Жанр историко-краеведческой документалистики в России не особо развит и часто представляет довольно избитые сюжеты. Тем более интересен фильм, снятый о самарской хлеботорговле в лучшую (с поправкой на общемировой прогресс) эпохе русской истории 1861-1914 гг. Собственно это то, на чём и вырос город, о чём напоминает название главной в прошлом площади - Хлебной.

Можно конечно подушить на тему некорректного использования термина "цивилизация", но не будем. Для меня кстати стало открытием, что научным землепользованием и районированием семенного материала в наших краях занялись с самого начала XX в., а большевики лишь продолжили начатое до них.

Канал автора фильма.

В первую очередь автор демонстрирует типичное невежество в отношении Восточной Европы:
https://www.tgoop.com/fikerdeslek/5458

В православии запрет на родственные браки намного жёстче и последовательнее, чем в католицизме. Различие начало формироваться ещё до Схизмы 1054 и увеличилось к XIII в., когда Номоканон был переведён на руский как Кормчая книга. Если в католицизме браки двоюродных были разрешены при разрешении церковных властей, то в православии действовал полный запрет на браки троюродных и ещё для несколько степеней - особое архиерейское разрешение. С другой стороны, в православии гораздо более свободное отношение ко вторым и третьим бракам и при особых обстоятельствах разрешен развод.

При этом есть основания полагать, что резко негативное отношение к родственным бракам было ещё у славянских язычников. И это находит параллель у ведийских индоариев, от которых строгий запрет кросскузинных браков, контрастирующий с иранскими традициями, перешёл в современный индуизм.

Но примечательно, что у динарских славян (черногорцев, герцеговинцев и т.д.) родоплеменная структура прекрасно существовала при православных ограничениях на браки. Собственно, базовой структурой общества было братство (род, члены которого выводили себя от общего предка) внутри которого браки были запрещены независимо от реальной степени родства.

То есть это явления вообще никак не связанные.

В братствах имелись главы, руководившие ополчениями, а также совместно со священником решавшие споры. Их выбирали из уважаемых отцов семейств и называли капЕтанами.

Следующий уровень - племя. В его рамках уже возможны были браки между представителями разных братств. Племена возглавляли воеводы. Должность была выборной, но традиционно воеводу выбирали из одной или нескольких уважаемых семей.

В Черногории эта общая для Динар родоплеменная схема дополнялась административной - нахией, которую можно соотнести с союзами племён. Нахию возглавлял сердар, которого в XVIII в. выбирали воеводы и капетаны из своей среды и утверждали митрополиты, но в XIX в. их уже назначали митрополиты (с 1852 г. - князья) с согласия воевод.

Интересно тут, что из 3 терминов, означающих носителей власти, воевода исконно славянский, капетан заимствован из итальянского, а сердар (как и нахия) - из фарси через турецкий.

Примечательно также, что рядом с первым митрополитом, обретшим светскую власть, владыкой Данилой Петровичем Негошем, стоял гувернадур Станислав Радонич. Однако, поскольку административный аппарат как таковой отсутствовал, а власть митрополита была скорее властью верховного судьи, решившего споры между племенами, нежели главы государства, то институт гувернадура вскоре исчез. Повлиял на это и упадок Венеции, на которую ориентировались Радоничи. Вряд ли случайно и "польское" имя гувернадура, хотя сам он несомненно был православным. Зато дочь Станислава, Катерина Радонич считается первой сербской писательницей.

Раз уж зашла речь о влиянии Венеции на Балканском берегу Адриатики (которое пошло на спад как раз после триумфального Карловицкого мира 1699 г.). Нашлась хорошая (хотя и непривычно сориентированная) карта венецианских владений на Ядране (+Дубровницкая республика штриховкой).

Заодно указаны итальянские названия городов. Знал, что Дубровник по-латински Рагуза, но вот никогда бы не догадался, что Херцег Нови по-итальянски Кастельнуово. С самого прихода славян на Ядран в начале VII в. на побережье сменялись периоды славянизации, связанные с притоком населения из-за гор (с пиками в XIII и XVI в.), и культурной итальянизации (с пиками в XV и XVIII в.).

Завершились же эти качели с переходом побережья и прибрежных островов к Югославии в 1947 г. - единственным реликтом итальянских Истрии, Далмации и Диоклеи остался Триест.

Забавное: в Интербеллум албано-сербский конфликт стал предметом спора двух британских журналисток и суффражисток.

Англичанка Эдит Дарэм (1863-1944) после путешествий по Западным Балканам начала XX века очаровалась албанской культурой и сама снискала авторитет среди горцев, воспринимавших её как "заклятую девицу" (особый институт, в рамках которого женщина, чаще всего ищ семьи, где не осталось мужчины, принимала на себя мужские роли и обязанности). После 1 Мировой она яростно критиковала создание Югославии и всячески сочувствовала движениям албанцев, оказавшихся в пределах Югославии.

А вот шотландка Ребекка Уэст (Сесиль Файерфилд; 1892-1983) отстаивала просербскую точку зрения, и всячески критиковала Дарэм, обвиняя её в "балканском менталитете". Во время 2 Мировой выступала в поддержку четников и критиковала британское правительство за переход к союзу с Тито.

Понял, что мне напоминает бурный рост Дубая и прочих мегаполисов Залива. Джучидская урбанизация тоже возникла на пустом месте за счёт благоприятной коньюнктуры и оставила после себя лишь руины, когда оная поменялась. Городская жизнь сохранилась лишь там, где она была и до монголов - в Крыму и Булгарии.

Новые города на Волге, Дону и в Предкавказье выросли лишь после кардинальной смены системы хозяйствования и в целом культурного ландшафта. Но аравийским пустыням и это не грозит.

В свое время для меня стало открытием, что АПОЭЛ (Αθλητικός Ποδοσφαιρικός Όμιλος Ελλήνων Λευκωσίας - Атлетический футбольный клуб греков города Никосия) и "Хапоэль" ("рабочий" на иврите) из Тель-Авива - это разные клубы. Но оба созданы в 1926 г.

Лет 20 назад читал воспоминания Павла Алеппского о путешествии в Москву в 1654 г. Запомнился панегирик турецкому султану, который предоставляет всем желающим возможность сохранять свою веру за уплату джизьи.

Особо отмечалось, что это право предоставляется "даже презренным нусайритам". В сноске указывалось, что речь идёт об алавитах - это было первое упоминание этой общины, которое мне запомнилось. Быть презираемыми даже другими зимми - это уровень.

Хотя всё это имело причины в объективной реальности позднесредневекового Леванта. Алавиты, наряду с исмаилитами, были среди аутсайдеров, не имея ни успешных городских общин, как евреи и христиане, ни военно-политического авторитета друзов (впрочем, юридический статус последних в исламском праве оставался спорным).

Большая часть сведений о них в XVII-XVIII веках относится к борьбе алавитов с исмаилитами за горный город Масьяф, былую цитадель ассасинов, вторую по важности после иранского Аламута крепость "старцев горы", которую исмаилиты в конце концов вернули себе. Алавитские шейхи попытались поддержать Бонапарта в 1799 г. - и в итоге катастрофически огребли после его эвакуации от Ахмеда Джеззара.

Но интересно, что в русских переводах путевых заметок диакона Павла, висящих в интернете пассаж про "презренных нусайритов" нынче куда-то пропал.

После войн между Египтом Мухаммеда Али и Портой в 1830-31 и 1838-40 гг., между которыми Левант находился под властью Египта и пережил предмодернизацию, власть османских халифов над Сирией (как и над Ираком в 1830) была восстановлена в полном объёме, и уже Порта начала модернизацию в рамках Танзимата. Если до 1830 г. арабские провинции были скорее протекторатами с полным самоуправлением, то с 1840-х там началось внедрение общеимперской административной и налоговой системы и наборы в армию (де-факто только мусульман).

В Ливане произошли друзо-маронитские войны в горах в 1841-42, 1845, 1860 гг. Последний конфликт спровоцировал христианский погром в Дамаске и англо-французскую экспедицию для умиротворения региона, по итогам чего в 1862 г. создан мустаррифат Горного Ливана, самоуправляющийся округ с двумя частями - друзской и маронитской, причём марониты составляли 80% населения, а друзы (из которых происходила землевладельческая знать) 15%. Подчеркну - эта автономия не включала ни побережье, населённое суннитами, православными и униатами, ни шиитские Юг и Бекаа. В целом в современных границах Ливана христиан было 60% (примерно на уровне Болгарии, Македонии, Крита и Кипра, и больше, чем в Боснии), Сирии - 20% (в том числе в санджаках Хамы и Хомса 1/3, как в Нови-Пазарском Санджаке), а вот в Палестине - 12%.

Вообще первый этап модернизации Сирии был относительно успешным. Если за период кризиса Османской империи с конца XVI по XVIII века население Сирии в нынешних границах уменьшилось с 3 до 1,5 млн. даже несмотря на приток в окрестности Алеппо и Дамаска бедуинов, то с 1840 по 1915 оно выросло в 3 раза, до 4,5 млн. Была, правда, миграция в Левант черкесов и прочих кавказцев, но она в лучшем случае лишь компенсировала начавшуюся в 1860-е и ставшую массовой в 1890-е иммиграцию в США и страны Латинской Америки (особенно Бразилию).

Происходило оседание бедуинов на землю, строительство и расширение оросительных систем, внедрение новых сельскохозяйственных культур и сортов, строительство инфраструктуры. На рубеже XIX-XX вв. Сирия и Ливан по уровню развития намного обошли Анатолию. Правда, во время Первой мировой войны тотальные мобилизации, голод и эпидемии сократили его до 3,5 млн. (примерно уровень античных и раннесредневековых максимумов). Но затем уже начался полноценный демографический взрыв, и за 90 лет до начала войны в 2011 г. население выросло в 6 раз.

👆В этот период Порта решила покончить с неподконтрольностью Нусайритских гор.

Эти меры шли в параллель с аналогичными в Албании, Йемене и Курдистане, но были гораздо более успешными, как и в киликийско-армянском Зейтуне. В течение последней трети XIX века алавитские племена были полностью подчинены, разбои и набеги прекращены, шейхи лишились власти и влияния, а большинство крестьян оказались в кабале у богатых суннитов Латакии и Алеппо. Женщины массово шли работать прислугой в эти города, и злые языки говорили, что каждый четвёртый алавит рождался от связи его матери-служанки с нанимателями.

Вот в этот период, самый мрачный в безрадостной и бесславной истории алавитов, появляется новая плеяда лидеров, в основном из деклассированных шейхов, заинтересовавшихся арабским национализмом, зародившимся в начале XX века.

Первой заметной фигурой был Заки аль-Арсузи (1908-1968), выходец с севера алавитского ареала, из санджака Александретта, который в 1939 г. отошёл Турции, став илом Искандерун. Арсузи, переехавший в Дамаск, был одним из вдохновителей основания БААС, Партии Арабского Социалистического Возрождения, созданной на конгрессе в Дамаске в 1947 г.

Одним из его учеников был молодой офицер авиации Хафез Асад. Его отец, ставший большим человеком в горном городке Кардаха, Али Сулейман, был сторонником созданного французами в рамках их сирийского мандата Государства Алавитов (1921-1936).

Но наиболее активная часть следующего поколения алавитов решила попытать счастья в рамках пансирийских и панарабских проектов. К чему это привело известно.

Хотя костяк сирийского БААС составляли алавиты, но всегда там были и представители суннитско большинства. Например, одним из ближайших соратников Хафеза Асада был Мустафа Тлаас (1932-2017), министр обороны в 1972-2004 (именно он отвечал за контакты с советскими военными советниками в 1973 и 1982). В 2012 г. иммигрировал во Францию, поддержав оппозицию. Во многом это было связано с тем, что после 2000 г., именно при Башаре, не умевшем, в отличие от отца, сказать "нет" алчным родственникам, сверхпредставленность алавитов во власти и их злоупотребления стали особенно скандальными.

Впрочем, несколько суннитов осталось в руководстве страны и тогда. Одним из них был выходец с юга Фарук аш-Шараа (1938 г.р.), вице-президент в 2006-2014. У него был (если нет никакой путаницы в терминах родства, которые в арабском, английском и русском различаются) двоюродный брат, тоже строивший карьеру в БААС, но попавший в опалу за симпатии к иракской ветви БААС и Саддаму.

Этот аш-Шараа вынужден был уехать в Кувейт, работать по образованию, инженегром, там у него в 1982 г. родился сын Ахмед. В декабре 2024 этот троюродный племянник сверг Асадов. Успешные военно-политические лидеры не появляются из ниоткуда, они всегда имеют связи со старыми элитами.

В Магдебурге мы увидели яркий пример атеистического терроризма в самом узком смысле. На самом деле антирелигиозный террор со стороны атеистических режимов, будь то якобинская Франция, советская Россия или республиканская Испания, явление хорошо изученное. Да и нападения на церкви со стороны прогрессистстов (сторонников феминизма и ЛГБТ-экстремизма) периодически случаются в современных Аргентине и Франции (но там речь именно о нанесении ущерба зданиям, без пострадавших людей).

Но намедни в Магдебурге случился прям яркий пример, в который можно тыкать вопрошающих "мы видели примеры исламского и христианского терроризма, так покажите нам атеистический".

Ну и яркий пример того, что угрозой для европейских наций и традиций являются не только исламисты, а и в целом инородная миграция. В конце концов, если потомки мигрантов с Ближнего Востока, вышедшие из иудаизма, оказались мощным катализатором европейской крайней левой в эпоху модерна, то нет никаких причин, чтоб вышедшие из ислама или индуизма не последовали той же траекторией.

Как-то зашёл по делам емнип в ТИСИЗ, и увидел там папки с изысканиями под строительство Жигулёвской ГЭС, датированные 1931-32 гг. (само строительство относится уже к 1949-57 гг., вообще из волжского каскада ГЭС до 1941 успели построить только Рыбинскую, это где Мологу утопили).

Оформление и классификации с тех пор порядком изменились, да и сам машинописный (а местами и - рукописный) текст размылся, так что сходу понять всё написанное было тяжеловато, а времени чтоб погрузиться не было. Но всё равно это было волнующее прикосновение к истории.

Как и аналогичные папки с изысканий Безымянской ТЭС 1939-41 гг., неподалёку от которой я работал как раз во времена, когда завёл этот канал, и которую возводили в 1940-42 гг. узники крупнейшего в Поволжье Безымянлага (жутковатый каламбур напрашивается).

Ещё - вывеска завода мягких кровельных материалов недалеко от моста через Самарку "работает с 1932 г.". Интересно, у меня одного это вызывает тяжелые ассоциации с голодом, гнавшим раскулаченных на стройки первых пятилеток?

Все-таки Иво Андрич гений. На нескольких страницах, в истории про старца-богомольца и юношу-пастуха, которым турки отрубили головы на вышеградском мосту в годы восстания Караджордже, вывел формулу зарождения народнического национализма - молитва+песня.

...Сказал, что он никто и ничто, странник на земле, прохожий в этом преходящем времени, тень на солнце, малую толику отпущенных ему дней преходящей жизни проводящий в молитве, с которой он идет от монастыря к монастырю, пока не обойдет все святые места, богу завещанные гробницы сербских царей и вельмож. Лики и надписи на палке означают времена свободы и величия Сербии как в прошлом, так и в будущем. "Ибо, - сказал старичок, кротко и застенчиво улыбаясь, - приближается час воскрешения, и, судя по тому, что говорится в книгах и делается на земле и на небе, оно уже совсем близко. Воскресает царство, искупленное страданиями и основанное на справедливости"...

... И при этом распевает песню во все горло... "Георгий" - это что-то неясное, но величественное и смелое. "Девушка" и "знамя" тоже вещи ему не знакомые, но странным образом созвучные самым заветным и сокровенным его мечтам: иметь девушку и нести знамя! Произносить эти слова и то сладостно. И он в приливе новых сил повторяет их снова и снова и, загораясь от самого их звучания, ощущает непреодолимую потребность выкрикивать и твердить их без конца.

По электоральному поведению русские липоване обычно не сильно отличаются от своих румынски соседей. В коммуне Слава Черкеза большинство голосов уходит обычно Национально-Либеральной партии Крина Антонеску. Её же представителем является примар Валентин Сереев.

Но на последних президентских выборах Калин Джорджеску, занявший первое место по стране (23%) и жудецу Тульча (27%) в коммуне Слава Черкеза уступил соцдему Марселу Чолаку.

#Hot_take:
русские образованные горожане после 2014 придерживаются оппортунистического модуса поведения, напоминающего чехов в ЧССР. Сходство доходит до мелочей, включая швейкианский юмор и пиво.

С поправкой на то, что они составляют меньшинство (порядка 1/5, в больших городах до 1/3) среди разноплемённой (включая единокровных глубинариев) массы лоялистов.

Бурная радость в украинских каналах и пабликах по поводу крушения рейса Баку-Грозный продолжалась пока не опубликовали поимённый список погибших.

Ожидаем смущенные объяснения, что это всё ольгинские в шаровары наделали.

Интересно, армяне радоваться будут?

Если присмотреться к Курскому фронту - увидим там Русские и Черкасские Конопельки, Русское и Черкасское Поречное. Эти села существуют и носят такие названия со времён заселения левобережья Сейма в XVII веке, когда там прошла этническая граница между русскими и украинцами - точнее, пояс чересполосного расселения, впрочем, в этом месте не такой широкий, как юго-восточнее.

Пришедшие с севера русские московские называли выходцев с запада черкасой или хохлами, те же себя звали руськими, а русских - москалями или кацапами. И такие парные названия соседним пунктам дают как раз в этнически смешанных регионах. Как вот на месте нынешнего Новокуйбышевска с XVIII века были деревни Русские, Чувашские и Мордовские Липяги.

К слову, такие топонимы, как Большое Солдатское, Пушкарское, Казачья Локня свидетельствуют о изначальном заселении этих сел служилыми людьми московского царя (после петровских реформ ставшими однодворцами).

Но по правому берегу Сейма от Курска до Путивля сохранилось старожильческое население, которое ещё в 1500 г. с Дмитрием Шемякой передалось от литовских великих князей московским, наиболее очевидные потомки северы и подданных Буй Тур Всеволода.

Самую западную сохранившуюся до начала научного этнографического изучения Великороссии в XIX в. группу старожилов составили горюны вокруг Путивля и выше по темному Сейму. Они в период массовых миграций XVII в. стали крестьянами Софрониевского монастыря. Статус монастырских (после секуляризации 1762 г. - экономических) крестьян - низший в сравнении с однодворцами, однако привилегированный относительно крепостных, способствовал социальной изоляции и сохранению многих архаичных черт в их быту. В то же время многие старожилы порубежья становились и служилыми/однодворцами, но в отсутствие социальных барьеров быстро растворялись в массе новоселов.

При этом в дихотомии москали-черкаса они однозначно относились к первым, и говорили на южновеликорусском диалекте с влиянием скорее белорусским, чем украинским. Вообще, южновеликорусское население имеет много общего именно с белорусами, и этническая граница между ними очень размыта, а вот с украинцами до советской модернизации размежевание и даже противопоставление было довольно чёткое.

👆Как выше указано, по правому берегу Сейма деревни старожильческого русского населения сплошь тянулись до Путивля, который после 1500 г. постоянно оставался московским. Там располагалась таможня, через которую шла торговля с Гетманщиной - до отмены внутренних пошлин Елизаветой Петровной (по совету Разумовского) в 1756 г.

А вот по левому берегу черкаса в период Руины массово заселилась по Снагость. Суджа тогда возникла как сотенное местечко Сумского полка Слободско-Украинского казачьего войска.

Из первой волны черкасских беженцев, прибывших в московские владения в 1630-е гг. в пору восстания Сулимы и Остряницы, к концу XVII в. возникла особая группа перевертней. Они вписались в русско-московскую, а не слободско-украинскую социальную структуру и довольно рано обрусели по языку, хотя сохранили много надднепрянских обычаев. Ими, в частности, было основано село Теткино, получившее известность в эту войну как пограничная крепость.