​А теперь, внимание, вопрос. Что роднит самую затрапезную пивную забегаловку на Чукарице с самым элитным рестораном в Белграде-на-Воде? Не угадали. Телевизор.
А что роднит телевизор на Чукарице, который помнит, как Тито в прямом эфире выглядел, с «плазмой» в Белграде-на-Воде, у которой оперативной памяти больше, чем в вашем макбуке? Снова мимо. Спорт.
В пивбаре может не оказаться тёмного или крафтового, в модном ресторане - мясного или жирного, но любая белградская едальня без телевизора на стене – это всё равно что Yugo без иконостаса на «торпеде». Допустимо, но попахивает. То ли коммунизмом, то ли язычеством.

Сербы идут в ресторан не для того, чтобы есть. Бабушкина сарма всё равно вкуснее.
Сербы идут в ресторан, чтобы смотреть и болеть. Ну а раз уж пришли, не сидеть же просто так. Там медаль на кону, напряжение такое, что прямо по экрану пот ручьём, а у тебя тарелка пустая. Некультурно.

За кого сегодня болеют внутри, снаружи от порога видно.

Если на столах попкорн, значит в телевизоре Джокович. Потому что попкорн – это не еда. Это психотерапия. В первом сете жуёшь спокойно, разогреваешься вместе с Ноле. Во втором сете жуёшь так, что трибун не слышно. В третьем сете жуёшь ведро. Или орёшь в него – тут уж как пойдёт.
Если на столах тарелки с чевапами и жареной картошкой, значит, в эфире водное поло. Калорийный спорт для упитанных мужчин. Минимум волнений, максимум спокойствия. Всё предсказуемо, как победа богоданного каймака над бездуховным кетчупом.
А вот шопский салатик в белоснежных мисках – это к художественной гимнастике. Животы аккуратно втягиваем, пиво в бокалах заменяем минералкой и вином.

В общем, спорт в Белграде – это не какая-то зарядка для тела. Это обязательная пища для души. Но на голодный желудок – строго не рекомендуется. Потому что ритуал. Буквально, молитва над тарелкой. Чтобы и тарелка на столе всегда наполовину полная, и на экране счёт – всегда наполовину в нашу пользу.

Вообще, конечно, если на Балканах и болеть, то исключительно за спорт.

Потому что лечиться на Балканах – это то же самое, что в лотерею играть, только билетики выдают не в ближайшем обменнике, а в поликлинике в регистратуре. Игра, само собой, вслепую. Выигрываешь или закрытый больничный или почётную грамоту. За терпение, выносливость и литературный сербский без мата и соплей.

Карго-культ Балканы тоже не миновал, поэтому вся официальная медицина – импортная.
Та, которая считается бесплатной – сплошной испанский стыд. В очереди к дежурному терапевту можно легко родиться, жениться, состариться и родиться снова. Много раз.
Ту, которая платная, стопроцентно завезли испанские конкистадоры. К платному терапевту можно прийти с чем угодно и когда угодно, при условии, что вместе с жалобой ты принесёшь горшочек золота. А лучше – три.
Сербскую стоматологию придумала испанская святая инквизиция. Но стоматологию, как раз, все хвалят. Иначе – розги, дыба и импортный испанский сапожок.

Вот поэтому-то реальная балканская медицина – сплошь народная. Прямая, как базельский трамвай, и простая, как бурек без начинки. Лучший антисептик? Ракия. Лучший антибиотик? Ракия. Анаболик, спазмалитик, седативное и гормональное? Да что уж там – и снова ракия. В крайнем случае – с молотой лютой паприкой. Для детей – без. С трёх лет.
И ещё айвар. Айвар – это чистое здоровье в банке. Две ложки на ломоть лепиньи – и в себя. И ракией запить. И ни тебе простуды, ни депрессии, ни аллергии на президента. Если не помогло, повторяем снова: две ложки айвара, поверх – два кубика каймака, колечком кулена покрыть – и можно без хлеба. Запивать ракией. А если ракия не лезет, то щумадийским чаем полирнуть. Что такое шумадийский чай?! Ну как же. Кипяток, мёд, лимон, щепотка чабреца и… ракия. Везде она, родимая.

И вот ведь парадокс. При всём при этом, народ живёт – здоров и весел. А если и болеет – то быстро, шумно, с турбофолком и ставками на спорт. А если и идёт к врачу – так уж когда совсем прижмёт.
Потому что, во-первых, доктор – тоже человек, у него рабочий день не резиновый и казан для ракии на селе сам себя на угли не поставит.
А во-вторых, главное и лучшее лекарство на Балканах – это сами Балканы. И вид с террасы. И кофе с соседями. И песни с цыганами. И печёная паприка. И футбол на Маракане. И принимать всё это ежедневно, до или после, но ни в коем случае не вместо, еды. Побочные эффекты? Конечно, есть. Внезапные приступы счастья и непреходящее чувство, что завтра будет лучше. Или послезавтра. Или прямо после этой чашки кофе.
Вот так и живём. Пусть иногда и с температурой под сорок – зато с душой на все сто.

Спросите сербов, действительно ли всё на свете придумали сербы, и они вам это с жаром подтвердят.
Спросите сербов, как быть с тем, что совершенно точно придумали не сербы, и они ответят, что сербы придумали тех, кто это всё придумал.
Спросите сербов, на кой чёрт они придумали работать по понедельникам, и коллективный разум тут же даёт сбой.

#доброе_утро_белград

​Что ж, об археологии немножко снова.

Интересный образчик винчанской школы вам принёс.
Интересный и необычный – прежде всего тем, что и эпоха та же, и место находки соответствует, но вот скульптурная манера - совершенно мимо. Лицо для винчи не характерное, не треугольное; глаза не миндалевидные, их вообще нет; зато нос - более чем заметен.

Впрочем, раскоп Витковачко поле под Александровцем вообще умеет удивить: вот здесь я про него вам уже рассказывал.

А фигурка, которая на фото... Что ж, по меньшей мере две вещи про неё можно сказать уверенно. Во-первых, ей 7 000 лет. Во-вторых, общая композиция (выразительный пятый размер и руки покоятся на животе) говорит вам о том, что это статуэтка богини плодородия.

#люди_балкан #винча

В Белграде всё оно теперь ведь как: выходишь на пять минут за хлебом в привычных трениках и шлёпках – возвращаешься домой ошарашенный, как будто кругосветку навернул.

Вот этот дом в начале утренней прогулки тебе уж примелькался: красивый дом, из штукатурки и палок, стиль – «классический, дореволюционный, слегка обшарпанный». Ставни дубовые наглухо закрыты, двери – на замок. Сразу видно: историю у нас надёжно охраняют. От посторонних глаз.
За ним ещё один знакомый дом, но каменный: в колоннах весь и на дверях табличка медная. «Министарство каких-то важных дел». На парапете из гранита – пепельница, пластиковый стаканчик с остатками кофе и смятый номер «Информера» несвежего. Сразу ясно: кипит работа. Так кипит, что джезва остывать не успевает.
Следом пятиэтажка в духе титомодернизма: фанерные жалюзи на алюминиевых рамах, цветочные горшки на узких подоконниках, балкончики не больше ягодного лотка. На нижнем этаже – сербский алко-маркет, французская кондитерская, русская аптека, и обменник в одном помещении с химчисткой. Сразу понятно: дом высокой культуры быта, в котором живут счастливые и сытые люди, которые ценят здоровье и чистоту во всём. Включая деньги.
А за углом, внезапно, новая кофейня. Снаружи вывеска на итальянском. Внутри – кирпич, принты Уорхолла, плетёные лампы и девочка-бариста с глазами оленёнка Бемби. Доброе утро, говорит, заходите, у нас сегодня кофе дня – тонко фильтрованная кения флэт уайт на овсяном молоке с кубиками льда кокосового. Чихаешь в удивлении и думаешь, насколько ж ты чужой на этом празднике инопланетной жизни.
А через стенку от неё – новый ресторан. Азиатский фьюжн и официантка смуглая с улыбкой прямо с Солнца. Доброе, говорит, утро, хотите креветок под соусом карри с гарниром из молодого бамбука в лаваше и чашкой чая пуэр? Прищуриваешься нервно и быстренько пытаешься сообразить, как быстро-то и далеко уходим мы от бога.
А тут вот пекара. Старушка. Говорят, с семидесятых – всё на этом самом месте. Стулья деревянные с подушками, два столика в накрахмаленную бело-красную шахматицу. Вывески не надо: румяные пампушки-продавщицы всех в лицо, по имени и адресу знают. Чао, комшийо, кричат, вас уже ждёт привычный тёплый бурек с мясом, и йогурта пакет. А вот вам пита с вишней и слойка с сыром и шпинатом. А вот ту одинокую слоечку с грибами мы вам не отдадим – она для тетки Милки, что на соседней улице живёт. У нас кроме неё никто ничего с грибами никогда не покупает. Улыбаешься тепло в бороду и понимаешь: ты, наконец-то, дома.

Обратно к ноутбуку бредёшь неспешно другими переулками. С неясным чувством, что за полчаса успел смотаться из Стамбула в Вену – с заходом в Титоград, Бангкок, Борнео и Килиманджаро. И в роли восемнадцатого плана в спектакле засветиться тоже успел. В балканской пьесе. Шумной и пёстрой, смешной и безумной – зато без начала, конца и внятного сюжета.
Так что, будете в наших краях – будьте. У нас здесь иногда весело, всегда внезапно, но главное, культурный шок тут подают бесплатно. К чоканчичу ракии и чашке кофе по-турецки. На кукурузной лепинье со вкусом пиццы по-чикагски. Ага.

Залётного туриста в Белграде вычислить легко – он в магазин за продуктами днём ходит.
Потеет, плачет, но упрямо тащится.
Из супермаркета уже не идёт – летит. Увлекаемый восходящими потоками расплавленного в лаву асфальта. Красный, как рак. За пять минут под нежным июньским солнышком у него уже и хлебушек поджарился и картошка запеклась, и яйца вкрутую. Все.
Белградец – умнее.
У белградца в июне жизнь только после двадцати начинается: градусов, часов и бутылок холодного пива.
Впрочем, одна вещь белградца с туристом всё же сближает и роднит.
Яичницу белградец тоже днём жарит – прямо на капоте своего авто.
Так и живём.

Когда-то очень давно, полчаса назад меня осенило по самые пятки, что сценарий культовой трилогии «Назад в будущее» Земекис мог бы написать, просто посмотрев в календарь на день 28 июня.
Судите сами.
28 июня 1389 года на Косово случилось генеральное сражение между объединёнными силами балканских феодалов с одной стороны поля и армией турецкого султана с другой. Балканская коалиция матч с треском проиграла, и это открыло османам прямую шоссейную дорожку в Сербию, Черногорию, Боснию и остальную Центральную Европу. С Европой у них потом не сильно задалось, в вот Балканы они, метр за метром, сожрали за какие-то семьдесят лет и стояли на них потом ещё четыреста.
28 июня 1914 года группа боснийских сербов в составе примерно шести человек устроила в Сараево покушение на наследника австро-венгерского престола эрцгерцога Франца Фердинанда во время посещения им военных манёвров и последующего его официального визита в главный город Боснии. Оба мероприятия - и визит и покушение - были организованы из рук вон плохо, охрана престолонаследника кушала буреки, кормила котиков и считала ворон, заговорщики писались кипятком и то хотели покушаться, то нет. В итоге, по чистому стечению обстоятельств, двадцатилетний Гаврила Принцип сумел выпустить в цель три пульки и попасть – сначала во Франца Фердинанда, потом в тюрьму. С тех пор отдельные особо одарённые головы твердят, что Первую мировую войну начали сербы.
28 июня 1919 года в Версале страны Антанты с одной стороны стола и остатки Германии с другой стороны, подписали документ, официально завершивший Первую мировую войну.
28 июня 1921 года в Белграде была принята «Видовданская конституция» – основной закон Королевства Сербов, Хорватов и Словенцев (КСХС), образованного на Балканах примерно тремя годами ранее, в 1918-м, после развала Австро-Венгрии и окончания боевых действий в регионе.
28 июня 1948 года на специальном заседании в Бухаресте руководители коммунистических партий стран Восточной Европы официально исключили Коммунистическую партию Югославии из состава Информбюро (организация-преемница Коминтерна). Исключение КПЮ фактически означало конец Югославии в «соцлагере» и начало её политической и экономической блокады со стороны стран Восточного блока, которая продлилась до 1955 года. Разрыв СССР с Югославией привёл много к чему, но главное, к появлению Движения Неприсоединения.
28 июня 1950 года официально открыто движение по скоростному шоссе Белград-Загреб под названием «Автопут Братства и Единства». Сегодня мы его знаем, уважаем и не любим за бесконечные пробки под коротким именем «Автопут».
28 июня 2001 года Гаагскому международному трибуналу был выдан бывший президент бывшей Союзной республики Югославия Слободан Милошевич. Руководитель страны из Милошевича был такой же, как из Гаврилы Принципа профессиональный террорист, поэтому, в общем, не удивительно, что оба закончили одинаково в тюрьме, из которой оба, соответственно, переехали прямиком на кладбище. P.S. Милошевича обвиняли в преступных приказах, которые привели к войнам и военным преступлениям в Хорватии и БиГ в 1991-1995 годах. Ему так же вменяли «геноцид албанского населения в Косово в 1999 году», но по последнему пункту имеется пара пунктиков.
28 июня 2013 лидеры стран-членов ЕС объявили о начале переговоров по подписанию Соглашения о стабилизации и сотрудничестве в т.н. Республике Косово. По итогу, документ подписывало руководство Еврокомиссии, так как пять государств, входящих в Евросоюз, до сего дня независимость т.н. Республики Косово не признают.
В тот же день, левой рукой подписывая бумажку с Косово, правой рукой ЕС подписал протокол о начале переговоров с Республикой Сербией о присоединении её к союзу. По оптимистичным прогнозам, на урегулирование всех необходимых вопросов должно было уйти примерно пятнадцать лет. По доброй балканской традиции, срок в пятнадцать лет мы каждый год с Нового года отсчитываем.
И так и живём.

#история

Есть в Белграде крохотный райончик под названием Штайг. Топоним есть пошёл от немецкого «Steige» – «подъём». Хотя на самом деле это спуск. И речь не столько тут про географию…  Точнее, вот, вообще не про неё.

Конечно, были дни, когда и Штайг был – именно про глобус. Пятачком в центре Вселенной был. К нему сходились все дороги, ведущие в Белград. На лучшей локации Штайга красовалась Главная железнодорожная станция, от неё одесную – Главная автобусная. Ошую – почтовая. Заиметь на Штайге канцелярию, а тем паче, личный апартамент, значило, буквально, попасть ко кнезу Михайлу за пазуху. К маршалу Тито за стол. К Милошевичу в бухгалтерию. Дорога к мечте стартовала здесь. Лестница в высшую лигу – финишировала.

Но вот потом «подъём» сменился спуском. Жэ-дэ-вокзал облюбовали нелегальные таксисты. Автобусный – попрошайки и карманники. Гостиницу напротив вокзала – кинотеатр. В котором, говорят, крутили фильму. В коротких перерывах между порно. Уютный парк, который всем собою обнимал Караджорджеву улицу и Факультет экономики, даже название сменил – со Светоникольского на «Пичкин». В честь «пички» - главного рабочего станка, простите, каждой честной проститутки. Дорога к мечте - для многих - по-прежнему начиналась здесь. Лестница на белградское дно – заканчивалась.

Со временем, конечно, всё прошло – прошло и это. Рельсы сняли, шпалы попилили, автобусы за Саву выгнали. Проституток – в интернет. Порно – в правительство.

А Штайг и нынче – где и был. И слава Штайга – там же. И белградские словечки «схожу-ка я на Штайг» или «как на Штайг вырядилась» – они не столько про места на карте. Точнее, вот, вообще про другие, пусть и вполне конкретные, места.

#история

Если вы вдруг пытаетесь понять белградские протесты – не пытайтесь. Протесты в Белграде – явление не политическое. Оно природное – как данность. И непреходящее, как Дунай.

На протесты в Белграде выходят примерно все и приблизительно всегда. У нас ведь как: сосед вышел – ты тоже выходи. Потому что комшилук, и утром за рюмкой кофе не принято молчать. А говорить с тобой о чём, когда ты всё проспал или, что хуже, добровольно пропустил? Да группой своего лица?! Да по предварительному сговору?!!

Вот и выходят.
Пенсионеры – против несправедливости. Неважно, какой именно, главное, с транспарантом.
Студенты – против экзаменов. Ибо вопросов много, а вот жизнь – одна.
Айтишники – против котиков. Которые захватили интернет и мемы и монополизировали лапки.
Да что уж там… У нас даже полиция на площади, нет-нет, да и пойдёт. Во-первых, просто посмотреть, кто снова вышел. Или спросить – а вышли-то чего?! А иногда и просто, чтобы выйти. Нет, ну а что. Воздух свежий, люди разговорчивые, песни задушевные. Чего ж не постоять. С соседом. За компанию.

Протестовать у нас умеют. Во многих этот навык прямо с молоком матери идёт. Прямо в кафе – на площади, где митинг.
Но летом редкая птица вылетит из протестного гнезда раньше захода солнца.
И нет, это не потому, что и вампиров выдумали сербы. Это потому что в полдень на термометре – плюс тридцать пять. А ночью – только двадцать. Но воздух всё равно – шальная сковородка. И по нему попкорном скачут зёрна политических идей, воззваний и претензий. И у протестующих… У кого накипело – в джезве. У кого пригорело – на решетке для прожарки кукурузы. У кого бомбануло – петардой за углом. К утру остынут все – и площади и люди. И разбредутся. Кто домой, кто по делам. До вечера. А может, и до выходных. А там – посмотрим.

В общем, понять белградские протесты – занятие вряд ли результативное. А бояться их – ещё и бесполезное.
Я в Белграде вот скоро уж двенадцать лет, и так скажу: едва ли месяц тут проходит без протеста. У нас это сезонное. Как первомай. Как сбор малины. Как печенье ракии. Как варка айвара. Только на площади, в количестве сто тысяч человек, и под «Байагу и инструкторов» из кузова грузовика.

Ну, просто Белград любит движ. Ему на герб давно пора добавить мотто «За любой кипеш, кроме голодовки». И щепотку соли – прямо на свежесваренный початок кукурузы. Чтобы было, чем доказать чиновникам, что жить под ними нам не сладко. И чтоб понимали, против кого дружим и за что боремся.

#доброе_утро_белград

Если в понедельник утром вы вдруг проснулись в Белграде раньше будильника – сейчас же ущипните себя. Чтобы убедиться, что вы проснулись.
Если в понедельник утром вы вдруг взбодрились в Белграде раньше первой чашки кофе – тотчас же умножьте без калькулятора сначала шесть на восемь, а потом восемь на шесть. Чтобы убедиться, что вы в полной памяти.
Если в понедельник утром вы вдруг обнаружили себя на работе в Белграде раньше второй чашки кофе – тут же дотянитесь кончиком указательного пальца до кончика носа. Чтобы убедиться, что вы в трезвом уме.
И даже если в понедельник утром в Белграде все перечисленные «если» у вас вошли в резонанс, как болтик в гаечку, то всё равно немедленно звоните санитарам.

Потому что если понедельник в Белграде вдруг начинается вовремя и идёт по плану и складывается, как задумано и предписано, – значит, это уже вторник.

#доброе_утро_белград

​И.о. погоде в Белграде в ближайшие пять дней. Тёпленько.

Что-что вы сказали? Почему это в нашем комшилуке на некоторых воротах по три таблички с разными номерами висит, а на некоторых – вообще ни одной? Потому что белградцам таблички вообще ни к чему. Не в них наше белградское счастье.
И вообще, для белградца адрес – не дом и не улица. Для белградца адрес – это квартира над той пекарой, где дядька Слобо до пенсии работал. Пекара – где? Дык, на углу. Там, где раньше газетный киоск стоял. В нём ещё друг Жика в лотерею тысячу выиграл. На каком-таком углу?! Дык, на том, где у бабушки Горанки квартира. Жика бабушке мужем доводится, и она ему по сей день ту тысячу каждую пятницу припоминает. Вот, как заслышите, что на балконе Жику за припрятанную от законной жены заначку матерным стихом кроют – так, считайте, вы и пришли.

Что-что вы сказали? А как же туристы? Туристы пусть проникаются. Чтобы не просто с разинутыми ртами по тротуарам, а этими же ртами — спрашивать. Им полезно. Практика языка, общение, знакомство с обычаями и местными идиоматическими выражениями.
С таксистами как обстоит?! Это да – это со звёздочкой вопрос. Работа белградского таксиста – это волшебство навигации. Магия прямо из книг Капора и фильмов с Чкалей. Но только с одной стороны. С другой, всё просто и легко. Ловишь машину, называешь улицу из путеводителя, шофёр кивает: мол, понял, поехали. Куда поехали? Ну, туда, в третью сторону, в нужную. Скорее всего.

Что-что вы сказали? Как мы живём в таком бардаке? А это не бардак – это культурный код. Уличная демократия. Каждый дом может оказаться номером один. Или вообще без номера. Потому что не табличка красит дом, а маляр Горан. Он здесь всю жизнь живёт. На втором этаже, над парикмахерской. Вход – справа от таблички «Каждая шестая стрижка – бесплатно».

Что-что вы сказали? Что делать, если всё же заблудились? Ну, для начала, сделать глубокий вдох. Потом протяжный выдох. Потом спросить дорогу у первого встречного. И готовиться выслушать долгую историю семейной жизни бабушки Горанки, рекламу домашнего острого айвара из кафаны напротив и лекцию по истории титовой Югославии.

Вот так и живём.

Ничего особенного, просто реклама на грузовичке с арбузами и дынями, которые «слаще чужой жены».

Листайте.

О том, что сербы первыми пришли из Африки в Европу, свидетельствует факт, что у нас здесь тоже существует «водяное перемирие». С той только разницей, что в Африке в сезон дождей народ выходит из хижин, чтобы напиться и мириться, а в Сербии – уходит с улиц по домам.
Белградский летний ливень – лучший арбитр в политических спорах. Политики тратят дни и годы на то, чтобы согнать под одну крышу и молодых либералов и пожилых консерваторов. Белградскому ливню на это достаточно и нескольких минут.

#доброе_утро_белград

Вот так идёшь иной раз по Сербии и думаешь: ну земля под ногами и земля. Глина, чернозём, камешки разноцветные. А потом вдруг как дойдёт: той земли-то – на четыре тысячи лет вглубь намешано. Кое-где и до двадцати тысяч доходит. Но об этом – позже.

Пока возьмём, для примера, Лесковац. Южная Сербия, почти Болгария, пограничный случай, контрабандный товар. Городок небольшой, за завтраком едва ли пятьдесят тысяч ртов наберётся. К ужину – ну может, до шестидесяти тысяч набежит. А в свидетельство о рождении заглянешь – он тут с шестого века новой эры стоит. А если копнуть — так и со дней Александра, незабвенного, Македонского. А если лесковачка бабушка не надвое сказала, то и со времён Зевса. Того самого. С бородой и молнией. На облачке.
Впрочем, местные историки с серьёзными лицами пишут: сначала тут дарданцы жили. Потом, правда, с троянцами сошлись – и так зажгли, что встряли в «Илиаду». Затем за ум взялись, с трибаллами породнились, иллирийцев на свет произвели – и всё шито-крыто, и ничего не доказать, не мы Елену крали…

Но спустимся на землю. Эллинистическую. Там, где теперь Лесковац, при эллинах в четвёртом веке до новой эры вполне уже крупный городок стоял. Уютный, шумный, с оливковыми рощами, винными амфорами и скандальными выборами. Это мы уже не из Гомера знаем – из археологии. В окрестностях-то каждый зевсов день что-нибудь древнегреческое да выкопают.
Вот, на картинке к посту, например, чистейший македонский статер. Девять граммов золота. Два сантиметра диаметра. На аверсе – богинюшка войны Афина в боевом шлеме коринфской сборки. На реверсе – богинюшка победы Ника с виноградной гроздью и палкой неясной этиологии. Чеканка македонская. Ценность соответствующая. Местные говорят, при эллинах за дюжину таких статеров хорошую «трёшку» в приличном районе города можно было взять – с югославской стенкой и богемским хрусталём в буфете. На нынешние деньги, кстати, за один такой вот кругляшок три с половиной тысячи евро дают. Помножить их на двенадцать – сорок две тысячи получится. Всё та же неплохая «трёшка» в Лесковце, да. А вы говорите: инфляция…

Впрочем, обольщаться не будем. Монетка эта нынче – государственной важности экземпляр. В собрании Городского музея Лесковца надёжно хранится и экспонируется. Приехать – можно, посмотреть – нужно, руками трогать – нельзя.

Ну, а пока будете ехать, можете почитать, кто и как Лесковцу упомянутых двадцать тысяч лет истории насчитал. Для этого всего и надо-то, что вот на эту ссылку нажать.

#люди_балкан #эллины

Официальная география на голубом глазу заявляет: Сербия сегодня – это восемьдесят восемь с половиной тысяч квадратных километров. Ну, немаленькое такое лоскутное одеяло, согласитесь.
Кабинетные историки добавляют: под одеялом этим аккуратно припрятано около двадцати тысяч археологических памятников – и всё с доинстаграммных времён. Ну, мезолит, неолит, Аттила, Франц-Фердинанд, чья-нибудь бабушка.
Полевые археологи, поджав обветренные губы и лопаты, уточняют: из двадцати тысяч памятников толком исследовано меньше двух сотен. Ну, Лепенски-Вир, Старчево, Винча, Сингидуун, Виминациум. Ещё чуть-чуть Наисс и Стари-Рас. На остальной земле работы – как у строителей белградского метро: копать не перекопать.

Одно радует – постоянные находки. Вот, например, как фигурка на фото. Выпрыгнула прямо в потные ладошки археологов в местечке Борджош – это рядом с Нови-Бечеем, на краю Баната и левом берегу Тисы. Шесть-семь тысяч лет назад тут тоже городок стоял. Серьёзный такой, для уважаемых людей: семь гектаров, семь ворот, пятиметровый ров, пост ДПС. Население – полторы тысячи душ, полтора десятка богов, и горшок с фикусом.
Фикус был ровно один, потому что Борджош был животноводческим колхозом. Ближнюю округу молоком, шестью и прочими рогами да копытами снабжал. Есть, конечно, мнение, что курьеры его заготконторы по Тисе выходили на лодках прямо в Дунай, и даже доплывали до самой Винчи. Но это не точно. Всё-таки, концы неблизкие – сто километров. До наступления эпохи исторического материализма это было как сегодня из Белграда в Барселону за хамоном слетать.
Поэтому древнее поселение в Борджоше современные историки выделяют в отдельную «Археологическую культуру Тиса» – с большой буквы, респектом и уважухой.

Но давайте про фигурку на картинке снова. Она интересная, потому что – не Винча, и с собственным характером. В отличие от винчанской школы, пропорции здесь ближе к человеческим, голова и лицо ближе к природным. Хотя назначение, скорее всего, точно такое же – ритуальное.
Кстати, таких чаш, какую фигурка на коленочках держит, учёные за десять лет раскопок в Борджоше уже поболе трёх десятков нашли – и все целёхонькие. И это при том, что ни в Винче, ни в Борджоше гончарного круга знать не знали: все тарелки, чашки, блюдца, горшки и амфоры исключительно вручную лепили. И вот уже шесть тысяч лет прошло, а они – как новенькие. Не чета нынешним тарелкам, которые, бывает, и шестого раза в посудомойке не переживут, хех.

И да, хотите посмотреть на фигурку вживую – велкам в белградский Национальный музей, на нижний этаж, в мой любименький зал древней истории. Она там, она вас ждёт. И тарелка тоже.

#история #люди_балкан