К вопросу, почему люди уезжают с северов? Холодно и дорого, если очень коротко. Но тут Гоша Сталинов целый подкаст с собой записал, рассуждая о перспективах переезда на Камчатку. Я поразмышляю вслед.

Парадоксальным для меня сначала звучало, что многие камчатцы собирались переехать или уже переехали в Калининград. На Камчатке при этом они продолжали работать и сохранять прописку, чтобы пользоваться субсидируемыми билетами. Краснодарский край считали жарковатым и не очень френдли по ментальности. Тогда выбор падал на Питер или Калининград. С т.з. зрения пенсионной жизни хотелось европейской культуры и спокойствия, поэтому выбирали второе. И балтийский анклав давно принял бы уже всю Камчатку, если бы не политика. Еще очень многим для переезда нравилась Белгородская область…

По субъективным ощущениям, пол Камчатки живет одной ногой на континенте, и чем выше доход, тем меньше на полуострове находятся вне работы. Это было особенно заметно по менеджерам рыбной отрасли – ведущей в регионе. Главная проблема Камчатки с точки зрения Homo Comfortus сугубо климатическая – мало солнца – жизнетворящей инсоляции. Светило постоянно скрыто муссонной облачностью и лучи не достигают земли. Особенно невыносима затяжная псевдовесна, когда на протяжении 3-5 недель температура колеблется в районе нуля. А холодные течения, омывающие Камчатку, делают береговую жизнь очень зябкой даже в разгар лета.

Неудивительно, что как только плановая экономика прекратила определять социальную действительность, рыбацкие поселки полуострова быстро опустели. Смысл жизни в них определялся переработкой рыбы, но в рыночной среде быстро выяснилось, что переработку надо сдвинуть к потребителю и все добытое сырцом повезли в Японию и Корею и Владивосток. В этой схеме береговые поселки не нужны, и люди оказались лишними. Но не все уехали на материк под давлением обстоятельств. Кто-то не решился, а кому-то, корякам, например, было некуда уезжать. Феномен камчатского браконьерства – это во многом проблема брошенных на произвол судьбы людей.

Полумиллионное население Камчатки сократилось с 1989 к 2025 г. на 40 %, военные базы закрылись. Текущая численность в 288 тыс. человек, скорее всего, дутая. Мы достаточно видели и слышали, чтобы уяснить, что на полуострове не живет более 250 тыс. человек, а зимует еще меньше. Но чиновники на всех уровнях не заинтересованы исследовать и признавать реальность, ведь к численным показателям привязано бюджетирование.

В перспективе население дальше сократится (то есть молодежь разъедется, а старики вымрут) до 200 тыс. чел. Звучит не очень, но в этом нет трагедии. Нормальный, просто сильно затянувшийся процесс десоветизации региона, где людей приписывали к производству, а производство размещали, не считаясь с гигантскими издержками географии. Многие, кому сейчас за 65 лет (13 % численности региона), могли бы найти для старения место потеплее, особенно учитывая, что их дети и внуки давно уехали на материк по их же настоянию.

Для сезонной сервисной экономики, которая только и нужна полуострову, даже 200 тысяч людей – это много. Флот может вахтами работать и ремонтироваться, что и делает по безлюдным берегам – нет так много оседлых специалистов ему и надо. Флотским вообще камчатская прописка без надобности. Торговый траффик Камчатки минимальный, потому что нет железной дороги, которая вывозила товары вглубь материка.

Главная Авачинская гавань – это прежде всего крупная (если не крупнейшая) в мире база атомных подводных лодок. Именно Холодная война превратила Петропавловск-Камчатский в город из рыбацкого поселка. Фасад туристического региона не должен заслонять оборонную функцию. Это вообще регион постоя служивых и вместе с гражданским флотом они толкают вверх местную экономику. Стратегическая гавань не даст в ближайшей перспективе сильно съежиться региону. Военные не могут работать вахтой, точнее она у них длиною в 20-30 лет, и за это время они обживаются.
1/2
#Камчатка

2/2
Отток молодежи с полуострова не столь уж страшен, поскольку закрыть потребность в рабочих вакансиях Камчатке легче других регионов, благодаря северным зарплатам. По оценке регионального Минтруда, мигранты из стран СНГ уже составляют 6—7 % от 170 тыс. трудоспособного населения Камчатки. Эти люди приезжают без семей, не нагружают социалку и не расценивают регион как место для старения. Надо это ценить, потому что никто больше туда не поедет! Не Калифорния, и ничего с этим не поделать!

Гражданскому ехать жить на Камчатку как будто незачем, если это не фанат зимнего аутдора, рыбалки, охоты и всего, что требует специализированной техники, навыков, постоянных переодеваний, хорошего здоровья, то есть молодости. Дальневосточные гектары, арктические льготные ипотеки и программы переселения соотечественников сработают для единиц.

И еще один важный момент: когда кто-либо пишет или произносит Камчатка, это слово подразумевает под собой весь полуостров, в то время как говорящий скорее всего имеет в виду камчатскую ойкумену - агломерацию Петропавловска-Камчатского. Там проживает почти 75 % жителей полуострова. Еще 10-15 % рассеяно по долине р. Камчатки, где неплохой климат и возможно сельское хозяйство. Далее, то есть повсюду – горы, болота, леса, в массе своей неудобные для оседлой жизни. О Корякии, которая занимает половину полуострова и также зовется Камчаткой, мало кто вообще имеет представление. В перспективе там останутся одни коряки и метисы, то есть те, для кого это родина на глубину 3-4 поколений.
#Камчатка

Два очень холодных и солнечных дня. Завершились Полнолунием. Я думал в -11 встанет Шайтанское озеро. Но в ночь на третье дул ветер и днем по озеру гнало шугу с тихим шелестом замирающей природы. Ни одной потаявшей снежинки даже под солнцем. В прошлом году Шайтанское встало 13 октября, но это был фальстарт - солнце еще грело и я ходил в шляпе. Ныне можно было поморозиться.

Друзья, по поводу доклада "Горные инженеры Урала XIX в. как этнографы: история описаний и съемок вогулов во времена золотой лихорадки". Есть видеозапись, но... публичного доступа не будет. В докладе я показываю неопубликованный визуальный материал Горной Экспедиции 1883-1889 годов, который обработал собственноручно, а в добыче прочих фотоматериалов поучаствовали другие люди, расходуя личные средства и время.
Альбом представлял собой некоторую загадку, которую пришлось разгадать (см. статью). Он по-прежнему доступен на Госкаталоге - легко повторить мой путь. Мне же хочется сохранить некоторую завесу тайны над материалом, относительно которого есть планы. Мне не импонирует мысль, что он будет болтаться в Сети как безделица. Плюс это узкая краеведческая тема, меня от нее торкает, ибо я запечатлен теми местами, многое там прошел сам и способен оценить подвиг первопроходцев. Другими словами, ссылкой на доклад я поделюсь в личке, если это область ваших интересов.

По мне это лучший фотоматериал XIX в. с вогульской стороны, из дебрей северо-таежного Приуралья. И я был прежде всего вдохновлен его авторами, двумя горными инженерами, Евграфом Федоровым и Люциусом Лебедзинским, которые использовали новинку эпохи - фотокамеру "на всю катушку", став документалистами неведомого пространства «за пределами населенности». Это меня подкупило. Это доклад об очень Достойных Людях. Федоров провел на Урале, в самой дремучей его части, семь полевых сезонов. Этнографом стал поневоле.

Лебедзинский заведовал разведочным отрядом по золоту. Именно он фотографировал вогулов и вошел в их память как "большой начальник", став частью вернакулярной, а потом и официальной топографии. Избы и дорогу Лебедзинского помнят там до сих пор. Это единственный известный мне исследователь за полтора века исследований Югры, чье имя было запечатлено на карту народной памятью, а не памятью коллег. Высшее Признание!
На фото один из горных инженеров (Ф. или Л. Не могу выяснить), два вогула и рабочие партии.

Ржавчина никогда не спит

Однажды, в далеком 1967 году, я встретил брата Черного Лося.
Мы поехали в Южную Дакоту: я, Фрэнк Ту Буллз, его дерзкая красавица-подруга Марисса, какой-то парень из племени навахо, который никогда не разговаривал, и шайенн по имени Стэнли, который никогда не замолкал.

Мы встретились в баре в неблагополучном районе Хьюстона, где собираются невидимые городские индейцы этого зловещего и беспощадного города. Мы все были здесь проездом и успевали добраться до наших неясных, а порой и несуществующих целей.

Я знал Фрэнка ещё по Корее. Он мне немного нравился, но не слишком. У него была репутация человека, который лажал во время дежурства на радаре, списывая это на погоду, поломку или что-то ещё, помимо собственной некомпетентности. Мы встретились совершенно случайно в Вест-Рино, и он уговорил меня выпить по старой памяти в одном знакомом ему заведении. Мы поехали туда на блестящем зелёном «Понтиаке», который он купил ранее в тот же день, и первой нашей остановкой был салон красоты, чтобы забрать Мариссу.
На ней было красное платье, которое, казалось, было создано с помощью какой-то удивительной новой технологии, недавно разработанной в космической программе. Когда Марисса удобно устроилась в этих же зелёных ковшеобразных креслах, она сразу вспомнила Рождество.

Бар Фрэнка назывался «Клуб исследователей». Время шло своим чередом, и к тому времени к нашей компании присоединились Стэнли и навахо. Стэнли оказался дорожным деятелем Церкви коренных американцев. Он долго рассказывал о встрече в Южной Дакоте, которая могла бы изменить всю нашу жизнь, если бы мы только услышали правду и подвезли его на север.

К тому времени я был уже пьян и помнил только два момента из нашего путешествия: яростный техасский восход солнца, жестокий и обжигающий, превративший моё тяжёлое похмелье в адское; и гораздо позже, когда я проснулся и обнаружил Мариссу, спящую у меня на плече. Я затаил дыхание на несколько миль.

Мы въехали в Южную Дакоту в сумерках, и Фрэнк, который говорил, что знает эту резервацию, как и большинство других, как свои пять пальцев, трижды сбивал нас с пути. Марисса всё меньше и меньше веселилась, закатывая глаза, когда Фрэнк снова заверил, что мы всего в нескольких минутах. Я телепатически передавал ей срочные сообщения о своих блестящих навигационных навыках, о перспективах трудоустройства и о надеждах и мечтах о нашей совместной жизни. Со мной, сказал я ей, ты никогда не заблудишься.

Наконец мы остановились. Когда Фрэнк заглушил мотор, наступила тишина, за которой последовало стрекотание десяти тысяч сверчков. Я выглянул в окно.

Дом представлял собой хижину, обтянутую рубероидом и заброшенную. Во дворе ржавела сломанная машина времён Второй мировой войны. Одинокий старик стоял в звёздном свете, терпеливо ожидая, пока мы выберемся из «Понтиака».

Когда он позвал спокойным голосом, звучавшим в равных частях как трава буйвола и трансмиссионная жидкость, даже сверчки остановились, чтобы послушать.

«Держу пари, вы все хотели бы поужинать, не правда ли?»

Это был Бен Чёрный Лось. На вид ему было лет сто десять.

Пол Чот Смит, “Как ураган: движение индейцев от Алькатраса до Вундед-Ни”.

Круче отрывка только интервью Пол Чот Смита для The Sun 2019 года.
Обязательно к чтению, если вы хотите что-то знать об индейцах в Америке. Пол прошел путь от активизма до работы на правительство, о чем рефлексирует с поразительной ясностью, не обедняет историю индейцев, не делает из нее пугало или манифест, и вообще говорит очень неудобные вещи об индейцах. Например, о поддержке конфедератов в Гражданской войне, потому что многие племена разделяли европейскую сегрегационную политику в отношении афроамериканцев. История, если претендует на правду, почти всегда неудобна. Этим Пол Чот Смит напоминает дотошного историка. Интервью с ним огромное и потрясающее. Даже не представляю, кто бы в России из КМН истеблишмента мог на таком уровне рассуждать и говорить. В эфире одна рукопожатость.

Теперь мы с историей в лучшем случае заклятые друзья. Неопровержимые исторические свидетельства говорят о том, что так называемые «Пять цивилизованных племён» поддерживали рабство и имели собственную расовую иерархию.

Еще цитаты:

Мы стали индейцами только после окончания вооруженной борьбы в 1890 году... На протяжении тысячелетий до этого мы отличались друг от друга так же, как греки от шведов.

Я оспариваю идею о том, что индейцы жили в «нетронутой» природе и не пытались ее изменить.

Постоянная романтизация жизни индейцев создаёт намеренное невежество в отношении истории и скрывает тот факт, что мы, индейцы, ничем не отличаемся от других людей.

Для некоторых людей слишком сложно увидеть полную картину индейцев — как людей, имеющих длительные и сложные отношения со всеми аспектами американской культуры. Они хотят загнать индейцев в рамки.

Мы пытаемся исправить исторические данные, потому что истории, в которые люди верят, влияют на культуру. Судьи могут выносить решения, основываясь на неверных «фактах».

Судьи, выносившие решения в пользу переселения, исходили из того, что индейцы не были по-настоящему оседлыми: будучи по своей природе охотниками и собирателями, они не имели реальных прав на землю, независимо от того, что было указано в договорах.

В семидесятые мы, индейцы, начали внушать себе чудесную ложь: будто мы всегда были традиционалистами, всегда правы и верны, и всегда боролись с правительством. Я называю это «программой обязательной ретрадиционализации».

Нет ни одной проблемы, касающейся индейцев, которая была бы столь же морально ясна, как, например, ликвидация сегрегации в школах.

И всё же белые и индейцы, кажется, бесконечно очарованы друг другом — «заключены в бесконечные объятия любви, ненависти и нарциссизма», как я бы это назвал.

Полагаю, когда большинство американцев думают об индейцах, они представляют себе вездесущие казино и бинго-залы в резервациях. Лицензии на азартные игры воспринимаются как своего рода компенсация за прошлые обиды…

Если мы не будем решать, кто индеец, а вместо этого будем решать, кто похож на индейцам или чей ДНК- тест выявил индейское происхождение, мы обречены.

Я официально не совершил каминг-аут, но, возможно, я атеист. Я не хотел в этом признаваться, потому что долгое время невозможно было считаться индейцем, не приняв Традиционную религию.

Индейцы — сложные существа. Многие из них живут в «красных» штатах и ​​разделяют их ценности. Они презирают жителей побережья, таких как мы с вами. Вы не поверите, что пишут в Фейсбуке мои кузены из Оклахомы.

Ни одна книга Пол Чот Смита на русский не переведена. Сейчас его творчеством заинтересовался публик индианистов ПАУ ВАУ, и я благодарю их за переводы. Этого интервью особенно. Они ИЩУТ издателя!

Быть может, это само красивое видео которое я делал. Идеальный вариант для стоматологического кабинета) Это Мурманская область. Сначала аэросъемка горных тундр и Сейдозера, а потом походная часть. Если вы никогда не были в Заполярье - теперь точно захотите!

Там будет и наше открытие, где постарались ручки древнего человека. Дмитрий Мухогон Сокхомский покажет в кадре как именно они старались. В идеале надо смотреть в 4К на 50" экране, без такой развертки не оценить полностью качество картинки.

0:00 Озеро Райявр
01:13 Объект Монолит в тундре
02:02 Живописное Озеро в истоках р. Чивруай
02:20 Устье Чивруая. Сейдозеро
02:57 Сейдозеро. Устье р. Эльморайок
03:30 Куйва на Скале
04:20 Гольцовые Ламбины, Палатка
05:15 Походная часть
06:20 Райявр сверху
06:52 Трио
07:05 В Чивруайской избе
07:37 Мастер-класс по обработке камня
08:12 Отщепы у Монолита

Вечером на стойбище включают электрогенератор – это значит, что появляется электричество, свет и работает усилитель сигнала (иначе как бы я сюда выходила). Хозяйка, у которой я гостила, звонит кому-то:

- Ханты беспокоят.
- Здравствуйте, что хотели?
- Бензин хотим.
- Только для коренных жителей.
- Мы коренные жители.
- Фамилия?
- *называет имя и фамилию*
- Хорошо, завтра приезжайте на заправку, сегодня уже все.

За экологический ущерб хантыйские семьи получают компенсации от нефтяников, в них входит и бензин – 2,5 тонны в год (от Лукойла), которые тратятся на снегоход и электрогенератор. На год многим не хватает, особенно семьям, где есть уже взрослые дети со своей техникой, но они не получают собственных компенсаций (отдельная тема). Все зависит от интенсивности использования, так что кому-то и хватает.

Меня ошеломило начало диалога. Чтобы проинтерпретировать ситуацию, я всегда стараюсь поставить себя на место человека или поменять переменные в уравнении.

Представьте, вы звоните и говорите: «Русские беспокоят». Это звучало бы комично или странно, ведь русские – этническое большинство, у которого нет закреплённых документами прав на материальные льготы и ресурсы по причине своей «русскости», и им не нужно доказывать свою принадлежность к русскому народу, чтобы получить доступ к ресурсам.

Причем «ханты беспокоят» во множественном числе!
Если бы женщина сказала: «Здравствуйте, это я, Мария Ивановна» (имя вымышлено), то разговор бы застопорился. Поэтому диалог начинается не с индивидуального человека, а коллективного «мы». Звонит именно представительница группы коренных народов, которые имеют особые права. Да и то, не все, а те, у кого заключены договора…

Если бы звонили, например, инвалиды или люди из многодетных семей в соответствующие структуры, разговор бы, скорее всего, начался иначе: «Здравствуйте, я звоню по поводу льгот для инвалидов…». То есть человек говорил бы от себя, а категория упоминается для пояснения.

И вроде бы в хантыйском случае тоже так. Дальше спрашивают фамилию и смотрят, есть ли она в списке, сколько этому человеку еще можно получить литров в этом году (некоторые забирают не все 2,5 тонны сразу).

И все-таки мне кажется, что в этом случае коллективная идентичность гораздо сильнее. Ханты часто говорят не от себя лично, а от имени группы в отношениях с внешними структурами – нефтяниками и администрацией, чтобы защитить свои права или добиться больших льгот.

МОЕГО ХАНТЭЙСКОГО ПОЛЯ ДНЕВНИК в связи с предыдущим постом:
3 июня 2025, заполдень, поселок на Оби
[1/2]
Я ждал пока женщины наговорятся, смотрел на вскопанные грядки, громоздящиеся позади тучи и снова прислушивался к разговору, потому что до того хантыйский язык слышал мало. Тут было куда больше труднопроизносимых шипящих звуков, чем в мансийском. Занятно… Мне было приятно, что они говорят на хантыйском и не парятся по поводу меня. Так и должно быть.

Я ожидал, что предстоящая беседа с бабушкой вгонит меня в сон. Поэтому предпочел бы поговорить на улице, на ступеньках веранды. Но моя проводница ушла, и вслед за бабушкой, миновав захламленный коридор, я вошел в дом. Вероятно, предметы по всему полу разбросали те самые бесноватые правнуки, о которых шла речь и которые совершенно не понимают, что такое нагибаться в 75 лет. Я уже выслушал сегодня историю, как другая бабушка поскользнулась на блевотине своего кота, села на шпагат и сломала нога. Другую бабушку 95-ти лет, боднул в печень олень и она сразу скончалась; пенсия – сплошная зона риска.

Общаться дома – не лучший вариант. Не по причине погоды. И не потому что люди негостеприимные. Наоборот, после Камчатки было проще. Но с некоторых пор, с людьми пожилыми, я стараюсь общаться в присутствии их взрослых дееспособных детей. Особенно, с учетом того, что я прошу показать соглашения с нефтяниками, где прописаны финансовые обязательства. Просто чтобы не было лишних вопросов потом.

Бабушка села на детскую табуретку по центру комнаты, в паре метров от меня, посреди хаоса. И стала очень маленькой, несоразмерно маленькой высокой комнате и вещам. Если бы я был такой тру-фотограф я бы точно сфотографировал, но в последнее время у меня не хватает моральных сил на все это.

Мы начали издалека: откуда она, кто, куда, и вот я уже рассматриваю фотографии родных - самое важное в таком возрасте. Я с интересом перелистываю стопочку - жду когда появится фото с настенным ковром и лицами, обрезанными нерадивым фотографом по нижнему краю кадра. Во всех домашних фотоальбомах должна быть такая фотка! Вот она – улыбаюсь внутри! Аналоговая съемка, лет 15 назад. Как бы сказали ныне - винтажный вайб. А вот рыбалка фитилями, вот олени. Все было и все прошло.

Вот ее красивый сын, работающий в сейсморазведке, с пожилым хантом в чуме. На другом фото другой сын, ясельных лет, который рано умер. Потом идут карточки, на которых с двух сторон написаны стихи и песни, на русском и хантыйском. На русском Пахмутовой, про то, что ничего на Земле не проходит бесследно и юность бессмертна (обожаю этот трек), на другой что-то на хантыйском и я прошу перевести. Бабушка ищет очки.

«Ну Зачем мне это? Жара такая, а я в этот фольклор полез…» Скорее всего, просто неловко перейти к той серьезной теме, ради которой пришел. Но все-таки я собираюсь, и мы начинаем нужный мне разговор. Я узнаю, что на родовом угодье чаще всего хозяйничает ее сын, охотится, рыбачит, привозит начальство, там есть избы. А оленей они никогда не держали, потом у что там одно болото, беломошных грив нет, значит кормиться нечем. А главное – зачем им, поселковым хантам, эти олени...

Вдруг дверь открывается, заходит загорелый поджарый мужчина, которого ни я, ни хозяйка, не ожидали. Мы здороваемся: он проходит и садится, ничего не спрашивает. Скорее всего, ее взрослый сын, но она его как будто не ждала. Не оказывает теплого приема. Как будто немного потупилась, чуть сжала губы, или мне показалось? Ему около 45, в бейсболке, - не тот, что на фотографии в чуме, пониже, старше, из-под футболки торчат «рукава», вроде как не уголовного происхождения. Настороженности не проявляет, впрочем, интереса тоже нет.

Но мне неловко вдвойне, потому что понимаю, как выгляжу: мужик в доме матери без предупреждения что-то выясняет, смотрит фотографии… Я объясняю, кто такой, кто именно меня сюда привел (имярек) и рассказываю про случай Молдановых, чтобы он не удивлялся вопросам. С Молдановыми у них угодья на одной реке, но он про них ничего не знает. Странно…

[2/2]
Его первый вопрос был полной неожиданностью для меня и был адресован матери: «Кто вскопал огород?» Бабушка назвала чью-то фамилию. – Что, не могла мне позвонить? Это был очень знакомый упрек и ситуация вообще. Он спросил и снова уткнулся в телефон - на друг друга они почти не смотрели.

Поскольку разговоры об угодьях больше мужская тема, я вообще-то рад, что он появился. Сможет поправить мать, там где ей изменит память. Бабушка там давно не была в отличие от него.

В процессе разговора вдруг выясняется, что нефтяники прямо сейчас заходят к ним на угодье. Я решаю выяснить на какой стадии соглашение, какие условия. Повисает пауза… как будто слишком длинная, и мне приходится продолжить самому: буран раз в четыре год, лодочный мотор раз в пять лет. Бабушка подхватывает и вспоминает все остальное. Сын явно что-то из упомянутого слышит впервые. У меня возникают сомнения, действительно ли он хозяйничает на угодье.

Спрашиваю его, надо ли все это ему, или лучше было бы деньгами? Он отвечает, что имуществом лучше, ведь все это пригодится. Еще и доставят.
Но тут он спрашивает мать:
- Но зачем ты согласовала им карьер! Могли бы возить песок со стороны.
Бабушка молчит и отвечает очень спокойно, в том духе, что «так получилось».
- Они уже строятся? – не понимаю я, - без письменного согласования? А сам думаю, как могло получиться, что такими серьезными вопросами занимается его пожилая мать в одиночку. Где он был?

Выясняется, что ранее две скважины уже согласовали, а к ним отсыпают дорогу, для этого роют карьер. Похоже, что скважины эксплуатационные. Согласование одной такой скважины обходится в 150 тр минимум поверх имущественного соглашения. Но здесь обошлись без всего этого: на руках нет никаких бумаг, чтобы проверить условия. Бабушка где-то что-то подписала, и стройка началась. Теперь сын предъявлял это матери. Похоже, что не в первый раз. Он вообще весьма резок. Говорит, что надо поднять документы и востребовать 300 тр по первому соглашению. Скважины согласовали с бабушкой сравнительно недавно, в позапрошлом году. Стало душно…

Я решаю, что мне хватит и выхожу на улицу. У калитки стоит новехонький китайский джип JAC T9 сына. Выглядит дорого, на вид даже дороже брусчатого дома матери. И как будто не соответствующий его владельцу. Но какое мне дело… мне вообще не стоит столь уж погружаться в детали, они бывают слишком травматичны.

Занятный факт про витамин Д, коего сейчас всем начнет недоставать, кроме...
приарктических оленеводов (коми-ижемцев), у которых содержание витамина D выше, чем у коми-зырян и коми-пермяков, населяющих более южные районы). У коми-ижемцев на содержание витамина D в сыворотке крови оказывает влияние «северная диета». Самые высокие значения концентрации в сыворотке крови 25-гидроксивитамина D3 обнаружены у ненцев Ненецкого автономного округа (сибирские оленеводы не вошли в выборку)

Мы полагаем, что на концентрацию витамина D положительно влияет «арктическая диета», основу которой составляет рыба и оленина, характерная среди других народов для коми-ижемцев и ненцев [Крупник, 1989; Козлов, 2002; Козлов и др.,2009]. Северный олень практически единственное домашнее животное, жир которого содержит значительное количество витамина D. Основу питания оленя составляют лишайники – симбиотические организмы, состоящие из двух компонентов: грибов и водорослей. Водоросли в составе лишайника являются продуцентами растительного стерола, предшественника витамина D, и олень, как консумент, аккумулирует эргокальциферол в своих тканях [Björn, Wang, 2000]. В результате человек, как консумент следующего порядка, получает с олениной значительное количество витамина.

ЖИИР! Плюс жирная северная рыба, потребление которой среди индигенов Арктики также в 2-3 раза выше относительно средних широт.

Помню тейк обских оленеводов, как ведро вываренных брюшков белой рыбы меняли на целого оленя. Это сплошной жир - в нем витамин Д просто зашкаливает. Человеку с б.земли такое блюдо почти невозможно есть. Короче, вы все поняли. СОЛНЦЕ - не единственный источник витамина D. Его можно компенсировать традиционным питанием.

Источник: Ю.А. Атеева, А.И. Козлов. СОДЕРЖАНИЕ ВИТАМИНА D В СЫВОРОТКЕ КРОВИ РАЗЛИЧНЫХ ГРУПП КОМИ. 2012

Возвращаюсь к сказкам, к цветным легендам.
Пять, четыре. Иттерма.
27 х 39 см,
какая-то навороченная акварельная бумага, акварель, линер.

Напоминалка самому себе и всем кто присоединился к каналу, что сегодня в Верхней ПышмЕ, (агломерация Екатеринбурга, оплот металлургов) мы поговорим о Провоцирующих ландшафтах Урала и Зауралья. В компании дорогих коллег: Федора Корандея (Не)изящный Хинтерланд, Константина Бугрова Уральский индустриозавр, Татьяны Быстровой, которых пригласил магазин "Книги, кофе и Другие Измерения". Присоединяйтесь, если еще не заняли свой вечер.

Какая новость!
Наша книга "ПРОВОЦИРУЮЩИЕ ЛАНДШАФТЫ" уже в предзаказе. Поисковый проект: по задаче, географии, исследователям, выполненный в духе Географии Человека, восходящей к истокам классической географии, где человек не вырван из среды, не превращен языком в ресурс, средство производства или кадр. Так, по крайней мере, задумывалось. Это проект, под который собрался интересный коллектив, с очень разным бэкграундом и оптикой, и я не знаю, кто бы кроме Федора Корандея превратил собранные материалы в монолит книги.

Под одной обложкой вы найдете очень разные тексты, объединенные скорее пространством, нежели проблематикой. Это сразу понятно по оглавлению и в этом я предвижу основную критику, к которой сам часто прибегал в наших внутренних дискуссиях. Книга вышла в серии "Studia Urbanica", но там целый раздел посвященный Воде, и конкретно мы с Федором пишем про Вызов Болот на материале Тобольского Заболотья - изолированной местности и обособленного сообщества сибирских татар. Собственно теория провоцирующих ландшафтов (привет, Тим Ингольд) обкатывалась там - в лодке, в болоте и по локоть в клюкве.

Там мы открыли татарскую Венецию - сеть каналов, к сооружению которых взывал обводненный ландшафт. Эта сеть ускоряла коммуникацию людей, рыб и прочих ресурсов среды, но требовала постоянных вложений труда как любая рукотворная инфраструктура. О таких явлениях как-то не принято размышлять в духе модерна. Мы же склонны говорить о непрерывности и непреложности физических условий и человеческих практик, которые из них проистекают. Третий в мире по водности бассейн удивительно мало понял про себя и свою предопределенность.

Помимо этого, в моей памяти остались прекрасные автомобильные поездки по той неуловимой картографией местности, что зовется Зауральем - пологой равнине, что сползает от Екатеринбурга в Тобол, где реки на полпути меняют скалистые берега на большие разливные поймы. О том, как именно разрасталось пространство между Екатеринбургом и Тюменью статья нашего заглавного географа Александра Шелудкова (канал Карты и функции).

Но Зауралье куда шире этого отрезка, и мы далеки от мысли, что сумели его концептуально охватить и репрезентировать. Мы хотя бы не проскочили его на скорости 110, а задержались в треугольнике между Екатеринбургом, Челябинском и Курганом и попытались уловить вайб градиент перехода Урала в Сибирь.

Об этом, к сожалению, нет отдельного сюжета в книге. Большая часть наблюдений осела в дневниках, которые как известно, не горят, но прекрасно тонут в цифровых хранилищах. Поэтому я думаю, что прикреплю чуть позже полюбившийся фрагмент. Пусть это будет разогрев для книги.

У аффордансов трудная судьба в Отечестве. Сам я предпочитаю импортозамещающее понятие "предрасположенности". То и другое непросто донести до публики. Но в моей голове когнитивный поворот по этой части свершился давно.

Мы можем придумать только то, что предопределено материей и законами этого [земного] мира. Потомки рыб, вылезших на сушу, приспосабливаемся и приспосабливаем этот мир под себя. Мы плод биосферы, что несет множество ограничений, но и возможностей, поскольку ничто нам не ближе, чем Земля. Однако с некоторого момента мы начали определять себя как нечто отдельное от нее. Это не более чем инструментализм. ВСЯ наука, все мыслимое и немыслимое знание - лишь попытка разобрать на винтики доступную органам чувств Вселенную, чтобы в ней разобраться и приспособить под себя. Еще для т.н. "домашних" животных. Для всех остальных видов наши эксперименты - экоцид. Впрочем, Земля переживала и не такое...

Книга "Провоцирующие ландшафты" - это прежде всего, про то, как мы экспериментируем со своей природной и социальной средой. Лично у меня есть большая усталость, когда ученые и обыватели видят в природе только ресурсы. Человекоцентричные науки в ХХ веке стали нарочито бесчеловечными, сожранные Левиафаном. Взять хотя бы мое высшее образование, проникнутое госидеей, что любой человек - ресурс и только так может быть полезен.

Авторы "Провоцирующих ландшафтов" как могли БЕЖАЛИ от этой оптики НАЗАД к человеку! Спасибо Глебу Жоге за столь стремительный отзыв на нашу книгу.