Нашли себе интересное занятие на новогодние каникулы. Может и вам пригодится 🎄
«В институте мы начали шить по Бурде, так как в магазине найти интересную одежду можно было с трудом, а ходить в одежде с рынка я не могла, она как-то слишком страшно на мне сидела и я по этому поводу расстраивалась.До сих пор помню – шапка «труба» сидела на мне как-то странно, что меня очень печалило. И ведь вполне носибельная вещь, а вот не сидела и все.
Кроме того, я училась в педагогическом и носить супер модное было как-то неудобно. Необходимо было выглядеть достойно.
Мой гардероб начинался с вязания. Случайно увидела у девушки в автобусе свитер. Обалдела от красоты и пока ехала «срисовала» схему и в три дня себе связала обновку, причем один в один. А носила ее с юбкой из ткани с купоном, тоже из Бурды»
Из воспоминаний Мишель Лами. Париж, 1988
Мишель делится выкройками свитера с плечиками «пагода» придуманным ее супружником Риком Оуэнсом 🖤
«В институте мы начали шить по Бурде, так как в магазине найти интересную одежду можно было с трудом, а ходить в одежде с рынка я не могла, она как-то слишком страшно на мне сидела и я по этому поводу расстраивалась.До сих пор помню – шапка «труба» сидела на мне как-то странно, что меня очень печалило. И ведь вполне носибельная вещь, а вот не сидела и все.
Кроме того, я училась в педагогическом и носить супер модное было как-то неудобно. Необходимо было выглядеть достойно.
Мой гардероб начинался с вязания. Случайно увидела у девушки в автобусе свитер. Обалдела от красоты и пока ехала «срисовала» схему и в три дня себе связала обновку, причем один в один. А носила ее с юбкой из ткани с купоном, тоже из Бурды»
Из воспоминаний Мишель Лами. Париж, 1988
Мишель делится выкройками свитера с плечиками «пагода» придуманным ее супружником Риком Оуэнсом 🖤
Первые потери года. Ушла Розита Миссони, дизайнер одинаково успешно работавшая как в мире моды так и в дизайне интерьеров
«У меня был друг Луис Идальго, работавший в миланском ателье Бики, среди знаменитых клиентов которой была оперная дива Мария Каллас. Мы выполнили для ателье несколько свитеров, и они так понравились, что их выставили в витрине. Затем Луис стал креативным директором миланского магазина La Rinascente, который в то время пытались превратить в подобие легендарного парижского универмага Printemps. Таким образом мы стали поставщиками La Rinascente. В 1958 году мы получили от универмага огромный заказ — 500 платьев. Это были простые, но элегантные модели из ткани в полоску на пуговицах, часть из них была без рукавов, а вторая часть — с горловиной «лодочкой». Платья так понравились заказчику, что было решено оформить ими витрину La Rinascente. Один из сотрудников магазина позвонил нам со словами: «Приходите посмотреть на вашу прекрасную витрину!» Был март, восемь вечера, темно и туманно. Мы закрыли мастерскую, отправились на Пьяцца-дель-Дуомо и увидели какого-то мужчину, который рассматривал выставленные в витрине 17 манекенов в наших платьях разных цветов. Мы услышали его восклицание: «О боже мой! Бедные девочки, видели бы они, что с ними сделали!» Вот такой была наша первая витрина!»
«У меня был друг Луис Идальго, работавший в миланском ателье Бики, среди знаменитых клиентов которой была оперная дива Мария Каллас. Мы выполнили для ателье несколько свитеров, и они так понравились, что их выставили в витрине. Затем Луис стал креативным директором миланского магазина La Rinascente, который в то время пытались превратить в подобие легендарного парижского универмага Printemps. Таким образом мы стали поставщиками La Rinascente. В 1958 году мы получили от универмага огромный заказ — 500 платьев. Это были простые, но элегантные модели из ткани в полоску на пуговицах, часть из них была без рукавов, а вторая часть — с горловиной «лодочкой». Платья так понравились заказчику, что было решено оформить ими витрину La Rinascente. Один из сотрудников магазина позвонил нам со словами: «Приходите посмотреть на вашу прекрасную витрину!» Был март, восемь вечера, темно и туманно. Мы закрыли мастерскую, отправились на Пьяцца-дель-Дуомо и увидели какого-то мужчину, который рассматривал выставленные в витрине 17 манекенов в наших платьях разных цветов. Мы услышали его восклицание: «О боже мой! Бедные девочки, видели бы они, что с ними сделали!» Вот такой была наша первая витрина!»
Гарсоньерку для командировок в Париж итальянцу оформила студия Le Cann💫
Заказчик всем доволен, но для съемки проекта Рафаэль и Гийом принесли с балкона стульчик, чтобы не оскорбить зрителей острым углом стальной консоли 🎥
📸 Alice Mesguich
Заказчик всем доволен, но для съемки проекта Рафаэль и Гийом принесли с балкона стульчик, чтобы не оскорбить зрителей острым углом стальной консоли 🎥
📸 Alice Mesguich
Доброе утро в Нью-Йорке 🌞
Шведская марка ковров Nordic Knots снимает свои ковры в прекрасных интерьерах и в гостях у интересных героев.
На фото кабинет галеристки Добринки Сальзман.
Starter pack галериста – много книг, много света и немного икон дизайна. Ковер тоже не забываем📝
📷 Уиллиам Джесс Лайрд
Шведская марка ковров Nordic Knots снимает свои ковры в прекрасных интерьерах и в гостях у интересных героев.
На фото кабинет галеристки Добринки Сальзман.
Starter pack галериста – много книг, много света и немного икон дизайна. Ковер тоже не забываем📝
📷 Уиллиам Джесс Лайрд
День рождения Майкла Стайпа 🖤
«У меня в отличие от остальных членов нашей группы музыкальный бэкграунд очень слабый. В школе, где я учился, — в Иллинойсе, в самом центре Америки, — балом правил хеви-метал. Мои родители слушали Гершвина, Манчини, Ванду Джексон и саундтрек «Доктора Живаго». А я до пятнадцати лет музыку просто игнорировал. Пока в конце 1975-го мне не попался журнал Village Voice, где рассказывали о том, что в это время происходило в Нью-Йорке, — о Television, Патти Смит и The Ramones.
И еще я ясно помню ноябрьский номер журнала Creem 1975 года. Там была фотография Патти Смит, и выглядела она потрясающе. Примерно как Анжелика Хьюстон в «Семейке Аддамс». И еще там была статья про панк-рок, где говорилось, что если вся музыка похожа на цветное кино, то панк — это статичное черно-белое телевидение. Мне это вдруг показалось невероятно правильным. Я еще не слышал этих групп, но уже восхищался ими. И, когда вскоре вышел «Horses», первый альбом Патти Смит, он перевернул мою жизнь.
Для пятнадцатилетнего провинциального мальчика это было сильнейшим впечатлением. Cловно ты в первый раз вошел в океан и тебя сшибло волной. Убийственная и освобождающая музыка. Я сидел всю ночь в наушниках, чтобы не услышали родители, слушал Патти Смит и думал: «Господи! Да она же посылает мне какое-то странное, тайное сообщение!» Я уже тогда чувствовал себя аутсайдером, и ее музыка дала мне важный козырь — теперь у меня было нечто, чего не было у других. Что-то грязное, волнующее, сексуальное и умное. Какое-то невероятное знание. Потом уже я послушал Television, потом тех, кто на них повлиял: Velvet Underground, Stooges, New York Dolls и т. д. Но «Horses» был для меня самым главным и революционным альбомом. Потому что именно благодаря ему я стал поп-звездой»
«У меня в отличие от остальных членов нашей группы музыкальный бэкграунд очень слабый. В школе, где я учился, — в Иллинойсе, в самом центре Америки, — балом правил хеви-метал. Мои родители слушали Гершвина, Манчини, Ванду Джексон и саундтрек «Доктора Живаго». А я до пятнадцати лет музыку просто игнорировал. Пока в конце 1975-го мне не попался журнал Village Voice, где рассказывали о том, что в это время происходило в Нью-Йорке, — о Television, Патти Смит и The Ramones.
И еще я ясно помню ноябрьский номер журнала Creem 1975 года. Там была фотография Патти Смит, и выглядела она потрясающе. Примерно как Анжелика Хьюстон в «Семейке Аддамс». И еще там была статья про панк-рок, где говорилось, что если вся музыка похожа на цветное кино, то панк — это статичное черно-белое телевидение. Мне это вдруг показалось невероятно правильным. Я еще не слышал этих групп, но уже восхищался ими. И, когда вскоре вышел «Horses», первый альбом Патти Смит, он перевернул мою жизнь.
Для пятнадцатилетнего провинциального мальчика это было сильнейшим впечатлением. Cловно ты в первый раз вошел в океан и тебя сшибло волной. Убийственная и освобождающая музыка. Я сидел всю ночь в наушниках, чтобы не услышали родители, слушал Патти Смит и думал: «Господи! Да она же посылает мне какое-то странное, тайное сообщение!» Я уже тогда чувствовал себя аутсайдером, и ее музыка дала мне важный козырь — теперь у меня было нечто, чего не было у других. Что-то грязное, волнующее, сексуальное и умное. Какое-то невероятное знание. Потом уже я послушал Television, потом тех, кто на них повлиял: Velvet Underground, Stooges, New York Dolls и т. д. Но «Horses» был для меня самым главным и революционным альбомом. Потому что именно благодаря ему я стал поп-звездой»
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Надо прекращать отмечать 🥂
Уже мерещится черт знает что 🥴
Уже мерещится черт знает что 🥴