Делюсь фидбэком от переводчицы, которой я отправила редактуру перед Новым годом. Приятное! Редактор, отправляя текст переводчику или автору, всегда нервничает. Тревожно, хочется, чтобы твоя работа пришлась по душе. Хочется, чтобы вы с переводчиком услышали друг друга. Теперь еду в Ельцин центр в отличном настроении, еще и после того, как в гости к прекрасным людям сходила. Гостеприимный ты, Екатеринбург. Спасибо, что принимаешь меня ❤️

Простите, редкий пост самолюбования в этом канале. Мороз, ветер, уральский воздух, голубое небо, счастье — рецепт лучших селфи в моей жизни. Ноль фильтров. Вечером поспамлю зимними фотографиями Сысерти (ок. 40 км от Екатеринбурга)

Я обещала показать вам Сысéрть. Вот такую зиму, какая была вчера, я люблю — прячешь щеки от мороза, солнце слепит глаза, белый-белый снег искрится и хрустит. И людей почти нет. Но и летом хочу сюда попасть (ежегодно проводится фестиваль «Лето на заводе», в одном из цехов есть музей, пока же всё закрыто на зиму, можно только с экскурсией по территории немного пройтись). Сейчас поеду в театр, а потом у меня самолет в Москву. Когда знаешь ответ, легче идти вперед. А впереди, как известно, много всего интересного.

Наконец-то удалось попасть в Центр современной драматургии (ЦСД). Зал маленький, совершенно камерный, сцены как таковой нет. Чувство, когда между первым рядом и пространством, на котором играют, никакой видимой границы нет, знакомо мне по малым залам Мастерской Петра Фоменко в Москве. Билеты в ЦСД надо брать сильно заранее. Я этого не сделала, и то, что мне удалось попасть на спектакль в день вылета домой, — чудо. Впервые в жизни я приехала в театр прямо с чемоданом 😊

«Альбом с голубем» — пьеса Алексея Федорченко и Лиды Канашовой о Сергее Довлатове. Режиссером был сам Федорченко. С одной стороны, это спектакль с довольно четкими рамками — жена Довлатова Лена предлагает ему эмигрировать в Америку и после его отказа уезжает одна, увозя дочь Катю (начало), затем и он после исключения из союза журналистов и ареста уезжает из страны (конец). С другой стороны, между этими двумя точками — рассказ, где рамок нет и где реальность переплетается с вымыслом. Здесь уже на первый план выходит не боль принятия тяжелого решения об отъезде, а боль потери любимого человека. Довлатов размышляет, что такое близость, родство и любовь, а мы тем временем видим несколько версий его знакомства с женой. Лену в спектакле играют четыре актрисы. Довлатов тоже не один. На сцене два Довлатова — рассказчик и герой. Точнее даже три, поскольку на экране при этом показывают кадры с самим писателем.

Темы эмиграции и любви раскрываются с больнючей пронзительностью и трогательностью, эффект усиливается благодаря тому, что очень быстро Антон Бутаков кажется вылитым Сергеем Довлатовым, а на фоне то и дело включается «А любовь, как сон, а любовь, как сон, а любовь, как сон, стороной прошла». Спектакль о Довлатове, наверное, не мог бы быть спектаклем о Довлатове, если бы в нем не было юмора и сатиры. Причем, как правило, такие моменты весьма остроумны. В частности, ими пронизаны все эпизоды, связанные с жизнью Довлатова в Пушкинских горах и его работой экскурсоводом. Я там была несколько раз, так что хорошо себе представляю и Пушкиногорье, и дом-музей Довлатова, и местных пушкиноведов, по которым в спектакле неоднократно «проезжается» герой. Был только один эпизод (о собаке Довлатова и ее трех женихах), который мне показался безвкусным в том плане, что грань с пошлостью на шаг всё же, на мой взгляд, переступили.

В спектакле уделяется внимание и тому, как это — быть писателем, да и просто человеком, в России в СССР. В Пушкинских горах Довлатова обвиняют в том, что он ведет экскурсии не по методичке (и увольняют), а пришедшая к нему домой агитаторша советует «найти щель между совестью и подлостью», если он хочет, чтобы его издавали на родине, и одновременно сетует, что на ее основной работе (она корректор) ошибка грозит арестом, мол, каждый раз получается «либо нецензурщина, либо антисоветщина».

Буду теперь, планируя поездку в Екатеринбург, следить за афишей ЦСД. У них много всего любопытного.