Встреча прошла в малом допросном блоке, комната пахла железом и пылью, а стены так и отдавали холодом. Свет падал сверху - ровно, как на столе для вскрытия. Джессика сидела раскачиваясь взад-вперёд, будто снова считала что-то у себя в голове. Женщина даже не выглядела как сидевшая, поскольку всегда носила поверх серую зипку аргументируя это тем, что ей холодно, хотя она банально на дух не переносила оранжевый цвет. Синяки под глазами, сальные волосы и всё ещё свежая рана у виска. Она всегда вела себя спокойно, не конфликтовала, но быстро завоевала репутацию «странной». Почти не разговаривала с другими заключёнными, но иногда помогала при мелких ранениях другим: бинтовала, зашивала...не из сочувствия, а просто «чтобы не скучно было»

Напротив — Рикота. Костюм тёмный, идеально отглаженный, голос холодный, без проблеска эмоций
— Джессика Паркер. — произнесла она, не глядя в бумаги — выдающийся хирург... Пятнадцать лет колонии, из которых пять уже пройдены.

— А Вы кто, чтобы этим интересоваться? Очередная «добрая тётя» из госструктур? Пха — фыркает та, откидываясь на спинку стула — Баллотировалась в хирурги, по крайней мере

— Осуждена по статье 115 УК. Не признала вину. Умышленное убийство пациента. Ты не шутила, когда вскрывала ему грудную клетку без наркоза?

— А он не пошутил, когда трогал мою медсестру со швами от кесарева ниже пояса — Глухая пауза. Лампа над ними мигнула, будто не выдержала неловкости. Джесс щёлкает пальцами: один, два, три… будто считает сколько человек уже пытались с ней вот так поговорить

— Меня интересуют редкие кадры. Особенно те, кто умеет собирать, а не только разбирать. — Аддамс скрестила руки в замочек и поднесла к подбородку

— Ты бы удивилась, насколько сложно собрать человека обратно. Особенно если он был мудаком

— И всё же ты могла бы пригодиться в другом месте.

— В морге? Я там уже звезда. Автографы оставляю на печени — женщина довольно глупо улыбнулась закатив глаза от столь абсурдного заявления

— Есть места, где ценят уверенные руки.
— И слабую этику. Звучит, как курорт для маньяков)
— Некоторые называют это шансом.
— Шанс это когда тебе не заваривают чай кипятком из бойлера. Всё остальное уже подозрительно

— Ты получишь шанс. Но только один.
— Как и мой пациент — хмыкает Джессика — И мы оба помним, чем это закончилось

Рикота промолчала несколько секунд, водя взглядом по собеседнице, а у Паркер по спине заметно пробежались мурашки. Взгляд женщины не обещал ничего хорошего, было ощущение, что она собиралась поглотить её и выплюнуть косточки.

— Я ищу тех, кто любит практику и готов совершенствоваться. Там, где методы не регламентированы и где талант важнее лицензий.

— Классика. Сначала ты, потом погрузчик с мешками. Мне уже нравится. Знаешь… в последний раз, когда я сказала «да», человек умер. Ну, технически умер позже, но совпадение всё равно впечатляющее

— Если передумаешь, попроси о встрече с Рикотой Аддамс. Я способна помочь тебе. Взамен на небольшую услугу.

Без лишних слов Рикота выходит, шаг за шагом удаляясь. Джесс остаётся в темной комнате, снова щёлкая пальцами, как будто что-то подсчитывает. Ждёт. Редко она верит в такие "шансы", но, возможно, этот будет стоить того

Я давно покинул его дом. Больше не просыпаюсь в панике среди ночи, не сжимаюсь от прикосновений, словно от удара током. Я могу дать отпор. Всем. Но не ему. Я выучил причины, проанализировал последствия. Я могу рассказать всю механику зависимости, разложить её по полочкам, как делают в учебниках. Я умён, я знаю, что это была тюрьма. Я знаю, что его голос — не истина, его руки — не любовь. Но что делать с тем, что я скучаю?

Я тоскую по его присутствию так, будто он был моим домом. Холодным, жестоким домом, в котором мне приходилось шёпотом просить разрешения дышать... но всё же домом. Я был никем рядом с ним, но он заставлял меня чувствовать. Пусть боль, пусть страх, но — чувствовать.

Но сейчас я не хочу чувствовать. Я не хочу признаваться. Но во мне живо то, чему я отчаянно пытаюсь отказать в праве на существование: Я скучаю. Я испытываю потребность. Патологическую, отравленную. И это пугает меня сильнее, чем он сам. Я хожу к психотерапевту. Я принимаю медикаменты. Но от ПТСР мне никогда не избавиться.

Он живёт во мне. И будет жить, даже когда всё остальное — растворится. Мне с ним было невыносимо. Я страдал, я боялся, я хотел исчезнуть. Но, став свободным, я словно потерял что-то важное. Уильям всегда будет моим ночным кошмаром. И всё бы ничего... Но я хочу вернуться в этот кошмар. Я боюсь рассказывать об этом мисс Мари. Боюсь, что она увидит то, чего я не хочу признавать: Мне не хватает его ярости. Его контроля. Его похвалы после удавки. Мне не хватает того, как он ломал меня, а потом собирал — будто я принадлежал ему по праву. Я скучаю по унижению. Мне не хватает чувства принадлежности, которое он создавал болью. Это же был ритуал, не правда ли? Условный рефлекс: боль — любовь. Оскорбление — привязанность.