/Этот комментарий должен был появиться 1 января, но мы ждали разрешения на публикацию от руководства Ночлежки, которое с большим трепетом относится к своим подопечным/.

Несмотря на частые упоминания "Ночлежки" в поэтической среде, дело организации кажется мне недостаточно раскрытым в стихах (возможно, я не прав), поэтому, увидев цикл Василисы, с большим энтузиазмом решил его прокомментировать.

Мы смотрим на подопечных глазами девушки-волонтёра: внимательной, заботливой ("самую красивую открыточку"), но не проявляющей лишних эмоций ("сдержанно улыбаюсь в ответ", "почему-то радостно" — в последнем случае сдержанность направлена по отношению к читателю — у автора нет желания перегружать стихотворения своими ответами и переживаниями). В основе каждого произведения цикла лежит не намерение рассказать историю о положении бездомного, а желание через характеры и детали изобразить, что люди остаются людьми при любых обстоятельствах. Так Лена просит гелевую ручку и блокнот, потому что пишет стихи. А её портфель, заполненный стихотворениями (а не чем-то другим, более подходящим для выживания) — вещь, которая помогает почувствовать себя человеком. Волонтёры заметили эту опору и развеяли страшные сомнения подопечной ("я уже не человек"). Стихотворение про Веру показывает еще одну грань человечности: желание выбирать, оставаясь верной своим вкусам. А самым трогательным произведением для меня стало 6-е: про 20-летнюю девушку с опухшими от слёз/сложной жизни веками, которая улыбается от проявления внимания.

Василиса не стремится идеализировать свою работу: в 8-м стихотворении появляется бабушка "божий одуванчик", что не единожды устраивает драку. Это произведение показывает, как непросто заниматься волонтёрством и как много противоречивых качеств спрятано за дверью первого впечатления.

Но несмотря на это, чтение цикла помогает ощутить, что такое гуманность на практике — волонтёры не только выдают еду и одежду, а чувствуют человека и оберегают от отчаянья.

#комментарий_Валерия_Горюнова

В рубрике "Сотворчество" появилась небольшая пьеса Евгении Сусловой и Якова Подольного.

Маленькая мистерия связи. Сложность создает разрывы, но именно в парадоксальных репликах возникают тени неведомых форм сознания. Колонии грез сгущаются и рассредотачиваются в потоке речи. Герои-отражения и оживлённая материя запускают цепную реакцию, подобную большому взрыву — событие случается и оседает на глубине. Кажется, что Мысли-связи затихают, но это спокойствие длится до следующего большого взрыва, который может случиться через секунду.

Лера Бабицкая и Анна Родионова запустили медиа о тексте, пространстве и природе 🌿

Сегодня рассказываем о нашем первом выпуске.

Тексты, представленные в нем, собираются вокруг проблемы запутанности в среде и ориентирования на местности. Ориентирования не буквального, но чувственного, эпистемологического и социального, в котором природа° и пространство никогда не являются нейтральным фоном. Что происходит во время головокружения в незнакомом месте? Автор:ки исследуют способы жизни в борщевикоцене, учатся у милосердной воспитывающей тьмы, входят в бестиарии скорби и критически анализируют освоение территорий.

Для нас работа с этими текстами тоже была запутанным, но радостным опытом. Материалы, представленные в первом номере, сами помогли нам задать рамку для их прочтения, но эта рамка не видится нам замкнутой. Мы надеемся, что ее открытость поможет вам увидеть свои ориентиры.

Материалы выпуска:

◗ Утешение деревьями Гюнтера Айха — Анна Глазова
◗ ЗАВЕЩАНИЕ — Софья Суркова
◗ Среда обитания языка: манифест экопоэзии — Джеймс Энгельхардт, пер. Насти Волыновой
◗ HERACLEOCENE — Татьяна Красильникова
◗ Геология и земля: политики освоения — Настя Дмитриевская
◗ Рубрика «Сад и Огород» — тони лашден
◗ ~ On merciful mind ~ — Илья Долгов

4 февраля в 19:00 мск мы встретимся в рамках нашей ридинг-группы, чтобы обсудить произведения американской поэтессы Мэй-Мэй Берссенбрюгге (в переводе Галины Ермошиной).

По словам переводчика, "для Берссенбрюгге характерны длинные стихотворения, в которых сочетаются абстрактные высказывания и конкретные наблюдения, а также неожиданные грамматические сдвиги и сопоставления". Мы попытаемся пройти по следам творческого наблюдения Берссенбрюгге и раскрыть еще больше особенностей её поэтики.

Ждём вас!

Регистрация
Прочитать подборку

Ближайшая встреча в лектории: обсуждение трактата "Счастьеловка" Андрея Левкина с Денисом Ларионовым 2 февраля

Напоминаем, что сегодня (2.02) в 17:00 мск мы встретимся с Денисом Ларионовым, чтобы обсудить трактат Андрея Левкина "Счастьеловка"

Ждём вас!

Регистрация
Прочитать трактат "Счастьеловка"

Обсудили с Денисом Ларионовым трактат Андрея Левкина "Счастьеловка".

Порассуждали о границах жанра и об охваченной произведением "территории". Левкин, на наш взгляд, фиксирует "ничего-не-понимание" на руинах постсоветского пространства, что даёт возможность поставить под сомнение устройство человека, его идентичность и то, что кажется реальным.

Движение к "счастью" может начаться тогда, когда выяснено, где действительность, а где бутафория, и нужно ли бояться Безымянной Твари.

Смотреть на ютубе / в вк

Напоминаем, что сегодня в 19:00 мск мы встретимся, чтобы обсудить произведения американской поэтессы Мэй-Мэй Берссенбрюгге (в переводе Галины Ермошиной).

Ждём вас!

Регистрация
Прочитать подборку

Поговорили о произведениях Мэй-Мэй Берссенбрюгге (в переводе Галины Ермошиной).

Обсудили, как коллажность этих стихотворений открывает новые поэтические возможности, попробовали ощутить субъекта и пространство, в основе которого лежит континуум — сплетение полей, линий, влияний и энергий информации, доступной чувству и интуиции. И предположили, что восприятие Мэй-Мэй похоже умение художника создавать истории из пятен, линий и поверхностей.

Благодарим Галину Ермошину за присутствие на встрече 😌

Посмотреть эфир в ютубе / в вк

Публикации в журнале и события в лектории за этот месяц:

ПОЭЗИЯ

🔹 Кирилл Лопатин. Слушая мерное ши’-

ЭССЕ

🔹 И. Кабаков, М. Эпштейн, И. Бакштейн. Триалог "Мусор"

СОТВОРЧЕСТВО

🔹 Евгения Суслова и Яков Подольный. Всё время занято

ЛЕКТОРИЙ

🔹 Встреча с Денисом Ларионовым. Обсуждение трактата Андрея Левкина "Счастьеловка"

🔹 Ридинг-группа. Обсуждение произведений Мэй-Мэй Берссенбрюгге (в переводе Галины Ермошиной)

Также запустился второй open-call лектория

8 февраля в 19:00 мск мы встретимся с Анной Родионовой и Ильёй Долговым, чтобы поговорить о «Сциапонике» — поэтическом и практическом гиде для грациозного растениеводства.

Обсудим идею тени, коммуникацию со средой и растениями, «вспененное ничто», а также автотеорию, язык и стиль, через который всё это может быть выражено. Надеемся услышать и несколько новых сциапонических историй.

Ждём вас!

Регистрация

Напоминаем, что сегодня в 19:00 мск мы встретимся с Анной Родионовой и Ильёй Долговым, чтобы поговорить о «Сциапонике» — поэтическом и практическом гиде для грациозного растениеводства.

Ждём вас!

Регистрация

Публикуем запись разговора с Анной Родионовой и Ильёй Долговым о "Сциапонике".

Вместе попытались разобраться в слоях книги: в композиции, языке, сциапонических понятиях, перформативности, ориентировании на практику и общем содержании. Обнаружили, что произведение является живой средой, непредсказуемой для автора и опьяняющей читателя чувствами, как цветок. За всеми слоями, кажется, присутствует тайна коммуникации с живым и "чувство тени", но единственное, на что мы способны, чтобы поддерживать отношения с растительным не-смыслом — "вспенивать ничто".

Посмотреть в ютуб / в вк

11 февраля в 18:00 мск мы встретимся с редактором журнала несовременник Вячеславом Глазыриным, чтобы обсудить произведения Анастасии Кудашевой и Елены Кузьмичёвой. Поговорим о том, как метафизическое у поэтесс проявляется через текст и зашифрованное в нём визуальное (символы юникода и фотографии).

Специальный гость: Степан Самарин (редактор журнала на коленке)

Регистрация

Подборки стихов для обсуждения:

🔹 "Свечи иного огня" Анастасии Кудашевой в журнале Всеализм
🔹 "Остаёшься в молчании" Елены Кузьмичёвой в журнале несовременник

В журнале появилась поэма Артёма Белова "Демедиализация".

При чтении произведения, в котором так много отсылок, что на половине поэмы отменилось желание проследить за книжными линиями, а моя голова, как и браузер, перегрузилась вкладками со словарными статьями, неожиданно наступило освобождение. Это чувство никак не переплетено с движением поэмы, которая до конца остаётся переполненной медиумами, но связано лично со мной, т.е. читателем, что от этого изобилия начал обращать внимание, например, на монтаж древесной структуры /вкрапления геометрии/ (структурность поэмы и вызывала жажду читать дальше, точно так мы бы читали свитки с играми в бисер), просветы о движении "фараона" в Гренландию и мерцающий мираж, соединяющий книжную картографию с географией ("мы в Киргизии или Заире") и усиленный намёками на "вторичную реальность" и на её поражение, мозговое и захватническое. Та самая демедиализация происходит внутри читающего: одни медиумы топят другие, следующие захватывают территорию внимания сильнее предыдущих, некоторые слипаются и загораются. И в какой-то момент весь этот процесс превращается в радость от междустрочного кислорода — внутри посредников пролегали и вспыхнули "невидимые грани".

Комментарий Артёма Белова о личной художественной практике:

Существует то, что представляется мне минимально возможными формами, существует также выделка экстраформы (работа по сопряжению крючьев, звеньев, «une barre d’attache pour relier le discours»1 – Колобер), в ее процессе я стремлюсь к некоторому синтезу <утверждения о возможности> материальной субстанции, не обладающей протяженностью. Поэзия дарит невозможные в других ситуациях переживания приближенности и связанности. Думаю, что, независимо от предпринимаемых ограничительных попыток, мои тексты приобретают характер притчевости, с пафосом: «Соединяй!». Кроме того, для меня важно соотношение значащих и незначащих строк. Действительно интересную задачку предложил своей аудитории Льюис Кэролл (предисловие к роману «Сильвия и Бруно»):

«Этот род литературы получил весьма подходящее название «вода», или «набивка», — его уместно растолковать как «то, что все могут писать, но никто — читать». Не отважусь на заявление, будто предлагаемая книга вовсе лишена писанины подобного рода; время от времени, стремясь поместить какую-нибудь сценку в подходящее место, я вынужден был восполнять страницу двумя-тремя побочными линиями; однако честно могу сказать, что делал такие вставки не чаще, чем в самых необходимых случаях.

Мои читатели, возможно, найдут развлечение в собственных попытках обнаружить на той или иной странице эту самую «воду» в развитии сюжета. Например, готовя гранки, я заметил, что отрывок, ныне занимающий страницы с начала … до середины …, оказался на три строки короче. Я восполнил недостаток, но не вставкой слова туда и слова сюда, а дописав три следующие одна за другой строчки. Интересно, смогут ли мои читатели догадаться, в каком месте?»

Я солидарен с мэтром в его высоконравственном требовании к себе: идти кратчайшей дорогой, не сворачивая дальше обеспечения необходимых мотивировок (в данном случае – для перехода от строфы А к строфе Б), однако, увы, судя по всему, каждый мой следующий текст будет становиться только объемнее. Формы (как они даны в активной памяти) взаимно отдаляются (хорошо, что, по крайней мере инкубационный период их жизни истек, и долгие месяцы подготовительных фаз позади). Чистая связь утопична. Неминуемо остается необходимым набить неплотно прилегающие сочленения наполнителем, имеющим только лингвистическую (в том числе фонетическую) ценность; хотел бы вежливо указать на это читателю (с прибавкой – и интертекстуальную: нередко такой материал вынужденно имеет природу мостика, переброшенного на другой элемент авторского корпуса).

Конкретно эта поэма родилась из пары голословных утверждений: кинематограф и прочие машины восприятия не воспроизводят движение, но производят его (я ориентировался на (возможно, сфабрикованный) ранний опыт: после первого (сохранившегося) аффективно переживавшегося фильмического показа, мои воспоминания обрели длительность (до этого – моментальные срезы); и второе: Древний Египет и Древняя Гренландия – одно и то же место. Я постарался выжать из сих пролегоменов более продуктивные выводы. Осмелился не брать ничего из снов и разговоров, только из книжек (но брал из снов, перекочевавших в книжки). Одним предложением: рисуется формула пространства; первый взрыв; персонажи двух типов (осознающие медиализированность мира и нет, первые переживают семейную драму, вторые – подобие мистерии) странствуют по его коридорам в поисках времени: пространства, выраженного иной формулой; второй взрыв. Через 500 лет какой-нибудь их дальний потомок с горько-мутным коктейлем в мозгу, гуляя по Лондону, увидит то, чего никогда не могло быть.