в общем-то это ок, что кто-то рядом, мать например, страдает. Он не будет понимать еще про что это конкретно, но страдание человека на зимней детской площадке в худых сапогах и продуваемом пуховике — точно будут считываться. И восприниматься нормальными.

С другой — он становится иерархически как бы выше матери, потому что его комфорт выше материнского. Наверху иерархии одиноко, это не его место — там может быть тревожно и страшно, ведь это место взрослого, кто защищать-то будет? Ребенок может также чувствовать и вину за страдания матери. Знаете как в дальнейшем это может развернуться?

Мой комфорт причиняет страдание близким — и тогда я откажусь от своих потребностей.

Удовлетворение моих потребностей делает меня одиноким и оторванным от близких

И потом эта девочка/мальчик будет выцарапывать непонятно у кого право брать даже не лучшее, а хотя бы просто хорошее.
Продолжение ⬇️

Такой вот перевертыш, который может «передаваться» поколениями. Ведь лучшее — детям.

Дети учатся на примере нас, взрослых, заботиться о себе и ставить себя на приоритетное место. Они считывают поведение и самоотношение, и если мои значимые взрослые не показывали мне пример того, как заботиться о себе, отдыхать, радовать себя, брать хорошее для себя, то откуда я возьму эту картинку, этот пример? Чтобы что-то «взять» мы социально приучены осматриваться — а делает ли так кто-то еще, а можно ли? И если нет примера человека, который берет себе что-то хорошее и лучшее, то с этим будут сложности.

И если родитель не делает себе хорошо, как дети будут уважать вас, замерзшего и полуголодного? Да никак. Не испытывают люди глубокого уважения к тем, кто не удовлетворяет свои потребности, скорее возникает жалость и иногда вина. Не самая лучшая позиция для родителя.

С мотивацией все тоже не слава богу. Если мне мама все разжевывает и складывает в рот, уговаривая проглотить, откуда мне взять мотивацию что-то делать самостоятельно? Зачем мне шевелиться вообще, если мне просто так «мир» выдает все самое лучшее? Конечно, у кого-то из детей проснется своя энергия, но не у всех. Подросшим детям имеет смысл обеспечивать базу, а для чего-то сверх базового — тут уже пространство вариантов, возможностей и договоренностей.

Есть здесь и нарциссический аспект. Вообще, образ страдальческого в нас культивируется с детства, это компонент культурной традиции. И порой страдание становятся обратной стороной нарциссизма — оно поддерживает мой идеальный образ, который требует ментальный стереотип. Никогда ничего ни у кого не проси, просто демонстративно страдай (!), сами придут, сами дадут. К страдающим в целом меньше требования и больше сочувствия, на страдальцев не нападают и не отвергают (обычно и не уважают, просто жалеют). Это стратегия имеет достаточно много плюсов. И в контексте родительства материнская жертвенность очень одобряема, в отличие от обратного, от матерей, которые покупают сначала себе сапоги, а потом ребенку. Это типа фу.

Это еще не все! Продолжение ⬇️

Собственно, если родитель сам изначально нарциссически организован, то он скорее всего будет нарциссически использовать ребенка — чтобы тот отразил ему, что он точно хороший, правильный и т.д. Хорошо одетый, залюбленный ребенок будет отражать прекрасный лик матери, что она хороша в этой роли. Такое расширение может поддерживать самооценку и идентичность родителя. И там уже не так важно, что со мной, холодно ли, голодно ли, важно то, что отражают мне снаружи на мое внешнее поведение. Да и надо ли это все ребенку — тоже не очень важно.

При обеспечении жизни детей в ущерб себе нарушаются системные принципы иерархии в семье, не удовлетворяются эмоциональные потребности ребенка, потребности родителя. Семейная система в таком случае находится под угрозой.

Вспомните из книг, картин и кино, куда садились старшие мужчины и женщины (это зависит от культуры, конечно), а зачастую и старики за столом? Они садились во главе. Кому доставались лучшие куски? Старшим. Детям доставалось по остаточному принципу. Потому что взрослым идти на охоту/на пахоту/на работу, чтобы обеспечить выживание этих детей.

Не побоюсь и упомяну наш любимый и банальный пример про маску в самолете. Сначала на себя, потом на ребенка. Иначе просто этого ребенка некому будет дальше спасать. Если умирает взрослый, то часто умирает и потомство. Взрослый в эволюционном смысле чуть более ценная единица, чем ребенок, просто потому, что он более опытен и уже сформирован. Взрослый заботится о потомстве, настолько, насколько это возможно и бережет себя. Это тонко балансирующая система, где важен КАЖДЫЙ элемент. Не только ребенок нуждается. И мы, родители, не неуязвимые роботы.

На самом деле этот текст зародился с мысли о том, что в попытке дать лучшее и побольше, мы теряем контакт, близость и доверие с детьми.

Мы упарываемся на работах, чтобы заработать на лучшее проявить любовь, но на самом деле отдаляемся: уставая и тревожась, нам сложнее быть в контакте. Я могу сейчас упороться, чтобы у дочери была своя квартира. Я буду много работать, уставать, и буду недоступной для нее вечерами, бессильно утыкаясь в телефон. А ей сейчас нужна я, читающая ей сказку перед сном, отвечающая на 100500 вопросов, лепящая с ней замок из песка на озере. А с квартирой я буду помогать ей когда она подрастет и у меня будет больше свободного времени.

Лучшее — враг хорошего, говорят в народе.

Я предлагаю вам сейчас вспомнить самое приятное детское воспоминание. Будет ли это утро у бабушки в деревне, когда ты проснулся и бежишь босиком по утренней росе, а потом выпиваешь стакан деревенского молока... Будет ли это воспоминание, как вы с мамой читали сказки вечерами под тусклым светом ночника и обнимались, она гладила вас по макушке и целовала в лоб... Или вам вспомнится как вы сидели с папой на берегу озера и ловили рыбу, тихонько болтая и смотря на гладь воды…Или всплывет что-то с друзьями, как вы играли в казаки-разбойники, как воровали яблоки и перелезали через заборы, жевали кириешки со вкусом салями и сухой роллтон. Связаны ли эти воспоминания с «лучшим» и материальным вообще?

Вспомните, о чем вы грустите в своем детстве? Чего вам не хватало, в чем вы нуждались? Грустите ли вы о том, что у вас не было чего-то именно лучшего? О чем не полученном вы плачете до сих пор?

Плачут не о куклах барби и не о машинках на радиоуправлении. Плачут о нелюбви, холодности, отсутствии времени вместе, плачут о неслучившемся тепле и близости. О не заплетании волос, о не объятьях, о детском одиночестве, о непрочитанных сказках и о слезах, которые не утешили. Плачут по уставшей на работе, измученной и недоступной маме, которая очень хотела, чтобы у дочки было выглаженное платье и она жила в абсолютной чистоте. Плачут о папе, который думал, что очень нужно, чтобы его семья ни в чем не нуждалась и уезжал в долгие командировки, пропуская первую линейку и день рождения сына.

Детям не нужны деньги сверх и лучшее. Им нужна любовь и чуткость взрослого. А для этого взрослый должен быть в порядке. Да и жить так поприятней.

Не забудьте лайк поставить, а то автор корпел над текстом много часов и пару месяцев 🙃

Так, а что, если просить/напоминать о лайках — это так выглядеть будет?)
Вот это мощь, конечно.

Расплываюсь, растекаюсь, наслаждаюсь. Спасибо, что читаете, ценю 🩷

«Я похудею и начну любить себя»
«А вот я похудела и моя самооценка повысилась»

Моя хорошая, а где ж написано, что не повысится. Повысится.
Вопрос надолго ли. Посмотри на свои фотографии десять лет назад и привычно подумай, чем же ты была так недовольна. Скорее всего, на фотографии сейчас через десять лет будешь смотреть также.

В целом, долгосрочный эффект повышения самооценки при снижении веса очень незначителен, причем, чем меньше сбросили, тем меньше по времени и по ощущениям повышается самооценка. Такой, очень среднего качества пластырь. Как правило, стыд и недовольство собой просто «перемещаются» по телу: похудев, мне будет не нравится «качество» тела, коленки, нос и т.д.

Меня знаете что здесь сильно смущает? Вот сами посудите, говорит вам импозантный мужчина: вот, милая, похудеешь на 5-10-15 кг, вот тогда будет люблю/куплю/поехали. Что мы говорим на такое, девочки? Рэд флаг? Рэд флаг. Бежать, сверкая пятками, ничего там не светит, никакой любви там не будет. Да и неспокойно так в отношениях: вот я поправлюсь вдруг, беременности, гормоны, депрессии, просто время — и все, прошла любовь что ли? Тогда я что, нужна только когда я соответствую, прости господи, какому-то формату? По мне звучит дико. Но почему-то в отношении себя это будто и норм.

А любить себя вообще не обязательно. И я бы пробовала заменять самооценку на самоотношение. Мы не в школе, чтобы себе оценки за соответствие какой-то программе ставить. Вот относится к себе хорошо всегда полезно. И это ни от каких килограммов не зависит.

Через телесность мы транслируем свои идеи, свою идентичность, свою самость. Она — холст, она — символ, она — пространство. Надевая что-то, выбирая какие-либо бьюти-процедуры, определенным образом окрашивая, что-то нанося, подводя что-то под какой-то стандарт (например, делая свою кожу гладкой и упругой, по сути выжигая ее кислотами и ретинолом), мы даем послание другим о себе. Мы идем за трендами — быть худой, спортивной, безотечной и т.д., чтобы быть наравне со всеми, чтобы что-то сказать о себе.

Диалог на поверхности тел

Через работу с телесностью мы можем перерабатывать свое травматическое, исследовать свою идентичность, выстраивать коммуникацию. Но порой через тело мы пытаемся транслировать что мы ок, достойны и нормальны. Что нас можно любить. Попытки понравится (даже себе) только через внешнее, справится со своим стыдом через украшение и «улучшение» себя бессмысленны, ведь дело не (только) в телесности. И сводить всего себя до внешнего телесного — рисковая инвестиция. Мы больше чем телесное, телесность — часть сложного целого. Телесность — внешнее пространство, но оно не заменит внутренней идентичности, оно будто бы вторично.

И вот на поиски своей самости, на ревизию внутреннего: а как я устроена, а что у меня где и про что я бы ориентировалась. И через внутреннюю структуру «кто я, а не какой я должна быть, выстраивала бы телесное послание. Думаю, оно бы сильно отличалось от того, что мы выдаем когда пытаемся справиться со стыдом и показывая, что со мной все в порядке.

*я разделяю понятия тела и телесности: тело — физическое, физиологическое; телесность — система знаков, символов, идей, мыслей и чувств, нанесенных на тело, представления о теле, каким оно должно быть. Все то, на что мы можем влиять в своем теле(по А. Тороповой)

Обновление рабочей формы 😁