В тот день мне позарез нужны были яйца. Еще кое-что по мелочи, но яйца срочно. Погода к прогулкам не располагала совсем. Ветер, пыль, оранжевое небо. До вагончика, где продаются яйца, меня довез хмурый таксист. – Не страшно? – Я осторожно, спасибо,– широко улыбаюсь ему в зеркало, через металлическую сетку между передним и задним сидениями. Людей по пути не встречаем, как и не людей. – Удачи. – И вам. Берегите себя. С трудом открываю бронированную дверь. Быстрым шагом иду к вагончику. Таксист срывается с места, визжат покрышки. Если выживу, поставлю ему три звезды за его выкрутасы. Стучу по багровому косяку быстрый чечердык. Не успеваю закончить, как дверь открывается. Ныряю в темное узкое пространство. Глаза привыкают еще секунд пятнадцать, а потом встречают тяжелый оценивающий взгляд. Продавец критически осматривает меня с головы до ног. Что поделать? Времена такие. – Здрасте, – он кивает. – Сколько? – Тридцать, – он идет к складу. Пол под его шагами стонет и прогибается. Он крупный и высокий. Щеки обвисшие, как у бульдога. – Перемотать? – Да, – он перематывает скотчем два яичных лотка. Низкий потолок, обитый серебристым утеплителем, одинокая лампочка на проводе, на стене четыре лопаты и пила. – Ваши яйца. Спасибо. Трещит радио. «Ребенок в машине. Внимание, ребенок в машине. Выжившие в районе базы есть кто?» Продавец откладывает яйца и хватает рацию. В его лапище она кажется совсем крошечной. – Скажите точные координаты. Я быстро достаю телефон и вбиваю цифры, доносящиеся из радиоприемника. – Сколько вас? Продавец смотрит на меня, я киваю. – Двое. Что ж, яйца подождут. – Будешь молекулой, – пожимаю плечами. – А ты бульдогом. По двери и по стенам вагончика скребутся. Бульдог поддвигает ко мне засаленный газетный листок и ручку. Я вывожу: «Скорость, ловкость и лопата.» Он пишет карандашом: «Воздушка, сила и кувалда.» Ищу глазами кувалду. Вот она. Скромно притулилась к стеллажу с яйцами. Бульдог заглядывает в глазок и показывает мне пять пальцев. Я беру со стены лопату. Он щелкает воздушкой. Дверь сносит сразу двоих. Я вгоняю лопату в голову одному. Я успеваю с чавканьем вытащить острие и вогнать его в последнего зомбака. Их так проще называть. Не будешь же каждый раз произносить «вирус канадского оленьего бешенства». Зомби – легко и просто. Бульдог замыкает дверь. Я прикрываю. Про базу надо знать вот что: никто не знает, где точно она начинается и где заканчивается. Если считать началом восточную часть, то вагончик с яйцами располагается в самом начале. Ребенок в машине – в самой глубине. Родители покупали крупы, муку и чай, но были отрезаны десятком зомбаков. Их привлек детский плач. Маршрут был простым. Локация «База» сложной. Бульдог справился с замком. Стратегия наша была максимально простой: я отвлекаю зомби на себя, а он в это время продвигается к машине и достает ребенка. Мы молча пожали руки. Он полез на вагончик. Мне нужно увести за собой как можно больше зомби. Я вышла на середину дороги, сразу заприметила троих и резким ударом лопаты об асфальт стряхнула ошметки гниющей плоти. А затем просто потащила её за собой с противным скрежещущим звуком. Пошла на базу – не то, что ей было, прошу заметить. А по тому, что остается базой по сей день. О нет, вы думали, все жители Элисты вымерли и остались только жалкие единицы? Вы плохо знак к элистинцев. Вы плохо знаете жителей Калмыкии. Тут меня настиг первый зомби. Я сильно толкнула его лопатой. Он упал. Сил после двух предыдущих осталось немного. Снести огромную тяжелую башку и размозжить её требует ресурса! Я предпочитаю либо быстро бегать, либо их ронять. Что ж, база! Я оглядела красные, железные и синие киоски-скворечники. Раньше здесь продавали отличное мясо. Теперь только доставка на огромных бронированных джипах. Дальше шторы, текстиль и конфеты. Напротив – зоомагазин и хозтовары. Перечислять – я до вечера не справлюсь. К тому же за мной уже тянулся хвост из шестерых. За ногу меня схватила сухая холодная рука. Ну вот, кто-то из живых украл чугунный люк, а теперь меня чуть не укусил зомбак.
В тот день мне позарез нужны были яйца. Еще кое-что по мелочи, но яйца срочно. Погода к прогулкам не располагала совсем. Ветер, пыль, оранжевое небо. До вагончика, где продаются яйца, меня довез хмурый таксист. – Не страшно? – Я осторожно, спасибо,– широко улыбаюсь ему в зеркало, через металлическую сетку между передним и задним сидениями. Людей по пути не встречаем, как и не людей. – Удачи. – И вам. Берегите себя. С трудом открываю бронированную дверь. Быстрым шагом иду к вагончику. Таксист срывается с места, визжат покрышки. Если выживу, поставлю ему три звезды за его выкрутасы. Стучу по багровому косяку быстрый чечердык. Не успеваю закончить, как дверь открывается. Ныряю в темное узкое пространство. Глаза привыкают еще секунд пятнадцать, а потом встречают тяжелый оценивающий взгляд. Продавец критически осматривает меня с головы до ног. Что поделать? Времена такие. – Здрасте, – он кивает. – Сколько? – Тридцать, – он идет к складу. Пол под его шагами стонет и прогибается. Он крупный и высокий. Щеки обвисшие, как у бульдога. – Перемотать? – Да, – он перематывает скотчем два яичных лотка. Низкий потолок, обитый серебристым утеплителем, одинокая лампочка на проводе, на стене четыре лопаты и пила. – Ваши яйца. Спасибо. Трещит радио. «Ребенок в машине. Внимание, ребенок в машине. Выжившие в районе базы есть кто?» Продавец откладывает яйца и хватает рацию. В его лапище она кажется совсем крошечной. – Скажите точные координаты. Я быстро достаю телефон и вбиваю цифры, доносящиеся из радиоприемника. – Сколько вас? Продавец смотрит на меня, я киваю. – Двое. Что ж, яйца подождут. – Будешь молекулой, – пожимаю плечами. – А ты бульдогом. По двери и по стенам вагончика скребутся. Бульдог поддвигает ко мне засаленный газетный листок и ручку. Я вывожу: «Скорость, ловкость и лопата.» Он пишет карандашом: «Воздушка, сила и кувалда.» Ищу глазами кувалду. Вот она. Скромно притулилась к стеллажу с яйцами. Бульдог заглядывает в глазок и показывает мне пять пальцев. Я беру со стены лопату. Он щелкает воздушкой. Дверь сносит сразу двоих. Я вгоняю лопату в голову одному. Я успеваю с чавканьем вытащить острие и вогнать его в последнего зомбака. Их так проще называть. Не будешь же каждый раз произносить «вирус канадского оленьего бешенства». Зомби – легко и просто. Бульдог замыкает дверь. Я прикрываю. Про базу надо знать вот что: никто не знает, где точно она начинается и где заканчивается. Если считать началом восточную часть, то вагончик с яйцами располагается в самом начале. Ребенок в машине – в самой глубине. Родители покупали крупы, муку и чай, но были отрезаны десятком зомбаков. Их привлек детский плач. Маршрут был простым. Локация «База» сложной. Бульдог справился с замком. Стратегия наша была максимально простой: я отвлекаю зомби на себя, а он в это время продвигается к машине и достает ребенка. Мы молча пожали руки. Он полез на вагончик. Мне нужно увести за собой как можно больше зомби. Я вышла на середину дороги, сразу заприметила троих и резким ударом лопаты об асфальт стряхнула ошметки гниющей плоти. А затем просто потащила её за собой с противным скрежещущим звуком. Пошла на базу – не то, что ей было, прошу заметить. А по тому, что остается базой по сей день. О нет, вы думали, все жители Элисты вымерли и остались только жалкие единицы? Вы плохо знак к элистинцев. Вы плохо знаете жителей Калмыкии. Тут меня настиг первый зомби. Я сильно толкнула его лопатой. Он упал. Сил после двух предыдущих осталось немного. Снести огромную тяжелую башку и размозжить её требует ресурса! Я предпочитаю либо быстро бегать, либо их ронять. Что ж, база! Я оглядела красные, железные и синие киоски-скворечники. Раньше здесь продавали отличное мясо. Теперь только доставка на огромных бронированных джипах. Дальше шторы, текстиль и конфеты. Напротив – зоомагазин и хозтовары. Перечислять – я до вечера не справлюсь. К тому же за мной уже тянулся хвост из шестерых. За ногу меня схватила сухая холодная рука. Ну вот, кто-то из живых украл чугунный люк, а теперь меня чуть не укусил зомбак.
As the broader market downturn continues, yelling online has become the crypto trader’s latest coping mechanism after the rise of Goblintown Ethereum NFTs at the end of May and beginning of June, where holders made incoherent groaning sounds and role-played as urine-loving goblin creatures in late-night Twitter Spaces. Informative Members can post their voice notes of themselves screaming. Interestingly, the group doesn’t allow to post anything else which might lead to an instant ban. As of now, there are more than 330 members in the group. With the “Bear Market Screaming Therapy Group,” we’ve now transcended language. Earlier, crypto enthusiasts had created a self-described “meme app” dubbed “gm” app wherein users would greet each other with “gm” or “good morning” messages. However, in September 2021, the gm app was down after a hacker reportedly gained access to the user data.
from us
