...Деревни были маленькие, и около них, обычно на косогорах, рядом с покосившейся церквушкой, а иногда и без церквушки, виднелись большие кладбища с одинаковыми, похожими друг на друга старыми деревянными крестами. Несоответствие между количеством изб в деревне и количеством этих крестов потрясло меня тогда, и это чувство осталось и сегодня. Я понял тогда, насколько сильно во мне чувство родины, насколько я чувствую эту землю своей и как глубоко корнями ушли в нее все эти люди, которые живут на ней. Горести первых двух недель войны убедили меня в том, что и сюда могут прийти немцы, но представить себе эту землю немецкой было невозможно. Что бы там ни было — она была и останется русской. На этих кладбищах было похоронено столько безвестных предков, дедов и прадедов, каких-то никогда не виденных нами стариков, что эта земля казалась русской не только сверху, но и вглубь на много саженей.
...
Один из пленных вызвал у меня острый приступ ненависти. У меня было чувство сожаления, что я его допрашиваю, а он мне отвечает, что все это происходит здесь и сейчас, в лагере военнопленных, а не десять лет назад, где-нибудь в школе. С каким наслаждением я расквасил бы ему тогда его наглую физиономию. Это был нахальный голубоглазый парень, фельдфебель со сбитого самолета. Он не показался мне ни глупым, ни ничтожным, но он был человеком, чьи суждения, мнения, представления, размышления раз навсегда замкнуты в один навсегда установившийся круг, из которого наружу не вылезает ничего — ни одна мысль, ни одно чувство. В пределах этого круга он размышлял. То есть был даже изворотлив. Он не говорил, что Россия напала на Германию. Он говорил, что Германия сама напала. Но напала потому, что она точно знала, что Россия через десять дней нападет на нее. В пределах этого круга он был образован. То есть читал несколько стихотворений Гете и Шиллера, читал «Майн кампф» и был вполне грамотен. В пределах этого круга он был не лишен чувств. То есть чувства товарищества, патриотизма и так далее.
Все, что выходило за пределы этого круга, его не интересовало. Он не знал этого. Не хотел и не умел знать. Словом, это была отличная машина, приспособленная для того, чтобы наилучшим образом убивать людей.
А больше всего меня бесило в нем то, что он явно принимал наше мягкое обращение с ним за признак нашей слабости и трусости. В его мозгу не умещалось, как можно быть мягкосердечным не от слабости, человеколюбивым не от трусости и добрым не по расчету. В системе воспитания, через которую он прошел, об этом не было сказано.
Из разговора с этим фельдфебелем, да и с другими пленными чувствовалось, что, во-первых, они твердо рассчитывают на то, что война кончится через месяц, и считают себя здесь, в плену, недолгими гостями, и что, во-вторых, они думают, что их кормят, поят, не расстреливают и вообще по-человечески обращаются с ними только потому, что боятся мести немцев после того, как они через месяц выиграют войну и возьмут Москву.
Константин Михайлович Симонов, Сто суток войны.
Константин Михайлович, спасибо Вам за эти строки. И за всё остальное. С Днём Рождения.
...
Один из пленных вызвал у меня острый приступ ненависти. У меня было чувство сожаления, что я его допрашиваю, а он мне отвечает, что все это происходит здесь и сейчас, в лагере военнопленных, а не десять лет назад, где-нибудь в школе. С каким наслаждением я расквасил бы ему тогда его наглую физиономию. Это был нахальный голубоглазый парень, фельдфебель со сбитого самолета. Он не показался мне ни глупым, ни ничтожным, но он был человеком, чьи суждения, мнения, представления, размышления раз навсегда замкнуты в один навсегда установившийся круг, из которого наружу не вылезает ничего — ни одна мысль, ни одно чувство. В пределах этого круга он размышлял. То есть был даже изворотлив. Он не говорил, что Россия напала на Германию. Он говорил, что Германия сама напала. Но напала потому, что она точно знала, что Россия через десять дней нападет на нее. В пределах этого круга он был образован. То есть читал несколько стихотворений Гете и Шиллера, читал «Майн кампф» и был вполне грамотен. В пределах этого круга он был не лишен чувств. То есть чувства товарищества, патриотизма и так далее.
Все, что выходило за пределы этого круга, его не интересовало. Он не знал этого. Не хотел и не умел знать. Словом, это была отличная машина, приспособленная для того, чтобы наилучшим образом убивать людей.
А больше всего меня бесило в нем то, что он явно принимал наше мягкое обращение с ним за признак нашей слабости и трусости. В его мозгу не умещалось, как можно быть мягкосердечным не от слабости, человеколюбивым не от трусости и добрым не по расчету. В системе воспитания, через которую он прошел, об этом не было сказано.
Из разговора с этим фельдфебелем, да и с другими пленными чувствовалось, что, во-первых, они твердо рассчитывают на то, что война кончится через месяц, и считают себя здесь, в плену, недолгими гостями, и что, во-вторых, они думают, что их кормят, поят, не расстреливают и вообще по-человечески обращаются с ними только потому, что боятся мести немцев после того, как они через месяц выиграют войну и возьмут Москву.
Константин Михайлович Симонов, Сто суток войны.
Константин Михайлович, спасибо Вам за эти строки. И за всё остальное. С Днём Рождения.
bt_0117.pdf
2.5 MB
Вот "Сто суток войны" К. М. Симонова в электронном виде. Кто не читал - рекомендую.
Даёт представление о том накале хаоса и разгрома, который творился на западном направлении в первые дни и недели войны.
Даёт представление о том накале хаоса и разгрома, который творился на западном направлении в первые дни и недели войны.
Сбор на экскурсию по местам финской войны завтра в 09.00 на выходе со станции метро "Парнас".
Внимание! В конце экскурсии автобус вернётся на Приморскую, не на Парнас.
Одевайтесь теплее. Подробное письмо с номером автобуса будет вечером.
Внимание! В конце экскурсии автобус вернётся на Приморскую, не на Парнас.
Одевайтесь теплее. Подробное письмо с номером автобуса будет вечером.
Экскурсия в музее. Лекция в библиотеке Алвара Аалто.
Съёмки 4 телеканалов. За один день. На Линии Маннергейма и в музее.
Никогда не видел такого интереса к финской войне.
А всё потому, что в правительстве Финляндии что тогда, что сейчас - гомосексуалисты. Во всех смыслах.
Съёмки 4 телеканалов. За один день. На Линии Маннергейма и в музее.
Никогда не видел такого интереса к финской войне.
А всё потому, что в правительстве Финляндии что тогда, что сейчас - гомосексуалисты. Во всех смыслах.
По экскурсии 30 ноября 2024 года, то есть завтра.
Сбор на выходе со станции метро "Парнас" завтра в 09.00.
Автобус YUTONG М901МС198, водитель Матвеев Михаил Анатольевич.
Просьба одеваться по погоде и взять с собой непромокаемую обувь (на всякий случай).
Также можно взять с собой фонарики для освещения подземной галереи ДОТ Sk2.
Цветы планируется возложить на братской могиле в Красносельском, Правдино, Кирилловском, Солдатском.
Обед у нас заказан в Кирилловском.
В связи с отменами в автобусе есть свободные места. Если кто-то ещё придёт, то просьба записаться по ссылке https://war-museum-shop.ru/magazin/product/30-noyabrya-2024-goda-ekskursiya-k-85-letiyu-nachala-finskoj-vojny
оплату можно произвести в автобусе.
С уважением, хорошего вечера и до встречи завтра!
Баир
Сбор на выходе со станции метро "Парнас" завтра в 09.00.
Автобус YUTONG М901МС198, водитель Матвеев Михаил Анатольевич.
Просьба одеваться по погоде и взять с собой непромокаемую обувь (на всякий случай).
Также можно взять с собой фонарики для освещения подземной галереи ДОТ Sk2.
Цветы планируется возложить на братской могиле в Красносельском, Правдино, Кирилловском, Солдатском.
Обед у нас заказан в Кирилловском.
В связи с отменами в автобусе есть свободные места. Если кто-то ещё придёт, то просьба записаться по ссылке https://war-museum-shop.ru/magazin/product/30-noyabrya-2024-goda-ekskursiya-k-85-letiyu-nachala-finskoj-vojny
оплату можно произвести в автобусе.
С уважением, хорошего вечера и до встречи завтра!
Баир
Сегодня, в 85 годовщину начала финской войны, наш музей работает по расписанию с 12 до 19.
Касса открыта до 18.
Добро пожаловать!
Касса открыта до 18.
Добро пожаловать!
Высота с церковью в Правдино (Муолаа). За эту высоту был большой бой в феврале 1940 года. От церкви остались одни обломки.