Какой тираж?

В России только в перестроечное время возникла практика отмечать тиражи. Поэтому в случае современных авторов все понятно — многое зависит от количества экземпляров. В советские годы такой практики не было — фотографам просто было негде продавать отпечатки.

В случае с Бальтерманцем и Петрусовым, работы которых представлены на Осенних торгах VLADEY — это заказная репортажная съемка для изданий, в которых они работали, или заказные видовые и сюжетные альбомы. В общем и целом — это работа на заказ. В редких случаях что-то снималось для себя — например, фотография Петрусова с водовзводной башней (лот 39) — случайный, но крайне выразительный кадр, который он оставил для себя.

Редкий случай — Александр Родченко, который во многом занимался идеологией нового искусства и формотворчеством. Он сам перед собой ставил какие-то задачи. Ему было легче в том смысле, что у него был сначала журнал «ЛЕФ», потом «Новый ЛЕФ», где эта идеология прокламировалась и демонстрировалась.

Так что варианта было два — либо работать на заказ, либо в стол. Например, как пикториалисты («пикториальная фотография», то есть живописная, одно из направлений в художественной фотографии), которые просто выпали из времени и с большим трудом сохранили свое наследие — их не печатали.

Точное количество тиражей советских фотографов узнать невозможно. Бальтерманц был очень популярен и много выставлялся — соответственно, отпечатков у него было гораздо больше, чем у кого бы то ни было. Но это не какие-то фантастические тиражи — в архиве фотографа один и тот же сюжет может встречаться до 10 раз, не более.

Петурсов печатал очень тщательно — у него просто не могло быть много одного и того же отпечатка в больших количествах. В случае популярных фотографий, например, с Улановой (лот 32) — тираж вряд ли больше трёх экземпляров.