— Почему ты не ешь шоколадную пасту? — Я обязан это выяснить, чтобы наверняка удостовериться в том, что все в порядке.
— Потому что в ней много калорий. — Хлоя откладывает столовые приборы и отпивает кофе.
— И это проблема, потому что… почему?
— Потому.
— Почему, Хлоя? — выпытываю я строгим тоном, которым обычно ругаю Хоуп.
— Потому что моя задница похожа на холодец, ясно? — Она со стуком ставит кружку на стол.
Пара капель кофе выплескивается, Хлоя тут же их вытирает, а затем тяжело вздыхает, пока я в сотый раз за это утро пребываю в недоумении. У этой женщины самая идеальная задница, которая только может быть. Она похожа на сердце, а кожа ее бедер нежная и бархатистая. Когда я кладу голову к ней на колени, мои руки не могут удержаться от прикосновений. Да и вообще мне не удается пройти мимо Хлои и не шлепнуть ее по попе, потому что, черт возьми, это лучшее развлечение моего дня.
— Прости, это не ва…
— Во-первых, каждая твоя проблема важна для меня, так же как и каждый мой эмоциональный всплеск важен для тебя. Не думай, что это игра в одни ворота. Ты важна. — Я зачем-то тыкаю в стол указательным пальцем, как бы доказывая свои слова. — А во-вторых, — еще один яростный тык в стол. — Съешь эту долбаную шоколадную пасту, потому что я обожаю твою задницу. И пускай она станет хоть в десять раз больше, но она будет только моя, и мне решать, как уместить ее в своих ладонях.
Хлоя замирает на своем месте, медленно поднимает кружку, делает глоток, а потом, еле сдерживая смех, говорит:
— Ну давай будем объективны: задница все таки моя.