В первые годы, как только стал работать здесь, всё вокруг было до боли примитивным. А сейчас всё изменилось в том же Губкинском институте – и территория вокруг, и сами стены на высшем уровне. Даже наш двор так преобразился! Счастлив, что живу именно в этом месте».
автор текста: Полина Бархатова
АиФ. 03.07.2019
От Админа...
Николай Ефимович Оловянников похоронен на Донском кладбище Москвы, участок 3.
автор текста: Полина Бархатова
АиФ. 03.07.2019
От Админа...
Николай Ефимович Оловянников похоронен на Донском кладбище Москвы, участок 3.
❤124🙏51👍10
Как сельский кузнец стал одним из лучших авиастрелков. История Федора Занько
На погосте деревни Воронь, что на берегу одноименного озера, вблизи райцентра Лепель, что на Витебщине, под скромным надгробием, увенчанным пятиконечной звездой, покоится прах скромного человека, сельского кузнеца, но настоящего патриота страны — воина, чьи ратные подвиги в годы Великой Отечественной войны отмечены 8 (!) боевыми орденами.
Уроженец деревни Заньки, того же Лепельского района, Федор Занько вырос в крестьянской семье, с подростковых лет привычный к труду, освоил непростую, но такую нужную специальность кузнеца.
Глазомер и точность удара очень пригодились ему на фронте, когда надо было в доли секунды принимать единственно правильные решения, отражая атаки вражеских истребителей, обеспечивая возможность летчику–командиру экипажа штурмовика Ил-2 наносить прицельные бомбо-штурмовые удары по фашистским войскам.
В 1940 году в 19 лет Федор стал красноармейцем и встретил Великую Отечественную войну младшим командиром 139 стрелкового полка.
В биографических данных и в боевых донесениях 139 стрелкового полка о военной судьбе младшего сержанта Федора Занько даны крайне скупые сведения. Наш земляк участвовал в боевых действиях с июля 1941 года. Ему довелось пережить горечь отступления, потери боевых товарищей, а также испытать радость первых побед в ходе контрнаступления наших войск под Сталинградом.
На 22 июня 1941 года его полк в составе 41-й стрелковой дивизии занимал позиции в районе города Рава-Русская (под Львовом, прим.) и успешно отражал вторжение войск фашистской Германии, удержав занимаемые позиции вплоть до 26 июня.
Лишь в ночь на 27 июня 1941 года, согласно полученному приказу, из-за угрозы окружения дивизия была вынуждена оставить Рава-Русскую и начать отступление. К тому времени потери дивизии составили до 2/3 первоначального состава. 12 сентября 1941 года на Днепре погиб командир дивизии, возглавлявший контратаку полков. Бои, окружения, прорывы и снова бои и ...отступления…
Летом 1942 года полк, в котором воевал Федор Занько, вступил в тяжелые и изнурительные оборонительные бои на подступах к Сталинграду. 23 августа 1942 г. Туда подошли немецкие танки. С этого дня фашистская авиация стала систематически бомбить город. На земле также не затихали сражения.
Фашисты все больше усиливали атаки: в штурме Сталинграда участвовало почти 500 их танков, на город сбросили около 1 млн. бомб. Но наши воины, среди которых доблестно сражался и младший сержант Занько, ценой неимоверных усилий и жертвенности во имя Отчизны, выстояли, а затем, накопив свежие силы и технику, перешли в контрнаступление.
19 ноября войскам Юго-Западного фронта под командованием генерала Н.Ф. Ватутина и Донского фронта под командованием генерала К.К. Рокоссовского удалось окружить группировку противника, штурмовавшую Сталинград. Также в ходе наступления было взято в плен пять и разгромлено семь вражеских дивизий.
В течение недели с 23-го ноября усилия советских войск были направлены на укрепление блокады вокруг врага. С целью снятия этой блокады немецким командованием была сформирована группа армий «Дон» (командующий — генерал-фельдмаршал Манштейн), однако и она была разгромлена.
В этих боях в районе станицы Тацинская отличился Федор Занько, который будучи в разведывательном поиске, захватил ценные документы противника, за что был отмечен высокой наградой — орденом Красной Звезды.
Об этих боях стоит сказать отдельно, так как именно части, сражавшиеся в районе Тацинской, включая и родной для младшего сержанта Федора Занько 139-й стрелковый полк, сыграли важнейшую роль в срыве немецкого плана деблокады окруженных войск.
Рано утром, прикрывшись туманом, танки корпуса генерала Баданова подошли к Тацинской. Танки и мотострелки сманеврировали, чтобы атаковать Тацинскую не в лоб.
Штурм начался в 07:30 с залпа сразу восьми «катюш». Он оказался очень удачным: одна из ракет попала точно в узел связи врага. Особенно успешными оказались действия 139-го стрелкового, сковавшего силы врага и тем самым обеспечившего прорыв танкистов.
продолжение ⬇️
На погосте деревни Воронь, что на берегу одноименного озера, вблизи райцентра Лепель, что на Витебщине, под скромным надгробием, увенчанным пятиконечной звездой, покоится прах скромного человека, сельского кузнеца, но настоящего патриота страны — воина, чьи ратные подвиги в годы Великой Отечественной войны отмечены 8 (!) боевыми орденами.
Уроженец деревни Заньки, того же Лепельского района, Федор Занько вырос в крестьянской семье, с подростковых лет привычный к труду, освоил непростую, но такую нужную специальность кузнеца.
Глазомер и точность удара очень пригодились ему на фронте, когда надо было в доли секунды принимать единственно правильные решения, отражая атаки вражеских истребителей, обеспечивая возможность летчику–командиру экипажа штурмовика Ил-2 наносить прицельные бомбо-штурмовые удары по фашистским войскам.
В 1940 году в 19 лет Федор стал красноармейцем и встретил Великую Отечественную войну младшим командиром 139 стрелкового полка.
В биографических данных и в боевых донесениях 139 стрелкового полка о военной судьбе младшего сержанта Федора Занько даны крайне скупые сведения. Наш земляк участвовал в боевых действиях с июля 1941 года. Ему довелось пережить горечь отступления, потери боевых товарищей, а также испытать радость первых побед в ходе контрнаступления наших войск под Сталинградом.
На 22 июня 1941 года его полк в составе 41-й стрелковой дивизии занимал позиции в районе города Рава-Русская (под Львовом, прим.) и успешно отражал вторжение войск фашистской Германии, удержав занимаемые позиции вплоть до 26 июня.
Лишь в ночь на 27 июня 1941 года, согласно полученному приказу, из-за угрозы окружения дивизия была вынуждена оставить Рава-Русскую и начать отступление. К тому времени потери дивизии составили до 2/3 первоначального состава. 12 сентября 1941 года на Днепре погиб командир дивизии, возглавлявший контратаку полков. Бои, окружения, прорывы и снова бои и ...отступления…
Летом 1942 года полк, в котором воевал Федор Занько, вступил в тяжелые и изнурительные оборонительные бои на подступах к Сталинграду. 23 августа 1942 г. Туда подошли немецкие танки. С этого дня фашистская авиация стала систематически бомбить город. На земле также не затихали сражения.
Фашисты все больше усиливали атаки: в штурме Сталинграда участвовало почти 500 их танков, на город сбросили около 1 млн. бомб. Но наши воины, среди которых доблестно сражался и младший сержант Занько, ценой неимоверных усилий и жертвенности во имя Отчизны, выстояли, а затем, накопив свежие силы и технику, перешли в контрнаступление.
19 ноября войскам Юго-Западного фронта под командованием генерала Н.Ф. Ватутина и Донского фронта под командованием генерала К.К. Рокоссовского удалось окружить группировку противника, штурмовавшую Сталинград. Также в ходе наступления было взято в плен пять и разгромлено семь вражеских дивизий.
В течение недели с 23-го ноября усилия советских войск были направлены на укрепление блокады вокруг врага. С целью снятия этой блокады немецким командованием была сформирована группа армий «Дон» (командующий — генерал-фельдмаршал Манштейн), однако и она была разгромлена.
В этих боях в районе станицы Тацинская отличился Федор Занько, который будучи в разведывательном поиске, захватил ценные документы противника, за что был отмечен высокой наградой — орденом Красной Звезды.
Об этих боях стоит сказать отдельно, так как именно части, сражавшиеся в районе Тацинской, включая и родной для младшего сержанта Федора Занько 139-й стрелковый полк, сыграли важнейшую роль в срыве немецкого плана деблокады окруженных войск.
Рано утром, прикрывшись туманом, танки корпуса генерала Баданова подошли к Тацинской. Танки и мотострелки сманеврировали, чтобы атаковать Тацинскую не в лоб.
Штурм начался в 07:30 с залпа сразу восьми «катюш». Он оказался очень удачным: одна из ракет попала точно в узел связи врага. Особенно успешными оказались действия 139-го стрелкового, сковавшего силы врага и тем самым обеспечившего прорыв танкистов.
продолжение ⬇️
❤76🙏37👍20
Танки с полусотни метров расстреляли артиллерийскую немецкую батарею — и ворвались на взлетную полосу аэродрома, с которого и шло снабжение окруженной группировки немецких войск. У немцев поднялась сильная паника.
На обеих взлетно-посадочных полосах самолеты беспорядочно выруливали на взлет. Танки таранили взлетающих, из-за паники самолеты сталкивались. Немцы смогли увести 108 самолетов, но на земле было уничтожено около 50, пытавшихся взлететь машин, еще примерно столько же было захвачено.
Кроме того, на аэродроме немцы потеряли около сотни квалифицированных специалистов: летчиков, техников, связистов.
Вот что об этих событиях говорил немецкий летчик Курт Шрайт:
— Небо распростерлось багровым колоколом над тысячами погибающих солдат, лица которых выражали безумие. Вот один транспортный самолет Ю-52, не успев подняться в воздух, врезается в советский танк и взрывается со страшным грохотом. Вот уже в воздухе сталкиваются «Хейнкель» с «Юнкерсом» и разлетаются на мелкие обломки вместе со своими пассажирами.
Рев авиамоторов и танковых двигателей смешивается с ревом взрывов, орудийным огнем и пулеметными очередями, формируя чудовищную музыкальную симфонию. Все вместе это создает в глазах зрителя тех событий полную картину разверзшейся преисподней.
Так прорыв наших воинов к Тацинской повлиял на важные в масштабе всей войны решения. В тот день, когда фюзеляжи «тётушек Ю» трещали под гусеницами советских танков, Манштейн принял решение свернуть операцию по деблокированию армии Паулюса и предоставить ее судьбе. Колонны танков и машин, пробивавшиеся в Сталинград, развернулись на 180 градусов.
Но и наши потери были серьезными — множество убитых и раненых. Ранение получил и Федор Занько.
Фронтовая судьба младшего сержанта Федора Занько, после лечения в госпитале, совершила крутой поворот: отучившись на курсах по подготовке воздушных стрелков, он стал воевать в воздухе. Федор Петрович поступил в 75-й гвардейский штурмовой авиационный полк и совершил 234 боевых вылетов на штурмовике Ил-2.
При выполнении боевых заданий он неоднократно проявил мужество и храбрость, не только умело защищал свой самолет от атак вражеских истребителей, но и сбил три фашистских, нанес серьезный урон живой силе и технике врага на земле.
Из воспоминаний его командира экипажа–летчика, ставшего Героем Советского Союза Николая Тараканова:
— У меня был стрелком Занько. До чего замечательный человек! У него сбитых больше чем у меня — три машины. Имел за подвиги Знамя, Отечественную войну, Красную звезду… а еще и полный комплект солдатской Славы!
Парень — аккуратист. Пулемет заряжал и готовил всегда сам, техников не пускал. Каждый патрон из ленты вынет, осмотрит, оботрет, обратно вставит. Все патроны в ленте подгонит, чтобы не заклинило.
В кабине постоянно имел ППШ (пистолет-пулемет Шпагина, прим.) с дисковыми магазинами, на случай вынужденной посадки за линией фронта, чтоб было чем с немцами разговаривать, помимо пистолетов. Иной раз, если в напряженном вылете патроны к пулемету кончатся, и автомат в дело шел.
Ракетница тоже была — опять же на случай вынужденной, если свои искать будут, да и немца иногда ей тоже пугали. Вспыхнет у тебя перед машиной такая дура, тут инстинктивно дернешься, прицел собьешь. Он был из пехотинцев, Федор, а в мирной жизни сельский кузнец. Повезло мне сильно со стрелком.
Считаю необходимым сделать некоторые справочные пояснения, так как в нашем массовом сознании сформировался образ летчика-героя, в первую очередь летчика-истребителя со своим списком воздушных побед. Одновременно с этим летчики-штурмовики и летчики-бомбардировщики незаслуженно были отодвинуты на второй план.
Люди, летавшие на Ил-2, действовали в первую очередь в интересах сухопутных войск. Часто от их грамотных действий зависел успех наземной операции и прорыв обороны противника.
А ведь атаки защищенных целей и целей, расположенных на передовой, были связаны с серьезным риском для экипажей штурмовиков, которых часто встречал массированный зенитный огонь артиллерии, а также всех образцов стрелкового оружия.
продолжение дальше ⬇️
На обеих взлетно-посадочных полосах самолеты беспорядочно выруливали на взлет. Танки таранили взлетающих, из-за паники самолеты сталкивались. Немцы смогли увести 108 самолетов, но на земле было уничтожено около 50, пытавшихся взлететь машин, еще примерно столько же было захвачено.
Кроме того, на аэродроме немцы потеряли около сотни квалифицированных специалистов: летчиков, техников, связистов.
Вот что об этих событиях говорил немецкий летчик Курт Шрайт:
— Небо распростерлось багровым колоколом над тысячами погибающих солдат, лица которых выражали безумие. Вот один транспортный самолет Ю-52, не успев подняться в воздух, врезается в советский танк и взрывается со страшным грохотом. Вот уже в воздухе сталкиваются «Хейнкель» с «Юнкерсом» и разлетаются на мелкие обломки вместе со своими пассажирами.
Рев авиамоторов и танковых двигателей смешивается с ревом взрывов, орудийным огнем и пулеметными очередями, формируя чудовищную музыкальную симфонию. Все вместе это создает в глазах зрителя тех событий полную картину разверзшейся преисподней.
Так прорыв наших воинов к Тацинской повлиял на важные в масштабе всей войны решения. В тот день, когда фюзеляжи «тётушек Ю» трещали под гусеницами советских танков, Манштейн принял решение свернуть операцию по деблокированию армии Паулюса и предоставить ее судьбе. Колонны танков и машин, пробивавшиеся в Сталинград, развернулись на 180 градусов.
Но и наши потери были серьезными — множество убитых и раненых. Ранение получил и Федор Занько.
Фронтовая судьба младшего сержанта Федора Занько, после лечения в госпитале, совершила крутой поворот: отучившись на курсах по подготовке воздушных стрелков, он стал воевать в воздухе. Федор Петрович поступил в 75-й гвардейский штурмовой авиационный полк и совершил 234 боевых вылетов на штурмовике Ил-2.
При выполнении боевых заданий он неоднократно проявил мужество и храбрость, не только умело защищал свой самолет от атак вражеских истребителей, но и сбил три фашистских, нанес серьезный урон живой силе и технике врага на земле.
Из воспоминаний его командира экипажа–летчика, ставшего Героем Советского Союза Николая Тараканова:
— У меня был стрелком Занько. До чего замечательный человек! У него сбитых больше чем у меня — три машины. Имел за подвиги Знамя, Отечественную войну, Красную звезду… а еще и полный комплект солдатской Славы!
Парень — аккуратист. Пулемет заряжал и готовил всегда сам, техников не пускал. Каждый патрон из ленты вынет, осмотрит, оботрет, обратно вставит. Все патроны в ленте подгонит, чтобы не заклинило.
В кабине постоянно имел ППШ (пистолет-пулемет Шпагина, прим.) с дисковыми магазинами, на случай вынужденной посадки за линией фронта, чтоб было чем с немцами разговаривать, помимо пистолетов. Иной раз, если в напряженном вылете патроны к пулемету кончатся, и автомат в дело шел.
Ракетница тоже была — опять же на случай вынужденной, если свои искать будут, да и немца иногда ей тоже пугали. Вспыхнет у тебя перед машиной такая дура, тут инстинктивно дернешься, прицел собьешь. Он был из пехотинцев, Федор, а в мирной жизни сельский кузнец. Повезло мне сильно со стрелком.
Считаю необходимым сделать некоторые справочные пояснения, так как в нашем массовом сознании сформировался образ летчика-героя, в первую очередь летчика-истребителя со своим списком воздушных побед. Одновременно с этим летчики-штурмовики и летчики-бомбардировщики незаслуженно были отодвинуты на второй план.
Люди, летавшие на Ил-2, действовали в первую очередь в интересах сухопутных войск. Часто от их грамотных действий зависел успех наземной операции и прорыв обороны противника.
А ведь атаки защищенных целей и целей, расположенных на передовой, были связаны с серьезным риском для экипажей штурмовиков, которых часто встречал массированный зенитный огонь артиллерии, а также всех образцов стрелкового оружия.
продолжение дальше ⬇️
👍70❤51🙏14
Одновременно с этим штурмовики постоянно подвергались атакам вражеских истребителей и от того насколько воздушный стрелок владел пулеметом, от его мужества, скорости реакции на действия врага и смекалки зависела жизнь самого экипажа, а также успех выполнения штурмовых ударов.
Каждый боевой вылет на Ил-2 был сопряжен с немалым риском. Поэтому все летчики и воздушные стрелки, воевавшие на знаменитом штурмовике — герои, каждый вылет рисковавшие и своими жизнями.
Поэтому 234 успешных боевых вылета, совершенных Федором Петровичем Занько, — это одновременно и суровые будни воздушного стрелка, и самый настоящий подвиг! Об этом красноречиво свидетельствуют его боевые награды: 7(!) орденов за 2 года летной, крайне опасной работы.
В один из боевых вылетов самолет Тараканова–Занько атаковали сразу 2 «мессера». Федор отбил их первую атаку, но несколько крупнокалиберных пуль попало и его самолет. Было повреждено переговорное устройство: стрелок не мог подсказывать летчику о ситуации в задней полусфере.
Теперь судьба экипажа всецело зависела от мужества и меткости стрельбы Федора Занько.
Прицелившись и, выждав, когда один из атакующих «мессеров» подошел поближе, Занько нажал на гашетку пулемета. Он попал, поскольку немец, как ужаленный, взмыл вверх.
Но в это время второй «мессер» подобрался к нашему самолету снизу, а турель пулемета, имевшая ограниченный угол поворота, не давала возможности захватить его в прицел. По всем канонам воздушного боя это означало, что Ил будет поражен противником...
Тогда Занько, открыв бронированные створки, которые прикрывали стрелка снизу, изловчился и открыл огонь по изготовившемуся к атаке вражескому истребителю. Это спасло и экипаж, и самолет.
В другой раз Тараканов, пробиваясь сквозь зенитный огонь, сбрасывает бомбы на немецкие танки, на втором заходе он накрывает врага реактивными снарядами и пушечными трассами. И тут он замечает, как в правой плоскости их самолета образовывается приличная дыра — работа вражеских машин...
В том поединке Федор Занько отразил 4 атаки истребителей.
Утром 7 мая 1944 года в полку был зачитан приказ о штурме Севастополя. Полк наносил штурмовые удары по артиллерийским позициям фашистов юго-западнее знаменитой Сапун-горы.
На сей раз Занько вылетел в экипаже штурмана полка Коновалова. И в очередной раз он проявил недюжинную выдержку и смекалку.
Сначала отражал атаку истребителей, чтобы довернуть пулемет в больший угол стрельбы, затем откинул сиденье и встал на колени, а когда поймал атакующего немца в прицел, то и вовсе не снимал руку с гашетки пулемета до тех пор, пока «мессер» не понесся к земле, оставляя за собой черные густые клубы дыма и вспышки огня.
Продолжим рассказ о том бое словами самого летчика Коновалова:
— Истребители врага продолжали наседать на нас. И я понял, что наш самолет подбит, мы стремительно падаем. Как потом оказалось, хвостовое оперенье было разбито, в фюзеляже, рядом с кабиной стрелка зияли дыры… Но мне удалось выровнять «илюшу» и я стал тянуть к своему аэродрому.
Поинтересовался у Федора о ситуации в задней полусфере и услышал спокойный голос: «Готов к бою, командир, боеприпасы есть».
Дотянул самолет до аэродрома, а левое колесо не выходит… Крикнул стрелку, чтобы держался крепче и стал садиться на одно колесо. на полосе самолет развернуло на 180 градусов, но не опрокинуло, значит — ЖИВЕМ!
Тем временем подъехал командир полка, выслушал мой доклад о том, что задание по нанесению бомбо-штурмового удара выполнено, и спрашивает: «А что вы еще натворили? Пришел запрос на вас».
Мы с Занько переглянулись и молчим...
«Ладно, ладно», — смеется командир — «ваш бой наблюдали многие. Почему не докладываете, что завалили немца? Комдив приказал представить вас к наградам».
Затем 75-й гвардейский штурмовой полк участвовал в освобождении родной для Занько Беларуси. На его личный счет добавились уничтоженные вражеские зенитки, пушки, автомобили, повозки, живая сила.
продолжение дальше ⬇️
Каждый боевой вылет на Ил-2 был сопряжен с немалым риском. Поэтому все летчики и воздушные стрелки, воевавшие на знаменитом штурмовике — герои, каждый вылет рисковавшие и своими жизнями.
Поэтому 234 успешных боевых вылета, совершенных Федором Петровичем Занько, — это одновременно и суровые будни воздушного стрелка, и самый настоящий подвиг! Об этом красноречиво свидетельствуют его боевые награды: 7(!) орденов за 2 года летной, крайне опасной работы.
В один из боевых вылетов самолет Тараканова–Занько атаковали сразу 2 «мессера». Федор отбил их первую атаку, но несколько крупнокалиберных пуль попало и его самолет. Было повреждено переговорное устройство: стрелок не мог подсказывать летчику о ситуации в задней полусфере.
Теперь судьба экипажа всецело зависела от мужества и меткости стрельбы Федора Занько.
Прицелившись и, выждав, когда один из атакующих «мессеров» подошел поближе, Занько нажал на гашетку пулемета. Он попал, поскольку немец, как ужаленный, взмыл вверх.
Но в это время второй «мессер» подобрался к нашему самолету снизу, а турель пулемета, имевшая ограниченный угол поворота, не давала возможности захватить его в прицел. По всем канонам воздушного боя это означало, что Ил будет поражен противником...
Тогда Занько, открыв бронированные створки, которые прикрывали стрелка снизу, изловчился и открыл огонь по изготовившемуся к атаке вражескому истребителю. Это спасло и экипаж, и самолет.
В другой раз Тараканов, пробиваясь сквозь зенитный огонь, сбрасывает бомбы на немецкие танки, на втором заходе он накрывает врага реактивными снарядами и пушечными трассами. И тут он замечает, как в правой плоскости их самолета образовывается приличная дыра — работа вражеских машин...
В том поединке Федор Занько отразил 4 атаки истребителей.
Утром 7 мая 1944 года в полку был зачитан приказ о штурме Севастополя. Полк наносил штурмовые удары по артиллерийским позициям фашистов юго-западнее знаменитой Сапун-горы.
На сей раз Занько вылетел в экипаже штурмана полка Коновалова. И в очередной раз он проявил недюжинную выдержку и смекалку.
Сначала отражал атаку истребителей, чтобы довернуть пулемет в больший угол стрельбы, затем откинул сиденье и встал на колени, а когда поймал атакующего немца в прицел, то и вовсе не снимал руку с гашетки пулемета до тех пор, пока «мессер» не понесся к земле, оставляя за собой черные густые клубы дыма и вспышки огня.
Продолжим рассказ о том бое словами самого летчика Коновалова:
— Истребители врага продолжали наседать на нас. И я понял, что наш самолет подбит, мы стремительно падаем. Как потом оказалось, хвостовое оперенье было разбито, в фюзеляже, рядом с кабиной стрелка зияли дыры… Но мне удалось выровнять «илюшу» и я стал тянуть к своему аэродрому.
Поинтересовался у Федора о ситуации в задней полусфере и услышал спокойный голос: «Готов к бою, командир, боеприпасы есть».
Дотянул самолет до аэродрома, а левое колесо не выходит… Крикнул стрелку, чтобы держался крепче и стал садиться на одно колесо. на полосе самолет развернуло на 180 градусов, но не опрокинуло, значит — ЖИВЕМ!
Тем временем подъехал командир полка, выслушал мой доклад о том, что задание по нанесению бомбо-штурмового удара выполнено, и спрашивает: «А что вы еще натворили? Пришел запрос на вас».
Мы с Занько переглянулись и молчим...
«Ладно, ладно», — смеется командир — «ваш бой наблюдали многие. Почему не докладываете, что завалили немца? Комдив приказал представить вас к наградам».
Затем 75-й гвардейский штурмовой полк участвовал в освобождении родной для Занько Беларуси. На его личный счет добавились уничтоженные вражеские зенитки, пушки, автомобили, повозки, живая сила.
продолжение дальше ⬇️
👍73❤52🙏12
Красноречиво об этом свидетельствует фронтовая фотография, сделанная с воздуха, зафиксировавшая разгром штурмовиками 75-го шап немецкой автоколонны под Бобруйском.
А еще о Федоре Петровиче очень уважительно отозвался один из немногих живых однополчан Герой Советского Союза генерал-майор в отставке Михаил Карпеев.
Узнав, что я готовлю публикацию о Занько, Михаил Поликарпович попросил сказать от его имени следующее:
— Это был один из самых опытных воздушных стрелков не только в полку, но и в дивизии. Занько при выполнении боевых заданий всегда был предельно собран, его отличала мгновенная реакция, смекалка и отличный глазомер. Летавшие с ним пилоты всегда были уверены, что он сумеет защитить самолет, к тому же Федор умело работал и по наземным целям.
К тому времени на гимнастерке гвардии старшего сержанта Федора Занько, как одного из лучших воздушных стрелков полка, были ордена Красной Звезды (август 1943 года), Красного Знамени (октябрь 1943 года) и Отечественной войны 1-й степени (февраль 1944 года).
В боях же за освобождение Беларуси Федор Петрович был удостоен первым орденом Славы 3-й степени: 4 августа 1944 года штурмовик, на котором вылетел наш земляк, был сильно поврежден зенитной артиллерией врага, к тому же его атаковали сразу 3 истребителя.
В представлении к награждению указано:
«т. Занько умело отражал их атаки, а когда отказал пулемет, то он применил ракетницу и попал в атакующего, чем сбил того с боевого курса».
Орденом Славы 2-й степени Федора Петровича наградили в октябре 1944 года за бои по освобождению Европы. На завершающем этапе войны в апреле 1945 года, когда его 75-й гвардейский штурмовой авиаполк громил врага на его же территории, Занько был удостоен и ордена Славы 1-й степени и еще одного ордена Красного Знамени!
Имя нашего славного земляка, кавалера 8 орденов Занько Федора Петровича по праву вписано в числе лучших летчиков, штурманов и воздушных стрелков штурмовой авиации Военно-Воздушных Сил Красной Армии, опубликованного на сайте «Красные соколы нашей Родины», а в негласной иерархии воздушных стрелков Федор Занько вошел в список первых тридцати!
После демобилизации в 1946 году Федор Петрович вернулся к мирному труду в родных местах, работал в колхозной кузнице, располагавшейся в деревне Воронь. Создал семью с местной медсестрой Евдокией Ивановной.
Там же ныне проживает их дочь Галина Федоровна. Она и поведала, что отца в деревне звали уважительно «Занько–орденоносец», по значимым праздникам приглашали в сельсовет, где собирались ветераны войны и труда, частым гостем он был и в Заозерской школе.
А вообще-то, будучи, как и большинство фронтовиков, человеком скромным, Федор Петрович никогда не превозносил свои боевые заслуги, больше рассказывал об однополчанах–гвардейцам. Пока было здоровье, он ездил на встречи однополчан в город Лиду Гродненской области.
Умер Федор Петрович Занько в 1979 году, 9 мая, в День Победы.
В Лепельском музее хранится одна-единственная его фронтовая фотография, датированная 1945 годом. Там же находится рассказ о нем под названием «Эпизоды боевого пути доблестного экипажа Тараканова Н.Н. и Занько Ф.П.».
В районном Доме культуры бережно хранят портрет героя-земляка, написанный местным молодым художником Алексеем Лещевым, автором проекта «Жить, чтобы помнить!»
Но не слишком ли это мало, чтобы, сохраняя память о доблестном воине–герое, воспитывать на его примере у нынешних поколений любовь к Родине и готовность ее защищать?
автор текста: Владимир Касьянов
Минская правда. 05.06.2021
А еще о Федоре Петровиче очень уважительно отозвался один из немногих живых однополчан Герой Советского Союза генерал-майор в отставке Михаил Карпеев.
Узнав, что я готовлю публикацию о Занько, Михаил Поликарпович попросил сказать от его имени следующее:
— Это был один из самых опытных воздушных стрелков не только в полку, но и в дивизии. Занько при выполнении боевых заданий всегда был предельно собран, его отличала мгновенная реакция, смекалка и отличный глазомер. Летавшие с ним пилоты всегда были уверены, что он сумеет защитить самолет, к тому же Федор умело работал и по наземным целям.
К тому времени на гимнастерке гвардии старшего сержанта Федора Занько, как одного из лучших воздушных стрелков полка, были ордена Красной Звезды (август 1943 года), Красного Знамени (октябрь 1943 года) и Отечественной войны 1-й степени (февраль 1944 года).
В боях же за освобождение Беларуси Федор Петрович был удостоен первым орденом Славы 3-й степени: 4 августа 1944 года штурмовик, на котором вылетел наш земляк, был сильно поврежден зенитной артиллерией врага, к тому же его атаковали сразу 3 истребителя.
В представлении к награждению указано:
«т. Занько умело отражал их атаки, а когда отказал пулемет, то он применил ракетницу и попал в атакующего, чем сбил того с боевого курса».
Орденом Славы 2-й степени Федора Петровича наградили в октябре 1944 года за бои по освобождению Европы. На завершающем этапе войны в апреле 1945 года, когда его 75-й гвардейский штурмовой авиаполк громил врага на его же территории, Занько был удостоен и ордена Славы 1-й степени и еще одного ордена Красного Знамени!
Имя нашего славного земляка, кавалера 8 орденов Занько Федора Петровича по праву вписано в числе лучших летчиков, штурманов и воздушных стрелков штурмовой авиации Военно-Воздушных Сил Красной Армии, опубликованного на сайте «Красные соколы нашей Родины», а в негласной иерархии воздушных стрелков Федор Занько вошел в список первых тридцати!
После демобилизации в 1946 году Федор Петрович вернулся к мирному труду в родных местах, работал в колхозной кузнице, располагавшейся в деревне Воронь. Создал семью с местной медсестрой Евдокией Ивановной.
Там же ныне проживает их дочь Галина Федоровна. Она и поведала, что отца в деревне звали уважительно «Занько–орденоносец», по значимым праздникам приглашали в сельсовет, где собирались ветераны войны и труда, частым гостем он был и в Заозерской школе.
А вообще-то, будучи, как и большинство фронтовиков, человеком скромным, Федор Петрович никогда не превозносил свои боевые заслуги, больше рассказывал об однополчанах–гвардейцам. Пока было здоровье, он ездил на встречи однополчан в город Лиду Гродненской области.
Умер Федор Петрович Занько в 1979 году, 9 мая, в День Победы.
В Лепельском музее хранится одна-единственная его фронтовая фотография, датированная 1945 годом. Там же находится рассказ о нем под названием «Эпизоды боевого пути доблестного экипажа Тараканова Н.Н. и Занько Ф.П.».
В районном Доме культуры бережно хранят портрет героя-земляка, написанный местным молодым художником Алексеем Лещевым, автором проекта «Жить, чтобы помнить!»
Но не слишком ли это мало, чтобы, сохраняя память о доблестном воине–герое, воспитывать на его примере у нынешних поколений любовь к Родине и готовность ее защищать?
автор текста: Владимир Касьянов
Минская правда. 05.06.2021
❤154🙏43👍25
Два понедельника бабы Тани
Однажды от пожилого человека я услышала выражение: нам осталось два понедельника. Удивилась: что за рубеж такой? Поломала голову да и забыла. Не мною сказано, мною не понято. Видимо, каждая мудрость должна дождаться своего часа.
А баба Таня из Ивлевки хорошо понимала, что значат эти два понедельника. Ей было всего-то тридцать с небольшим, а в селе все звали её «бабушкой». Маленькая ростом, сухонькая, как созревший стебелёк пшеницы. Немного прихрамывала. Всех ребятишек звала на украинский лад – «сыно» и «доче».
Ей бы судьбу поласковей – глядишь, вернулся бы с войны муж, родились у них дети. Но Иван Афанасьевич погиб под Сталинградом. Похоронку на него и личную благодарность Сталина за храбрость почтальон принёс Татьяне Ивановне вместе.
Она положила их на стол, повязалась тёмным платком и с тех пор его почти не снимала. По этому платку да ещё по походке узнавали её селяне издалека.
Здесь отмечу удивительное: почти вся Ивлевка ходила к бабе Тане за советом. Даже старожилы, будучи вдвое старше её, обращались за помощью. Видимо, была в Татьяне Ивановне сила, не видная глазом. И, поступая так или этак, люди чувствовали себя увереннее, если за их спиной стояла неприметная баба Таня.
Девятого декабря 1941-го года фашистов прогнали из Ельца.
После урагана на земле остаются поваленные деревья. После пожара – пепелища. После зверства оккупантов в Ельце остались убитые и раненные горожане, осиротевшие дети, разрушенные здания.
Нужда и голод, и раньше стучавшиеся в каждую семью, теперь стали хозяевами. Было практически нечего есть, впереди – почти три месяца зимы. Как-нибудь прокормить детей, выжить, протянуть «два понедельника»…
В это время на окраину Ельца, к своей сестре Варваре приехала баба Таня. А может быть, и не приехала, а пришла пешком – теперь точно не известно.
– Собери детей по окрестным домам, – сказала она, – и отдай их мне. У меня есть картошка, до весны протянем. А у вас они с голоду помрут послезавтра.
Так и сказала: «послезавтра». Как масло ножом отрезала.
Сейчас трудно представить такую ситуацию: отдать детей незнакомой женщине, чтобы они жили за несколько десятков километров от дома. Но тогда, в годы войны, людей сплотила беда и борьба с этой бедой. Конечно, подлецы встречаются в любое время.
Но незнакомой, неприметной, хромой бабе Тане матери поверили сразу. Почувствовали ту самую силу, которая вела односельчанок к ней за советом. Поняли, что женщина, похожая на стебелёк пшеницы, спасёт их детей.
Через несколько дней в Ивлевке поселились новые жильцы – около двадцати человек. Как разместились они в маленьком домике бабы Тани, осталось загадкой. Но жили мирно, не ссорились за лежанку потеплей.
Каждому хозяйка нашла занятие. Мальчишки, как умели, чинили мебель: сначала в доме бабы Тани, а потом её соседей. Девчонки ухаживали за единственной коровой и учились шить. Ели картошку и «оладьи» из кожуры. Пили молоко, разбавляя его водой, чтобы хватило на всех.
Печалило бабу Таню, что не все ребятишки умели читать. А книг в доме не было. Тогда она достала письма своего мужа, Ивана Афанасьевича, – они стали для ребят азбукой. Обошла соседей: каждый дал, что мог.
Правда, среди собранных «букварей» было много извещений о пропавших без вести и похоронках. Учились и по ним тоже.
Иногда к своим сыновьям и дочкам приезжали мамы. Привозили, кто что мог. Гостинцы делили на всех.
Многие хотели забрать детей обратно, чувствуя, что бабе Тане очень тяжело. Да и стосковались, конечно, по ребятам, переживали за них. Но баба Таня не отдавала «доче» и «сыно».
«Как зелень пойдёт, верну. У меня картошки до апреля. А пока терпите!»
И все терпели. Они понимали, что там, в разрушенном, разграбленном Ельце, их детей ждут «два понедельника», которые надо пережить. А здесь, под крылом хромающей бабы Тани, делая табуретки, ухаживая за коровой и учась читать по похоронкам и солдатским письмам, ребята останутся живы. Если, конечно, немцы не вернутся.
продолжение дальше ⬇️
Однажды от пожилого человека я услышала выражение: нам осталось два понедельника. Удивилась: что за рубеж такой? Поломала голову да и забыла. Не мною сказано, мною не понято. Видимо, каждая мудрость должна дождаться своего часа.
А баба Таня из Ивлевки хорошо понимала, что значат эти два понедельника. Ей было всего-то тридцать с небольшим, а в селе все звали её «бабушкой». Маленькая ростом, сухонькая, как созревший стебелёк пшеницы. Немного прихрамывала. Всех ребятишек звала на украинский лад – «сыно» и «доче».
Ей бы судьбу поласковей – глядишь, вернулся бы с войны муж, родились у них дети. Но Иван Афанасьевич погиб под Сталинградом. Похоронку на него и личную благодарность Сталина за храбрость почтальон принёс Татьяне Ивановне вместе.
Она положила их на стол, повязалась тёмным платком и с тех пор его почти не снимала. По этому платку да ещё по походке узнавали её селяне издалека.
Здесь отмечу удивительное: почти вся Ивлевка ходила к бабе Тане за советом. Даже старожилы, будучи вдвое старше её, обращались за помощью. Видимо, была в Татьяне Ивановне сила, не видная глазом. И, поступая так или этак, люди чувствовали себя увереннее, если за их спиной стояла неприметная баба Таня.
Девятого декабря 1941-го года фашистов прогнали из Ельца.
После урагана на земле остаются поваленные деревья. После пожара – пепелища. После зверства оккупантов в Ельце остались убитые и раненные горожане, осиротевшие дети, разрушенные здания.
Нужда и голод, и раньше стучавшиеся в каждую семью, теперь стали хозяевами. Было практически нечего есть, впереди – почти три месяца зимы. Как-нибудь прокормить детей, выжить, протянуть «два понедельника»…
В это время на окраину Ельца, к своей сестре Варваре приехала баба Таня. А может быть, и не приехала, а пришла пешком – теперь точно не известно.
– Собери детей по окрестным домам, – сказала она, – и отдай их мне. У меня есть картошка, до весны протянем. А у вас они с голоду помрут послезавтра.
Так и сказала: «послезавтра». Как масло ножом отрезала.
Сейчас трудно представить такую ситуацию: отдать детей незнакомой женщине, чтобы они жили за несколько десятков километров от дома. Но тогда, в годы войны, людей сплотила беда и борьба с этой бедой. Конечно, подлецы встречаются в любое время.
Но незнакомой, неприметной, хромой бабе Тане матери поверили сразу. Почувствовали ту самую силу, которая вела односельчанок к ней за советом. Поняли, что женщина, похожая на стебелёк пшеницы, спасёт их детей.
Через несколько дней в Ивлевке поселились новые жильцы – около двадцати человек. Как разместились они в маленьком домике бабы Тани, осталось загадкой. Но жили мирно, не ссорились за лежанку потеплей.
Каждому хозяйка нашла занятие. Мальчишки, как умели, чинили мебель: сначала в доме бабы Тани, а потом её соседей. Девчонки ухаживали за единственной коровой и учились шить. Ели картошку и «оладьи» из кожуры. Пили молоко, разбавляя его водой, чтобы хватило на всех.
Печалило бабу Таню, что не все ребятишки умели читать. А книг в доме не было. Тогда она достала письма своего мужа, Ивана Афанасьевича, – они стали для ребят азбукой. Обошла соседей: каждый дал, что мог.
Правда, среди собранных «букварей» было много извещений о пропавших без вести и похоронках. Учились и по ним тоже.
Иногда к своим сыновьям и дочкам приезжали мамы. Привозили, кто что мог. Гостинцы делили на всех.
Многие хотели забрать детей обратно, чувствуя, что бабе Тане очень тяжело. Да и стосковались, конечно, по ребятам, переживали за них. Но баба Таня не отдавала «доче» и «сыно».
«Как зелень пойдёт, верну. У меня картошки до апреля. А пока терпите!»
И все терпели. Они понимали, что там, в разрушенном, разграбленном Ельце, их детей ждут «два понедельника», которые надо пережить. А здесь, под крылом хромающей бабы Тани, делая табуретки, ухаживая за коровой и учась читать по похоронкам и солдатским письмам, ребята останутся живы. Если, конечно, немцы не вернутся.
продолжение дальше ⬇️
👍66❤57🙏23
Но баба Таня говорила, что так и будет. Фашистов прогонят с русской земли и наши непременно победят, нужно только время. Ей верили.
Баба Таня считала, что мальчишки непременно должны стать лётчиками. Все, без исключения. Если война к тому времени кончится, будут летать на мирных самолётах. А если нет – станут громить фашистов.
«Сверху их бить надо, сыно! – говорила она. – Что землю корёжить? Чем звери виноваты, деревья, трава? Учитесь, взлетайте, мчитесь прямо на Берлин и в Гитлера все патроны выстреливайте. Да кушайте, кушайте».
И столь велика была сила слова бабы Тани, что, представьте себе, став взрослыми, практически все мальчишки (а их было больше десяти), действительно отправились поступать в лётные училища!
Конечно, поступили не все. Но те, кто стали лётчиками, никогда не забывали о той, благодаря кому они теперь покоряли небо…
Один случай – уже послевоенной поры – бережно хранила в своей памяти баба Таня и рассказывала односельчанам.
К тому времени она уже переехала в Елец. Жила где-то на окраине, рядом с отделением телефонной связи. И вдруг ночью стучат в дверь. Открывает – перед ней незнакомая женщина.
– Пойдёмте в отделение! Сейчас вам звонить из Берлина будут.
Сразу, конечно, не поняла, в какое отделение и что за срочный звонок. Женщина объяснила, что какой-то лётчик разыскивал бабу Таню. Через пятые руки нашли коммутатора, и вот сейчас она сможет поговорить с этим лётчиком.
Пришли «к телефонам». Ждали. Нервничали. Вдруг – звонок!
Это звонил «сыно», Лёня Комаричев. Из Берлина звонил, куда был направлен по заданию своего руководства и давным-давно – бабы Тани.
Она умерла в конце девяностых. Жила одна – там же, на окраине Ельца. В последние годы к бабе Тане приходили работники социальной службы. Убирали квартиру, ходили в магазин за продуктами. И почти все советовались о том, что их беспокоило.
Жаль, у меня нет её фотографии, поскольку сама я с ней знакома не была. Но, думаю, баба Таня была очень красивой.
Удивлялись тому, что на её столе лежала благодарность товарища Сталина её мужу, Ивану Афанасьевичу Рогову.
И ещё письма из других городов, написанные разными почерками. Детей, по-видимому, у бабы Тани было много. Но они жили в разных городах и приехать к ней не могли. А сыновья, к тому же, были лётчиками. Они летали на мирных самолётах и, наверное, очень любили картошку.
автор: Софья Милютинская
фото: иллюстрация
Баба Таня считала, что мальчишки непременно должны стать лётчиками. Все, без исключения. Если война к тому времени кончится, будут летать на мирных самолётах. А если нет – станут громить фашистов.
«Сверху их бить надо, сыно! – говорила она. – Что землю корёжить? Чем звери виноваты, деревья, трава? Учитесь, взлетайте, мчитесь прямо на Берлин и в Гитлера все патроны выстреливайте. Да кушайте, кушайте».
И столь велика была сила слова бабы Тани, что, представьте себе, став взрослыми, практически все мальчишки (а их было больше десяти), действительно отправились поступать в лётные училища!
Конечно, поступили не все. Но те, кто стали лётчиками, никогда не забывали о той, благодаря кому они теперь покоряли небо…
Один случай – уже послевоенной поры – бережно хранила в своей памяти баба Таня и рассказывала односельчанам.
К тому времени она уже переехала в Елец. Жила где-то на окраине, рядом с отделением телефонной связи. И вдруг ночью стучат в дверь. Открывает – перед ней незнакомая женщина.
– Пойдёмте в отделение! Сейчас вам звонить из Берлина будут.
Сразу, конечно, не поняла, в какое отделение и что за срочный звонок. Женщина объяснила, что какой-то лётчик разыскивал бабу Таню. Через пятые руки нашли коммутатора, и вот сейчас она сможет поговорить с этим лётчиком.
Пришли «к телефонам». Ждали. Нервничали. Вдруг – звонок!
Это звонил «сыно», Лёня Комаричев. Из Берлина звонил, куда был направлен по заданию своего руководства и давным-давно – бабы Тани.
Она умерла в конце девяностых. Жила одна – там же, на окраине Ельца. В последние годы к бабе Тане приходили работники социальной службы. Убирали квартиру, ходили в магазин за продуктами. И почти все советовались о том, что их беспокоило.
Жаль, у меня нет её фотографии, поскольку сама я с ней знакома не была. Но, думаю, баба Таня была очень красивой.
Удивлялись тому, что на её столе лежала благодарность товарища Сталина её мужу, Ивану Афанасьевичу Рогову.
И ещё письма из других городов, написанные разными почерками. Детей, по-видимому, у бабы Тани было много. Но они жили в разных городах и приехать к ней не могли. А сыновья, к тому же, были лётчиками. Они летали на мирных самолётах и, наверное, очень любили картошку.
автор: Софья Милютинская
фото: иллюстрация
🙏183❤64👍27😢4
Партизанский обоз с продуктами для блокадного Ленинграда. Чем закончился этот поход.
В марте 1942 года в глухих Рдейских болотах на границе Псковской и Новгородской областей в вечерних сумерках пробирался длинный обоз. Одни за другими тянутся сани. Возницы стараются направлять лошадей след в след. Рдейские болота не промерзают даже зимой. Провалился под наст, пропал.
Лошадьми правят женщины и мальчишки лет по 13-15. Они в стареньких тулупчиках, дрожат от холода и от постоянного желания есть. У каждого в санях по 300 килограммов продуктов. Но трогать нельзя. Это все нужно доставить умирающим от голода жителям блокадного Ленинграда. Везли рожь, пшеницу, горох, овес, муку, мед, мясо, даже грибы сушеные.
Этот дар Ленинграду собрали крестьяне и партизаны оккупированной Псковщины и Новгородчины. Они совершили настоящее чудо, умудрившись собрать под носом у немцев такое количество провизии. Нужно было совершить еще одно: доставить драгоценный груз в Ленинград.
А в холодном, неотапливаемом Смольном решали нерешаемую задачу. Как обеспечить Ленинград продуктами. Неожиданно секретаря Ленинградского обкома оторвали от заседания: надо принять срочную радиограмму. Читая расшифровку, Жданов не смог скрыть изумления. Говорилось, что из Дедовичского района Псковской области в блокадный город отправлен конный обоз с продуктами для ленинградцев.
Это было похоже на шутку. Если взглянуть на карту боевых действий марта 42-года, понять замешательство Жданова не трудно. Тут главным было даже не расстояние более сотни километров, а другое. Вся территория - это глубокий немецкий тыл. Как это? Собрать и провезти под носом у фашистов целый обоз.
Только за январь и февраль 1942 года в Ленинграде от голода умерло 200 тысяч людей. Собственные запасы город доел еще до Нового года. Все силы уходили на то, чтобы добыть пропитание и протянуть хотя бы еще один день.
5 марта 1942 года. Деревня Нивки, Псковская область. День первый. Когда многим ленинградцам казалось, что надежды уже нет, из Псковской деревни Нивки в сторону Ленинграда двинулся партизанский обоз с продуктами. Во главе колонны шел отряд разведчиков во главе с командиром Михаилом Харченко. Хороший пулеметчик, он со своими товарищами вызвался охранять обоз в пути.
Замыкал колонну отряд прикрытия. В общей сложности 150 бойцов и 250 крестьян-возниц. В этот день разразилась снежная метель. Снега намело столько, что копыта лошадей не доставали до грунта. Кони хрипели, отказываясь идти. Зато вражеская авиация в таких условиях не летала, а значит, с воздуха обоз засечь не могли.
Путь приходилось протаптывать. Группа партизан уходила вперед, по пояс в снегу, прокладывая путь. Движение замедлялось, но не останавливалось. Двигались только по ночам, преодолевая по 20-30 километров в глубокой темноте. Меж собой общались только жестами. Говорить нельзя, костры разводить нельзя, даже закурить нельзя.
Обоз вытянулся длиной около двух километров. Поэтому решено было его разбить на несколько частей по 30-40 подвод. Они шли друг за другом, но с некоторым перерывом. Одна часть проскочет лесок, идет другая. Каждый преодоленный километр как маленькая победа. Но впереди было 100 километров пути. С такими мыслями партизаны продолжали путь.
Псков немцы заняли в июле 41-го, за месяц до того, как началась блокада Ленинграда. На площади появилась огромная свастика, на торговой площади - редко пустующая виселица. Городская тюрьма заполнена так, что узники могут только стоять. В городе разместилось командование всей северной группировки немецких войск и штаб 18-й армии.
Фашисты ввели в городе свои порядки. За время оккупации в Псковской области были расстреляны почти 18 тысяч жителей, 132 человека повешены, после истязаний скончались более 1800. И в таких условиях постоянного террора фашистской машине уничтожения осмелились бросить вызов!
Петр Тимофеевич Рыжов - один из последних свидетелей того, как жители оккупированной Псковщины решились собрать продукты для умирающих от голода Ленинградцев и доставить через линию фронта в заблокированный фашистами город.
продолжение дальше ⬇️
В марте 1942 года в глухих Рдейских болотах на границе Псковской и Новгородской областей в вечерних сумерках пробирался длинный обоз. Одни за другими тянутся сани. Возницы стараются направлять лошадей след в след. Рдейские болота не промерзают даже зимой. Провалился под наст, пропал.
Лошадьми правят женщины и мальчишки лет по 13-15. Они в стареньких тулупчиках, дрожат от холода и от постоянного желания есть. У каждого в санях по 300 килограммов продуктов. Но трогать нельзя. Это все нужно доставить умирающим от голода жителям блокадного Ленинграда. Везли рожь, пшеницу, горох, овес, муку, мед, мясо, даже грибы сушеные.
Этот дар Ленинграду собрали крестьяне и партизаны оккупированной Псковщины и Новгородчины. Они совершили настоящее чудо, умудрившись собрать под носом у немцев такое количество провизии. Нужно было совершить еще одно: доставить драгоценный груз в Ленинград.
А в холодном, неотапливаемом Смольном решали нерешаемую задачу. Как обеспечить Ленинград продуктами. Неожиданно секретаря Ленинградского обкома оторвали от заседания: надо принять срочную радиограмму. Читая расшифровку, Жданов не смог скрыть изумления. Говорилось, что из Дедовичского района Псковской области в блокадный город отправлен конный обоз с продуктами для ленинградцев.
Это было похоже на шутку. Если взглянуть на карту боевых действий марта 42-года, понять замешательство Жданова не трудно. Тут главным было даже не расстояние более сотни километров, а другое. Вся территория - это глубокий немецкий тыл. Как это? Собрать и провезти под носом у фашистов целый обоз.
Только за январь и февраль 1942 года в Ленинграде от голода умерло 200 тысяч людей. Собственные запасы город доел еще до Нового года. Все силы уходили на то, чтобы добыть пропитание и протянуть хотя бы еще один день.
5 марта 1942 года. Деревня Нивки, Псковская область. День первый. Когда многим ленинградцам казалось, что надежды уже нет, из Псковской деревни Нивки в сторону Ленинграда двинулся партизанский обоз с продуктами. Во главе колонны шел отряд разведчиков во главе с командиром Михаилом Харченко. Хороший пулеметчик, он со своими товарищами вызвался охранять обоз в пути.
Замыкал колонну отряд прикрытия. В общей сложности 150 бойцов и 250 крестьян-возниц. В этот день разразилась снежная метель. Снега намело столько, что копыта лошадей не доставали до грунта. Кони хрипели, отказываясь идти. Зато вражеская авиация в таких условиях не летала, а значит, с воздуха обоз засечь не могли.
Путь приходилось протаптывать. Группа партизан уходила вперед, по пояс в снегу, прокладывая путь. Движение замедлялось, но не останавливалось. Двигались только по ночам, преодолевая по 20-30 километров в глубокой темноте. Меж собой общались только жестами. Говорить нельзя, костры разводить нельзя, даже закурить нельзя.
Обоз вытянулся длиной около двух километров. Поэтому решено было его разбить на несколько частей по 30-40 подвод. Они шли друг за другом, но с некоторым перерывом. Одна часть проскочет лесок, идет другая. Каждый преодоленный километр как маленькая победа. Но впереди было 100 километров пути. С такими мыслями партизаны продолжали путь.
Псков немцы заняли в июле 41-го, за месяц до того, как началась блокада Ленинграда. На площади появилась огромная свастика, на торговой площади - редко пустующая виселица. Городская тюрьма заполнена так, что узники могут только стоять. В городе разместилось командование всей северной группировки немецких войск и штаб 18-й армии.
Фашисты ввели в городе свои порядки. За время оккупации в Псковской области были расстреляны почти 18 тысяч жителей, 132 человека повешены, после истязаний скончались более 1800. И в таких условиях постоянного террора фашистской машине уничтожения осмелились бросить вызов!
Петр Тимофеевич Рыжов - один из последних свидетелей того, как жители оккупированной Псковщины решились собрать продукты для умирающих от голода Ленинградцев и доставить через линию фронта в заблокированный фашистами город.
продолжение дальше ⬇️
👍73❤46🙏31😢1
Ему было всего 9, когда в декабре 41-го вместе с матерью, скрываясь от немцев, он пришел в деревню Железницы, контролируемую партизанами. Их поселили в пустующий дом на окраине. Дом был чем-то вроде штаба. Партизаны приходили сюда по ночам.
В феврале 42-го в Железницах собрались командиры партизанских отрядов. Планировали крупную акцию, которую приурочили ко Дню Красной Армии. Для обсуждения операции в Железницы тайно прибыли и представители Северо-Западного фронта, отвечающие за связь с партизанами.
Привезли подарки: патроны, лекарства и новости о блокадном Ленинграде в газетных вырезках и фотографиях.
-Когда они это увидели, они очумели. Говорят: Слышать-то мы слышали, но не видели.
Собрание притихло. Все сникли. Неожиданно кто-то сказал: "Нужно обо всем рассказать людям. Они поймут и помогут". Так у партизан зародилась невероятная идея, что надо поддержать ленинградцев. По деревням и селам оккупированной Псковщины пошли агитаторы. В избе особо надежного крестьянина собирали сход. Рассказывали, что происходит на фронте и в блокадном Ленинграде, просили помочь продуктами.
Из воспоминаний Александра Поруценко о сходе в деревне Паревичи:
“Когда колхозники узнали о том, что имеется возможность отправить обоз с продовольствием в Ленинград, они наперебой стали предлагать: -Пиши, Митрий Алексеич, с меня пять килограммов свинины.
-А с меня меда банку.
-А я гречку имею. Отдаю ее с радостью.
Посчитали, что с одного лишь колхоза “Передовик” соберем не менее 2 центнеров продуктов. Договорились, что колхозники начнут готовить свои посылки: муку в мешки, масло в банки, шпик в чистую холстину. Кто хочет записку послать, пусть вкладывает в свои посылки. Из Передовика поехали в Нивки”.
Дело шло быстро. Люди делились, кто чем мог. Координировал процесс Федор Потапов, который отвечал за снабжение партизанских отрядов, и председатель Дедовичской подпольной партийной организации Александр Поруценко.
Они разработали логистическую схему. Сначала собранные продукты прятали в доме самого надежного из числа местных. Потом под покровом ночи перевозили в одну из двух деревень: Нивки и Семеновщину. Эти деревни контролировались партизанами. Там, в неприметных сараях на окраине, в картофельных ямах, все собранное дожидалось своего часа.
Судя по тому, что крестьяне сдавали для Ленинграда, можно подумать, что сами они жили неплохо и голод им самим не грозил. Это было не так. Вот короткая заметка того года: "Трагедия в деревне Веретье. 15 семей умерли с голода после того, как немцы отобрали у них все: скот, птицу, запасы хлеба и продовольствия". Этот случай был не единичным.
В Смольном с самого начала понимали, что город сам себя не прокормит. Единственный выход: завозить продукты извне. Но все пути, включая небо, контролировал противник. Оставался единственный путь: Ладога. Ленинград с Большой Землей связала тонкая ниточка Дороги Жизни, пройти по которой удавалось не всем и не всегда.
Но партизанский обоз с продуктами шел к городу совсем другим, казалось невозможным путем. Он шел с Запада. Со стороны немецкого тыла.
8 марта 1942 года. Третий день пути обоза. Погода прояснилась, идти стало не так сложно, но гораздо опаснее. В небе появились немецкие самолеты-разведчики. Поначалу отдыхать старались вблизи деревень. Самых юных возниц отправляли поспать к проверенным крестьянам. Но вскоре от этой практики пришлось отказаться.
Отдых был возможен только в лесу или в болоте. Потому что был случай, когда партизаны остановились в деревне на дневку туда налетела немецкая авиация. Партизанам был дан приказ: не выдавать свое присутствие, из домов не выходить.
Каждый партизан знал, как можно не обморозиться в лесу. Лицо и руки натирали свиным жиром. При этом умели разводить костер так, что не было видно дыма с воздуха. В двух чурбаках выдалбливали углубление сбоку по всей длине. Потом в углубление насыпали бересту и угли от предыдущих костров. Чурбаки клали друг на друга, чтобы между ними была выдолбленная выемка. Воздуха в такой костер поступало мало. Он не горел, а тлел.
Но в тот раз и на такую уловку не решались.
Далее ⬇️
В феврале 42-го в Железницах собрались командиры партизанских отрядов. Планировали крупную акцию, которую приурочили ко Дню Красной Армии. Для обсуждения операции в Железницы тайно прибыли и представители Северо-Западного фронта, отвечающие за связь с партизанами.
Привезли подарки: патроны, лекарства и новости о блокадном Ленинграде в газетных вырезках и фотографиях.
-Когда они это увидели, они очумели. Говорят: Слышать-то мы слышали, но не видели.
Собрание притихло. Все сникли. Неожиданно кто-то сказал: "Нужно обо всем рассказать людям. Они поймут и помогут". Так у партизан зародилась невероятная идея, что надо поддержать ленинградцев. По деревням и селам оккупированной Псковщины пошли агитаторы. В избе особо надежного крестьянина собирали сход. Рассказывали, что происходит на фронте и в блокадном Ленинграде, просили помочь продуктами.
Из воспоминаний Александра Поруценко о сходе в деревне Паревичи:
“Когда колхозники узнали о том, что имеется возможность отправить обоз с продовольствием в Ленинград, они наперебой стали предлагать: -Пиши, Митрий Алексеич, с меня пять килограммов свинины.
-А с меня меда банку.
-А я гречку имею. Отдаю ее с радостью.
Посчитали, что с одного лишь колхоза “Передовик” соберем не менее 2 центнеров продуктов. Договорились, что колхозники начнут готовить свои посылки: муку в мешки, масло в банки, шпик в чистую холстину. Кто хочет записку послать, пусть вкладывает в свои посылки. Из Передовика поехали в Нивки”.
Дело шло быстро. Люди делились, кто чем мог. Координировал процесс Федор Потапов, который отвечал за снабжение партизанских отрядов, и председатель Дедовичской подпольной партийной организации Александр Поруценко.
Они разработали логистическую схему. Сначала собранные продукты прятали в доме самого надежного из числа местных. Потом под покровом ночи перевозили в одну из двух деревень: Нивки и Семеновщину. Эти деревни контролировались партизанами. Там, в неприметных сараях на окраине, в картофельных ямах, все собранное дожидалось своего часа.
Судя по тому, что крестьяне сдавали для Ленинграда, можно подумать, что сами они жили неплохо и голод им самим не грозил. Это было не так. Вот короткая заметка того года: "Трагедия в деревне Веретье. 15 семей умерли с голода после того, как немцы отобрали у них все: скот, птицу, запасы хлеба и продовольствия". Этот случай был не единичным.
В Смольном с самого начала понимали, что город сам себя не прокормит. Единственный выход: завозить продукты извне. Но все пути, включая небо, контролировал противник. Оставался единственный путь: Ладога. Ленинград с Большой Землей связала тонкая ниточка Дороги Жизни, пройти по которой удавалось не всем и не всегда.
Но партизанский обоз с продуктами шел к городу совсем другим, казалось невозможным путем. Он шел с Запада. Со стороны немецкого тыла.
8 марта 1942 года. Третий день пути обоза. Погода прояснилась, идти стало не так сложно, но гораздо опаснее. В небе появились немецкие самолеты-разведчики. Поначалу отдыхать старались вблизи деревень. Самых юных возниц отправляли поспать к проверенным крестьянам. Но вскоре от этой практики пришлось отказаться.
Отдых был возможен только в лесу или в болоте. Потому что был случай, когда партизаны остановились в деревне на дневку туда налетела немецкая авиация. Партизанам был дан приказ: не выдавать свое присутствие, из домов не выходить.
Каждый партизан знал, как можно не обморозиться в лесу. Лицо и руки натирали свиным жиром. При этом умели разводить костер так, что не было видно дыма с воздуха. В двух чурбаках выдалбливали углубление сбоку по всей длине. Потом в углубление насыпали бересту и угли от предыдущих костров. Чурбаки клали друг на друга, чтобы между ними была выдолбленная выемка. Воздуха в такой костер поступало мало. Он не горел, а тлел.
Но в тот раз и на такую уловку не решались.
Далее ⬇️
👍64🙏40❤34
Слишком велика опасность и слишком драгоценен груз. Цена провала: тысяча голодных смертей. Да и на Псковщине за этот обоз уже заплачено многими жизнями. Их деятельность не смогла остаться незамеченной.
На оккупированной фашистами территории сбор тоже шел. И именно там оккупанты регулярно устраивали облавы. В Пскове оккупанты уже знали о подготовке партизанского обоза. В деревне Яски молодые парни собирали продукты.
К несчастью, одного из парней взяли. И он под пытками выдал остальных своих товарищей. Над ними очень сильно издевались и пытали. Вывели на деревенское кладбище и расстреляли. Такова была цена за партизанский обоз. Стало ясно, что на всех, кто причастен к обозу, вот-вот начнется охота. Людей убьют, провизию конфискуют.
Партизаны понимают, что нужно торопиться и быстрее довезти обоз до линии фронта. Но возницами назначены женщины и дети.
Справятся ли они? Петр Рыжов, тот самый мальчишка, который жил в штабной избе, после войны восстановил имена безвестных героев, которые помогли провести обоз в Ленинград. С его помощью установили личности 21 человека. В списке только мальчишки. Всего их было около сорока человек. Были и женщины, и много стариков.
-А потому что тяжело лошадке. Отбирались самые щупленькие, но умеющие владеть лошадью ребята.
Несмотря на то, что сбор продукции был связан с риском для жизни, партизаны и колхозники меньше чем за 2 недели собрали 65 тонн разных продуктов. Для сравнения: За всю осеннюю навигацию 41-го года с Большой Земли на баржах в Ленинград переправили 45 тонн.
В Ленинград отправилось 223 подводы. 30 подвод с фуражом для лошадей.
Март 1942 года. Абверкоманды, устроившие засады на дорогах Дедовичского района, ждали, когда появится партизанский обоз. Караулили даже ночами, зная, что партизаны обычно перемещаются ночью. Но фашисты и не предполагали, что партизаны пойдут по Рдейским болотам. Ведь это были непроходимые места, и эти болота не замерзают даже зимой.
Этот маршрут разработал командир отряда разведчиков 2-й Ленинградской бригады Михаил Харченко, который со своими товарищами охранял обоз в пути. Его план поначалу казался безумием: пройти топями почти 100 километров до деревни Янино, которая находилась почти на линии соприкосновения советских и немецких войск.
Поразмыслив, партизаны пришли к выводу, что другие варианты пути по наезженным дорогам через деревни гарантированно приведут их в руки карательных отрядов.
-Рдейские болота. Они до сих пор непроходимые. Тогда морозы очень сильные стояли: 30-35 градусов. Сверху был наст такой. Не лед. Болота ведь дышат. Пузыри старались обходить. Кое-где не получалось. Проваливались лошади.
Через неделю обоз добрался до линии фронта. Казалось, самое страшное позади. Но впереди были немецкие войска.
В один из дней марта в кабинете Главы отдела 1-С полковника Киппа зазвенел телефон. На том конце провода в самых нелестных выражениях требовали объяснить, как партизаны из Псковской области смогли провезти у Киппа под носом 223 подводы с продовольствием. Отвечать было нечего.
Пока люди Киппа мерзли в засадах, обоз прошел местами, которые раньше считались непроходимыми.
12 марта 1942 года. Укрыв обоз в лесу в паре километров от деревни Янино, партизанская группа Харченко отправилась на разведку. Перейти фронт напротив Янино, как планировали изначально, не получалось. Немцы серьезно укрепили этот район. Обоз повернул на юг вдоль линии фронта. Двигались еще одну ночь.
Между деревнями Жемчугово и Каменка отряд нашел подходящий участок. В полной тишине, обмотав морды лошадей мешковиной, подводы подогнали к месту перехода. Примерно в полутора километрах по флангам обоза разведчики завязали бой с фашистами, чтобы отвлечь их внимание и создать безопасный проход. И вот в воздух взмыла ракета. Пошли!
Две с половиной сотни саней устремились в образовавшийся коридор, по краям которого разразилось такое сражение, что некоторые снаряды долетали до обоза.
О самом драматичном моменте операции сохранились воспоминания Поруценко, одного из руководителей операции.
“Немцы из деревни Каменка производили минометный обстрел.
⬇️
На оккупированной фашистами территории сбор тоже шел. И именно там оккупанты регулярно устраивали облавы. В Пскове оккупанты уже знали о подготовке партизанского обоза. В деревне Яски молодые парни собирали продукты.
К несчастью, одного из парней взяли. И он под пытками выдал остальных своих товарищей. Над ними очень сильно издевались и пытали. Вывели на деревенское кладбище и расстреляли. Такова была цена за партизанский обоз. Стало ясно, что на всех, кто причастен к обозу, вот-вот начнется охота. Людей убьют, провизию конфискуют.
Партизаны понимают, что нужно торопиться и быстрее довезти обоз до линии фронта. Но возницами назначены женщины и дети.
Справятся ли они? Петр Рыжов, тот самый мальчишка, который жил в штабной избе, после войны восстановил имена безвестных героев, которые помогли провести обоз в Ленинград. С его помощью установили личности 21 человека. В списке только мальчишки. Всего их было около сорока человек. Были и женщины, и много стариков.
-А потому что тяжело лошадке. Отбирались самые щупленькие, но умеющие владеть лошадью ребята.
Несмотря на то, что сбор продукции был связан с риском для жизни, партизаны и колхозники меньше чем за 2 недели собрали 65 тонн разных продуктов. Для сравнения: За всю осеннюю навигацию 41-го года с Большой Земли на баржах в Ленинград переправили 45 тонн.
В Ленинград отправилось 223 подводы. 30 подвод с фуражом для лошадей.
Март 1942 года. Абверкоманды, устроившие засады на дорогах Дедовичского района, ждали, когда появится партизанский обоз. Караулили даже ночами, зная, что партизаны обычно перемещаются ночью. Но фашисты и не предполагали, что партизаны пойдут по Рдейским болотам. Ведь это были непроходимые места, и эти болота не замерзают даже зимой.
Этот маршрут разработал командир отряда разведчиков 2-й Ленинградской бригады Михаил Харченко, который со своими товарищами охранял обоз в пути. Его план поначалу казался безумием: пройти топями почти 100 километров до деревни Янино, которая находилась почти на линии соприкосновения советских и немецких войск.
Поразмыслив, партизаны пришли к выводу, что другие варианты пути по наезженным дорогам через деревни гарантированно приведут их в руки карательных отрядов.
-Рдейские болота. Они до сих пор непроходимые. Тогда морозы очень сильные стояли: 30-35 градусов. Сверху был наст такой. Не лед. Болота ведь дышат. Пузыри старались обходить. Кое-где не получалось. Проваливались лошади.
Через неделю обоз добрался до линии фронта. Казалось, самое страшное позади. Но впереди были немецкие войска.
В один из дней марта в кабинете Главы отдела 1-С полковника Киппа зазвенел телефон. На том конце провода в самых нелестных выражениях требовали объяснить, как партизаны из Псковской области смогли провезти у Киппа под носом 223 подводы с продовольствием. Отвечать было нечего.
Пока люди Киппа мерзли в засадах, обоз прошел местами, которые раньше считались непроходимыми.
12 марта 1942 года. Укрыв обоз в лесу в паре километров от деревни Янино, партизанская группа Харченко отправилась на разведку. Перейти фронт напротив Янино, как планировали изначально, не получалось. Немцы серьезно укрепили этот район. Обоз повернул на юг вдоль линии фронта. Двигались еще одну ночь.
Между деревнями Жемчугово и Каменка отряд нашел подходящий участок. В полной тишине, обмотав морды лошадей мешковиной, подводы подогнали к месту перехода. Примерно в полутора километрах по флангам обоза разведчики завязали бой с фашистами, чтобы отвлечь их внимание и создать безопасный проход. И вот в воздух взмыла ракета. Пошли!
Две с половиной сотни саней устремились в образовавшийся коридор, по краям которого разразилось такое сражение, что некоторые снаряды долетали до обоза.
О самом драматичном моменте операции сохранились воспоминания Поруценко, одного из руководителей операции.
“Немцы из деревни Каменка производили минометный обстрел.
⬇️
❤83🙏58👍11
Несколько лошадей было убито. Здесь же сразу разрубали топором гужи, выпрягали этих убитых лошадей и на себе вытаскивали подводы с продовольствием”.
Обоз на той максимальной скорости, которую набрал, переходя линию фронта, вылетел на позиции Красной Армии. Перегруженные сани возницы толкали, пытаясь помочь взмыленным животным.
Остановились уже на укреплениях прославленной Панфиловской дивизии.
По воспоминаниям бойцов, они не могли поверить своим глазам. С какой радостью они обнимались. Партизаны рассказали о том, как крестьяне собирали обоз в осажденный Ленинград. Боевой генерал, который прошел ужасы войны, плакал.
Обоз сопроводили до железнодорожной станции на подконтрольной Красной Армии территории, откуда грузы отправились на пристань Осиновец. И дальше в Ленинград по Ладоге на полуторках. Этот обоз дал питание на три дня. Кто-то может сказать: какие-то три дня.
А правильно будет сказать: ЦЕЛЫХ ТРИ ДНЯ. Потому что в тот момент счет шел на часы и минуты.
Секретарь Ленинградского обкома Жданов поверил, что это не розыгрыш, только когда бесценный груз оказался в городе.
В знак благодарности Ленинградский обком вручил партизанам 75 автоматов, 100 финских ножей и курительные трубки.
Из Москвы тоже пришли подарки. Многим организаторам героического обоза были присвоены награды. Разведчик Михаил Харченко был удостоен звания Героя Советского Союза. Федор Потапов - Ордена Красной Звезды. Александр Поруценко - Ордена Ленина.
Вскоре они вернулись в Псковские леса. Городу еще предстояло ждать два года до прорыва блокады. У всех героев этой истории своя драма. Некоторые возницы, возвращаясь в свои деревни, попадут в лапы фашистов. Их будут пытать и повесят.
А партизанский край, разгневанные дерзкой выходкой с обозом, фашисты буквально сотрут с лица земли. Вместе с десятками деревень и их жителями.
Но в тот момент и партизаны, и ленинградцы получили то, в чем остро нуждались. И это не еда и автоматы. Это чувство локтя, взаимовыручка, единение большой страны. Когда народу, если они вместе, все по плечу.
источник: дзен канал «Билет в СССР»
продолжение дальше ⬇️
Обоз на той максимальной скорости, которую набрал, переходя линию фронта, вылетел на позиции Красной Армии. Перегруженные сани возницы толкали, пытаясь помочь взмыленным животным.
Остановились уже на укреплениях прославленной Панфиловской дивизии.
По воспоминаниям бойцов, они не могли поверить своим глазам. С какой радостью они обнимались. Партизаны рассказали о том, как крестьяне собирали обоз в осажденный Ленинград. Боевой генерал, который прошел ужасы войны, плакал.
Обоз сопроводили до железнодорожной станции на подконтрольной Красной Армии территории, откуда грузы отправились на пристань Осиновец. И дальше в Ленинград по Ладоге на полуторках. Этот обоз дал питание на три дня. Кто-то может сказать: какие-то три дня.
А правильно будет сказать: ЦЕЛЫХ ТРИ ДНЯ. Потому что в тот момент счет шел на часы и минуты.
Секретарь Ленинградского обкома Жданов поверил, что это не розыгрыш, только когда бесценный груз оказался в городе.
В знак благодарности Ленинградский обком вручил партизанам 75 автоматов, 100 финских ножей и курительные трубки.
Из Москвы тоже пришли подарки. Многим организаторам героического обоза были присвоены награды. Разведчик Михаил Харченко был удостоен звания Героя Советского Союза. Федор Потапов - Ордена Красной Звезды. Александр Поруценко - Ордена Ленина.
Вскоре они вернулись в Псковские леса. Городу еще предстояло ждать два года до прорыва блокады. У всех героев этой истории своя драма. Некоторые возницы, возвращаясь в свои деревни, попадут в лапы фашистов. Их будут пытать и повесят.
А партизанский край, разгневанные дерзкой выходкой с обозом, фашисты буквально сотрут с лица земли. Вместе с десятками деревень и их жителями.
Но в тот момент и партизаны, и ленинградцы получили то, в чем остро нуждались. И это не еда и автоматы. Это чувство локтя, взаимовыручка, единение большой страны. Когда народу, если они вместе, все по плечу.
источник: дзен канал «Билет в СССР»
продолжение дальше ⬇️
🙏144👍47❤33😢24