«Смотрю — над кабиной снаряды трассирующие, крупнокалиберный пулемет». Удивительная судьба летчика Ил-2 Николая Оловянникова
Во время Великой Отечественной штурмовики Ил-2 несли самые высокие потери среди всей авиации. В среднем на одно сбитие они совершали 53 вылета. А примерно в каждом четвертом получали повреждения.
Объяснялось это тем, что «илы» были вынуждены атаковать наземные цели с малых высот под огнем зениток. Но советским летчикам все же удавалось наносить большой урон врагу, немцы боялись наших штурмовиков.
В сегодняшнем материале расскажем историю выдающегося советского летчика Николая Оловянникова. Он совершил 212 боевых вылетов и ни разу не был сбит! Вы узнаете, что летчик вспоминал о войне и за что он был удостоен звания Героя Советского Союза.
Николай родился 22 декабря 1922 года в селе Медвенка под Курском в крестьянской семье. Когда он учился в восьмом классе, в школу прибыл командир РККА и предложил вступить в аэроклуб по спецнабору с отрывом от учебы и работы.
Оловянников записался добровольцем, но он мог не пройти медкомиссию из-за того, что одна нога была короче другой на 16 миллиметров. Во время проверки молодой человек незаметно для врача приподнял пятку и прошел отбор.
В мае 1941 года он окончил аэроклуб, освоил самолет У-2 и стал ожидать направления в авиационное училище. В начале Великой Отечественной, 28 июня 1941 года, Оловянников получил повестку и был зачислен в школу военных пилотов.
Николай выпустился весной 1943 года и был направлен на Западный фронт под Смоленск в качестве летчика штурмовика Ил-2.
Свой первый бой он принял 12 июля 1943 года, когда его группа наносила удар по артиллерии противника в районе города Жиздры. Молодой летчик достаточно быстро освоился в боевой обстановке: он не терял своего ведущего, хорошо заходил на цель. Штурмовики наносили удары по наземным войскам противника на передовой и в прифронтовой полосе.
В 1943-1945 годах советская авиация завоевала господство в воздухе. Ил-2 практически всегда вылетали под прикрытием истребителей, поэтому главным врагом штурмовиков оставались зенитные орудия. Чтобы избежать потерь от огня ПВО, летчики атаковали противника на предельно малых высотах. Вот что вспоминал об этом ветеран:
«Я любил бреющий полет, был мастером ударов с него. Когда летишь высоко, у зенитной артиллерии есть время прицелиться и сделать выстрел, а на бреющем полете — мгновение, и складки местности помогают.
Но тут, конечно, напряжение, что можно врезаться. Бывало, что и врезались. У меня был случай такой: летел с задания, пересекал линию фронта и над ней на бреющем полете, метрах в десяти над верхушками деревьев пролетел. Смотрю — над кабиной огненные шарики, снаряды трассирующие, крупнокалиберный пулемет бьет.
Я то на эти шарики смотрю, то — на землю, то — опять на шарики и раз! Зацепился винтом за землю. Мои три самолета прошли вперед, а меня начало трясти — лопасти загнулись, тяги нет, но самолет не падает, держится в воздухе. Скорость упала, мотор греется.
Я так и долетел до своего аэродрома и сел. Инженер эскадрильи и полка пришли, посмотрели, и полковой инженер говорит: "Моли Бога, что у тебя все лопасти одинаково загнулись. Если бы одна загнулась, а другая — нет, получилась бы сильная вибрация, и ты бы не долетел"».
Николай Оловянников совершал боевые вылеты вместе со своим стрелком-радистом Александром Гапоновым, который начал воевать еще в 1941 году. В 42-м он добровольно перевелся на должность воздушного стрелка. Летчик и стрелок-радист понимали друг друга с полуслова и добивались больших результатов.
17 сентября 1943 года в составе четверки штурмовиков экипаж выполнял задание по атаке наземных целей противника под Витебском в районе Городка.
В тот день строй Ил-2 атаковали истребители противника, завязался воздушный бой. Оловянников умелым маневром дал возможность вести прицельный огонь своему воздушному стрелку, в результате чего Александр Гапонов сбил истребитель «Фокке-Вульф 190».
продолжение дальше ⬇️
Во время Великой Отечественной штурмовики Ил-2 несли самые высокие потери среди всей авиации. В среднем на одно сбитие они совершали 53 вылета. А примерно в каждом четвертом получали повреждения.
Объяснялось это тем, что «илы» были вынуждены атаковать наземные цели с малых высот под огнем зениток. Но советским летчикам все же удавалось наносить большой урон врагу, немцы боялись наших штурмовиков.
В сегодняшнем материале расскажем историю выдающегося советского летчика Николая Оловянникова. Он совершил 212 боевых вылетов и ни разу не был сбит! Вы узнаете, что летчик вспоминал о войне и за что он был удостоен звания Героя Советского Союза.
Николай родился 22 декабря 1922 года в селе Медвенка под Курском в крестьянской семье. Когда он учился в восьмом классе, в школу прибыл командир РККА и предложил вступить в аэроклуб по спецнабору с отрывом от учебы и работы.
Оловянников записался добровольцем, но он мог не пройти медкомиссию из-за того, что одна нога была короче другой на 16 миллиметров. Во время проверки молодой человек незаметно для врача приподнял пятку и прошел отбор.
В мае 1941 года он окончил аэроклуб, освоил самолет У-2 и стал ожидать направления в авиационное училище. В начале Великой Отечественной, 28 июня 1941 года, Оловянников получил повестку и был зачислен в школу военных пилотов.
Николай выпустился весной 1943 года и был направлен на Западный фронт под Смоленск в качестве летчика штурмовика Ил-2.
Свой первый бой он принял 12 июля 1943 года, когда его группа наносила удар по артиллерии противника в районе города Жиздры. Молодой летчик достаточно быстро освоился в боевой обстановке: он не терял своего ведущего, хорошо заходил на цель. Штурмовики наносили удары по наземным войскам противника на передовой и в прифронтовой полосе.
В 1943-1945 годах советская авиация завоевала господство в воздухе. Ил-2 практически всегда вылетали под прикрытием истребителей, поэтому главным врагом штурмовиков оставались зенитные орудия. Чтобы избежать потерь от огня ПВО, летчики атаковали противника на предельно малых высотах. Вот что вспоминал об этом ветеран:
«Я любил бреющий полет, был мастером ударов с него. Когда летишь высоко, у зенитной артиллерии есть время прицелиться и сделать выстрел, а на бреющем полете — мгновение, и складки местности помогают.
Но тут, конечно, напряжение, что можно врезаться. Бывало, что и врезались. У меня был случай такой: летел с задания, пересекал линию фронта и над ней на бреющем полете, метрах в десяти над верхушками деревьев пролетел. Смотрю — над кабиной огненные шарики, снаряды трассирующие, крупнокалиберный пулемет бьет.
Я то на эти шарики смотрю, то — на землю, то — опять на шарики и раз! Зацепился винтом за землю. Мои три самолета прошли вперед, а меня начало трясти — лопасти загнулись, тяги нет, но самолет не падает, держится в воздухе. Скорость упала, мотор греется.
Я так и долетел до своего аэродрома и сел. Инженер эскадрильи и полка пришли, посмотрели, и полковой инженер говорит: "Моли Бога, что у тебя все лопасти одинаково загнулись. Если бы одна загнулась, а другая — нет, получилась бы сильная вибрация, и ты бы не долетел"».
Николай Оловянников совершал боевые вылеты вместе со своим стрелком-радистом Александром Гапоновым, который начал воевать еще в 1941 году. В 42-м он добровольно перевелся на должность воздушного стрелка. Летчик и стрелок-радист понимали друг друга с полуслова и добивались больших результатов.
17 сентября 1943 года в составе четверки штурмовиков экипаж выполнял задание по атаке наземных целей противника под Витебском в районе Городка.
В тот день строй Ил-2 атаковали истребители противника, завязался воздушный бой. Оловянников умелым маневром дал возможность вести прицельный огонь своему воздушному стрелку, в результате чего Александр Гапонов сбил истребитель «Фокке-Вульф 190».
продолжение дальше ⬇️
❤95👍34🙏27
В 1944 году Николай Ефимович был уже одним из самых опытных летчиков в своем полку. Он многократно отличался при выполнении ответственных заданий.
Так, 16 февраля 44-го в составе группы 12 Ил-2 под прикрытием 6 истребителей Ла-5, ведущий майор Зырянов, принимал участие в штурмовом налете на артиллерийские и минометные батареи у деревни Старинки под Витебском. Цель хорошо прикрывалась зенитками.
Ведущий четверки Оловянников уничтожил одну артиллерийскую батарею и свыше 15 немцев. При подходе к аэродрому группа попала в сильный снегопад, но благодаря отличной технике пилотирования благополучно произвела посадку, а сам Оловянников посадил поврежденный самолет.
Николай Ефимович считался в своем полку мастером по уничтожению ПВО противника. Он точно заходил на одиночные цели и всегда выигрывал дуэль с зенитчиками противника.
Кроме того, Овсянников умело пользовался преимуществами местности и своего самолета. Ему часто удавалось застать противника врасплох и нанести ему большой урон. Вот что вспоминал летчик об одном таком бое в ходе освобождения Белорусской ССР летом 1944 года:
«На Березине была переправа, по которой отступали немцы. Получили задание: звено из четырех самолетов должно было уничтожить эту переправу.
Я говорю: "Командир, давайте я не звеном пойду, а парой — лучше маневренность. Я справлюсь". "Давай, только чтобы была уничтожена, и подтверждение было, что переправа уничтожена".
Мы пересекли линию фронта на малой высоте, незаметно для врага, и затем уже с запада, набрали горку в 3–5 километрах от переправы и атаковали ее.
Подходя уже к переправе, набрал метров 300, потому что бомбы были. Взрыватели мгновенного действия, можно попасть под эти осколки. Увидели взрывы и ушли к своим. В итоге переправа была разрушена, на восточном берегу получилась пробка.
Войска и техника противника, не зная, что переправа разбита, стали подходить все ближе и ближе. Узнали мы об этом и получили команду теперь уничтожать эту технику, которая скопилась на этой переправе. Много сожгли там техники».
Летчик-штурмовик встретил Победу в Германии. За годы Великой Отечественной он совершил 212 боевых вылетов, ни разу не был сбит и нанес большой урон наземным войскам противника, сбил два самолета.
За свои заслуги Николай Ефимович Оловянников был награжден множеством орденов и медалей, удостоен звания Героя Советского Союза.
В мирное время ветеран продолжил службу в ВВС, окончил академию. В 1962 году в звании полковника ушел в запас. Затем работал на военной кафедре Московского института нефтехимической и газовой промышленности. В 1995 году вышел на пенсию.
Ветеран скончался 15 апреля 2021 года на 99 году жизни.
источник: «Музей Победы»
* * *
Герой Советского Союза полковник в отставке Николай Ефимович Оловянников сидит напротив меня и, подперев лицо рукой, с улыбкой вспоминает (спустя 74 года!), как майор звена 312-го штурмового авиационного полка называл его «мастером ударов по точечным целям».
Всего за годы войны прославленный лётчик-ас, сегодня живущий в Гагаринском районе, совершил 212 боевых вылетов, ни разу не был сбит и виртуозно миновал вражеские пули. Сам он убеждён, что родился в рубашке.
Первые три года жизни Николай Оловянников провёл в селе Медвенка (ныне посёлок городского типа в Курской области). Когда исполнилось восемь лет, вместе с матерью переехал в посёлок Константиновка на Украину. Там окончил 8 классов украинской школы. «Местные называли меня по-украински – Мыкола Олывъянник», – смеётся ветеран.
Учился Мыкола неважно: плохо понимал украинский язык. Но после школы исполнил заветную мечту – пошёл учиться в аэроклуб на спецкурс.
«Мы тогда часами могли наблюдать, как пилотируют ребята из аэроклуба. Завидовали страшно, – вспоминает Николай Ефимович. – Потому, когда на медкомиссии меня определили на тренировочный спецкурс в авиацию, я обрадовался. Тренировки длились больше года. Жили в общежитии. Летали на учебных самолётах конструктора Поликарпова – По-2.
Войну я встретил дома – и сразу же по распределению попал в ворошиловградскую школу.
продолжение дальше ⬇️
Так, 16 февраля 44-го в составе группы 12 Ил-2 под прикрытием 6 истребителей Ла-5, ведущий майор Зырянов, принимал участие в штурмовом налете на артиллерийские и минометные батареи у деревни Старинки под Витебском. Цель хорошо прикрывалась зенитками.
Ведущий четверки Оловянников уничтожил одну артиллерийскую батарею и свыше 15 немцев. При подходе к аэродрому группа попала в сильный снегопад, но благодаря отличной технике пилотирования благополучно произвела посадку, а сам Оловянников посадил поврежденный самолет.
Николай Ефимович считался в своем полку мастером по уничтожению ПВО противника. Он точно заходил на одиночные цели и всегда выигрывал дуэль с зенитчиками противника.
Кроме того, Овсянников умело пользовался преимуществами местности и своего самолета. Ему часто удавалось застать противника врасплох и нанести ему большой урон. Вот что вспоминал летчик об одном таком бое в ходе освобождения Белорусской ССР летом 1944 года:
«На Березине была переправа, по которой отступали немцы. Получили задание: звено из четырех самолетов должно было уничтожить эту переправу.
Я говорю: "Командир, давайте я не звеном пойду, а парой — лучше маневренность. Я справлюсь". "Давай, только чтобы была уничтожена, и подтверждение было, что переправа уничтожена".
Мы пересекли линию фронта на малой высоте, незаметно для врага, и затем уже с запада, набрали горку в 3–5 километрах от переправы и атаковали ее.
Подходя уже к переправе, набрал метров 300, потому что бомбы были. Взрыватели мгновенного действия, можно попасть под эти осколки. Увидели взрывы и ушли к своим. В итоге переправа была разрушена, на восточном берегу получилась пробка.
Войска и техника противника, не зная, что переправа разбита, стали подходить все ближе и ближе. Узнали мы об этом и получили команду теперь уничтожать эту технику, которая скопилась на этой переправе. Много сожгли там техники».
Летчик-штурмовик встретил Победу в Германии. За годы Великой Отечественной он совершил 212 боевых вылетов, ни разу не был сбит и нанес большой урон наземным войскам противника, сбил два самолета.
За свои заслуги Николай Ефимович Оловянников был награжден множеством орденов и медалей, удостоен звания Героя Советского Союза.
В мирное время ветеран продолжил службу в ВВС, окончил академию. В 1962 году в звании полковника ушел в запас. Затем работал на военной кафедре Московского института нефтехимической и газовой промышленности. В 1995 году вышел на пенсию.
Ветеран скончался 15 апреля 2021 года на 99 году жизни.
источник: «Музей Победы»
* * *
Герой Советского Союза полковник в отставке Николай Ефимович Оловянников сидит напротив меня и, подперев лицо рукой, с улыбкой вспоминает (спустя 74 года!), как майор звена 312-го штурмового авиационного полка называл его «мастером ударов по точечным целям».
Всего за годы войны прославленный лётчик-ас, сегодня живущий в Гагаринском районе, совершил 212 боевых вылетов, ни разу не был сбит и виртуозно миновал вражеские пули. Сам он убеждён, что родился в рубашке.
Первые три года жизни Николай Оловянников провёл в селе Медвенка (ныне посёлок городского типа в Курской области). Когда исполнилось восемь лет, вместе с матерью переехал в посёлок Константиновка на Украину. Там окончил 8 классов украинской школы. «Местные называли меня по-украински – Мыкола Олывъянник», – смеётся ветеран.
Учился Мыкола неважно: плохо понимал украинский язык. Но после школы исполнил заветную мечту – пошёл учиться в аэроклуб на спецкурс.
«Мы тогда часами могли наблюдать, как пилотируют ребята из аэроклуба. Завидовали страшно, – вспоминает Николай Ефимович. – Потому, когда на медкомиссии меня определили на тренировочный спецкурс в авиацию, я обрадовался. Тренировки длились больше года. Жили в общежитии. Летали на учебных самолётах конструктора Поликарпова – По-2.
Войну я встретил дома – и сразу же по распределению попал в ворошиловградскую школу.
продолжение дальше ⬇️
❤97🙏30👍10😢1
Начинали тренироваться на самолётах-разведчиках Р-5, потом сменили их на скоростные бомбардировщики СБ. А потом был ещё штурмовик Ил-13, на котором я налетал всего 13 часов из 150. И нас отправили на фронт – на учёбу времени было мало».
Его первый боевой вылет состоялся 12 июля 1943 года на Курской дуге, когда советские самолёты штурмовали вражеские танки.
«Помню, в 1944-м в Белоруссии погода стояла жаркая. В нашем батальоне девушкам (оружейницам, парашютоукладчицам) выдали морские тельняшки вместо кофточек. А они носить их не стали, отдали нам. И мы в жару прямо на аэродроме надевали тельняшки вместо гимнастёрок. Они нам, так же как и морякам, придавали больше храбрости.
Однажды из-за этих тельняшек нашему командиру полка попало от начальника политотдела. Он приказал проследить, чтобы лётчики летали в гимнастёрках. Но мы всё равно гнули своё: задание шли получать в гимнастёрках, а подходя к самолёту, снимали форму и летели в тельняшках», – вспоминает ветеран.
«Во время Берлинской операции за моей спиной было уже 199 вылетов, 2 уничтоженных самолёта на аэродромах, 5 танков, 15 железнодорожных вагонов и много другой военной техники. Юбилейный полёт запомнился на всю жизнь.
Дело было утром, погода мерзкая: туман закрыл небо, дождь моросил. К 11 утра небо постепенно прояснилось. Лётчиков начали отправлять на задания, а меня всё никак. Решил помаячить перед командиром полка, но тот внимания не обращал.
А лётчики – суеверные люди. Даже примета у нас в части была: напрашиваться на вылет – к неудаче. После томительного ожидания мне и ещё семи самолётам дали задание – подавить на плацдарме огневые точки противника.
Казалось бы, мы уже достигли цели, но тут немецкая зенитная артиллерия начала наносить удары. Я вовремя стал маневрировать, ушёл от обстрела – таким образом удалось подавить зенитную артиллерию. Возвращаюсь – и вижу на аэродроме огромное красное полотно с надписью:
«Приветствуем Оловянникова, совершившего 200-й вылет!».
26 октября 1944 года за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм ему присвоили звание Героя Советского Союза.
Весть о победе Советской армии лётчик вместе со своим полком получил в деревне Нейштерлин в Германии. Вспоминает, что радовались словно дети: кричали, даже палили из ракетниц.
«На параде в парке им. Горького я познакомился с девушкой Лидой. В моём посёлке Константиновка меня уже никто не ждал, потому решил остаться в Москве. Здесь образовалась моя семья, в 1947 году родился сын. В 1950 году я окончил Высшие лётно-тактические курсы усовершенствования офицерского состава, в 1956-м – Военно-воздушную академию», – рассказывает ветеран.
С 1962 года гвардии полковник Оловянников – в запасе. Сначала его семья жила на Большой Черёмушкинской, а в 1970-е переехала на улицу Вавилова. «Знакомый предложил поработать на военной кафедре в Институте нефтехимической и газовой промышленности (ныне Российский государственный институт нефти и газа им. Губкина) – я очень обрадовался.
Взяли лаборантом на кафедру военной специальной подготовки, где я и проработал два года, с 1963-го по 1964-й. А потом всё завертелось-закрутилось: учебный мастер кафедры, начальник отдела кадров, заведующий лабораторией военной кафедры, старший лаборант кафедры, мастер производственного обучения, инженер военной кафедры – кем я только не был».
Особая гордость – целых 32 года его избирали секретарём партбюро военной кафедры института.
Николай Ефимович уже 40 лет живёт в Гагаринском районе, знает здесь каждый двор. Даже после выхода на пенсию он считает себя обязанным находить время для работы по патриотическому воспитанию молодёжи.
«Я давно не работаю в институте, но всё равно получаю приглашения на все мероприятия, – рассказывает он. – Бесконечно благодарен, что помнят, поздравляют со всеми праздниками. Если чувствую себя хорошо, то прихожу и выступаю перед студентами.
Сейчас вот смотрю на родной институт, да и на весь наш район, – и глазам не верю. Разница фантастическая.
продолжение ⬇️
Его первый боевой вылет состоялся 12 июля 1943 года на Курской дуге, когда советские самолёты штурмовали вражеские танки.
«Помню, в 1944-м в Белоруссии погода стояла жаркая. В нашем батальоне девушкам (оружейницам, парашютоукладчицам) выдали морские тельняшки вместо кофточек. А они носить их не стали, отдали нам. И мы в жару прямо на аэродроме надевали тельняшки вместо гимнастёрок. Они нам, так же как и морякам, придавали больше храбрости.
Однажды из-за этих тельняшек нашему командиру полка попало от начальника политотдела. Он приказал проследить, чтобы лётчики летали в гимнастёрках. Но мы всё равно гнули своё: задание шли получать в гимнастёрках, а подходя к самолёту, снимали форму и летели в тельняшках», – вспоминает ветеран.
«Во время Берлинской операции за моей спиной было уже 199 вылетов, 2 уничтоженных самолёта на аэродромах, 5 танков, 15 железнодорожных вагонов и много другой военной техники. Юбилейный полёт запомнился на всю жизнь.
Дело было утром, погода мерзкая: туман закрыл небо, дождь моросил. К 11 утра небо постепенно прояснилось. Лётчиков начали отправлять на задания, а меня всё никак. Решил помаячить перед командиром полка, но тот внимания не обращал.
А лётчики – суеверные люди. Даже примета у нас в части была: напрашиваться на вылет – к неудаче. После томительного ожидания мне и ещё семи самолётам дали задание – подавить на плацдарме огневые точки противника.
Казалось бы, мы уже достигли цели, но тут немецкая зенитная артиллерия начала наносить удары. Я вовремя стал маневрировать, ушёл от обстрела – таким образом удалось подавить зенитную артиллерию. Возвращаюсь – и вижу на аэродроме огромное красное полотно с надписью:
«Приветствуем Оловянникова, совершившего 200-й вылет!».
26 октября 1944 года за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм ему присвоили звание Героя Советского Союза.
Весть о победе Советской армии лётчик вместе со своим полком получил в деревне Нейштерлин в Германии. Вспоминает, что радовались словно дети: кричали, даже палили из ракетниц.
«На параде в парке им. Горького я познакомился с девушкой Лидой. В моём посёлке Константиновка меня уже никто не ждал, потому решил остаться в Москве. Здесь образовалась моя семья, в 1947 году родился сын. В 1950 году я окончил Высшие лётно-тактические курсы усовершенствования офицерского состава, в 1956-м – Военно-воздушную академию», – рассказывает ветеран.
С 1962 года гвардии полковник Оловянников – в запасе. Сначала его семья жила на Большой Черёмушкинской, а в 1970-е переехала на улицу Вавилова. «Знакомый предложил поработать на военной кафедре в Институте нефтехимической и газовой промышленности (ныне Российский государственный институт нефти и газа им. Губкина) – я очень обрадовался.
Взяли лаборантом на кафедру военной специальной подготовки, где я и проработал два года, с 1963-го по 1964-й. А потом всё завертелось-закрутилось: учебный мастер кафедры, начальник отдела кадров, заведующий лабораторией военной кафедры, старший лаборант кафедры, мастер производственного обучения, инженер военной кафедры – кем я только не был».
Особая гордость – целых 32 года его избирали секретарём партбюро военной кафедры института.
Николай Ефимович уже 40 лет живёт в Гагаринском районе, знает здесь каждый двор. Даже после выхода на пенсию он считает себя обязанным находить время для работы по патриотическому воспитанию молодёжи.
«Я давно не работаю в институте, но всё равно получаю приглашения на все мероприятия, – рассказывает он. – Бесконечно благодарен, что помнят, поздравляют со всеми праздниками. Если чувствую себя хорошо, то прихожу и выступаю перед студентами.
Сейчас вот смотрю на родной институт, да и на весь наш район, – и глазам не верю. Разница фантастическая.
продолжение ⬇️
👍69❤54🙏18
В первые годы, как только стал работать здесь, всё вокруг было до боли примитивным. А сейчас всё изменилось в том же Губкинском институте – и территория вокруг, и сами стены на высшем уровне. Даже наш двор так преобразился! Счастлив, что живу именно в этом месте».
автор текста: Полина Бархатова
АиФ. 03.07.2019
От Админа...
Николай Ефимович Оловянников похоронен на Донском кладбище Москвы, участок 3.
автор текста: Полина Бархатова
АиФ. 03.07.2019
От Админа...
Николай Ефимович Оловянников похоронен на Донском кладбище Москвы, участок 3.
❤124🙏51👍10
Как сельский кузнец стал одним из лучших авиастрелков. История Федора Занько
На погосте деревни Воронь, что на берегу одноименного озера, вблизи райцентра Лепель, что на Витебщине, под скромным надгробием, увенчанным пятиконечной звездой, покоится прах скромного человека, сельского кузнеца, но настоящего патриота страны — воина, чьи ратные подвиги в годы Великой Отечественной войны отмечены 8 (!) боевыми орденами.
Уроженец деревни Заньки, того же Лепельского района, Федор Занько вырос в крестьянской семье, с подростковых лет привычный к труду, освоил непростую, но такую нужную специальность кузнеца.
Глазомер и точность удара очень пригодились ему на фронте, когда надо было в доли секунды принимать единственно правильные решения, отражая атаки вражеских истребителей, обеспечивая возможность летчику–командиру экипажа штурмовика Ил-2 наносить прицельные бомбо-штурмовые удары по фашистским войскам.
В 1940 году в 19 лет Федор стал красноармейцем и встретил Великую Отечественную войну младшим командиром 139 стрелкового полка.
В биографических данных и в боевых донесениях 139 стрелкового полка о военной судьбе младшего сержанта Федора Занько даны крайне скупые сведения. Наш земляк участвовал в боевых действиях с июля 1941 года. Ему довелось пережить горечь отступления, потери боевых товарищей, а также испытать радость первых побед в ходе контрнаступления наших войск под Сталинградом.
На 22 июня 1941 года его полк в составе 41-й стрелковой дивизии занимал позиции в районе города Рава-Русская (под Львовом, прим.) и успешно отражал вторжение войск фашистской Германии, удержав занимаемые позиции вплоть до 26 июня.
Лишь в ночь на 27 июня 1941 года, согласно полученному приказу, из-за угрозы окружения дивизия была вынуждена оставить Рава-Русскую и начать отступление. К тому времени потери дивизии составили до 2/3 первоначального состава. 12 сентября 1941 года на Днепре погиб командир дивизии, возглавлявший контратаку полков. Бои, окружения, прорывы и снова бои и ...отступления…
Летом 1942 года полк, в котором воевал Федор Занько, вступил в тяжелые и изнурительные оборонительные бои на подступах к Сталинграду. 23 августа 1942 г. Туда подошли немецкие танки. С этого дня фашистская авиация стала систематически бомбить город. На земле также не затихали сражения.
Фашисты все больше усиливали атаки: в штурме Сталинграда участвовало почти 500 их танков, на город сбросили около 1 млн. бомб. Но наши воины, среди которых доблестно сражался и младший сержант Занько, ценой неимоверных усилий и жертвенности во имя Отчизны, выстояли, а затем, накопив свежие силы и технику, перешли в контрнаступление.
19 ноября войскам Юго-Западного фронта под командованием генерала Н.Ф. Ватутина и Донского фронта под командованием генерала К.К. Рокоссовского удалось окружить группировку противника, штурмовавшую Сталинград. Также в ходе наступления было взято в плен пять и разгромлено семь вражеских дивизий.
В течение недели с 23-го ноября усилия советских войск были направлены на укрепление блокады вокруг врага. С целью снятия этой блокады немецким командованием была сформирована группа армий «Дон» (командующий — генерал-фельдмаршал Манштейн), однако и она была разгромлена.
В этих боях в районе станицы Тацинская отличился Федор Занько, который будучи в разведывательном поиске, захватил ценные документы противника, за что был отмечен высокой наградой — орденом Красной Звезды.
Об этих боях стоит сказать отдельно, так как именно части, сражавшиеся в районе Тацинской, включая и родной для младшего сержанта Федора Занько 139-й стрелковый полк, сыграли важнейшую роль в срыве немецкого плана деблокады окруженных войск.
Рано утром, прикрывшись туманом, танки корпуса генерала Баданова подошли к Тацинской. Танки и мотострелки сманеврировали, чтобы атаковать Тацинскую не в лоб.
Штурм начался в 07:30 с залпа сразу восьми «катюш». Он оказался очень удачным: одна из ракет попала точно в узел связи врага. Особенно успешными оказались действия 139-го стрелкового, сковавшего силы врага и тем самым обеспечившего прорыв танкистов.
продолжение ⬇️
На погосте деревни Воронь, что на берегу одноименного озера, вблизи райцентра Лепель, что на Витебщине, под скромным надгробием, увенчанным пятиконечной звездой, покоится прах скромного человека, сельского кузнеца, но настоящего патриота страны — воина, чьи ратные подвиги в годы Великой Отечественной войны отмечены 8 (!) боевыми орденами.
Уроженец деревни Заньки, того же Лепельского района, Федор Занько вырос в крестьянской семье, с подростковых лет привычный к труду, освоил непростую, но такую нужную специальность кузнеца.
Глазомер и точность удара очень пригодились ему на фронте, когда надо было в доли секунды принимать единственно правильные решения, отражая атаки вражеских истребителей, обеспечивая возможность летчику–командиру экипажа штурмовика Ил-2 наносить прицельные бомбо-штурмовые удары по фашистским войскам.
В 1940 году в 19 лет Федор стал красноармейцем и встретил Великую Отечественную войну младшим командиром 139 стрелкового полка.
В биографических данных и в боевых донесениях 139 стрелкового полка о военной судьбе младшего сержанта Федора Занько даны крайне скупые сведения. Наш земляк участвовал в боевых действиях с июля 1941 года. Ему довелось пережить горечь отступления, потери боевых товарищей, а также испытать радость первых побед в ходе контрнаступления наших войск под Сталинградом.
На 22 июня 1941 года его полк в составе 41-й стрелковой дивизии занимал позиции в районе города Рава-Русская (под Львовом, прим.) и успешно отражал вторжение войск фашистской Германии, удержав занимаемые позиции вплоть до 26 июня.
Лишь в ночь на 27 июня 1941 года, согласно полученному приказу, из-за угрозы окружения дивизия была вынуждена оставить Рава-Русскую и начать отступление. К тому времени потери дивизии составили до 2/3 первоначального состава. 12 сентября 1941 года на Днепре погиб командир дивизии, возглавлявший контратаку полков. Бои, окружения, прорывы и снова бои и ...отступления…
Летом 1942 года полк, в котором воевал Федор Занько, вступил в тяжелые и изнурительные оборонительные бои на подступах к Сталинграду. 23 августа 1942 г. Туда подошли немецкие танки. С этого дня фашистская авиация стала систематически бомбить город. На земле также не затихали сражения.
Фашисты все больше усиливали атаки: в штурме Сталинграда участвовало почти 500 их танков, на город сбросили около 1 млн. бомб. Но наши воины, среди которых доблестно сражался и младший сержант Занько, ценой неимоверных усилий и жертвенности во имя Отчизны, выстояли, а затем, накопив свежие силы и технику, перешли в контрнаступление.
19 ноября войскам Юго-Западного фронта под командованием генерала Н.Ф. Ватутина и Донского фронта под командованием генерала К.К. Рокоссовского удалось окружить группировку противника, штурмовавшую Сталинград. Также в ходе наступления было взято в плен пять и разгромлено семь вражеских дивизий.
В течение недели с 23-го ноября усилия советских войск были направлены на укрепление блокады вокруг врага. С целью снятия этой блокады немецким командованием была сформирована группа армий «Дон» (командующий — генерал-фельдмаршал Манштейн), однако и она была разгромлена.
В этих боях в районе станицы Тацинская отличился Федор Занько, который будучи в разведывательном поиске, захватил ценные документы противника, за что был отмечен высокой наградой — орденом Красной Звезды.
Об этих боях стоит сказать отдельно, так как именно части, сражавшиеся в районе Тацинской, включая и родной для младшего сержанта Федора Занько 139-й стрелковый полк, сыграли важнейшую роль в срыве немецкого плана деблокады окруженных войск.
Рано утром, прикрывшись туманом, танки корпуса генерала Баданова подошли к Тацинской. Танки и мотострелки сманеврировали, чтобы атаковать Тацинскую не в лоб.
Штурм начался в 07:30 с залпа сразу восьми «катюш». Он оказался очень удачным: одна из ракет попала точно в узел связи врага. Особенно успешными оказались действия 139-го стрелкового, сковавшего силы врага и тем самым обеспечившего прорыв танкистов.
продолжение ⬇️
❤76🙏37👍20
Танки с полусотни метров расстреляли артиллерийскую немецкую батарею — и ворвались на взлетную полосу аэродрома, с которого и шло снабжение окруженной группировки немецких войск. У немцев поднялась сильная паника.
На обеих взлетно-посадочных полосах самолеты беспорядочно выруливали на взлет. Танки таранили взлетающих, из-за паники самолеты сталкивались. Немцы смогли увести 108 самолетов, но на земле было уничтожено около 50, пытавшихся взлететь машин, еще примерно столько же было захвачено.
Кроме того, на аэродроме немцы потеряли около сотни квалифицированных специалистов: летчиков, техников, связистов.
Вот что об этих событиях говорил немецкий летчик Курт Шрайт:
— Небо распростерлось багровым колоколом над тысячами погибающих солдат, лица которых выражали безумие. Вот один транспортный самолет Ю-52, не успев подняться в воздух, врезается в советский танк и взрывается со страшным грохотом. Вот уже в воздухе сталкиваются «Хейнкель» с «Юнкерсом» и разлетаются на мелкие обломки вместе со своими пассажирами.
Рев авиамоторов и танковых двигателей смешивается с ревом взрывов, орудийным огнем и пулеметными очередями, формируя чудовищную музыкальную симфонию. Все вместе это создает в глазах зрителя тех событий полную картину разверзшейся преисподней.
Так прорыв наших воинов к Тацинской повлиял на важные в масштабе всей войны решения. В тот день, когда фюзеляжи «тётушек Ю» трещали под гусеницами советских танков, Манштейн принял решение свернуть операцию по деблокированию армии Паулюса и предоставить ее судьбе. Колонны танков и машин, пробивавшиеся в Сталинград, развернулись на 180 градусов.
Но и наши потери были серьезными — множество убитых и раненых. Ранение получил и Федор Занько.
Фронтовая судьба младшего сержанта Федора Занько, после лечения в госпитале, совершила крутой поворот: отучившись на курсах по подготовке воздушных стрелков, он стал воевать в воздухе. Федор Петрович поступил в 75-й гвардейский штурмовой авиационный полк и совершил 234 боевых вылетов на штурмовике Ил-2.
При выполнении боевых заданий он неоднократно проявил мужество и храбрость, не только умело защищал свой самолет от атак вражеских истребителей, но и сбил три фашистских, нанес серьезный урон живой силе и технике врага на земле.
Из воспоминаний его командира экипажа–летчика, ставшего Героем Советского Союза Николая Тараканова:
— У меня был стрелком Занько. До чего замечательный человек! У него сбитых больше чем у меня — три машины. Имел за подвиги Знамя, Отечественную войну, Красную звезду… а еще и полный комплект солдатской Славы!
Парень — аккуратист. Пулемет заряжал и готовил всегда сам, техников не пускал. Каждый патрон из ленты вынет, осмотрит, оботрет, обратно вставит. Все патроны в ленте подгонит, чтобы не заклинило.
В кабине постоянно имел ППШ (пистолет-пулемет Шпагина, прим.) с дисковыми магазинами, на случай вынужденной посадки за линией фронта, чтоб было чем с немцами разговаривать, помимо пистолетов. Иной раз, если в напряженном вылете патроны к пулемету кончатся, и автомат в дело шел.
Ракетница тоже была — опять же на случай вынужденной, если свои искать будут, да и немца иногда ей тоже пугали. Вспыхнет у тебя перед машиной такая дура, тут инстинктивно дернешься, прицел собьешь. Он был из пехотинцев, Федор, а в мирной жизни сельский кузнец. Повезло мне сильно со стрелком.
Считаю необходимым сделать некоторые справочные пояснения, так как в нашем массовом сознании сформировался образ летчика-героя, в первую очередь летчика-истребителя со своим списком воздушных побед. Одновременно с этим летчики-штурмовики и летчики-бомбардировщики незаслуженно были отодвинуты на второй план.
Люди, летавшие на Ил-2, действовали в первую очередь в интересах сухопутных войск. Часто от их грамотных действий зависел успех наземной операции и прорыв обороны противника.
А ведь атаки защищенных целей и целей, расположенных на передовой, были связаны с серьезным риском для экипажей штурмовиков, которых часто встречал массированный зенитный огонь артиллерии, а также всех образцов стрелкового оружия.
продолжение дальше ⬇️
На обеих взлетно-посадочных полосах самолеты беспорядочно выруливали на взлет. Танки таранили взлетающих, из-за паники самолеты сталкивались. Немцы смогли увести 108 самолетов, но на земле было уничтожено около 50, пытавшихся взлететь машин, еще примерно столько же было захвачено.
Кроме того, на аэродроме немцы потеряли около сотни квалифицированных специалистов: летчиков, техников, связистов.
Вот что об этих событиях говорил немецкий летчик Курт Шрайт:
— Небо распростерлось багровым колоколом над тысячами погибающих солдат, лица которых выражали безумие. Вот один транспортный самолет Ю-52, не успев подняться в воздух, врезается в советский танк и взрывается со страшным грохотом. Вот уже в воздухе сталкиваются «Хейнкель» с «Юнкерсом» и разлетаются на мелкие обломки вместе со своими пассажирами.
Рев авиамоторов и танковых двигателей смешивается с ревом взрывов, орудийным огнем и пулеметными очередями, формируя чудовищную музыкальную симфонию. Все вместе это создает в глазах зрителя тех событий полную картину разверзшейся преисподней.
Так прорыв наших воинов к Тацинской повлиял на важные в масштабе всей войны решения. В тот день, когда фюзеляжи «тётушек Ю» трещали под гусеницами советских танков, Манштейн принял решение свернуть операцию по деблокированию армии Паулюса и предоставить ее судьбе. Колонны танков и машин, пробивавшиеся в Сталинград, развернулись на 180 градусов.
Но и наши потери были серьезными — множество убитых и раненых. Ранение получил и Федор Занько.
Фронтовая судьба младшего сержанта Федора Занько, после лечения в госпитале, совершила крутой поворот: отучившись на курсах по подготовке воздушных стрелков, он стал воевать в воздухе. Федор Петрович поступил в 75-й гвардейский штурмовой авиационный полк и совершил 234 боевых вылетов на штурмовике Ил-2.
При выполнении боевых заданий он неоднократно проявил мужество и храбрость, не только умело защищал свой самолет от атак вражеских истребителей, но и сбил три фашистских, нанес серьезный урон живой силе и технике врага на земле.
Из воспоминаний его командира экипажа–летчика, ставшего Героем Советского Союза Николая Тараканова:
— У меня был стрелком Занько. До чего замечательный человек! У него сбитых больше чем у меня — три машины. Имел за подвиги Знамя, Отечественную войну, Красную звезду… а еще и полный комплект солдатской Славы!
Парень — аккуратист. Пулемет заряжал и готовил всегда сам, техников не пускал. Каждый патрон из ленты вынет, осмотрит, оботрет, обратно вставит. Все патроны в ленте подгонит, чтобы не заклинило.
В кабине постоянно имел ППШ (пистолет-пулемет Шпагина, прим.) с дисковыми магазинами, на случай вынужденной посадки за линией фронта, чтоб было чем с немцами разговаривать, помимо пистолетов. Иной раз, если в напряженном вылете патроны к пулемету кончатся, и автомат в дело шел.
Ракетница тоже была — опять же на случай вынужденной, если свои искать будут, да и немца иногда ей тоже пугали. Вспыхнет у тебя перед машиной такая дура, тут инстинктивно дернешься, прицел собьешь. Он был из пехотинцев, Федор, а в мирной жизни сельский кузнец. Повезло мне сильно со стрелком.
Считаю необходимым сделать некоторые справочные пояснения, так как в нашем массовом сознании сформировался образ летчика-героя, в первую очередь летчика-истребителя со своим списком воздушных побед. Одновременно с этим летчики-штурмовики и летчики-бомбардировщики незаслуженно были отодвинуты на второй план.
Люди, летавшие на Ил-2, действовали в первую очередь в интересах сухопутных войск. Часто от их грамотных действий зависел успех наземной операции и прорыв обороны противника.
А ведь атаки защищенных целей и целей, расположенных на передовой, были связаны с серьезным риском для экипажей штурмовиков, которых часто встречал массированный зенитный огонь артиллерии, а также всех образцов стрелкового оружия.
продолжение дальше ⬇️
👍70❤51🙏14
Одновременно с этим штурмовики постоянно подвергались атакам вражеских истребителей и от того насколько воздушный стрелок владел пулеметом, от его мужества, скорости реакции на действия врага и смекалки зависела жизнь самого экипажа, а также успех выполнения штурмовых ударов.
Каждый боевой вылет на Ил-2 был сопряжен с немалым риском. Поэтому все летчики и воздушные стрелки, воевавшие на знаменитом штурмовике — герои, каждый вылет рисковавшие и своими жизнями.
Поэтому 234 успешных боевых вылета, совершенных Федором Петровичем Занько, — это одновременно и суровые будни воздушного стрелка, и самый настоящий подвиг! Об этом красноречиво свидетельствуют его боевые награды: 7(!) орденов за 2 года летной, крайне опасной работы.
В один из боевых вылетов самолет Тараканова–Занько атаковали сразу 2 «мессера». Федор отбил их первую атаку, но несколько крупнокалиберных пуль попало и его самолет. Было повреждено переговорное устройство: стрелок не мог подсказывать летчику о ситуации в задней полусфере.
Теперь судьба экипажа всецело зависела от мужества и меткости стрельбы Федора Занько.
Прицелившись и, выждав, когда один из атакующих «мессеров» подошел поближе, Занько нажал на гашетку пулемета. Он попал, поскольку немец, как ужаленный, взмыл вверх.
Но в это время второй «мессер» подобрался к нашему самолету снизу, а турель пулемета, имевшая ограниченный угол поворота, не давала возможности захватить его в прицел. По всем канонам воздушного боя это означало, что Ил будет поражен противником...
Тогда Занько, открыв бронированные створки, которые прикрывали стрелка снизу, изловчился и открыл огонь по изготовившемуся к атаке вражескому истребителю. Это спасло и экипаж, и самолет.
В другой раз Тараканов, пробиваясь сквозь зенитный огонь, сбрасывает бомбы на немецкие танки, на втором заходе он накрывает врага реактивными снарядами и пушечными трассами. И тут он замечает, как в правой плоскости их самолета образовывается приличная дыра — работа вражеских машин...
В том поединке Федор Занько отразил 4 атаки истребителей.
Утром 7 мая 1944 года в полку был зачитан приказ о штурме Севастополя. Полк наносил штурмовые удары по артиллерийским позициям фашистов юго-западнее знаменитой Сапун-горы.
На сей раз Занько вылетел в экипаже штурмана полка Коновалова. И в очередной раз он проявил недюжинную выдержку и смекалку.
Сначала отражал атаку истребителей, чтобы довернуть пулемет в больший угол стрельбы, затем откинул сиденье и встал на колени, а когда поймал атакующего немца в прицел, то и вовсе не снимал руку с гашетки пулемета до тех пор, пока «мессер» не понесся к земле, оставляя за собой черные густые клубы дыма и вспышки огня.
Продолжим рассказ о том бое словами самого летчика Коновалова:
— Истребители врага продолжали наседать на нас. И я понял, что наш самолет подбит, мы стремительно падаем. Как потом оказалось, хвостовое оперенье было разбито, в фюзеляже, рядом с кабиной стрелка зияли дыры… Но мне удалось выровнять «илюшу» и я стал тянуть к своему аэродрому.
Поинтересовался у Федора о ситуации в задней полусфере и услышал спокойный голос: «Готов к бою, командир, боеприпасы есть».
Дотянул самолет до аэродрома, а левое колесо не выходит… Крикнул стрелку, чтобы держался крепче и стал садиться на одно колесо. на полосе самолет развернуло на 180 градусов, но не опрокинуло, значит — ЖИВЕМ!
Тем временем подъехал командир полка, выслушал мой доклад о том, что задание по нанесению бомбо-штурмового удара выполнено, и спрашивает: «А что вы еще натворили? Пришел запрос на вас».
Мы с Занько переглянулись и молчим...
«Ладно, ладно», — смеется командир — «ваш бой наблюдали многие. Почему не докладываете, что завалили немца? Комдив приказал представить вас к наградам».
Затем 75-й гвардейский штурмовой полк участвовал в освобождении родной для Занько Беларуси. На его личный счет добавились уничтоженные вражеские зенитки, пушки, автомобили, повозки, живая сила.
продолжение дальше ⬇️
Каждый боевой вылет на Ил-2 был сопряжен с немалым риском. Поэтому все летчики и воздушные стрелки, воевавшие на знаменитом штурмовике — герои, каждый вылет рисковавшие и своими жизнями.
Поэтому 234 успешных боевых вылета, совершенных Федором Петровичем Занько, — это одновременно и суровые будни воздушного стрелка, и самый настоящий подвиг! Об этом красноречиво свидетельствуют его боевые награды: 7(!) орденов за 2 года летной, крайне опасной работы.
В один из боевых вылетов самолет Тараканова–Занько атаковали сразу 2 «мессера». Федор отбил их первую атаку, но несколько крупнокалиберных пуль попало и его самолет. Было повреждено переговорное устройство: стрелок не мог подсказывать летчику о ситуации в задней полусфере.
Теперь судьба экипажа всецело зависела от мужества и меткости стрельбы Федора Занько.
Прицелившись и, выждав, когда один из атакующих «мессеров» подошел поближе, Занько нажал на гашетку пулемета. Он попал, поскольку немец, как ужаленный, взмыл вверх.
Но в это время второй «мессер» подобрался к нашему самолету снизу, а турель пулемета, имевшая ограниченный угол поворота, не давала возможности захватить его в прицел. По всем канонам воздушного боя это означало, что Ил будет поражен противником...
Тогда Занько, открыв бронированные створки, которые прикрывали стрелка снизу, изловчился и открыл огонь по изготовившемуся к атаке вражескому истребителю. Это спасло и экипаж, и самолет.
В другой раз Тараканов, пробиваясь сквозь зенитный огонь, сбрасывает бомбы на немецкие танки, на втором заходе он накрывает врага реактивными снарядами и пушечными трассами. И тут он замечает, как в правой плоскости их самолета образовывается приличная дыра — работа вражеских машин...
В том поединке Федор Занько отразил 4 атаки истребителей.
Утром 7 мая 1944 года в полку был зачитан приказ о штурме Севастополя. Полк наносил штурмовые удары по артиллерийским позициям фашистов юго-западнее знаменитой Сапун-горы.
На сей раз Занько вылетел в экипаже штурмана полка Коновалова. И в очередной раз он проявил недюжинную выдержку и смекалку.
Сначала отражал атаку истребителей, чтобы довернуть пулемет в больший угол стрельбы, затем откинул сиденье и встал на колени, а когда поймал атакующего немца в прицел, то и вовсе не снимал руку с гашетки пулемета до тех пор, пока «мессер» не понесся к земле, оставляя за собой черные густые клубы дыма и вспышки огня.
Продолжим рассказ о том бое словами самого летчика Коновалова:
— Истребители врага продолжали наседать на нас. И я понял, что наш самолет подбит, мы стремительно падаем. Как потом оказалось, хвостовое оперенье было разбито, в фюзеляже, рядом с кабиной стрелка зияли дыры… Но мне удалось выровнять «илюшу» и я стал тянуть к своему аэродрому.
Поинтересовался у Федора о ситуации в задней полусфере и услышал спокойный голос: «Готов к бою, командир, боеприпасы есть».
Дотянул самолет до аэродрома, а левое колесо не выходит… Крикнул стрелку, чтобы держался крепче и стал садиться на одно колесо. на полосе самолет развернуло на 180 градусов, но не опрокинуло, значит — ЖИВЕМ!
Тем временем подъехал командир полка, выслушал мой доклад о том, что задание по нанесению бомбо-штурмового удара выполнено, и спрашивает: «А что вы еще натворили? Пришел запрос на вас».
Мы с Занько переглянулись и молчим...
«Ладно, ладно», — смеется командир — «ваш бой наблюдали многие. Почему не докладываете, что завалили немца? Комдив приказал представить вас к наградам».
Затем 75-й гвардейский штурмовой полк участвовал в освобождении родной для Занько Беларуси. На его личный счет добавились уничтоженные вражеские зенитки, пушки, автомобили, повозки, живая сила.
продолжение дальше ⬇️
👍73❤52🙏12
Красноречиво об этом свидетельствует фронтовая фотография, сделанная с воздуха, зафиксировавшая разгром штурмовиками 75-го шап немецкой автоколонны под Бобруйском.
А еще о Федоре Петровиче очень уважительно отозвался один из немногих живых однополчан Герой Советского Союза генерал-майор в отставке Михаил Карпеев.
Узнав, что я готовлю публикацию о Занько, Михаил Поликарпович попросил сказать от его имени следующее:
— Это был один из самых опытных воздушных стрелков не только в полку, но и в дивизии. Занько при выполнении боевых заданий всегда был предельно собран, его отличала мгновенная реакция, смекалка и отличный глазомер. Летавшие с ним пилоты всегда были уверены, что он сумеет защитить самолет, к тому же Федор умело работал и по наземным целям.
К тому времени на гимнастерке гвардии старшего сержанта Федора Занько, как одного из лучших воздушных стрелков полка, были ордена Красной Звезды (август 1943 года), Красного Знамени (октябрь 1943 года) и Отечественной войны 1-й степени (февраль 1944 года).
В боях же за освобождение Беларуси Федор Петрович был удостоен первым орденом Славы 3-й степени: 4 августа 1944 года штурмовик, на котором вылетел наш земляк, был сильно поврежден зенитной артиллерией врага, к тому же его атаковали сразу 3 истребителя.
В представлении к награждению указано:
«т. Занько умело отражал их атаки, а когда отказал пулемет, то он применил ракетницу и попал в атакующего, чем сбил того с боевого курса».
Орденом Славы 2-й степени Федора Петровича наградили в октябре 1944 года за бои по освобождению Европы. На завершающем этапе войны в апреле 1945 года, когда его 75-й гвардейский штурмовой авиаполк громил врага на его же территории, Занько был удостоен и ордена Славы 1-й степени и еще одного ордена Красного Знамени!
Имя нашего славного земляка, кавалера 8 орденов Занько Федора Петровича по праву вписано в числе лучших летчиков, штурманов и воздушных стрелков штурмовой авиации Военно-Воздушных Сил Красной Армии, опубликованного на сайте «Красные соколы нашей Родины», а в негласной иерархии воздушных стрелков Федор Занько вошел в список первых тридцати!
После демобилизации в 1946 году Федор Петрович вернулся к мирному труду в родных местах, работал в колхозной кузнице, располагавшейся в деревне Воронь. Создал семью с местной медсестрой Евдокией Ивановной.
Там же ныне проживает их дочь Галина Федоровна. Она и поведала, что отца в деревне звали уважительно «Занько–орденоносец», по значимым праздникам приглашали в сельсовет, где собирались ветераны войны и труда, частым гостем он был и в Заозерской школе.
А вообще-то, будучи, как и большинство фронтовиков, человеком скромным, Федор Петрович никогда не превозносил свои боевые заслуги, больше рассказывал об однополчанах–гвардейцам. Пока было здоровье, он ездил на встречи однополчан в город Лиду Гродненской области.
Умер Федор Петрович Занько в 1979 году, 9 мая, в День Победы.
В Лепельском музее хранится одна-единственная его фронтовая фотография, датированная 1945 годом. Там же находится рассказ о нем под названием «Эпизоды боевого пути доблестного экипажа Тараканова Н.Н. и Занько Ф.П.».
В районном Доме культуры бережно хранят портрет героя-земляка, написанный местным молодым художником Алексеем Лещевым, автором проекта «Жить, чтобы помнить!»
Но не слишком ли это мало, чтобы, сохраняя память о доблестном воине–герое, воспитывать на его примере у нынешних поколений любовь к Родине и готовность ее защищать?
автор текста: Владимир Касьянов
Минская правда. 05.06.2021
А еще о Федоре Петровиче очень уважительно отозвался один из немногих живых однополчан Герой Советского Союза генерал-майор в отставке Михаил Карпеев.
Узнав, что я готовлю публикацию о Занько, Михаил Поликарпович попросил сказать от его имени следующее:
— Это был один из самых опытных воздушных стрелков не только в полку, но и в дивизии. Занько при выполнении боевых заданий всегда был предельно собран, его отличала мгновенная реакция, смекалка и отличный глазомер. Летавшие с ним пилоты всегда были уверены, что он сумеет защитить самолет, к тому же Федор умело работал и по наземным целям.
К тому времени на гимнастерке гвардии старшего сержанта Федора Занько, как одного из лучших воздушных стрелков полка, были ордена Красной Звезды (август 1943 года), Красного Знамени (октябрь 1943 года) и Отечественной войны 1-й степени (февраль 1944 года).
В боях же за освобождение Беларуси Федор Петрович был удостоен первым орденом Славы 3-й степени: 4 августа 1944 года штурмовик, на котором вылетел наш земляк, был сильно поврежден зенитной артиллерией врага, к тому же его атаковали сразу 3 истребителя.
В представлении к награждению указано:
«т. Занько умело отражал их атаки, а когда отказал пулемет, то он применил ракетницу и попал в атакующего, чем сбил того с боевого курса».
Орденом Славы 2-й степени Федора Петровича наградили в октябре 1944 года за бои по освобождению Европы. На завершающем этапе войны в апреле 1945 года, когда его 75-й гвардейский штурмовой авиаполк громил врага на его же территории, Занько был удостоен и ордена Славы 1-й степени и еще одного ордена Красного Знамени!
Имя нашего славного земляка, кавалера 8 орденов Занько Федора Петровича по праву вписано в числе лучших летчиков, штурманов и воздушных стрелков штурмовой авиации Военно-Воздушных Сил Красной Армии, опубликованного на сайте «Красные соколы нашей Родины», а в негласной иерархии воздушных стрелков Федор Занько вошел в список первых тридцати!
После демобилизации в 1946 году Федор Петрович вернулся к мирному труду в родных местах, работал в колхозной кузнице, располагавшейся в деревне Воронь. Создал семью с местной медсестрой Евдокией Ивановной.
Там же ныне проживает их дочь Галина Федоровна. Она и поведала, что отца в деревне звали уважительно «Занько–орденоносец», по значимым праздникам приглашали в сельсовет, где собирались ветераны войны и труда, частым гостем он был и в Заозерской школе.
А вообще-то, будучи, как и большинство фронтовиков, человеком скромным, Федор Петрович никогда не превозносил свои боевые заслуги, больше рассказывал об однополчанах–гвардейцам. Пока было здоровье, он ездил на встречи однополчан в город Лиду Гродненской области.
Умер Федор Петрович Занько в 1979 году, 9 мая, в День Победы.
В Лепельском музее хранится одна-единственная его фронтовая фотография, датированная 1945 годом. Там же находится рассказ о нем под названием «Эпизоды боевого пути доблестного экипажа Тараканова Н.Н. и Занько Ф.П.».
В районном Доме культуры бережно хранят портрет героя-земляка, написанный местным молодым художником Алексеем Лещевым, автором проекта «Жить, чтобы помнить!»
Но не слишком ли это мало, чтобы, сохраняя память о доблестном воине–герое, воспитывать на его примере у нынешних поколений любовь к Родине и готовность ее защищать?
автор текста: Владимир Касьянов
Минская правда. 05.06.2021
❤154🙏43👍25
Два понедельника бабы Тани
Однажды от пожилого человека я услышала выражение: нам осталось два понедельника. Удивилась: что за рубеж такой? Поломала голову да и забыла. Не мною сказано, мною не понято. Видимо, каждая мудрость должна дождаться своего часа.
А баба Таня из Ивлевки хорошо понимала, что значат эти два понедельника. Ей было всего-то тридцать с небольшим, а в селе все звали её «бабушкой». Маленькая ростом, сухонькая, как созревший стебелёк пшеницы. Немного прихрамывала. Всех ребятишек звала на украинский лад – «сыно» и «доче».
Ей бы судьбу поласковей – глядишь, вернулся бы с войны муж, родились у них дети. Но Иван Афанасьевич погиб под Сталинградом. Похоронку на него и личную благодарность Сталина за храбрость почтальон принёс Татьяне Ивановне вместе.
Она положила их на стол, повязалась тёмным платком и с тех пор его почти не снимала. По этому платку да ещё по походке узнавали её селяне издалека.
Здесь отмечу удивительное: почти вся Ивлевка ходила к бабе Тане за советом. Даже старожилы, будучи вдвое старше её, обращались за помощью. Видимо, была в Татьяне Ивановне сила, не видная глазом. И, поступая так или этак, люди чувствовали себя увереннее, если за их спиной стояла неприметная баба Таня.
Девятого декабря 1941-го года фашистов прогнали из Ельца.
После урагана на земле остаются поваленные деревья. После пожара – пепелища. После зверства оккупантов в Ельце остались убитые и раненные горожане, осиротевшие дети, разрушенные здания.
Нужда и голод, и раньше стучавшиеся в каждую семью, теперь стали хозяевами. Было практически нечего есть, впереди – почти три месяца зимы. Как-нибудь прокормить детей, выжить, протянуть «два понедельника»…
В это время на окраину Ельца, к своей сестре Варваре приехала баба Таня. А может быть, и не приехала, а пришла пешком – теперь точно не известно.
– Собери детей по окрестным домам, – сказала она, – и отдай их мне. У меня есть картошка, до весны протянем. А у вас они с голоду помрут послезавтра.
Так и сказала: «послезавтра». Как масло ножом отрезала.
Сейчас трудно представить такую ситуацию: отдать детей незнакомой женщине, чтобы они жили за несколько десятков километров от дома. Но тогда, в годы войны, людей сплотила беда и борьба с этой бедой. Конечно, подлецы встречаются в любое время.
Но незнакомой, неприметной, хромой бабе Тане матери поверили сразу. Почувствовали ту самую силу, которая вела односельчанок к ней за советом. Поняли, что женщина, похожая на стебелёк пшеницы, спасёт их детей.
Через несколько дней в Ивлевке поселились новые жильцы – около двадцати человек. Как разместились они в маленьком домике бабы Тани, осталось загадкой. Но жили мирно, не ссорились за лежанку потеплей.
Каждому хозяйка нашла занятие. Мальчишки, как умели, чинили мебель: сначала в доме бабы Тани, а потом её соседей. Девчонки ухаживали за единственной коровой и учились шить. Ели картошку и «оладьи» из кожуры. Пили молоко, разбавляя его водой, чтобы хватило на всех.
Печалило бабу Таню, что не все ребятишки умели читать. А книг в доме не было. Тогда она достала письма своего мужа, Ивана Афанасьевича, – они стали для ребят азбукой. Обошла соседей: каждый дал, что мог.
Правда, среди собранных «букварей» было много извещений о пропавших без вести и похоронках. Учились и по ним тоже.
Иногда к своим сыновьям и дочкам приезжали мамы. Привозили, кто что мог. Гостинцы делили на всех.
Многие хотели забрать детей обратно, чувствуя, что бабе Тане очень тяжело. Да и стосковались, конечно, по ребятам, переживали за них. Но баба Таня не отдавала «доче» и «сыно».
«Как зелень пойдёт, верну. У меня картошки до апреля. А пока терпите!»
И все терпели. Они понимали, что там, в разрушенном, разграбленном Ельце, их детей ждут «два понедельника», которые надо пережить. А здесь, под крылом хромающей бабы Тани, делая табуретки, ухаживая за коровой и учась читать по похоронкам и солдатским письмам, ребята останутся живы. Если, конечно, немцы не вернутся.
продолжение дальше ⬇️
Однажды от пожилого человека я услышала выражение: нам осталось два понедельника. Удивилась: что за рубеж такой? Поломала голову да и забыла. Не мною сказано, мною не понято. Видимо, каждая мудрость должна дождаться своего часа.
А баба Таня из Ивлевки хорошо понимала, что значат эти два понедельника. Ей было всего-то тридцать с небольшим, а в селе все звали её «бабушкой». Маленькая ростом, сухонькая, как созревший стебелёк пшеницы. Немного прихрамывала. Всех ребятишек звала на украинский лад – «сыно» и «доче».
Ей бы судьбу поласковей – глядишь, вернулся бы с войны муж, родились у них дети. Но Иван Афанасьевич погиб под Сталинградом. Похоронку на него и личную благодарность Сталина за храбрость почтальон принёс Татьяне Ивановне вместе.
Она положила их на стол, повязалась тёмным платком и с тех пор его почти не снимала. По этому платку да ещё по походке узнавали её селяне издалека.
Здесь отмечу удивительное: почти вся Ивлевка ходила к бабе Тане за советом. Даже старожилы, будучи вдвое старше её, обращались за помощью. Видимо, была в Татьяне Ивановне сила, не видная глазом. И, поступая так или этак, люди чувствовали себя увереннее, если за их спиной стояла неприметная баба Таня.
Девятого декабря 1941-го года фашистов прогнали из Ельца.
После урагана на земле остаются поваленные деревья. После пожара – пепелища. После зверства оккупантов в Ельце остались убитые и раненные горожане, осиротевшие дети, разрушенные здания.
Нужда и голод, и раньше стучавшиеся в каждую семью, теперь стали хозяевами. Было практически нечего есть, впереди – почти три месяца зимы. Как-нибудь прокормить детей, выжить, протянуть «два понедельника»…
В это время на окраину Ельца, к своей сестре Варваре приехала баба Таня. А может быть, и не приехала, а пришла пешком – теперь точно не известно.
– Собери детей по окрестным домам, – сказала она, – и отдай их мне. У меня есть картошка, до весны протянем. А у вас они с голоду помрут послезавтра.
Так и сказала: «послезавтра». Как масло ножом отрезала.
Сейчас трудно представить такую ситуацию: отдать детей незнакомой женщине, чтобы они жили за несколько десятков километров от дома. Но тогда, в годы войны, людей сплотила беда и борьба с этой бедой. Конечно, подлецы встречаются в любое время.
Но незнакомой, неприметной, хромой бабе Тане матери поверили сразу. Почувствовали ту самую силу, которая вела односельчанок к ней за советом. Поняли, что женщина, похожая на стебелёк пшеницы, спасёт их детей.
Через несколько дней в Ивлевке поселились новые жильцы – около двадцати человек. Как разместились они в маленьком домике бабы Тани, осталось загадкой. Но жили мирно, не ссорились за лежанку потеплей.
Каждому хозяйка нашла занятие. Мальчишки, как умели, чинили мебель: сначала в доме бабы Тани, а потом её соседей. Девчонки ухаживали за единственной коровой и учились шить. Ели картошку и «оладьи» из кожуры. Пили молоко, разбавляя его водой, чтобы хватило на всех.
Печалило бабу Таню, что не все ребятишки умели читать. А книг в доме не было. Тогда она достала письма своего мужа, Ивана Афанасьевича, – они стали для ребят азбукой. Обошла соседей: каждый дал, что мог.
Правда, среди собранных «букварей» было много извещений о пропавших без вести и похоронках. Учились и по ним тоже.
Иногда к своим сыновьям и дочкам приезжали мамы. Привозили, кто что мог. Гостинцы делили на всех.
Многие хотели забрать детей обратно, чувствуя, что бабе Тане очень тяжело. Да и стосковались, конечно, по ребятам, переживали за них. Но баба Таня не отдавала «доче» и «сыно».
«Как зелень пойдёт, верну. У меня картошки до апреля. А пока терпите!»
И все терпели. Они понимали, что там, в разрушенном, разграбленном Ельце, их детей ждут «два понедельника», которые надо пережить. А здесь, под крылом хромающей бабы Тани, делая табуретки, ухаживая за коровой и учась читать по похоронкам и солдатским письмам, ребята останутся живы. Если, конечно, немцы не вернутся.
продолжение дальше ⬇️
👍66❤57🙏24
Но баба Таня говорила, что так и будет. Фашистов прогонят с русской земли и наши непременно победят, нужно только время. Ей верили.
Баба Таня считала, что мальчишки непременно должны стать лётчиками. Все, без исключения. Если война к тому времени кончится, будут летать на мирных самолётах. А если нет – станут громить фашистов.
«Сверху их бить надо, сыно! – говорила она. – Что землю корёжить? Чем звери виноваты, деревья, трава? Учитесь, взлетайте, мчитесь прямо на Берлин и в Гитлера все патроны выстреливайте. Да кушайте, кушайте».
И столь велика была сила слова бабы Тани, что, представьте себе, став взрослыми, практически все мальчишки (а их было больше десяти), действительно отправились поступать в лётные училища!
Конечно, поступили не все. Но те, кто стали лётчиками, никогда не забывали о той, благодаря кому они теперь покоряли небо…
Один случай – уже послевоенной поры – бережно хранила в своей памяти баба Таня и рассказывала односельчанам.
К тому времени она уже переехала в Елец. Жила где-то на окраине, рядом с отделением телефонной связи. И вдруг ночью стучат в дверь. Открывает – перед ней незнакомая женщина.
– Пойдёмте в отделение! Сейчас вам звонить из Берлина будут.
Сразу, конечно, не поняла, в какое отделение и что за срочный звонок. Женщина объяснила, что какой-то лётчик разыскивал бабу Таню. Через пятые руки нашли коммутатора, и вот сейчас она сможет поговорить с этим лётчиком.
Пришли «к телефонам». Ждали. Нервничали. Вдруг – звонок!
Это звонил «сыно», Лёня Комаричев. Из Берлина звонил, куда был направлен по заданию своего руководства и давным-давно – бабы Тани.
Она умерла в конце девяностых. Жила одна – там же, на окраине Ельца. В последние годы к бабе Тане приходили работники социальной службы. Убирали квартиру, ходили в магазин за продуктами. И почти все советовались о том, что их беспокоило.
Жаль, у меня нет её фотографии, поскольку сама я с ней знакома не была. Но, думаю, баба Таня была очень красивой.
Удивлялись тому, что на её столе лежала благодарность товарища Сталина её мужу, Ивану Афанасьевичу Рогову.
И ещё письма из других городов, написанные разными почерками. Детей, по-видимому, у бабы Тани было много. Но они жили в разных городах и приехать к ней не могли. А сыновья, к тому же, были лётчиками. Они летали на мирных самолётах и, наверное, очень любили картошку.
автор: Софья Милютинская
фото: иллюстрация
Баба Таня считала, что мальчишки непременно должны стать лётчиками. Все, без исключения. Если война к тому времени кончится, будут летать на мирных самолётах. А если нет – станут громить фашистов.
«Сверху их бить надо, сыно! – говорила она. – Что землю корёжить? Чем звери виноваты, деревья, трава? Учитесь, взлетайте, мчитесь прямо на Берлин и в Гитлера все патроны выстреливайте. Да кушайте, кушайте».
И столь велика была сила слова бабы Тани, что, представьте себе, став взрослыми, практически все мальчишки (а их было больше десяти), действительно отправились поступать в лётные училища!
Конечно, поступили не все. Но те, кто стали лётчиками, никогда не забывали о той, благодаря кому они теперь покоряли небо…
Один случай – уже послевоенной поры – бережно хранила в своей памяти баба Таня и рассказывала односельчанам.
К тому времени она уже переехала в Елец. Жила где-то на окраине, рядом с отделением телефонной связи. И вдруг ночью стучат в дверь. Открывает – перед ней незнакомая женщина.
– Пойдёмте в отделение! Сейчас вам звонить из Берлина будут.
Сразу, конечно, не поняла, в какое отделение и что за срочный звонок. Женщина объяснила, что какой-то лётчик разыскивал бабу Таню. Через пятые руки нашли коммутатора, и вот сейчас она сможет поговорить с этим лётчиком.
Пришли «к телефонам». Ждали. Нервничали. Вдруг – звонок!
Это звонил «сыно», Лёня Комаричев. Из Берлина звонил, куда был направлен по заданию своего руководства и давным-давно – бабы Тани.
Она умерла в конце девяностых. Жила одна – там же, на окраине Ельца. В последние годы к бабе Тане приходили работники социальной службы. Убирали квартиру, ходили в магазин за продуктами. И почти все советовались о том, что их беспокоило.
Жаль, у меня нет её фотографии, поскольку сама я с ней знакома не была. Но, думаю, баба Таня была очень красивой.
Удивлялись тому, что на её столе лежала благодарность товарища Сталина её мужу, Ивану Афанасьевичу Рогову.
И ещё письма из других городов, написанные разными почерками. Детей, по-видимому, у бабы Тани было много. Но они жили в разных городах и приехать к ней не могли. А сыновья, к тому же, были лётчиками. Они летали на мирных самолётах и, наверное, очень любили картошку.
автор: Софья Милютинская
фото: иллюстрация
🙏184❤64👍27😢4