ПИСЬМО ЗАГРАНИЦУ
Расскажи мне, мой друг, что такое твоя заграница.
Запунктирная мгла, за которой мерещится слово «секрет».
Герцен пишет в статье слово «царь» вместо слова «убийца»,
Тихо плача о том ошибается он или нет.
За границей не ждут тех кто молится или боится.
За кордоном на самом то деле стоит тишина.
Но граница в тебе, её контур зовётся «Россией»,
Сам собою ты скован в 4 угла.
Вспомни, друг: Для тебя и меня не нашлось палача
В Николаевской тьме, в этой старой, в кромешной России
Но и так же совсем не нашлось очага -
Мы не так уж о многом просили.
Дайте смерть или дайте свободу и в тайне
Исповедуйте их за лихую, за их не смешную свободу.
Да, мы ждём у ворот, чтобы крикнуть овчаркам «Не лайте!»
Когда каторжник выйдет по направлению к дому.
Я высокий поэт и меня никогда,
Никогда не поймут за границей.
Так что если и следует сесть в самолёт,
Непременно затем,чтоб разбиться.
И стоит пограничник, стоит часовым у полярного края,
Собирая с окраин всю грусть «Может кто-то его вспоминает?”
Знает он: заграница горит, но проблема совсем уж иная:
Подле рая всем кажется тоже то что они умирают.
2022
Расскажи мне, мой друг, что такое твоя заграница.
Запунктирная мгла, за которой мерещится слово «секрет».
Герцен пишет в статье слово «царь» вместо слова «убийца»,
Тихо плача о том ошибается он или нет.
За границей не ждут тех кто молится или боится.
За кордоном на самом то деле стоит тишина.
Но граница в тебе, её контур зовётся «Россией»,
Сам собою ты скован в 4 угла.
Вспомни, друг: Для тебя и меня не нашлось палача
В Николаевской тьме, в этой старой, в кромешной России
Но и так же совсем не нашлось очага -
Мы не так уж о многом просили.
Дайте смерть или дайте свободу и в тайне
Исповедуйте их за лихую, за их не смешную свободу.
Да, мы ждём у ворот, чтобы крикнуть овчаркам «Не лайте!»
Когда каторжник выйдет по направлению к дому.
Я высокий поэт и меня никогда,
Никогда не поймут за границей.
Так что если и следует сесть в самолёт,
Непременно затем,чтоб разбиться.
И стоит пограничник, стоит часовым у полярного края,
Собирая с окраин всю грусть «Может кто-то его вспоминает?”
Знает он: заграница горит, но проблема совсем уж иная:
Подле рая всем кажется тоже то что они умирают.
2022
ДОБРО
Я столько в жизни получил добра,
Что мне уже во век не расплатится.
Я буду отдавать покуда сам,
С своей душой не встану на границе,
Границе света, перед царством тьмы.
Приду босым, ободранным, нагим,
Но буду я по своему счастливым,
Сочтенным главное, а все равно каким .
За то, что ночью не признали вором,
А дали хлеба, света, молока.
За то что мне когда то дали слово
Жестокой правоты учителя.
Что вдруг встречал открытые ворота,
Что на рубаху не жалели ситца,
Что в судный день, забытые друзья
Придут к тебе, чтобы с тобой простится.
Есть министерство общей доброты ,
Есть добродетель самого больного,
Есть слёзы радости, есть мука тишины,
За тех кто умер и кого не вспомнить.
Я всё верну и весь гештальт закрою ,
Внесу свой вклад для мирового банка.
Он здесь возник, когда оставил Вам,
Пылающее сердце древний Данко.
Я в бой вступлю с непобедимой болью,
За тех, кто плачет, кто оставил кровь.
Кто заплатил за всё своей любовью
Заслуживает новую любовь.
Я столько в жизни получил добра,
Что мне уже во век не расплатится.
Я буду отдавать покуда сам,
С своей душой не встану на границе,
Границе света, перед царством тьмы.
Приду босым, ободранным, нагим,
Но буду я по своему счастливым,
Сочтенным главное, а все равно каким .
За то, что ночью не признали вором,
А дали хлеба, света, молока.
За то что мне когда то дали слово
Жестокой правоты учителя.
Что вдруг встречал открытые ворота,
Что на рубаху не жалели ситца,
Что в судный день, забытые друзья
Придут к тебе, чтобы с тобой простится.
Есть министерство общей доброты ,
Есть добродетель самого больного,
Есть слёзы радости, есть мука тишины,
За тех кто умер и кого не вспомнить.
Я всё верну и весь гештальт закрою ,
Внесу свой вклад для мирового банка.
Он здесь возник, когда оставил Вам,
Пылающее сердце древний Данко.
Я в бой вступлю с непобедимой болью,
За тех, кто плачет, кто оставил кровь.
Кто заплатил за всё своей любовью
Заслуживает новую любовь.
ПУШКИН
В мире этом только два антагонизма
Маска плача смотрит как улыбка
Наступает войском на полцарства
И сама смётся над досадой
На обломках рухнувших театров
Нечто ставящие против Пушкина
Против суммы образов и рифм
Наставляющее рдеющие пушки
По февральски чёрное " Фашизм"
В битве сходятся два разных торжества
Бездны две, а значит два падения
Непогрешная ничтожность существа
Абсолютность чёрного затмения
Вот сошлись и вот повсюду гибель
Там на приступе, на берегу сомнений
Мечется взволнованный Онегин
И спокойная, недвижимая смерть
26.12.2021
В мире этом только два антагонизма
Маска плача смотрит как улыбка
Наступает войском на полцарства
И сама смётся над досадой
На обломках рухнувших театров
Нечто ставящие против Пушкина
Против суммы образов и рифм
Наставляющее рдеющие пушки
По февральски чёрное " Фашизм"
В битве сходятся два разных торжества
Бездны две, а значит два падения
Непогрешная ничтожность существа
Абсолютность чёрного затмения
Вот сошлись и вот повсюду гибель
Там на приступе, на берегу сомнений
Мечется взволнованный Онегин
И спокойная, недвижимая смерть
26.12.2021
Прибрежный ветер сдует всё:
Прохладу, человечество, бумаги
Никчёмный день и заспанные барки
Последний пепел, всякое старьё
Ну и конечно же несчастие моё...
Ветра раскачивая лодочки и флаги
Их успокоят в предвкушенье сна
Ведь так неважно таинство причастий
Когда запенились и мысли и слова
Когда иссохли реки, ледники
Когда из шлюзов выплыли подлодки
И догорели летние деньки
Когда исчезли разума затворки
Тогда береговой гранит ослаб
И осязаемая ясность
Как ангел тихо снизошла
На опустевшие площадки
Где мох останется, остатками стыда
И женщины и бронзовые серьги
И будет чистой стылая вода
А совесть, ну а совесть никогда
Всё это там, на берегу
Где я как каторжник свободу берегу
Где девочка роняет в воду мячик
Где корабли в скрещенье мачт
Скоропостижно умирают
2021
Прохладу, человечество, бумаги
Никчёмный день и заспанные барки
Последний пепел, всякое старьё
Ну и конечно же несчастие моё...
Ветра раскачивая лодочки и флаги
Их успокоят в предвкушенье сна
Ведь так неважно таинство причастий
Когда запенились и мысли и слова
Когда иссохли реки, ледники
Когда из шлюзов выплыли подлодки
И догорели летние деньки
Когда исчезли разума затворки
Тогда береговой гранит ослаб
И осязаемая ясность
Как ангел тихо снизошла
На опустевшие площадки
Где мох останется, остатками стыда
И женщины и бронзовые серьги
И будет чистой стылая вода
А совесть, ну а совесть никогда
Всё это там, на берегу
Где я как каторжник свободу берегу
Где девочка роняет в воду мячик
Где корабли в скрещенье мачт
Скоропостижно умирают
2021
КОРОЛЬ В ИЗГНАНИИ
Всë это окончилось снова
Попытка куда-то прийти
Как будто бы там у престола
Играет какой-то Сати
Как будто бы скипетром с жезлом
Как будто огромная власть
Поставить в том коне кромешном
И всë навсегда проиграть!
Но хочется вспомнить с усмешкой
О эту и радость и боль
Как роскошь всей жизни поспешной
О бедный, несчастный король!
О всю эту радость триумфа
И счастье вернуться домой
Забыть как забудется вьюга
Какой-то обычной обычной зимой
Долою литые доспехи
И память о жизни долой
Я знал, что такое успехи
Я знал, что такое любовь
Неважно кем отнято царство
Итог самозванной любви
Как нищая радость скитальца
Которую ждут короли!
Всë это окончилось снова
Попытка куда-то прийти
Как будто бы там у престола
Играет какой-то Сати
Как будто бы скипетром с жезлом
Как будто огромная власть
Поставить в том коне кромешном
И всë навсегда проиграть!
Но хочется вспомнить с усмешкой
О эту и радость и боль
Как роскошь всей жизни поспешной
О бедный, несчастный король!
О всю эту радость триумфа
И счастье вернуться домой
Забыть как забудется вьюга
Какой-то обычной обычной зимой
Долою литые доспехи
И память о жизни долой
Я знал, что такое успехи
Я знал, что такое любовь
Неважно кем отнято царство
Итог самозванной любви
Как нищая радость скитальца
Которую ждут короли!
ФИНАЛ
Шли дни, она не возвращалась
И стало ясно до конца
Что горькая и злая шалость
Уже свершилась навсегда
Как в небо брошенная шутка
Внезапно превратилась в дождь
И мы в начале переулка
Всë думали, что это ложь
А это оказалось правдой
И я лечу вниз головой
Дорогой верной и обратной
На не окончившейся бой.
Шли дни, она не возвращалась
И стало ясно до конца
Что горькая и злая шалость
Уже свершилась навсегда
Как в небо брошенная шутка
Внезапно превратилась в дождь
И мы в начале переулка
Всë думали, что это ложь
А это оказалось правдой
И я лечу вниз головой
Дорогой верной и обратной
На не окончившейся бой.
СТАРЫЙ ЛИС
Старый лис, не теряющий хватку
И не важно с добычей-ли, без ,
Снова чинит всë ту же заплатку
За которой скрывается лес.
За которой природа шальная,
Окровавленной мордой дразнясь,
Слышит гоманы волчьего лая
И весны нерушимую связь.
Старый лис закрывает животное,
Потому что он стар и хитёр –
Чтоб свою открывать подноготную
Для подруг, для друзей,для сестëр
Будь здоров, прирождённый охотник,
Что ходил и на смерть и на дичь
Закрывай же скорей треугольник-
Своë сердце - как собственный бич.
Старый лис, не теряющий хватку
И не важно с добычей-ли, без ,
Снова чинит всë ту же заплатку
За которой скрывается лес.
За которой природа шальная,
Окровавленной мордой дразнясь,
Слышит гоманы волчьего лая
И весны нерушимую связь.
Старый лис закрывает животное,
Потому что он стар и хитёр –
Чтоб свою открывать подноготную
Для подруг, для друзей,для сестëр
Будь здоров, прирождённый охотник,
Что ходил и на смерть и на дичь
Закрывай же скорей треугольник-
Своë сердце - как собственный бич.
РЕКРУТЕР
Ты пропьëшь, а затем к нам вернёшься -
Говорил седовласый рекрутер -
Будешь плакать, что ты не погиб
Проклинать забытье из уюта
Будешь думать о новой победе
И скорей не над ним, над собой
Как когда-то в особенном флете
Ты всегда оставался живой
Как боялся в те лунные ночи
Как стоял этот гул ломовой
И Господь тебе тихо пророчил
И как Бес умилялся тобой
Наконец подсчитаешь потери -
Пару сотен туда и сюда
Вот ты снова в зелёном жилете
А вдали полыхает Луна
Ты пропьëшь, а затем к нам вернёшься -
Говорил седовласый рекрутер -
Будешь плакать, что ты не погиб
Проклинать забытье из уюта
Будешь думать о новой победе
И скорей не над ним, над собой
Как когда-то в особенном флете
Ты всегда оставался живой
Как боялся в те лунные ночи
Как стоял этот гул ломовой
И Господь тебе тихо пророчил
И как Бес умилялся тобой
Наконец подсчитаешь потери -
Пару сотен туда и сюда
Вот ты снова в зелёном жилете
А вдали полыхает Луна
ФЕМИСТОКЛ
А я тех денег не пропил
И водки выкушал немного
Но хочется у Фермопил
Стоять как некий Фемистокл
Чтоб как - то будущий эллин
С пан-азиатского Востока
При сочинении былин
Меня поставил у истоков.
Валюта есть такая - память
Как про царей и скоморохов
Я твой, бессмысленное пламя
Бушующих в огне народов
А я тех денег не пропил
И водки выкушал немного
Но хочется у Фермопил
Стоять как некий Фемистокл
Чтоб как - то будущий эллин
С пан-азиатского Востока
При сочинении былин
Меня поставил у истоков.
Валюта есть такая - память
Как про царей и скоморохов
Я твой, бессмысленное пламя
Бушующих в огне народов
СИЕНА
Есть в судьбе особая проблема
Не в судьбе, а на людском роду
Девушка из города Сина
В твою двадцатьпервую весну
Пусть ты шёл из дальнего Соренто
Из Милана-ль, чтоб узреть залив
Эта встреча будет непременно
Чтоб влюбить тебя, остановив
Чтобы ты состарился и годы
Пронеслись как желтоватый дым
Чтоб меняли люди щит свободы
На отраду умереть седым
Мне знакома гордая Сиена
Вновь я ей протягиваю руку
А она как рання вселенная
Уже знает скорую разлуку
Есть в судьбе особая проблема
Не в судьбе, а на людском роду
Девушка из города Сина
В твою двадцатьпервую весну
Пусть ты шёл из дальнего Соренто
Из Милана-ль, чтоб узреть залив
Эта встреча будет непременно
Чтоб влюбить тебя, остановив
Чтобы ты состарился и годы
Пронеслись как желтоватый дым
Чтоб меняли люди щит свободы
На отраду умереть седым
Мне знакома гордая Сиена
Вновь я ей протягиваю руку
А она как рання вселенная
Уже знает скорую разлуку
СУДЬБА ГЕРОЯ
Обычная скука пейзажа
Сжирает с ногтями героев
Героям нужна только сажа
И меч посредине ладони
Ему бы венгерскую саблю
Ему бы словацкие шпоры
И он на краю мироздания
Такие видал бы просторы!
Те дикие чёрные пашни
Где звезды росли словно крохи
Где высятся белые башни
В кирпичном своём гамбезоне
А дальше как скалы - циклопы
Из ульев цедящие соты
А в небе! А в небе — драконы
Особой весною влекомы
И всë же в конце приключения
Вернётся к трактирному пойлу
Где нищие жмутся кочевья
И лошади просятся к стойлу
Обычная скука пейзажа
Сжирает с ногтями героев
Героям нужна только сажа
И меч посредине ладони
Ему бы венгерскую саблю
Ему бы словацкие шпоры
И он на краю мироздания
Такие видал бы просторы!
Те дикие чёрные пашни
Где звезды росли словно крохи
Где высятся белые башни
В кирпичном своём гамбезоне
А дальше как скалы - циклопы
Из ульев цедящие соты
А в небе! А в небе — драконы
Особой весною влекомы
И всë же в конце приключения
Вернётся к трактирному пойлу
Где нищие жмутся кочевья
И лошади просятся к стойлу
И.СОКОЛОВУ
Чтоб тебе исцелиться, мой брат
Предадимся иному обету —
Много выпьем особливых браг
И найдем тебе рыжую ведьму.
Чтоб читалась иная издёвка
В тех томительно-злых вечерах,
Когда лярвы без смысла и толка,
Так желанны, как вражеский крах.
Затем выпьем, отпустит больное
И в душе воцарится уют,
Что сегодня тебя поцелуют
И сейчас тебе снова нальют!
Чтоб тебе исцелиться, мой брат
Предадимся иному обету —
Много выпьем особливых браг
И найдем тебе рыжую ведьму.
Чтоб читалась иная издёвка
В тех томительно-злых вечерах,
Когда лярвы без смысла и толка,
Так желанны, как вражеский крах.
Затем выпьем, отпустит больное
И в душе воцарится уют,
Что сегодня тебя поцелуют
И сейчас тебе снова нальют!
КИТАЙСКАЯ КУКЛА
Ну здравствуй, китайская кукла,
Фарфоровый идол любви,
То имя в котором "любовница"
Читалось "мы будем враги! "
Курящая дама. Иероглифы -
Намёки на то, что близки.
Внутри зашифрованной хроники,
Прошедшей давненько тоски.
Теперь что с твоей эмиграцией,
На книжную полку старья?
На ту барахолку, где некогда
Мы все появились зазря.
Ты помнишь, красавица, многое:
Нанкин и династию Цин,
Шанхай со своими погонями,
Но я не остался таким.
Ведь всё проходило как опиум,
Как ласковый трепет зари
С одной только целью - напомнить,
Что мы остаёмся одни.
На Севере нашем экзотика
Такая вот драма страстей.
Компартия красного зонтика,
Гравюры без журавлей.
2022
Ну здравствуй, китайская кукла,
Фарфоровый идол любви,
То имя в котором "любовница"
Читалось "мы будем враги! "
Курящая дама. Иероглифы -
Намёки на то, что близки.
Внутри зашифрованной хроники,
Прошедшей давненько тоски.
Теперь что с твоей эмиграцией,
На книжную полку старья?
На ту барахолку, где некогда
Мы все появились зазря.
Ты помнишь, красавица, многое:
Нанкин и династию Цин,
Шанхай со своими погонями,
Но я не остался таким.
Ведь всё проходило как опиум,
Как ласковый трепет зари
С одной только целью - напомнить,
Что мы остаёмся одни.
На Севере нашем экзотика
Такая вот драма страстей.
Компартия красного зонтика,
Гравюры без журавлей.
2022
НЕУДАВШИЕСЯ РОМЕЙЦЫ
Расскажи как пал Константинополь,
Как шумел огонь в его границах,
Как гулял голодный, дикий вопль
На поэтом вырванных страницах.
Солнце заходило, всё смеркалось
И мельчали строчки как талант.
Не осмелившийся плакать минотавр
На обломках рифмы танцевал.
Вот цветы – их смех и окончания
Вырваны не то что бы под корень,
Только не звучат и не случайно
Умолкают песни над юдолью.
И исписанные стены на аллеях
Что шумны бывали, словно форум
Одичали аж до междометий,
Повторяя полусонный говор.
Город стал немым, не мы - поэты
Только тени у софийских ног.
Мы остались с горечью предтечи
Что ещё поёт, но мимо нот.
2022
Расскажи как пал Константинополь,
Как шумел огонь в его границах,
Как гулял голодный, дикий вопль
На поэтом вырванных страницах.
Солнце заходило, всё смеркалось
И мельчали строчки как талант.
Не осмелившийся плакать минотавр
На обломках рифмы танцевал.
Вот цветы – их смех и окончания
Вырваны не то что бы под корень,
Только не звучат и не случайно
Умолкают песни над юдолью.
И исписанные стены на аллеях
Что шумны бывали, словно форум
Одичали аж до междометий,
Повторяя полусонный говор.
Город стал немым, не мы - поэты
Только тени у софийских ног.
Мы остались с горечью предтечи
Что ещё поёт, но мимо нот.
2022
В. НЕКЕНОВУ
Душе нехватало размаха
Затем же ты просто привык
А где то в далёком Бамако
Задумчивый бродит калмык
Что ждëт нас в России? Ни плаха?
Ни страх, ни пронзительный крик?
Вечерняя скука стакана
И старый бродячий башлык
А в Африке ждут нас туземки
Песок походящий на кровь
Но главное – новое сердце
И жизни особая новь
Рыданье заката в Сахаре
Шаманов неясный язык
В Бамако, а может в Дакаре
Мы встретимся, друг мой, калмык!
Душе нехватало размаха
Затем же ты просто привык
А где то в далёком Бамако
Задумчивый бродит калмык
Что ждëт нас в России? Ни плаха?
Ни страх, ни пронзительный крик?
Вечерняя скука стакана
И старый бродячий башлык
А в Африке ждут нас туземки
Песок походящий на кровь
Но главное – новое сердце
И жизни особая новь
Рыданье заката в Сахаре
Шаманов неясный язык
В Бамако, а может в Дакаре
Мы встретимся, друг мой, калмык!
КРЕСТОНОСЦЫ
Буду спать среди мёда и лилий
Ведь довольно уже воевать
В королевстве Обеих Сицилий
Мне весна постелила кровать
Где мы были? Мы яростно мстили
Бацинет не снимая и койф
Затупили мечи в Палестине
В Иордане смывали мы кровь
Так мы шли по всему Карфагену
Мы пшено рассыпали и соль
Так мы мстили за ложную веру –
Веру в счастье и веру в любовь
Затухая, мы кинули сабли
И отправились на острова
Боже мой, мы смертельно устали
Помнить те роковые слова
Буду спать среди мёда и лилий
Ведь довольно уже воевать
В королевстве Обеих Сицилий
Мне весна постелила кровать
Где мы были? Мы яростно мстили
Бацинет не снимая и койф
Затупили мечи в Палестине
В Иордане смывали мы кровь
Так мы шли по всему Карфагену
Мы пшено рассыпали и соль
Так мы мстили за ложную веру –
Веру в счастье и веру в любовь
Затухая, мы кинули сабли
И отправились на острова
Боже мой, мы смертельно устали
Помнить те роковые слова
РУИНЫ
Так оно и делалось, мой друг -
На руинах пометали пепел
И вся жизнь закручивалась вновь,
День вставал загадочен и светел.
Каждый камень снова возвращался,
Трудно пели храмов валуны.
Новый зодчий собственного счатья
Латал бреши крепостной стены.
И как новых жизней обещания
Этот взгляд предчувствия любви -
Это будет первая династия,
Первый плуг прошествия войны.
Вновь пойдут проспектами кареты
И какой-то человечий толк
Закричит за белые монеты,
За фарфор, и за китайский шёлк.
А пока в молчании развалин
Колонисты ставили шатры.
И руины были мягче спален
Всходит ночь. Они обручены.
Так оно и делалось, мой друг -
На руинах пометали пепел
И вся жизнь закручивалась вновь,
День вставал загадочен и светел.
Каждый камень снова возвращался,
Трудно пели храмов валуны.
Новый зодчий собственного счатья
Латал бреши крепостной стены.
И как новых жизней обещания
Этот взгляд предчувствия любви -
Это будет первая династия,
Первый плуг прошествия войны.
Вновь пойдут проспектами кареты
И какой-то человечий толк
Закричит за белые монеты,
За фарфор, и за китайский шёлк.
А пока в молчании развалин
Колонисты ставили шатры.
И руины были мягче спален
Всходит ночь. Они обручены.
ГАЗАРИЯ
Белый камень в гуще разнотравья
Птичий крик проходит по скале
Матерь степь дикарская Газария
Телом льнет к танцующей воде
У камней и у еë подножий
Грек и русский голову сложил
А татарка недоспелой грушей
Оголяет девичий акрил
На лукавых улицах Чембалло
В глубине пленительных лагун
Генуи стремительная слава
Под водою держит караул
Ей царевне этого и надо
Люди тут особенно смешны
А она высока и крылата
Шлёт им песни с райской высоты
Белый камень в гуще разнотравья
Птичий крик проходит по скале
Матерь степь дикарская Газария
Телом льнет к танцующей воде
У камней и у еë подножий
Грек и русский голову сложил
А татарка недоспелой грушей
Оголяет девичий акрил
На лукавых улицах Чембалло
В глубине пленительных лагун
Генуи стремительная слава
Под водою держит караул
Ей царевне этого и надо
Люди тут особенно смешны
А она высока и крылата
Шлёт им песни с райской высоты